Виктория Александровна Миско
Будь здесь
– У тебя всё получится, – она произнесла это впервые и испугалась. Опустила глаза, посмотрела на тёмный снег и по старой привычке хотела уже взять ластик и стереть «нарисованное».
Но Антон лишь слегка дёрнул плечом и крепче сжал женскую ладонь в вязаной варежке.
– Спасибо.
Она всегда боялась, что такими словами возложит на него невыносимо тяжёлую ношу собственных ожиданий, и не знала, насколько трудным было его ожидание этих слов. Ведь глобус и телескоп стали важными фактами его жизни, но чаще всего самое важное для нас – это что-то нематериальное, неосязаемое, как невесомость, которая лишает человека собственного веса.
– Спасибо, – повторил он, и это была необычная благодарность.
И он, и она это почувствовали.
В ней было о бессонных ночах, о потерянных носках, о недоделанных уроках, заброшенных из-за того самого телескопа у письменного стола. О тонкой полосочке света, пробивающейся из-под двери детской комнаты посреди ночи, когда ты почти уже дёргаешь ручку, почти уже недовольно бурчишь, что пора спать, а вместо этого застаёшь ребёнка стоящим босыми ногами на холодном полу и смотрящим на звёзды. «Ну как же так, Тоша, как же так?» – только и останется сказать засыпающему над кашей сыну утром.
В каждый свой день они оба вкладывали что-то о любви.
– Ты так сильно об этом мечтал, – произнесла Марина. – Так сильно, что заставил всех поверить, что у тебя получится. Я просто хотела быть рядом…
Она глубоко вдохнула, чтобы не дать волю слезам. Она договорилась с собой, что поплачет дома. Ну где же это такси?!
– У тебя получилось, получилось.
– А теперь… ты…
Она взмахнула рукой, подняла глаза к небу, и февральский ветер снова напомнил о себе, но она этого не заметила.
Засветился снег, и во двор въехало такси.
– Пора.
– Пора.
Машина остановилась возле подъезда, и Антон улыбнулся.
– Ты рад?
– Я очень рад, мама.
– Всё будет хорошо.
– Всё будет хорошо.
Они медленно подошли к машине. Он – в своей спортивной куртке нараспашку, она – кутаясь в старую дублёнку, пропахшую лавандой от моли. Антон продолжал держать блокнот о космосе, а Марина – ладонь сына. Со стороны они выглядели странной парочкой посреди февральского утра, но даже невооружённым взглядом можно было заметить, как эти двое близки.
– Блокнот, – напомнила женщина, и парень хитро улыбнулся, незаметно для себя заключив её в самые сильные свои объятия.
– Возьму его с собой, вдруг пригодится.
– Но я… – женщина отпустила руку сына и осталась стоять на тротуаре. – Я ничего не знаю о космосе…
– Космос здесь, – парень прижал блокнот к сердцу и сел на заднее сиденье автомобиля.
– Здесь… – ответила Марина тем же жестом.
Дверь закрылась. Водитель завёл двигатель, и утренний двор наполнился звуком расставания.
– Постой!
Марина резко бросилась к машине, дёрнула дверную ручку и встретила взгляд искрящихся голубых глаз.
– Антон, я смотрела фильм… фильм… – она безуспешно постаралась вспомнить название. – Там показывали, как человек улетел в космос, и, пока у него там проходил 1 день, на Земле проходило несколько лет… Я хотела узнать, это важно… Сын в ожидании смотрел на румяную женщину.
