Виктор Титов
Левентик
Глава 40
Пролежал в сырости и грязи несколько часов. Сил не было никаких, и только сознание твердило, что надо подняться. Теперь и не знаю, каким чудом встал на ноги. Голова набухла, как переспелый помидор, а руки тряслись, будто у последнего алкоголика. С трудом я держался за край стенки. Отправился через лес к особняку. По дороге настиг чёрный лимузин. Дверца открылась и меня окликнул знакомый голос.
Выбросил на дорогу изрезанный пиджак и залез в открытую дверь. Старик покачал головой.
– Будь готов, это эпилог.
– Отправьте младшую в школу актёрского мастерства. Не о себе прошу, о Лизе. Что важнее, жизнь будущего поколения или наши никчёмно прожитые годы. У Лизы есть талант, но он умирает в стенах особняка. Вы наказали вернуть дочь в семью, но иногда семья оказывается не лучшим местом для ребёнка. По себе знаю и умоляю не совершать подобных ошибок.
– Исключено, – Александр Викторович говорил спокойно, будто мои слова не произвели никакого впечатления. – Жена подаст на развод и заберёт Лизу.
Замкнутый круг. Невозможность действовать одних и безынициативность других. Спорить и указывать бесполезно. Лимузин остановился у дверей.
– Кажется, ваша миссия закончена, – сказал старик. – Собирайте вещи, завтра вы уезжаете… Не стоит прощаться с Лизой. Завтра мы улетаем в Израиль…
Кровь запеклась крошечными клубеньками на ранах. Имеет ли право уничтожать творение творец. Считая его своим, он отвергает причастность к шедевру бога…
В домике снял промокшие ботинки. Приготовил кофе. На дворе первый час ночи. Все, кроме Марты, спали. Она спустилась вниз и тронула меня за плечо. Увидел на её лице страх и растерянность. Только теперь вспомнил, что не видел себя в зеркало.
– Всё в порядке, – попытался я успокоить девушку. Но Марта дрогнула и заплакала.
Погладил её по волосам. Руки оказались единственными чистыми частями тела. Смотрел на кресло-качалку и вспоминал Ричарда. Всё могло быть иначе.
Заверил Марту, что всё будет в порядке. Поднялся на второй этаж. Марта хотела наложить швы, но я отказался. Наполнил ванную тёплой водой и осторожно смыл с себя грязь. Запёкшаяся кровь прилипла к волоскам кожи и плохо сдиралась. Кое-где она пошла снова, и вода окрасилась в блекло-алые тона. Думал о завтрашнем дне. До восстановления в университете полгода, а на банковском счету деньги. Почему бы не махнуть в путешествие. Новая Зеландия, Гавайи… «Деньги не главное в жизни», сказал кто-то, но лучшего средства достижения цели никто не придумал. Перед глазами возник образ Лизы. Блекло-алая вода потемнела. Никчёмная жизнь снова вынесла вердикт.
Достал чемодан и собрал одежду. Купленные вещи лежали в подворотне посёлка. В нижней тумбочке стояла бутылка шампанского. Держал, чтобы отпраздновать первое выступление Оли и зачисление Лизы в школу актёрского мастерства. Не дождался ни того, ни другого. Что ж, отпраздную победу Елены Аркадьевны. Сниму шляпу перед её настырностью. У меня таковой силы нет. Слабым уготована плохая участь. Пока собирал вещи, опустошил полбутылки. Плюхнулся на диван и схватился за голову. Что я делаю. Маленькой девочке нужна помощь. Каждый вундеркинд нуждается в поддержке. А я бегу от Лизы, при первом озлобленном взгляде её матери. Катался по кровати в бесплодных муках, пока не уснул…
С утра обнаружил на покрывале зигзагообразные следы крови. Раны окончательно запеклись. В душе заново смыл кровавые следы.
Солнце бороздило землю от восточного полушария до западного, а чемодан был упакован и крепко-накрепко закрыт. Оглядел комнату и бросил взгляд на оставленные листы «Алой розы». Марта прочитает письмо и отнесёт рукопись Лизе. Для слабохарактерного Кирилла пришло время покинуть дом. Глупо идти против судьбы, пусть даже помыслы чисты, как утренняя роса. Взял чемодан и вышел из комнаты. Ни Эльзы, ни Марты в доме не было. Они спозаранку покинули летний домик, чтобы к пробуждению хозяев приготовить завтрак и смести пылинки, осевшие за ночь. Зарубежные служанки, в большинстве своём, исполнительны и непривередливы. На крыльце осмотрел двор. Эрик высадил несколько саженцев на грунт. Странно, учитывая, что ночью ещё бывают заморозки. Двинулся по брусчатке к воротам. Старик меня уволил и спорить с этим бесполезно. Охранник в будке посмеялся и хлопнул в ладоши. Дорога за воротами выглядела одинокой и безжизненной.
Позади раздался детский крик. На пороге стояла Лиза с протянутыми руками. В голове возникла картина, как Марта входит в комнату. Видит на столе письмо и, не обращая внимания на спящего, читает его от первой до последней строчки. Выходит из дома, идёт в комнату Лизы. Говорит, что её лучший друг собирается уйти. Всё утро караулит в гостиной. Завидев меня, вызывает Лизу. Любое совпадение можно объяснить с позиции логики и разума.
Бросил чемодан на землю. Охранник огорчился и опустил глаза. Лиза в тапочках побежала ко мне. Какую сумму готов был выложить Александр Викторович, чтобы девочка так бежала к нему? Наверное, целое состояние. Опустился на колено и прижал Лизу к груди.
– Не уходи, – умоляла девочка, – ты нам нужен.
Улыбнулся и опустил Лизу на брусчатку. Сказал, что ухожу по собственной воле. Что миссия окончена и меня ждёт другой ребёнок. Лиза отвечала, что всё это ложь, и никто меня не ждёт. В душе согласился с ней, а внешне лишь посмеялся.
Когда Лиза более-менее успокоилась и я взял чемодан, на пороге появилась Елена Аркадьевна. Она смотрела на нас каменным немигающим взглядом, а затем окликнула.
Лиза, маленькая девочка, потушила вспыхнувший в душе пожар и посмотрела на маму покорным взглядом. Сколько лет она противилась тирании родителей. Создала вокруг себя непроницаемую оболочку безразличия и высокомерия. Все рухнуло, когда появился рычаг давления. Лиза щипала кончики пальцев, сжав тонкие губки. Всё сделаю, только не дай ему уйти.
Что творится в этом проклятом доме. Какую игру ведёт каждый из её членов. И какой по счёту пешкой оказался в ней я.
Лиза протянула руку. Первая реакция – отторжение и глубинная ненависть. Бессмысленная игра детей и родителей завлекла меня, будто неопытного котёнка. Я боролся за счастье Лизы, считая, что у девочки действительно проблемы. Но они играли со мной. Увы, я не разглядел всего горизонта хитрой игры.
Глава 41
– Куда собрались? Неужели у нас вам скучно? – прервала тишину Елена Аркадьевна.
В холодных очах читалось самодовольство. Если уйду, разрушится мирок, возникший с моим приходом, если останусь… рискую попасть в лапы женщины-вампира. Стать рабом во имя свободы другого человека.
Остался. Елизавета Аркадьевна и Александр Викторович были довольны. Сохранили у себя пленника-миллионера. Но только до осени.
Через неделю жизнь вошла в обычное русло. Марта и Эльза были счастливы, охранник недоволен. Только у меня оставались двойственные чувства.
Однажды вечером отправился в кабинет к Александру Викторовичу. Если жизнь для них игра, то пусть играют по моим условиям. Я уже наметил школу актёрского мастерства для Лизы. Школой заведовала одна знакомая, которая согласилась просмотреть девочку. На пороге вновь встретил человека в белом костюме. Миша. Старые шрамы на теле заныли. В коридоре он не казался непобедимым и всесильным. На его лице читались неуверенность и страх. Неужели бомжи мучают. Проходя мимо, он не поздоровался, а в протянутую мной руку вложил клочок бумаги. Будто знал, что сегодня я пойду к старику. Надвинул белую шляпу на переносицу и спустился в гостиную.
Александр Викторович оторвался от дел, когда услышал мой стук.
– Не передумали насчёт Лизы? У меня есть знакомая в школе искусств, которая с радостью её посмотрит.
Старик посмеялся и закурил.
– Ты разрушаешь семью, невзирая на противодействие жены и мою апатию…Лиза общается с нами, но какой бы хорошей актрисой она не была, ей не скрыть лицемерие. Девочка идёт на контакт, чтобы общаться с тобой. Знаешь, это хуже, чем раньше. Появился человек, которого она ценит больше родителей.
Обвинения, обвинения, обвинения… Старание есть раздражитель бездарности. Зачем нанимать меня, если конечный результат, каким бы он ни был, всё равно не устроит. Что нужно странному старику, который…
– Вчера говорил с дочкой и понял, что единственный способ вернуть если не её любовь, то хотя бы уважение, это послушать вас. Через неделю вы свозите её в школу. И не дай бог она не пройдёт отбор. Сдеру с вас три шкуры.
Он расплылся в улыбке, наблюдая мою растерянность. Держать на виду маску безразличия уже не получалось.
Долбёжка головой об стенку возымела действие и сердце старика растаяло. Буду осторожнее, чтобы избежать бандитов с бритвами. Пожал руку Александру Викторовичу и вышел из кабинета. В ящике пустую бутылку портвейна сменила новая бутылка коньяка. Откупорил её и отметил локальную победу. Когда ощущение пространства притупилось, а очертания комнаты поплыли, развернул записку, полученную от Миши.
«Жду завтра в семь тридцать в холле гостиницы «Мириталь». Надеюсь на твою помощь…»
Семь тридцать. Спать осталось четыре часа.
Наутро побрился и принял душ. Расстались с Мишей в соре, и предстоящий разговор не обещал быть приятным и задушевным. Опустил в карман баллон со слезоточивым газом и вышел из комнаты. Полчаса наблюдал за унылой рожей, от которой хотелось плакать. Только в салоне автомобиля почувствовал облегчение. Просыпающийся лес освобождался от зимнего покрывала. Вспомнил деревенские дороги. Из года в год они оказывались проблемой номер один. И как с вирусом гриппа, с дорогами ничего не могли поделать. Уснул под мерное урчание мотора.
Тормоза взвизгнули и «Волга» остановилась у дверей гостиницы. Подозрительные глаза портье в очередной раз пилили мою фигуру. Сколько ни появлялся в гостинице, всегда видел за стойкой одного и того же человека. Зрительно мы стали врагами, хотя не сказали друг другу ни слова. За руку потянули, и я отвлёкся от стойки и портье. Передо мной возник человек в чёрном плаще с лохматой, похожей на стог сена, шевелюрой. Борода спускалась до самого пуза, а на усах, если их растянуть на всю длину, можно было сушить бельё. Тёмные непроницаемые очки выдавали страх и неуверенность.
Даже в маскировке я узнал почерк Миши. Мы вышли на улицу и отправились к центральной площади. Солнце припекало и Миша снял шляпу. Мы молчали до тех пор, пока гостиница не скрылась из виду. Когда же он заговорил, то останавливался всякий раз, завидев проезжающую машину.
Всё началось с необузданного желания Миши ворваться в политику. Друзья и враги стали второстепенными, личная жизнь вообще откатилась на задний план. Впереди горела одна цель, яркая и всеобъемлющая. Но то, что в студенчестве проходило на «ура», в жизни встретило жёсткий отпор. Волк в стае собак царь, но среди тигров ничего не стоит. Неудовлетворённые амбиции вызывали отторжение у соперников. Миша вошёл в одну из коалиций, которая потерпела крах на политической арене. Карьера Миши оказалась на грани.
Неудавшийся политик говорил жарко, хотя и сдержанно. Чувствовалась ораторская подготовка. Он рассказал историю предательства, в которой выставил себя бедным козлёнком. Когда уши повяли от умопомрачительных историй, Миша перешёл к главному.
– Понимаешь, политика связана с бизнесом, как ребёнок с матерью. На проведение предвыборных компаний требуются огромные деньги…
– Сколько ты занял?
– Не обязательно об этом знать. Поговори…
– Тебе нужна помощь? Сколько ты занял?
– Восемь миллионов.
Мне стало дурно. Куда можно потратить такую сумму. Неужели на флаги, агитационные листовки и толпы стариков. С восемью миллионами мои сбережения выглядели жалким подаянием.
Мы зашли в парк, посреди которого лежал маленький прудик. Сели на скамейку. К берегу прибило пустые пластиковые бутылки из-под пива.
Чем же заинтересовал этот малый старика. Наверняка пообещал покровительство в теневом бизнесе после своего избрания. Время не изменило Мишу. Он просил помощь, невзирая на подлые предательства. Цель важнее личных отношений.
– Ответь на вопрос. Ты видел меня на демонстрации? Видел, как я умираю в луже грязи и крови?
Миша замялся и угас. Положил шляпу на край беседки и сомкнул руки в замок. Взгляд у него был испуганный и неуверенный. Он достал сигарету и с пятой попытки высек огонь. Пальцы тряслись, будто у пропитого алкоголика.
– Видел, – прошептал он и прикусил нижнюю губу.
Я поднялся со скамейки. Бутылки на волнах походили на уток, плывущих по велению ветра-пастуха. Миша теребил край шляпы и смотрел на чёрную землю. Бросить бы на тротуар фотографию с голым Александром Викторовичем и приказать целовать её, пока мозоли на губах не выступят.
На входе в парк меня встретила ободранная собачонка и жалостливо помахала хвостиком. Вспомнил, что в детстве у соседей такая же была. У неё был игривый характер. Некоторые псы даже ночевали у крыльца, ожидая, когда выпустят милую собачку. Хозяин не стерпел собачьих любезностей и повесил её.
А как поступить мне. Синяки и ссадины болели, напоминая о бездействии Миши. И что мне предложить Александру Викторовичу, чтобы он смягчил участь Миши? Нашу мнимую дружбу. Чепуха.
Глава 42
Разговаривая с Лизой, упомянул про историю с собачкой. К моему удивлению Лиза отметила, что собачка сама виновата в своей участи. А варварство хозяина явилось побочным эффектом её необузданности. На вопрос, как бы она поступила в похожей ситуации, девочка не ответила. Не знала ответа.
Лиза объяснила, что у собачки был лимит ошибок, которые она исчерпала. Собачья натура не явилась причиной её смерти. Она не извлекла уроков из совершённых ошибок. Наверняка хозяин орал на неё, бил (я могу подтвердить данный факт, так как не раз слышал пьяную брань в соседнем доме), и любой зверь в итоге понял бы смысл намёка. Но собачка не хотела понимать, усугубив ситуацию. Результат налицо.
В случае с человеком Лиза сказала, что лимит ошибок строго регламентирован. Мы тем и отличаемся от животных, что имеем разум. И ошибок этих должно быть не больше двух. Третья ошибка выявляет закономерность или зависимость. Как поступать с таким человеком, помогать ему или нет, зависит от друзей и тяжести совершённых деяний.
К концу дня услышал столько мыслей, что хватило бы на целый сборник, а Лиза всё говорила и говорила. Её речь была лаконичной и безапелляционной. Будто у великого мудреца.
Засыпая, улыбнулся от мысли, что сейчас кому-то хуже, чем мне…
На следующий день пришёл к Александру Викторовичу. Сказалась привычка держать данное обещание. У старика было плохое настроение. Он указал на кресло. Просидел минут пятнадцать, обдумывая варианты разговора. Как ни старался, при любых раскладах оказывался в проигрыше.
Наконец, старик оторвался от дел и подал мне запечатанный белый конверт. На лицевой стороне стояло приглашение в школу актёрского мастерства. В лучшую школу столицы. Как долго мы с Лизой о ней мечтали. Детская мечта станет реальностью. В противоборстве с Еленой Аркадьевной появился сильный союзник. Стоило бы радоваться и прыгать от счастья, сжать конверт как дорогую реликвию и бежать со всех ног к Лизе. Но вместо этого я положил белый прямоугольник на стол и сцепил руки в замок. Пришёл то к старику совсем по другому поводу.
– Я хочу узнать про одного должника…
Старик отложил сигарету в сторону. Достал из ящика альбом и подозвал к себе. В красных рамках десятки фотографий. Мужчины, женщины, старые, молодые… казалось, им нет конца. Перелистывал страницы до тех пор, пока не нашёл фотографию Миши.
– Редкостный подлец, – усмехнулся старик. – Что именно тебя интересует.
– Сумма долга…
Александр Викторович откинулся на спинку кресла. Он разглядывал меня, будто искал ответ на загадку. Мне стало неловко от пристального внимания. Вернулся образ Лизы и столичной школы искусств.
– Зачем его выгораживаешь? Он последняя свинья, которая продаст мать, лишь бы получить заветный кусок. Он не помог, когда ты обратился к нему за помощью. В результате погибла твоя девушка. Отчислил из общества учённых. Даже в подворотне ты не дождался помощи… Ты хороший человек, и я направляю тебя с Лизой. А с должниками разберусь сам…
Мой мозг сразила молния. Тело напряглось и застыло, словно статуя. Перед глазами повисла пелена хаоса. Старик следил за мной всюду, где бы я ни находился, разрезал прошлое на кусочки и изучал его под микроскопом.
Но почему он не помог, когда мне требовалась помощь, почему не остановил, когда пьяная ругань моя разносилась по особняку. Вытер глаза, но пелена всё равно не проходила. Демоническая фигура старика потянула руку. Сквозь ушной скрежет не различил его речь. Не чувствовал мышц лица. Поднялся, чтобы выйти на улицу, но головная боль сразила наповал…
Очнулся под одеялом в собственной кровати. Весеннее солнце проникало сквозь начищенные окна и ложилось у моих ног, запах мёда и малинового варенья витал у самого носа.
Приступ отнял много сил, и чтобы прийти в себя потребовался не один день. Поочерёдно меня навещали Эльза и Марта. И если Марта нянчилась со мной из душевной доброты, то Эльза выполняла указания хозяина. Когда она приходила, я притворялся спящим. Посапывал, а когда она задерживалась, храпел. Приготовленную настойку сливал в раковину. Боялся, что она в сговоре с Еленой Аркадьевной.
Иногда приходила Лиза и мы подолгу разговаривали о театре, о музыке, о литературе. Лиза не обсуждала родителей. Куклы в её комнате ещё оставались, хотя их влияние окончательно испарилось.
Через четыре дня встал с постели. Доктор объяснил мой приступ нервным срывом и посоветовал чаще бывать на улице и меньше думать о проблемах.
Быть может, тоже самое он сказал Александру Викторовичу. Как-то утром я сидел на крыльце и дышал свежим весенним воздухом. Старик снизил долг Миши. Они встречались, и Миша принял условия, при которых обещался в кратчайшие сроки вернуть треть первоначальной суммы. По такому случаю мы раскурили кубинскую сигару. С отъездом в столицу решили подождать, пока приболевшая Елена Аркадьевна придёт в себя. Будет скандал, когда хозяйка узнает о нашем решении.
Спрятать конверт в летнем домике было крайне сложно, поэтому отдал его на хранение Александру Викторовичу. Какими бы дурными не были его поступки, он являл образец спокойствия и надёжности. Таким образом, мы не могли удрать с Лизой без ведома родителей.
Глава 43
Когда слабость прошла и боль в висках вспоминалась лишь в страшных снах, отправился в посёлок наведать горе-политика.
В гостинице «Мириталь» старый знакомый с привычным угрюмым выражением лица заявил, что Миша съехал пару дней назад. Когда съезжал, то сильно нервничал.
Почувствовал себя дураком, над которым издеваются, как могут. Единственное объяснение, Миша уехал за деньгами. Но зачем же с криками и обещаниями никогда не вернуться. Вопросы накрыли неподъёмной плитой. На улице стемнело и я снял номер на ночь. Портье с неохотой вручил ключ, будто находиться со мной в одной гостинице было для него противно.
Поднялся на третий этаж в тридцать четвёртый номер. Сдвинул потрёпанные шторы и уселся на двухместную кровать. Скупое убранство комнаты в виде маленького стеклянного столика, трёх табуреток, оббитых кожей, и массированного шкафа не стоили заплаченных денег. Рыночная баба наверняка спустилась бы вниз и устроила скандал.
Кухня приятно удивила наличием мини-бара. Откупорил банку пива и вышел на балкон.
Весенняя свежесть таит угрозу для спящего организма, но что есть здоровье в нашей жизни. Пока не загнёмся, не замечаем его.
По привычке, выходя на балкон, я выключил свет. Человек на соседнем балконе что-то настойчиво доказывал гостю. Мой образ растворился в ночи, позволив безнаказанно наблюдать за соседом. Какого же было моё удивление, когда, приглядевшись, я различил в нём Эрика. За пару недель его борода удлинилась сантиметров на десять, а живот превратился в бочонок.
Поначалу я хотел уйти, чтобы не привлекать внимания, но затем в разговоре Эрика уловил упоминание о Лизе. Гость Эрика, судя по всему, был пьян, и громко выкрикивал её имя. Эрику не нравилась бранная речь посетителя, он сжал губы и стукнул бутылкой пива по железным периллам. Бутылка разбилась и нижняя её часть упала во двор. В мгновение ока я разгадал задумку Крауца. Он исчез в комнате, щёлкнув затворкой.
Я вылез на карниз и устремился на соседний балкон. Проползти жалкие пять метров оказалось не так просто. То, что на высоте человеческого роста производило впечатление плёвого занятия, с третьего этажа выглядело подвигом. Ноги мои приросли к шершавой поверхности, будто намагниченные, руки судорожно скользили по гладкой стене. Откуда-то налетел порывистый ветер и растрепал рубашку. В соседнем номере ругань перешла в драку. Метнулся вперёд и оказался над пропастью меж двух миров. Ветер усиливался, раздувая рубашку словно парус. Люди в номере катались по полу, пьяный гость рычал и бранился. На третьем шаге ноги мои стали ватными, а балкон визуально удалился метра на три.
Внизу раздался собачий лай и к стене подбежала овчарка, размером с телёнка. Её демоническая пасть будто чувствовала вкус моей крови, красные глаза жаждали откусить голову. Ещё парочка шагов, похожих на шарканье восьмидесятилетнего старика, и соседний балкон окажется на расстоянии прыжка.
Прищурил глаза и согнул колени для последнего броска. Главное, ухватиться за перила. С переломанными конечностями собака точно сожрёт.
В соседней комнате раздался пронзительный крик, от которого мышцы мои самопроизвольно завибрировали. Я подскочил на карнизе и сорвался. Собака чуть не проглотила язык от удовольствия. И не будь мои пальцы достаточно цепки, чтобы ухватиться за край каменной полоски, лежать бы мне покусанному в местной клинике.
Дождь хлестал пальцы и омывал карниз, делая его гладким, будто лёд. Мелким перехватом достиг соседнего балкона и ухватился за перила. Борьба к этому времени закончилась и в тёмной комнате царила тишина. Ругая всех ангелов и чертей, мокрый и изнеможенный, я выбил дверь и влетел в номер.
Резкий перегар ударил в нос. Поскользнулся и упал в какую-то жидкость. Липкая и противная, она пристала к одежде и коже. Сомнений не оставалось, в комнате труп. Чёрный Эрик в одночасье скрылся с места преступления. Что затеял этот мучитель против Лизы.
Сбив по дороге несколько стульев, я добрался до прихожей и нащупал выключатель. Свет озарил комнату, привнеся больше вопросов, нежели ответов. Кровь невинными детскими кляксами расползлась по полу, шлейф её проходил от двери до середины комнаты. Труп лежал у окна. Всюду осколки битого стекла. Залитая кровью сигарета шипела и испускала дым.
Я снял мокрую от крови и дождя рубашку. Сердце учащённо билось, а кончики пальцев дрожали. Следы на полу указывали, что жертва рвалась к двери. Но почему бедняга не закричал. Был слишком пьян или ему перерезали горло. Подойдя к трупу и перевернув его, я отскочил назад. Вместо пьяного незнакомца на полу лежал Эрик. Из горла торчала «розочка» бутылки. Кровь текла по стеклу и оседала на пол.
Крауц моргнул. Его нижняя губа скривилась в приступе боли, а на глазах выступили слёзы. Бесполезным усилием он потянулся рукой к горлу. Но ладонь упала в области груди. Тогда Эрик уставился с безмолвной просьбой. Тяжёлое решение. Рано или поздно Крауц всё равно умер бы. Но лишать его жизни собственными руками…
Это не та школа, которой ты нас учил. Он не сопротивлялся, не грозился убить. В его глазах не горела ненависть. Эрик попросил одолжение. И я выдернул бутылку…
