Вики Филдс
Дом пустых сновидений

Больно.

Но я позволила миссис Нэтвик продолжить.

– Ты все еще относишься к людям с опаской…

Почему она говорит обо мне как о животном из зоопарка?

– Спасибо за еду, – прервала я. – Не хочу говорить ни о чем из того, что вы только что перечислили.

Я поднялась, взяла тарелку и поставила в раковину, чтобы вымыть. Миссис Нэтвик встала вслед за мной. Знаю, сейчас она извинится и скажет, что не хотела расстраивать меня, ведь она желает мне лучшего и все такое прочее, но не нужно. Не нужно просить у меня прощения за то, какая я.

– Прости меня, Кая, я не хотела тебя расстраивать… но я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

– Я знаю, – ответила я, принимаясь осторожно мыть посуду, лишь бы не поворачиваться к миссис Нэтвик лицом. – И будет. Обещаю. Но не сейчас. Еще не время.

– Кая. – Стальной тон ее голоса, материнский тон, заставил меня остановиться. Я откинула голову назад, вздохнула и обернулась:

– Что?

Я заметила, что ее глаза покраснели. Глядя на меня снизу вверх, она дрожащими руками коснулась моих плеч, сказав:

– Что заставляет тебя думать, что сейчас неподходящее время? Ты достойна счастья, не нужно ждать.

Я бросила губку в раковину и отошла от миссис Нэтвик на безопасное расстояние, чтобы ей не пришлось меня обнимать.

– Да, я достойна счастья и все такое, но сейчас есть дела важнее, миссис Нэтвик. Понимаете, что творится? Вы знаете, что было в той квартире? В маминой Тайной квартире в Эттон-Крик?

Я увидела, как плечи миссис Нэтвик обмякли, она сдалась мне.

– Да. Да, конечно же я знаю о том, что там, Кая… – пробормотала она ломким голосом, а затем шагнула к обеденному столу. Теперь она пыталась избегать моего взгляда.

– Хорошо. И что вы обо всем этом думаете?

На кухне повисло молчание, даже часы не тикали. Я все ждала и ждала, когда она заговорит, и она наконец произнесла:

– Думаю, Мэгги была увлечена убийствами.

Увлечена убийствами, повторила я про себя новую формулировку. Словно это было ее очередное безумное хобби!

Мне нужно остыть, пока я не вышла из себя, пока не распалилась. Я не знала, почему так сердита – миссис Нэтвик ничего плохого не сделала, она лишь бедная женщина, которая, как и мама, вынуждена была скрывать тайну ото всех. Мне нужно взять себя в руки.

Медленно выдохнув скопившийся в легких воздух, я произнесла:

– Я думаю, что маму убили из-за этой Тайной квартиры.

– Кая, твоя мама… – миссис Нэтвик порывисто обернулась, тесно сжимая на груди шаль, будто желая отгородиться, но я звонким голосом перебила ее очередную ложь:

– Бросьте, скажите наконец правду! Вы знали ее лучше всех, так что не можете считать, как и все остальные, что она просто взяла и умерла! Что бросила меня! Что просто сгорела в собственном доме! Это невозможно! Просто невозможно! Я думаю, где-то в глубине души вы знаете, вы подозреваете, что она ввязалась во что-то нехорошее, и просто боитесь признаться!

Миссис Нэтвик заплакала, и, о ужас, я вдруг поняла, что ее фигура в домашнем платье расплывается у меня перед глазами. Миссис Нэтвик спрятала лицо в ладони, и я яростно вытерла слезы свитером, пока она не заметила их.

– Да… я знала, знала, что ее убили… – Я стояла не шелохнувшись, борясь с проклятым комком слез в горле. – Я знала, что она хочет отослать тебя в Румынию, вот и удивилась, когда ты… и я потом… – Миссис Нэтвик зарыдала сильнее, отчего ее слова стали едва различимыми, но последнюю фразу я все же сумела разобрать: – Я показала тебе квартиру, чтобы ты рассказала о ней полиции.

Я больше не могла стоять на месте, поэтому медленно приблизилась и обняла ее. Бедная миссис Нэтвик, ее тело содрогалось от яростного плача, может быть, первого за недели нашей разлуки. Она ведь ни с кем не могла поговорить начистоту.

– Я так боялась… так боялась…

Сжав переносицу пальцами, я вскинула голову к потолку, глубоко и размеренно дыша. Затем повращала глазами в разные стороны и сжала веки, чтобы убедиться, что слезы высохли. Только после этого я отстранилась от миссис Нэтвик, набрала стакан ледяной воды и протянула ей. Она залпом осушила его, неуклюже поставила на стол, едва не опрокинув, и плюхнулась на стул. Пока я споласкивала стакан, а затем убирала в шкаф, на кухне стояла мертвая тишина. Нетерпеливая тишина.

Затем я обернулась к миссис Нэтвик и прямо спросила:

– Вы слышали о Дэйзи Келли?

По ее лицу прошла тень, а я как ни в чем не бывало продолжила:

– Войдя в ту квартиру, я, конечно же, стала просматривать мамины бумаги. И заметила кое-какую странность. Мама очень интересовалась определенным периодом убийств в Эттон-Крик. Она собрала всю информацию о жертвах, которую только могла. И знаете, что странно? – Миссис Нэтвик упорно смотрела на собственные ладони на коленях. – Там была девушка, которая не считалась жертвой. Дэйзи Келли. Очевидно, она тоже была целью Криттонского Потрошителя, но никто ей не поверил. Знаете отчего? Потому что ей удалось сбежать. Потому что ее сердце не было тронуто. И потому что Дэйзи Келли была беременна.

Миссис Нэтвик заметно побледнела при упоминании имени Дэйзи Келли, но, когда я закончила свой длинный и пронзительный монолог, она уже выглядела не просто бледной, а мертвенно-белой. И я вдруг поняла, что она меня боится. Эта мысль была поразительной, ужасной, но я отмела ее. Важно закончить разговор сейчас же, а не переносить на потом. Позже я стану самой собой, тихой и милой, и миссис Нэтвик поспешит стереть из памяти эту ужасную ситуацию. Мы обе постараемся.

Но сейчас я продолжала задавать вопросы:

– Как мама узнала о Дэйзи Келли?

Миссис Нэтвик, с трудом разлепив бескровные губы, сказала:

– Они были подругами.

Ясно, я так и знала. Воодушевившись, я подошла к миссис Нэтвик, присела на корточки и положила ладонь на ее колено.

– Мама решила заняться убийствами после того, как похитили Дэйзи Келли, верно?

Мой голос дрожал, и миссис Нэтвик перевела на меня взгляд.

– Нет, нет, ты что, Кая, нет-нет-нет!

Я удивилась, едва не отпрянув назад от такой ее горячности.

Миссис Нэтвик шепнула:

– Мэгги знала убийцу, и все то время… она все время пыталась найти доказательства.

Мне на голову словно вылили ведро ледяной воды, и она, обжигая холодом, потекла по спине, груди, рукам. Я медленно поднялась, пытаясь переварить сказанное. Дрожь в руках не проходила.

Все мгновенно встало на свои места. Ее письмо. Желание отправить меня подальше. То, почему ее убили. Тот, кто убивает девушек. Она знала, знала, знала убийцу Дэйзи Келли…

Я опустила взгляд на миссис Нэтвик:

– Мама сказала вам, кто это?

Миссис Нэтвик ответила без запинки, сказала простое «нет», но у меня мурашки поползли по плечам. Я на миг засомневалась, а не лжет ли она, чтобы уберечь меня от правды, но бедная женщина выглядела такой уставшей после разговора со мной, что я была уверена: у нее не хватило бы сил на притворство.

Наблюдая за ней, я похлопала по карманам в поисках таблеток. Это движение не укрылось от миссис Нэтвик, и она тут же встревожилась:

– Кая, тебе плохо? Опять приступ?

– Нет, – ответила я, покачав головой. Наконец-то отыскав контейнер во внутреннем кармане куртки, я достала капсулу, проглотила ее и смочила горло водой из-под крана. Чувство, что что-то тяжелое давит мне на грудь, не исчезало, но я смогла говорить, не хватая судорожно ртом воздух:

– Он здесь.

– Кто? – Миссис Нэтвик то ли не расслышала, то ли не поняла, и я повторила еще громче:

– Я сказала, что он все еще здесь, все еще наблюдает.

– Кая, о чем ты говоришь?

– А вы не понимаете? Он узнал о моей маме!

Нет, на самом деле о маме я не произнесла ни слова. В голову резко ударила кровь, так что перед глазами почернело, и я лишь успела схватиться за край раковины да подумать о том, что, если продолжу копаться в маминой Тайной квартире, наверняка тоже найду Потрошителя. После этого меня проглотила темнота.

Позже, когда я пришла в себя, сквозь открытую дверь в комнату, где меня устроили, до меня донесся строгий голос мистера Нэтвика:

– Розмари, мы должны отвезти ее в больницу. – Он всегда, когда был чем-то огорчен, называл жену Розмари, а не Роззи. – Ты же видишь, она все хуже и хуже. Если продолжить в том же духе…

Я закрыла глаза, мысленно обследуя тело. Похоже, я неудачно упала – при малейшем движении в колено будто кто-то ударял молотком. Откинув одеяло, я приподняла штанину и, увидев синяк, со вздохом откинулась на подушку.

– Кая! – изумленно воскликнула миссис Нэтвик, вдруг возникая в дверном проеме. – Как ты себя чувствуешь?

Значит, она все же победила мужа и тот удалится в кабинет.

– Все хорошо, – сказала я, поудобнее усаживаясь среди подушек. Кожу на ноге защипало от трения с одеялом. – Спасибо, миссис Нэтвик, и извините, что напугала.

Только через секунду после того, как я произнесла эти слова, я поняла, что извинялась не только за то, что бахнулась в обморок, но и за то, что довела ее до слез, вытряхнула на поверхность ее тайну, связанную с мамой.

Миссис Нэтвик подошла ко мне с болезненной улыбкой на губах; шаги были еле слышными, будто она боялась нарушить тишину. Присев на кровать, она с обреченным вздохом произнесла:

– Я жалею, что рассказала тебе все это. Нужно было оставить прошлое в прошлом.

Я ответила ей невозмутимым взглядом, в очередной раз успешно поборов раздражение. Разве миссис Нэтвик не понимает, что, если бы она не рассказала обо всем, мамина смерть оказалась бы напрасной? А та тварь, которая выследила ее, которая измывалась над другими девушками, осталась бы безнаказанной? Возможно в эту самую секунду Криттонский Потрошитель подыскивает себе новую жертву!

– Кая, скажи что-нибудь… – попросила миссис Нэтвик. Она хотела, чтобы я сказала не «что-нибудь», а убедила ее, что не стану лезть в мамины дела. Не стану впутываться в неприятности. Но я не могу лгать, как они, я скажу правду. Острая необходимость выплеснуть каждую ядовитую мысль на миссис Нэтвик была такой сильной, что я вцепилась пальцами в простыни, только бы не наговорить лишнего. И все же я призналась:

– Я отыщу его. Иначе все было напрасно.

Пригладив дрожащей жилистой рукой свои темные волосы, стянутые в красивый пучок, в котором прибавилось седых волосков, миссис Нэтвик боязливо произнесла:

– Я знала, что ты это скажешь, Кая… Но твоя мама потратила всю жизнь на это дело. Она бы не хотела, чтобы ты… – Миссис Нэтвик замолчала, но через секунду прямо взглянула мне в глаза и продолжила тверже, отчего тени в уголках ее рта углубились: – Мэгги не хотела, чтобы ты жила в том же кошмаре, что и она.

Я отсекла эти бессмысленные слова, спряталась от них. Мама не хотела… конечно, она не хотела умереть! И никто не хотел бы!..

Облизав пересохшие враз губы, я спросила:

– Вы знаете, что сейчас происходит в Эттон-Крик?

– Да… я прочла в…

– А что меня подозревают, об этом вы прочли? – перебила я, не желая давать миссис Нэтвик даже шанса вставить хоть словечко. Я знала, что она скажет: что мама мечтала, что я окончу университет, стану уважаемым врачом, выйду замуж. И в мои ближайшие планы не должна входить охота на маньяка.

Я обрывала каждое ее слово решительным голосом:

– Они меня подозревают, миссис Нэтвик, меня! Они думают, что это я – убийца, что я могу быть кем-то, кто способен убить! – Я пообещала себе не распаляться, но не сдержалась. Мне просто жизненно необходимо было доказать ей, что я поступаю верно, что это единственный правильный путь. Но она не понимала, и вот на ее глазах уже выступили слезы. Мне хотелось хорошенько встряхнуть ее за плечи, чтобы она прекратила это. – Вы что, правда считаете, что я могу просто уйти? После того, что случилось с Джорджи?! С мамой?! Считаете, я могу все оставить после того, как он убил на моих глазах Сьюзен?! Отнял у меня папин…

Я не успела договорить, обжечь ее словами – миссис Нэтвик схватила меня в охапку и прижала к полной груди; горячо разревелась на ухо. Я шокированно замерла, все еще желая сплюнуть с языка окончание фразы, но не стала; похлопав миссис Нэтвик по спине, я зажмурилась. Миссис Нэтвик не виновата, я не должна нападать на нее. Я просто хочу, чтобы она была на моей стороне, чтобы понимала, что я правильно поступаю. Я все делаю верно.

– Давай сыграем в шахматы, Кая.

Я вздрогнула и посмотрела в сторону двери: на пороге возник мистер Нэтвик. Он улыбался, но я чувствовала в его взгляде напряжение. Поведя плечом и показывая под мышкой деревянную коробку, он кивнул в сторону коридора: – Идем, Кая.

Он не смотрел на жену, даже бровью не повел, когда она отвернулась к стене и стала торопливо вытирать слезы. Понятно. Теперь в игру вступает он. Но делать было нечего, я сдалась – мистер Нэтвик был упрям, как вода, которая точит камень; откинув одеяло, я поднялась и направилась к выходу из комнаты:

– Конечно, давайте сыграем.

Я никак не могла заново свыкнуться с солнцем; здесь оно было ярким, каким-то обжигающим, враждебным. Эттон-Крик казался пустышкой, но я уже успела приспособиться к его фальшивому солнечному свету, неуютному и холодному, и даже к дождям. Здесь палило нещадно, и, шагая между аккуратных рядов могил, я стянула куртку и сложила ее на сгибе локтя.

Было неловко находиться среди могил мамы, папы и Джорджи – не могу припомнить, чтобы раньше я приходила сюда вот так просто, чтобы посидеть на пожухлой траве. Сцепив пальцы на шее, я подняла голову к небу и почувствовала, как от яркого света слепит глаза.

На меня нахлынуло какое-то тупое оцепенение. Уставившись перед собой на могильные плиты, я не могла придумать никаких слов. Все, что приходило на ум, казалось глупым и пустым.

Зачем я вообще пришла? Мне нечем похвастаться, нечем их порадовать. Я живу в аду, но не хочу, чтобы мама и папа или малышка Джорджи знали об этом. Я не хочу, чтобы они были в курсе, а особенно мама, что я оказалась в месте, о котором она думала в последнюю очередь, – в Эттон-Крик, в доме с незнакомыми людьми. Не хочу, чтобы они знали о Леде Стивенсон.

Я прижала горячие ладони к глазам, почувствовала под пальцами влагу.

Если вы меня видите, знайте: я держусь. Да, может, мне и нелегко, но я все равно выживаю, пытаюсь найти ответы. Знайте: я не сдамся. Я не из тех, кто сдается.

Ну, все, – я поднялась на ноги и подхватила куртку, – я вернусь к вам, когда решу эту загадку. Вы будете гордиться мной, мам, пап. Джорджи, я о тебе помню каждую секунду своей жизни. Я люблю вас.

Глава III
Окно в прошлое

После посещения церкви меня ждала встреча с адвокатами мамы, которые решали дела с наследством. Чтобы отделаться от их сочувствующих взглядов, камнями летящих в мою грудь, от их деловитых слов, по пути к миссис Нэтвик я заглянула в мамину галерею, чтобы проведать Томаса. Он был чрезвычайно рад меня видеть и тут же завалил вопросами о Первом медицинском павильоне, о моей жизни в Эттон-Крик и прочей ерунде – явно желал уйти как можно дальше от той темы, которую я подняла при нашей последней встрече: «Мама умерла не своей смертью, кто-то убил ее». Помня о своей установке посвящать как можно меньше народа в планы, я ответила на вопросы Тома: «Да-да, все хорошо. И со мной, и с Бенджи. Я хорошо учусь, как и всегда. У меня все прекрасно, лучше всех!»

Я лгала и говорила правду. У меня действительно все хорошо. И плохо тоже.

Незачем Томасу знать о том, в какую беду попала мама – он только зря расстроится, а помочь ничем не сможет.

Домой я вернулась как раз вовремя: миссис Нэтвик готовила ужин. Заметив меня, она расплылась в добродушной улыбке и что-то сказала о пирогах и сливках. Задержав на миссис Нэтвик взгляд, я заметила в уголках ее глаз напряженные морщинки – она боялась, что я снова нападу с вопросами. Мне тут же захотелось как-то загладить вину, притвориться милой и дружелюбной. Но на языке крутились только слова успокоения: «Не бойтесь, миссис Нэтвик, я уже выяснила все, что хотела». Эта фраза вряд ли ее так уж порадует. К тому же я не хотела снова доводить ее до слез и слушать просьбы «бросить дурную затею», что просто невозможно. Это не «дурная затея» и не просто «мамино дело» – оно и мое тоже. Однажды давно мама встретила Дэйзи Келли и уже не смогла вырваться из лап Криттонского Потрошителя. И я не могу, да и не хочу. Тот человек в ночи, отделенный от меня пеленой дождя и держащий Сьюзен за горло, – он такой же, как убийца Дэйзи Келли.

Но тут миссис Нэтвик первая нарушила молчание и попросила меня отправиться наверх немного отдохнуть. Я встрепенулась, когда ее голос прервал мои размышления, и поспешно предложила помочь с ужином.

– Зачем? – миссис Нэтвик здорово изумилась. – Глупости! Давай дуй наверх отдыхать…

– Не переживайте, – перебила я, решительно поднимаясь с табуретки, – я хорошо готовлю! К тому же парень, с которым я живу… – Я тут же замолчала, поняв, какую сморозила глупость – миссис Нэтвик так и уставилась на меня, вытаращив глаза и застыв с ножом в левой руке и салфеткой в другой. – Э-э… я хотела сказать, что парень, у которого я арендую комнату в Эттон-Крик, очень хорошо готовит. Действительно отлично. Прямо лучше некуда…

Под испытующим взглядом мои щеки вспыхнули так, будто я сунула голову в камин.

– Он хорошо готовит! – закончила я безапелляционно. – С уткой ничего не случится!

Казалось, миссис Нэтвик вот-вот рассмеется, так что я нахмурилась.

– Я не за утку беспокоюсь, Кая… Что ж. Ну и кто же этот парень?

Я все еще смотрела хмуро.

– Мой арендатор. – Я пожала плечами, но тут же, вспомнив о Ное Харрингтоне, добавила несколько подробностей, чтобы развеять неверное представление, которое могло сложиться у миссис Нэтвик: – Жуткий домосед и зануда. У него полно времени, так что от нечего делать готовит целыми днями. Короче говоря, ничего примечательного.

На ватных ногах я подошла к раковине вымыть руки. Странное дело, но сердце мое колотилось как сумасшедшее, должно быть, от взгляда миссис Нэтвик, который так и прожигал спину.

– Ничего примечательного, – повторила она каким-то странным тоном. – И тем не менее он все равно тебе нравится, так ведь?

Я замерла, наблюдая, как вода обтекает пальцы. Кожа на кистях рук просвечивала, не стыдясь демонстрировать голубоватые вены.

Да что это со мной? Почему я мнусь?

Прочистив горло, я закрыла кран.

– Да, он не кажется мне… – опасным, – плохим человеком. Просто он немного… – подозрительный, – странноватый. Ной странный, это – самое подходящее для него описание.

Боже, до чего же тяжело мне даются простые светские разговоры! И голос у меня при этом был до странного писклявый, какой-то неестественный. Обернувшись к миссис Нэтвик, чтобы попросить лук, или что там еще нужно для готовки, я застыла от ее красноречивой улыбки.

– Бросьте, миссис Нэтвик. Не знаю, о чем вы подумали, но перестаньте. Лучше скажите, что я должна сделать.

– Нет-нет-нет, – с озабоченным видом она покачала головой и оттеснила меня от раковины. Мне пришлось отодвинуться к посудному шкафу и замереть там по стойке смирно. – Даже если ты не чувствуешь боли в руке, это вовсе не значит, что рана затянулась.

Мне показалось, что последняя фраза прозвучала многозначительно, но я решила не цепляться к словам. Миссис Нэтвик все с той же странноватой улыбкой, от которой у меня бежали мурашки, предложила:

– Все же тебе здесь делать нечего, Кая. Может, поднимешься наверх и сыграешь в шахматы?..

Она кинула взгляд в мою сторону, но я покачала головой:

– Мистер Нэтвик спит. Когда я была в городе, он попросил купить таблетки от головной боли. – Я замялась, не зная, стоит ли продолжать этот разговор. – У него что, действительно какие-то проблемы на работе?

– Да, – коротко ответила миссис Нэтвик, и на этом тема, судя по ее тону, была закрыта. На несколько долгих секунд на кухне повисла тишина. Я наблюдала за тем, как ловко женщина орудует специальной кисточкой, размазывая оливковое масло по противню.

– Дорогая, ты не могла бы отправиться в магазин за фруктами? – Она предприняла еще одну попытку меня выставить. Мое сердце на мгновение дрогнуло в груди, но тут же забилось в привычном ритме.

– Я возьму машину?

– Конечно, ключи там, – она кивнула в коридор, где на столике в старой сахарнице обычно хранились ключи от дома, офиса и машины. – Купи бананов и груш. И большой апельсин.

К счастью, миссис Нэтвик была достаточно проницательной, чтобы понять, что машина мне нужна, чтобы поехать в магазин в объезд, а не идти мимо своего обуглившегося дома.

Солнце уже закатилось за горизонт, когда я купила связку бананов, несколько груш и огромный апельсин, который с трудом умещался в ладони. Продавщица – улыбчивая дама в прекрасном расположении духа – всучила мне какую-то листовку, что-то неразборчиво сказав. Я кивнула, запихав листок в карман и навострив уши: две женщины на соседней кассе громко обсуждали какую-то Софию:

– Я не понимаю, как это вообще возможно! Как в наше время человек может бесследно исчезнуть, тем более в таком юном возрасте?

– Черт знает что, черт знает что…

– Вот и я говорю: исчез, как сквозь землю провалился!

Закинув покупки в пакет, я ретировалась из магазина, не желая собирать сплетни о чужих трагедиях.

Голова моя была тяжелой, как гранитная плита, но, проезжая мимо своей старенькой школы, я не могла не остановиться. Из легких будто разом вышибло воздух, в ногах похолодело. Я уставилась на пустынное здание, затерявшееся в сумерках.

Здесь все и началось, здесь меня постигло проклятие. В ту секунду, когда в здание вошел Стивен Роджерс, когда увидел Лили, когда я пришла ей на помощь. Я перестала жить в тот момент, когда дала показания. Мы все перестали жить, когда он забрал жизнь Джорджи, а я – его. Тогда-то я и узнала о своем учителе литературы все, что только смогла. Мне было интересно, кем были его родители, какой была его любимая еда, какие награды в школе он получал. У меня не было сил остановиться, прекратить поиски, я подбирала каждую крупинку информации.

Но, несмотря на это, я никогда не посещала его могилу. Он был монстром, чудовищем, но у него тоже были цели, желания и мечты.

И раньше Стиви был нормальным. А затем я убила его.

Значит, я тоже стала чудовищем.

Может быть, поэтому мне удастся отыскать Неизвестного?

От назойливых мыслей меня освободила миссис Нэтвик. Фрукты! Поспешно оглядевшись по сторонам, я отъехала от школы, оставив позади и мертвую Лили, и тварь по имени Стивен Роджерс.

Подъехав к дому, я обнаружила у обочины незнакомый автомобиль. Этого мне еще не хватало – гости! Миссис Нэтвик всегда была превосходной хозяйкой, но я только все испорчу. Я даже на долю секунды подумала о том, а не утопить ли педаль газа и не умчаться куда-нибудь в город, но тут миссис Нэтвик снова позвонила. Подхватив пакет с покупками, я вошла в дом, и реальность внезапно наполнилась смехом и запахом запекающейся утки.

Я постояла немного в прихожей, приказывая себе: «Думай о чем-то хорошем, все хорошо», – но мышцы лица будто одеревенели. Растянув губы в улыбке несколько раз, я зажмурилась. В такой позе – с неестественной улыбкой до ушей и закрытыми глазами – меня и застукали.

– Жуткое зрелище, Айрленд, просто жуткое.

Я вздрогнула, не ожидая услышать голос Аспена Сивера в доме Нэтвиков, и едва не выпустила пакет из пальцев.

– Ты что здесь делаешь? – спросила я.

– Может, еще раз улыбнешься? – предложил Аспен, складывая руки на груди. – Это было хорошее начало.

– Начало чего?

– Наших отношений.

Мы несколько секунд буравили друг друга взглядами: я все еще была поражена, а Аспен улыбался. Затем я стянула ботинки и, отодвинув их ногой в угол, пошлепала на кухню.

– Ты чего здесь? – снова спросила я.

Аспен сказал мне в спину:

– Как насчет банального приветствия? Привет, мисс Айрленд, рад тебя видеть.

Миссис Нэтвик, увидев меня в арочном проеме, нахмурилась. Видимо, выражение моего лица насторожило ее, хотя Аспен ей точно понравился, судя по разрумянившимся щекам и улыбке. Да и судя по тому, что она вообще впустила его в дом.

– Кая… – начала она, но Аспен уже подошел ко мне сзади и, легонько коснувшись локтя, сказал:

– Нам надо срочно поговорить.

– Это мой друг, – коротко пояснила я, чтобы миссис Нэтвик не тревожилась, и, оставив на кухонной стойке пакет с фруктами, пошла за Аспеном на веранду. Когда мы очутились на заднем дворе, улыбка с лица Аспена мигом исчезла, будто ее и не было. Я решила, что он невероятный актер – смог в два счета очаровать чету Нэтвиков.

Ночь была теплой, воздух свежим. По дороге, скрытой за деревьями, носились машины с подростками, но в целом было тихо. Встав подальше от входной двери, я облокотилась о перила и дрогнувшим от напряжения голосом спросила:

– Что случилось, Аспен?

Он медленно приблизился. В сумерках его лицо выглядело посеревшим и бледным, темные круги под глазами проявились отчетливее, складки в уголках губ обозначились резче.

– Расскажи детали своего похищения.

Я сперва подумала, что он шутит. Потом решила, что он о каком-то другом похищении. Потом резко вспомнила клетку Стивена, запах ржавчины, окровавленную ткань штанов и вкус крови во рту.

– Нет. – Я надеялась, что голос будет крепким как сталь, но он прозвучал блеклым эхом, будто шедшим из длинного коридора.

– Это важно, Айрленд.

Меня замутило, но я сумела обернуться к Аспену и внимательно посмотреть на него. На этот раз мой голос звучал резко:

– Ты что, только за этим приехал? – Аспен упрямо сжал губы, и я раздраженно затопала назад к двери.

– Погоди…

– Не хочу я об этом говорить.

– Стой. – Аспен взял меня за запястье, и я подчинилась, хотя очень хотелось вырвать руку и умчаться в дом, спрятаться наверху в своей спальне, задернуть шторы на окне в прошлое, которое то Аспен, то его старшая сестра Альма все норовят распахнуть.

– Это важно.

Я взгляделась в его непроницаемое лицо, по которому трудно было что-то понять, и тут Аспен отпустил меня и шагнул назад к перилам террасы. Облокотившись, он встрепал волосы на затылке, затем пригладил их, избегая смотреть мне в лицо.

– Когда ты уехала, мне приснился сон.

Секунды две я подумала над этим, пытаясь связать эту фразу с предыдущими, сказанными Аспеном минуту назад.

– И что?

– И то, – отрезал он, внезапно разозлившись на мою недогадливость. Неуклюже переступив с ноги на ногу, он скрестил руки на груди, буркнув: – Мне не снятся сны. Никогда.

– Я помню, и?

Аспен тихо выругался, рассердившись еще больше. Я не понимала: он на меня злится или на себя? Казалось, на нас обоих. Отчего-то стало зябко, и я сунула руки в карманы штанов. Нащупала какой-то листок, сжала его в кулаке.

– Мне снилось, что тебя похитили, – наконец-то выжал он и уставился под ноги. Мне хотелось тут же заявить, что этого никогда не случится. Потом я хотела улыбнуться и сказать, что ему снился лишь сон. Затем добавить, что он беспокоился зря.

Поэтому мое молчание затянулось на целую минуту, и только потом, соединив все кусочки пазла, я сделала вывод:

– Ты не уверен, что это был сон. Ты думаешь, что это видение?

Аспен поднял голову, и мы встретились взглядами.

– Это было в амбаре на кукурузном поле, вот я и подумал… Ты была привязана к потолочной балке, висела на ржавом крюке, словно животное на мясобойне…

Я не знала, как отреагировать на слова Аспена, а он смотрел так, словно ждал мгновенной реакции. Я поняла это по напряженной складке между его темных бровей, по сжатым в упрямую линию губам. Он, должно быть, хотел, чтобы я испугалась. Или развеяла его подозрения, успокоила, утешила.

– Это был заброшенный склад, – отрывисто сказала я. Помолчала немного. Глядеть на Аспена не хотелось, так что теперь я заняла его позицию и стала смотреть куда угодно, только не в его темные провалы глазниц, ярко контрастирующие на бледном лице. – Он запер меня и Джорджи в клетке… – Пытал несколько дней, – едва не сболтнула я лишнего, но вовремя остановилась и, прочистив горло, решительнее закончила: – Никакого амбара не было, Аспен, и кукурузного поля тоже не было.

Снова отдергивая вонючую грязную штору с окна в прошлое, я одновременно пыталась сообразить, как и почему мой образ оказался в видениях Аспена. Возможно, это случилось потому, что я познакомила его с Тайной квартирой? Может быть, он стал на шаг ближе к убийце, впрочем, как и я, и теперь нам обоим грозит смертельная опасность, и видения Аспена подсказывают нам разгадку? Или это был всего лишь ночной кошмар, навеянный пережитыми ужасами?

Я попросила его рассказать подробнее о том, что он видел, и Аспен неохотно подчинился. Подробности были выданы сухим и бесстрастным голосом, что сразу показало мне, насколько Аспен был потрясен сновидением. Я была связанной, растерзанной, как туша зверя, вся в крови. Он пытался развязать меня, но не сумел – еще бы, ведь это был лишь ночной кошмар. Упоминая подробности, Аспен отводил взгляд, и я подумала: а не утаил ли он от меня каких-то деталей? И едва не задала этот вопрос, но решила, что, раз он не поделился какими-нибудь особенно омерзительными подробностями, возможно, мне и не стоит о них знать.

– Может быть… – осторожно начала я, стараясь подобрать правильные слова, чтобы не ранить его, – это был просто дурной сон? Ведь ты многое пережил, ты видел Тайную квартиру, и затем мы несколько часов обсуждали Криттонского Потрошителя и Неизвестного…

– Нет, нет, – резко отверг он мои попытки обнадежить его, – это не был сон. Мне никогда не снятся сны. Это было что-то другое… Я не знаю…

Он снова зарылся пальцами в волосы.

– Поверь мне.

– Да я верю, – кивнула я, – верю конечно. Еще бы не поверить в свете последних событий… – я перестала бормотать, когда Аспен пригвоздил меня взглядом.

– Я видел кукурузное поле по пути сюда, – заявил он. – Там есть амбар?

– Кажется, есть какой-то сарай, – ответила я, уже заранее зная о том, что нам придется сделать. – Кажется, он принадлежит кому-то из соседней деревни, но им не пользуются уже несколько лет.

– Погоди-ка, – остановил он меня, а затем поспешил в дом. Я отвернулась к дороге и посмотрела сперва в один конец улицы, затем в другой.

Если у Аспена и вправду было видение, значит, я напала на след маньяка. Значит, я иду в правильном направлении. И если Аспен увидел будущее, значит, мне нужно успеть отыскать Неизвестного до того, как они с Потрошителем узнают обо мне.

– Эй, Айрленд, – позвал Аспен, и в следующую секунду я вздрогнула, когда он коснулся моей спины. Обернувшись, я увидела в его руках свою куртку.

– Что ты делаешь? – спросила я. – Ты хочешь поехать туда сейчас?

– Ага, – подтвердил он, дергая молнию на своей куртке вверх. – Я понимаю, ты напугана, но ты должна сотрудничать.

– Единственный, кто здесь напуган, – это ты, – парировала я, одеваясь. Аспен помог просунуть мою многострадальную руку в рукав, не слушая моих заверений о том, что рана затянулась и боли я не чувствую. Судя по растрепанному виду, мысленно Аспен уже был в амбаре, и я поняла, что ему необходимо, просто жизненно необходимо очутиться там сию же секунду и развеять собственные опасения, иначе он, скорее всего, даже не сможет сомкнуть глаз.