Вики Филдс
Дом пустых сновидений

– Да, я не спорю, мне страшно, – подтвердил он мою догадку, – но я и должен бояться. Я не могу позволить, чтобы с тобой что-то случилось.

Не удосужившись выслушать мой ответ, он спешно сбежал по лестнице и направился к машине. «Я не могу позволить, чтобы с тобой что-то случилось», – продолжала слышать я; простая, легкомысленная, будто ничего не значащая фраза. Но для меня она значила слишком многое, и я, встревоженная, подошла следом за Аспеном к его машине.

Точно так же он вел себя со Сьюзен, – вспомнила я, – переживал, что не сможет спасти ее.

Я едва не оступилась; мысль, что Аспен переносит на меня образ Сьюзен, покоробила. Я не знала, что это за новое ощущение, и не могла его озвучить вслух – Аспен уже прыгнул на водительское сиденье и нетерпеливо оглянулся в мою сторону:

– Может, мне сесть за руль? Я лучше ориентируюсь.

Он смутился.

– Ты права, я не подумал… – Мы поменялись местами, и я, наконец-то почувствовав себя увереннее, задала вопрос:

– Почему ты переживаешь за меня?

Отъезжая от дома, я заметила взгляд, брошенный в мою сторону, – полный какого-то горького веселья.

– А ты почему кажешься равнодушной?

Аспен задал вопрос в тон мне – легкомысленно, бесстрастно, но у меня в груди снова что-то защемило. Я кажусь равнодушной? Наверное, так и есть. Я кажусь равнодушной потому, что хочу такой казаться.

– Мы ведь друзья? – спросил он, по-прежнему не отводя от меня взгляда. Я кивнула, и Аспен тут же сказал: – Вот потому и переживаю, не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что со Сьюзен.

Вот он и сказал это вслух – озвучил мои собственные мысли. А мне даже нечего было возразить, ведь глупое «со мной ничего не случится» в скором времени могло оказаться ложью, а я уже однажды солгала Джорджи и больше никогда не совершу эту ошибку.

– Теперь за город, – объявила я, когда мы миновали центр.

Погруженный в свои мысли, Аспен молча наблюдал за проносящимся мимо пейзажем. Россыпь небольших аккуратных домов в центре сменили большие фермерские участки, затем и те исчезли. Недавно прошел дождь, и дорога серебрилась в свете фар; плотная стена деревьев лесополосы казалась черной; луна тоскливо зависла на небесном полотне, укрытая хмурыми облаками.

Аспен продолжал молчать, и я стала нервничать. Неужели прямо сейчас он себя накручивает, заново переваривая свой сон, где меня пытают?

Прочистив горло, я поинтересовалась:

– Что ты сказал миссис Нэтвик, из-за чего она так легко нас отпустила? – Боже, это мой голос звучит так фальшиво? Кашлянув, я добавила: – Она, понимаешь, слишком печется обо мне…

– Да я просто сказал, что мы идем на свидание.

– Чего?

– А что? – он вдруг развеселился, и я одновременно и рассердилась из-за того, что он обманул миссис Нэтвик, и почувствовала облегчение – кажется, Аспен снова стал прежним. – Едва я постучал в дверь, как эта милая дама затащила меня в дом, решив, что я твой парень, о котором вы, как я понял, только-только говорили. Опровергать ее суждения было бы не совсем вежливо…

– И миссис Нэтвик поверила?

– Я могу быть чертовски убедительным. Кстати, тебя назвали интриганкой, – тут Аспен рассмеялся. – Слышал, ты терпеть не можешь татуированных парней, но все же отхватила себе такой аппетитный кусочек пирога, как я.

– Аппетитный кусочек пирога, – повторила я, уже смеясь, – миссис Нэтвик никогда бы не назвала тебя так. Хватит уже ржать. По-твоему, это смешно?

– Если бы ты была беременна, мне бы не было смешно. – Я кинула на Аспена хмурый взгляд, и он фыркнул, тут же попытавшись замаскировать приступ смеха кашлем. – Впрочем, это уже совсем другая история. Ты лучше на дорогу смотри, а не на меня. Я же просто импровизировал… Вот то место! – вдруг воскликнул он изменившимся голосом. Возбужденно подпрыгнув на сиденье, Аспен указал на проселочную дорогу, убегающую влево.

– Да, – кивнула я, переключая скорость, – скоро приедем.

Удовлетворенный ответом, Аспен откинулся на сиденье и прикрыл веки. Машина покачивалась на кочках, и Аспен, кажется, уже через минуту задремал. Сейчас он выглядел абсолютно иначе – не было морщинки между бровями, упрямых складок в уголках губ.

Десять минут спустя я сбавила скорость и свернула на обочину у дорожки, которая вела прямиком к заброшенному амбару. Фары машины выхватили из темноты высокие, тонкие стебли кукурузы, качающиеся на ветру, и я поежилась от странного ощущения неминуемой беды.

Заглушив двигатель, я обернулась и позвала Аспена, но он не очунулся. Я положила ладонь ему на лоб, проверяя температуру, как вдруг он подскочил, будто ужаленный.

– Когда ты ел в последний раз? – поинтересовалась я, убрав руку. Он отшатнулся от меня как от безумной.

– Ты чего пристаешь ко мне во сне? – Я изогнула бровь. – И у тебя руки ледяные!

– А у тебя простуда, – ответила я, и Аспен, по-прежнему глядя на меня с сомнением, обнял себя и потер плечи вверх-вниз. Я выключила фары и вытащила ключи из замка зажигания. Протянув их Аспену, сказала: – Тебе срочно нужно выпить таблетку, я серьезно.

– Спасибо за заботу, – сказал он с сарказмом, – но нет, с меня хватит таблеток. – Отчего-то разозлившись, он выбрался из машины и, дождавшись, когда я следом ступлю на землю, включил сигнализацию.

– Дело твое, – пожала я плечами, – но ты можешь быть заразным. Тебя не тошнит?

– Прошу по-хорошему: отстань.

Я не стала настаивать, сунула руку во внутренний карман куртки, достала фонарик и посветила в глубь поля.

– Ну как, узнаешь место?

Аспен бросил в мою сторону скептический взгляд, буркнув:

– Все поля одинаковые, дай хоть осмотреться. – Обогнав меня, он что-то пробормотал о кукурузных детях. – Мы как будто в ужастике каком-то снимаемся…

– Не знаю, наверное, – отстраненно согласилась я, сжимая и разжимая замерзшие пальцы в кармане куртки. Изо рта вырывался пар, нос замерз, за шиворот куртки скользнул холодок, и я поежилась, чувствуя, как сокращаются мышцы спины.

– Ты хоть телевизор смотришь? – поинтересовался Аспен, снова одарив меня одним из тех взглядов, которые ясно дают понять, насколько я странная.

– Нет, – ответила я, перекладывая фонарик в другую руку. Заметив мое неловкое движение, Аспен тут же отнял фонарик, буркнув:

– Забудь. Ты даже не можешь признаться, когда тебе холодно. И прекрати напрягать правую руку или навечно останешься калекой.

– Ладно, – с легкостью согласилась я, только бы Аспен оставил в покое тему моих странностей. То, что я не видела какой-то там фильм ужасов, не так странно, как тот факт, что я умерла из-за Леды Стивенсон. Или тот факт, что у мамы была Тайная квартира, где она собрала всю доступную информацию о жертвах Криттонского Потрошителя.

Внимательно глядя по сторонам, Аспен осторожно пошел вперед. Пока он таращился то в одну сторону, то в другую, я внимательно следила за выражением его лица, пытаясь понять, вспоминает ли он это место.

– Ну что, помнишь что-нибудь?

– Да я же тебе только что сказал… – раздраженно начал он и вдруг споткнулся обо что-то и рухнул на меня, как мешок картошки. Я вскрикнула от боли, когда забинтованная рука оказалась зажата межу нашими телами. На мгновение в глазах потемнело от боли и в висках глухо застучала кровь, а в следующую секунду меня повторно рвануло крюком за нервные окончания – Аспен поднял меня на ноги, рассыпаясь в извинениях.

Сжав зубы, я аккуратно вытащила руку из кармана, разгибая ее в локте. Аспен стряхнул комки земли с моей одежды.

– Звезды показались настолько привлекательными? – процедила я, массируя предплечье.

Он покачал головой и снова посмотрел вверх. Его задумчивый голос понизился до шепота, я едва расслышала:

– Нет-нет… что-то здесь не так… слишком холодно.

Я изогнула брови:

– Слишком холодно? – Я тоже посмотрела вверх, на луну.

– Да, холодно, – Аспен кивнул и опустил взгляд на меня. Что-то меня насторожило – серьезность, с которой он относился к ситуации, передалась и мне. Я даже забыла о болезненной пульсации в правом запястье. – Тогда мне не было холодно, Айрленд, было теплее, значительно теплее.

– Ну так это был сон.

– Нет, – отрезал Аспен, – нет, это случится прямо здесь!

И вдруг он бросился бежать.

– Аспен! – Я поспешила следом. – Аспен!

– Мне плевать, – выдохнул он, – ты можешь мне не верить, можешь относиться с беспечностью к тому, что я видел, но это случится!

– Да погоди ты… – Я безуспешно попыталась схватить его, но Аспен упрямо держал путь к заброшенному амбару, тонущему в ночной мгле. – Это был не сон, я ошибся.

Он замедлился, свет фонарика перестал прыгать.

– Почему ты… – вновь начала я, но он уже скользнул внутрь амбара, огромная дверца которого была приоткрыта. На мгновение оказавшись в темноте, я застыла. Вид Аспена, исчезающего в раззявленной пасти заброшенной постройки, на долю секунды привел меня в необъяснимый ужас, но затем я взяла себя в руки и без энтузиазма шагнула следом.

Не успела я испугаться густой тьмы, как где-то наверху загорелся свет. Подняв голову, я увидела на втором этаже Аспена, перегнувшегося через перила.

– Иди сюда, – громко позвал он.

Ступая по соломе, я направилась к лестнице-стремянке. Под ногами валялись фантики от конфет и несколько банок из-под пива. Еще я заметила у одного из отсеков для зерна подозрительное пятно, похожее на засохшую кровь. Отогнав мысли о том, что могло здесь случиться и чья это кровь, я взобралась по лестнице, перенеся вес тела на левую руку. Аспен ухватил меня за локти и помог встать на ноги. Ощущение, что все это уже случалось со мной, усилилось. Я быстро осмотрелась: полки со всяким мусором, окно, сеточка паутины по углам – и я наконец призналась вслух:

– У меня ощущение дежавю.

Аспен не удивился, он и так уже все понял по моему напряженному взгляду. Чувство, что я была здесь, усиливалось с каждой секундой, и вот мне уже и воздух казался знакомым, и звуки снаружи, и даже ощущение скрипучего настила под подошвами ботинок.

– Может, несколько вечеринок в школе?.. – осторожно предположил Аспен.

– Я не ходила на вечеринки.

То, что он не выдал какой-нибудь глупости типа «меня это не удивляет», только подтвердило, что ситуация серьезная. Мы встали плечом к плечу, и Аспен молча указал на массивные потолочные балки над нашими головами.

– Это там ты меня видел? – уточнила я и, взяв у Аспена фонарик, направилась к крюку, прикрепленному к одной из балок. Аспен вскинул руку, неосознанно пытаясь защитить меня от опасности, но я успела поднырнуть под нее.

– Погоди, может, не стоит?..

– Здесь кровь, – сказала я, посветив вверх на острие крюка.

– Наверное, какого-нибудь животного, – отозвался Аспен за моей спиной, но подходить не стал. Голос у него был хриплым, простуженным. Должно быть, он вновь вспоминал увиденное: меня на том крюке, мою кровь, мои связанные руки, вытянутые вверх.

Осмотрев засохшую кровь, отдающую ярким красным в свете фонарика, я шагнула в сторону и вдруг на что-то наступила.

– Тут веревка, – сказала я, глянув в сторону Аспена; от его судорожного вздоха у меня холодок пробежал по спине, но я наклонилась и подняла ее. Когда пальцы коснулись шершавой бечевки, я почувствовала фантомную боль в запястьях – ровно в тех местах, где веревка натерла кожу.

Она из прошлого.

Это. Просто. Мое прошлое.

– Дай мне взглянуть, – сказал Аспен, и я вздрогнула от неожиданности, позабыв, что он все это время находился рядом и наблюдал за мной. Отдав ему веревку, я сунула руки в карманы куртки и как можно легкомысленнее отозвалась, качнувшись с пяток на носки и назад:

– Ничего необычного.

– Ну, если я видел будущее, – пробормотал Аспен себе под нос, явно не слыша меня, – все должно измениться, верно?

Я кивнула, глядя, как он запихивает находку к себе в карман. Не хотелось развеивать надежды друга и напоминать, что, если Неизвестный похитит меня, все приспособления для пыток у него будут с собой, потому что он не импульсивный убийца, а просчитывает каждый шаг наперед.

– Все изменится, – увереннее заявил Аспен, явно пытаясь убедить в этом себя. Я снова кивнула и в последний раз осмотрелась. Крюк с запекшейся кровью все так же привлекал внимание, и я подумала: а вдруг здесь был кто-то еще? Вдруг здесь будет кто-то до меня?

Аспен, окрыленный надеждой, зашагал к лестнице, и я пошла следом. Ноги, казалось, весили тонну, руки в карманах были чужими. Поделись настроением со мной, Аспен, подумала я, глядя ему в спину.

Мне не хотелось отвлекать его от размышлений и погружать в свои. Даже если он снесет этот заброшенный сарай и сожжет поле, Криттонский Потрошитель все равно меня отыщет.

Просто потому, что я не оставлю попыток отыскать его.

– Айрленд! – вдруг Аспен остановился. – Что, если они заодно, что, если ты права? Помнишь, ты говорила, что, по-твоему, Потрошитель и Неизвестный – один человек? А вдруг они заодно?

– С чего ты это взял? – спросила я, переступив с ноги на ногу. То, как резко Аспен завел эту тему, сбило меня с толку. Я попыталась припомнить наш разговор в Тайной квартире. – У них разный почерк, Аспен. Потрошитель убивал женщин определенного типажа, вырезал их сердца. А наш Неизвестный убивает целые семьи.

– Потому что я говорил с Ледой Стивенсон.

Я опешила, услышав ее имя здесь, за сотни километров от Эттон-Крик.

– Что? – И ему ведь можно спокойно разговаривать с ней без страха получить судебный запрет!

– За ней следят. Она сказала, это ты и еще какой-то мужчина. – Я уже открыла рот, собираясь возразить, но Аспен опередил меня: – Прекрати, я знаю, что ты не собираешься ее убивать. Просто если опустить тот факт, что Леда подозревает тебя, получается, их двое – мужчина и женщина. В прошлый раз я решил, что Леда галлюцинирует, но теперь мне кажется, в этом что-то есть.

– Когда ты говорил с ней?

– Прошлой ночью. Мы столкнулись в парке, она была до смерти перепугана, сказала, кто-то гонится за ней.

Я молчала, должно быть, целую минуту. Устыдилась разом всех тех моментов, когда хотела наорать на нее, когда была груба. Неудивительно, что эта девочка-цыпленок такая дерганная. В итоге я сказала:

– Выходит, Леда и вправду связана со всем этим. Олива погибла от рук Криттонского Потрошителя, а теперь кто-то и за Ледой следит.

– Как прошло свидание? – радушно спросила миссис Нэтвик, с любопытством глядя то на меня, то на Аспена, когда мы вошли. Я только в пути узнала, что миссис Нэтвик предложила ему остаться в доме. Если вдуматься, скоро ей можно будет открывать гостиницу.

– Мы любовались пейзажем… – Пока Аспен импровизировал, в красках расписывая миссис Нэтвик впечатления от города, я метнулась на кухню, чтобы смочить горло, потому что, когда он сказал, что останется на ночь здесь и вернется в Эттон-Крик вместе со мной, у меня тут же язык буквально прилип к нёбу.

– …Очень тихо, спокойно… Знаете, здесь гораздо теплее, чем в Эттон-Крик. Со дня на день там может пойти снег.

Что за чушь он несет? – подумала я, хмурясь. – Еще и разговаривает так, будто оказался на каком-то светском приеме.

Столкнувшись взглядом с собственным отражением в оконном стекле, я поразилась своему недовольному виду и тут же расслабила мышцы лица. Споласкивая стакан, я снова прислушалась к разговору в коридоре – казалось, Аспен и миссис Нэтвик специально поджидают меня.

– Кая может быть действительно немногословна, ну, вы знаете… – И они рассмеялись, будто это была их общая шутка. Я снова нахмурилась. Поставив стакан обратно в шкаф, я вышла в коридор как раз в тот момент, когда Аспен с деланой смущенностью пояснял, как мне, должно быть, не по себе от того, что он останется со мной на ночь.

Оч-чень интересно послушать.

Он же не думает, что останется на ночь в моей комнате?

К счастью, в эту весьма увлекательную беседу между краснеющей от смеха миссис Нэтвик и Аспеном, демонстрирующим все свои актерские таланты, вмешался мистер Нэтвик. Поставив фильм на паузу, он, не замечая меня, застывшую в дверном проеме, произнес:

– Хватит щебетать, Роззи. Значит, так, Аспен, – и тут он перевел взгляд на моего друга. Даже у меня, хоть я и стояла за спиной мистера Нэтвика и не видела выражения его лица, волосы встали дыбом. – Я не позволю тебе спать в одной комнате с Каей, даже не мечтай.

Я едва не рассмеялась в голос, когда Аспен с пришибленным видом забормотал:

– Я и не думал…

– Вот и хорошо, – закончил мистер Нэтвик, а затем вернулся к просмотру фильма, сменив грозную маску на добродушную. Аспен, помолчав, вновь заговорил с миссис Нэтвик, минуя опасную тему.

Сдержав усмешку, я отправилась в ванную комнату на первом этаже, достала из тумбочки под раковиной аптечку и вернулась в гостиную. Мистер Нэтвик тут же напрягся, глянув на меня подозрительно.

– Ну и что ты делаешь?

Я присела перед ним на журнальный столик.

– Хочу измерить давление. Закатайте рукав.

– В чем дело, Кая? – Миссис Нэтвик сразу вся подобралась, скрестила руки на груди и повернулась корпусом в мою сторону.

Минуту спустя я отложила тонометр в аптечку и спросила:

– Как давно вас мучает бессонница?

– Э-э… – взгляд опасливо метнулся к жене, потом обратно ко мне. – Неделю?.. Может… десять дней? Недели две-три?.. Даже и не знаю…

– Тошнота?

– Мм…

– Ладно, – оборвала я, порылась в аптечке и протянула ему упаковку таблеток. – Ваши лучшие друзья, как и всегда, когда вы не следите за своим здоровьем. Еще пара дней в таком бешеном темпе, и вы просто свалитесь. – Он нахмурился, явно собираясь спорить, но я покачала головой, внезапно почувствовав себя такой же уставшей, каким себя, пожалуй, чувствовал хозяин дома. – Идите наверх, хорошенько выспитесь. Выпейте это, не смотрите телевизор, не читайте, ничего не делайте.

Брови мистера Нэтвика сошлись на переносице, а миссис Нэтвик в свою очередь улыбнулась так, будто я вручила ей новый кухонный комбайн, о котором она мне рассказывала по пути домой с вокзала: «Новинка, десять дополнительных функций, и по скидке, Кая, по лучшей скидке! Всего один день – сегодня! Я собираюсь сейчас же позвонить и заказать эту модель!» К счастью, мне удалось отвлечь ее от этой неблагоразумной затеи.

– Кая, ты действительно врач! Как ловко ты со всем этим управляешься!

– Чтобы заметить переутомление, не нужно быть врачом, – сказала я, слабо улыбнувшись, и потопала с аптечкой в ванную.

Аспен бочком скользнул за мной, пока миссис Нэтвик высказывала мужу, как она зла на него за то, что он все время пропадает на работе, и запер дверь ванной на замок. Я удивилась:

– Ты что делаешь?

– Хочу принять с тобой душ, – сказал он, но прежде, чем я отреагировала, серьезным тоном добавил: – Почему ты делаешь это?

– Что – это?

– Разговариваешь так со стариками?

Я озадачилась, подумала секунду над тем, что такого сказала, и, ничего дельного не придумав, переспросила:

– О чем ты?

– Ты сказала, что любой может диагностировать переутомление. Это из-за Джорджи?

Даже когда Аспен запер нас в ванной комнате, я так сильно не удивилась, как в тот момент, когда с его губ слетело имя моей сестры. Я почувствовала, что краснею от раздражения.

– Я же сказала тебе: говорить можно о чем угодно, кроме этого.

– Знаю. – Аспен цокнул языком, и я уже было расслабилась, но тут он решил подлить масла в огонь, добавив: – Я знаю, как ты стараешься быть хорошей, поэтому не нужно недооценивать себя. Не говори так, будто ты не делаешь ничего особенного, Кая, ты уже особенная, и тебе не нужно…

– Я знаю себе цену, Аспен, – сердито прервала я и, решительно отодвинув его с дороги, щелкнула замком и вышла в коридор. Прохладный воздух тут же лизнул разгоряченные щеки, и в следующую секунду я застыла на месте – мистер и миссис Нэтвик, стоявшие у входа в гостиную, посмотрели на нас с Аспеном и выразительно переглянулись.

– Хватит смотреть, – попросила я, начиная еще больше сердиться. – Мы разговаривали.

Аспен за моей спиной что-то пробормотал, переступив с ноги на ногу, и мистер Нэтвик прищурился, согласившись:

– Разумеется, ведь в нашем двухэтажном доме совершенно нет свободного места для бесед, да, Роззи?

– Да-да, я тоже об этом подумала.

Судя по их взглядам, подумали они совершенно не об этом. Проигнорировав их, я направилась на кухню, чтобы поужинать перед тем, как запереться наверху в комнате Селены.

Ноги казались двумя чужеродными обрубками, но я под внимательным взглядом хозяев дома ни разу не споткнулась. Аспен вывел меня из себя, выбил из колеи. Кто ему позволил задавать такие вопросы, спрашивать эти вещи… Ему кажется, мы стали так близки, что он может с легкостью анализировать мое поведение?

– Кая, – шепнула миссис Нэтвик, коснувшись моей поясницы, – мы уже поужинали, поэтому идем наверх. Ты тут как, справишься?

Я не была уверена в том, что значил ее вопрос, но ответила положительно.

– Спокойной ночи, – пожелала я миссис Нэтвик, и она послала мне ответную улыбку. Аспен тоже поддакнул, устраиваясь за обеденным столом, но все внимание сосредоточил на мне.

– Извини, я осел.

– Ничего.

Я накрыла на стол, села напротив, подтянула тарелку поближе. Утка, приготовленная миссис Нэтвик, была восхитительной, но аппетита у меня не было.

– Ты всегда так говоришь, – начал занудствовать Аспен. Смерив его взглядом, я спокойно ответила:

– И это всегда правда.

И тут внезапно я поняла, что сейчас сижу на месте Ноя Харрингтона. В наших с Аспеном отношениях я – Ной. Я что-то скрываю, командую, веду себя, мягко говоря, не очень вежливо. Аспен на моем месте: задает вопросы, на которые, даже если я и знаю ответ, не всегда отвечаю.

– Из-за твоего проницательного взгляда мне кусок в горло не лезет, – посетовал он, многозначительно делая глоток воды. Я усмехнулась:

– Просто вспомнила кое-что, но этот человек не заслуживает такого пристального внимания с моей стороны.

Аспен скептически приподнял бровь:

– По-моему, ты так обо всех думаешь.

– Неправда, – возразила я, хмуро наблюдая, как он поглощает еду, – просто мне сложно находить общий язык с людьми.

– Ха-ха, ты сказала, что чего-то не можешь? Повторишь на камеру?

– Ты что, издеваешься?

В ответ Аспен покачал головой так, будто я безнадежна, и бросил сердитый взгляд на мобильный телефон, вздрогнувший на краешке стола.

– Гм… – он на секунду отвлекся, чтобы цапнуть еще ложку салата. – Вот уж… Альма пишет, что ее кинул какой-то парень.

– О, – только и сказала я. Обсуждать своего консультанта мне было неприятно, да еще и с ее младшим братом. Аспен понимающе хмыкнул, кинув на меня взгляд:

– Ага. Она тебя достает? Можешь не отвечать, солдат, – добавил он с иронией. – Мы с Альмой, конечно, поддерживаем отношения, но порой она очень напоминает мне Патрицию. – Тут он задумчиво потыкал вилкой кусок мяса, будто представляя на его месте лицо матери. – Альме от нее досталась чертовски сильная навязчивость…

Я поерзала на стуле, быстро соображая, что сказать. Аспен и вправду хочет обо всем этом поговорить? Или просто не сдержался и сболтнул лишнего? Или думает, что я все еще злюсь, и пытается ослабить напряжение между нами?

Чувствуя себя не в своей тарелке, я все же произнесла, тщательно взвешивая каждое слово:

– Да, иногда она настойчива, но по большей степени мягкая.

Мы встретились взглядами, и, могу поспорить, он меня вычислил. Понял, что я стараюсь поговорить о чем-то… нормальном. Но он охотно подыграл мне, и целый час мы провели за обсуждением сущей ерунды. В основном болтал Аспен, но потом разговорилась и я и даже рассказала о том, как пыталась однажды ездить на мотоцикле. Аспен хохотал как безумный и заразил смехом меня. Войдя в раж, я добавила:

– А еще я однажды уснула прямо в лесу.

– Серьезно?

– Да. Я просто бегала как обычно, а затем упала и проспала три часа или около того… Там еще белка была, смотрела на меня, пока я спала…

Аспен тихо рассмеялся, и этот искренний, мягкий смех тронул какие-то струны в моей душе, те, на которых могли сыграть только близкие люди. Я почувствовала радость, что Аспен рядом и внезапно напомнил мне о том, что я все еще жива, что я существую.

Это ощущение было острым и болезненным и быстро закончилось. Внезапно пришло осознание: не имеет значения, как сильно Аспен будет убеждать себя в том, что сумел изменить мое будущее, оно неизменно наступит.

Едва я разгадаю мамину загадку, в конце пути мы встретимся с убийцей лицом к лицу. Пока что я в безопасности, пока что на шаг впереди, ведь обо мне он ничего не знает, в то время как я знаю кое-что: я знаю, что мама его вычислила, ответ где-то там, среди всех тех папок в Тайной квартире. Когда я закончу с документами, я тоже буду знать его имя.

Я почему-то стояла на противоположной стороне дороги от своего дома, разглядывала черепичную покатую крышу мансарды, белоснежные стены, лужайку с разросшейся травой. Сорняки хотелось немедленно выполоть, но мама говорила, что ей нравится небольшой беспорядок.

За моей спиной опускалось солнце. Прищурившись, я с тревогой посмотрела на соседние дома, подняла глаза к небу. Сейчас случится что-то плохое.

Замешкавшись, я все же направилась к дому. Мимо не проехало ни одной машины, ни одна собака с соседних дворов не разразилась лаем, казалось, мир погрузился в безмятежный сон.

В тот момент, когда я шагнула на тротуар, мир пошатнулся – назад на дорогу меня отшвырнул яростный взрыв. Из меня вышибло дух, я застыла. Лежа на асфальте, я смотрела, как небо светлеет и темнеет. В следующее мгновение я уже увидела картинку со стороны: девушка, похожая на меня как две капли воды, выпрямилась и села. Дезориентированная в пространстве, она огляделась. Я кричала ей, чтобы она шла внутрь, спасла маму, не сидела на месте. У нее по щеке стекла струйка крови и капнула с подбородка на одежду.

Мама, мамочка… – я огляделась на дом, понимая, что эта девушка на асфальте так ничего и не сделает. Но она с трудом поднялась и, пошатываясь, зашагала к тому месту, которое теперь только общими очертаниями напоминало парадный вход. Прямо по маминым клумбам, по сорнякам, которые она берегла. Сбросив куртку, она пыталась сбить с горящего порога огонь, чтобы войти внутрь и вытащить маму.

Кто-то кричал на меня, кто-то умолял уйти и спасаться, но я не сдавалась.

Мама, мамочка…

Дыша раскаленным огнем, я выпрямилась и увидела ее – мама вышла на порог, объятая пламенем. Она напоминала факел с человеческий рост: тело, одежда – все было в огне. Она шла ко мне, приподняв обугленные головешки вместо рук, и, кажется, что-то пыталась сказать.

– Я не слышу, мам, я не слышу…

Она упорно двигалась в мою сторону, оставляя за собой горящие следы. Я приказывала себе стоять на месте, чтобы расслышать ее слова, но страх кинул меня назад, и я отшатнулась, выронив куртку. Запахло палеными волосами и горячей кожей.

– Мам…

– Я должна была оставить тебя. – Ее слова внезапно стали громче и отчетливее. – Я должна была оставить тебя, я должна была оставить тебя, иначе он убил бы нас всех…

– Мам! – в панике крикнула я, спотыкаясь обо что-то и падая на землю. Ударившись локтями, я даже не почувствовала боли – сознание до краев затопил страх. – Мам!

– И часто ты так спишь?

– Что?.. – Я распахнула глаза и ошалело посмотрела на Аспена, склонившегося надо мной. – Что ты делаешь?

– Ты орала как резаная. – С трудом сев на постели, я изможденно вздохнула, убирая прилипшие ко лбу спутанные волосы. Аспен все не унимался: – Как ты можешь говорить, что люди вокруг тебя нездоровы, в то время как сама валишься без сил?

Боже, это был лишь сон. Я заправила волосы за уши, накрыла ладонями глаза. Это был лишь сон.

– Эй, все нормально? – тихо спросил Аспен, сжимая мое плечо и усаживаясь рядом. Я кивнула:

– Да, да. Иди спать, Аспен. – Я глянула на него: – Прости, что разбудила.

– Я не спал. – Аспен поднялся на ноги, словно желая сбежать от неприятной темы, и я, вдруг почувствовав мстительное желание уколоть его, поговорить о том, о чем ему не хочется, сказала:

– Ты должен выспаться, хотя бы попробовать, у тебя еще и температура…

– Позволь мне самому решать, ладно? – отрезал он, пригвоздив меня взглядом. Судя по нерешительному и раздраженному выражению лица, он хотел еще что-то добавить, но передумал. Не прощаясь, он быстро ретировался, а я плюхнулась на постель.

Да что с нами со всеми? Почему мы так резки друг с другом и постоянно защищаем свою территорию, словно животные? Бросаемся друг на друга? Я вспомнила Ноя. Он просил меня быть более человечной, понимающей. А он сам? Он только позволяет задавать вопросы, но никогда на них не отвечает. И даже когда ему кажется, что отвечает, слова все равно остаются непонятными.

Он сказал, что я вернусь после того, как спасу Леду Стивенсон от самоубийства. Смог бы он отмотать время назад и вернуть меня в прошлое, чтобы предотвратить катастрофу? Нет, конечно, ведь Ной не волшебник. Будь у меня второй шанс, я бы не стала спасать Леду Стивенсон, не стала бы спорить с Майей. Я бы не пошла в тот проклятый туалет, я бы не… не приехала бы в Эттон-Крик. И моя мама была бы жива.

А еще лучше – пусть Ной Харрингтон все вернет на свои места, пусть сотрет все прошлые убийства, пусть повернет время вспять до того, как в Эттон-Крик началась самая первая кровавая череда смертей.

Я не заметила, как это случилось, но мысли о Ное принесли мне долгожданное спокойствие. Он будто занял место Аспена, сказал: «Спи без сновидений, Кая».

Кошмары больше не снились – приснился Ной, он уговаривал меня съесть три куска торта, потому что: Мне жаль их выкидывать, понимаешь? Это искусство, съешь торт, Кая.

Спустившись утром, я обнаружила Аспена за столом с тарелкой яичницы. Кухня была залита солнечным светом.

– Почему так рано встал? – спросила я, не замедляя шага, хоть и сильно удивилась: часы едва показывали семь утра.

– А ты почему? – парировал он, пытаясь подцепить белок на вилку. Мне показалось, Аспен усиленно избегает моего взгляда и выглядит до странного смущенным.

– Дела, – коротко бросила я. Налила в кружку чай и принялась за завтрак, обжигая пальцы о горячий хлеб. Перед носом тут же появилась вазочка с домашним вареньем миссис Нэтвик.

– Так сытнее, – добавил Аспен.

Я улыбнулась.

– Спасибо. – Мазнув ножом по тосту, я вдруг вспомнила о том, что Ной советовал «быть открытой с людьми». Открытой – что это вообще значит? Прочистив горло, я уже хотела сказать, что собираюсь сейчас сходить к родителям и Джорджи, но не успела – телефон Аспена, лежащий на краешке стола рядом с его локтем, завибрировал.

– Опять сестра? – догадалась я. Аспен глянул на меня возмущенно:

– Из-за твоего вопроса я прямо почувствовал себя каким-то ущербным. – Не найдясь что ответить, я откусила кусочек тоста и сделала глоток подостывшего чая. Набрав сообщение, Аспен пробормотал: – Хочет прийти сегодня поплакаться.

– Хороший план.

– Хочешь присоединиться?

Вот уж вряд ли.

– В другой раз, – я снова неловко улыбнулась. Давать еще одному человеку повод считать, будто мы с Аспеном встречаемся, мне не хотелось. Да еще и проводить время со своим терапевтом вне кабинета тоже лишнее.