Вера Николаевна Бойчук
Так не бывает

В ответ Ева смогла лишь слабо кивнуть головой.

– Ну вот и славно, – сказал Евгений уже спокойным голосом, развернулся и вышел, громко хлопнув за собой дверью.

Ева поднялась с колен и на дрожащих ногах направилась в спальню. Смахивая горькие слёзы, она старалась держать себя в руках и не думать сейчас о случившемся. "Потом, всё потом". Зайдя в комнату, она окинула её взглядом. Это место уже давно не было уголком её счастья и покоя, как раньше. Это было зловещее место, насквозь пропитанное похотью и грязью.

Наспех вынув из шкафа большой чемодан и несколько дорожных сумок, она начала бросать в них всё самое необходимое: вещи, обувь. На улице стояла осень, поэтому пришлось брать и тёплую одежду тоже. Ева металась из комнаты в комнату, открывая шкафчики и вываливая на пол их содержимое. "Так, деньги, документы".

Ева опустилась на пол перед шкафом и с нескрываемым отвращением отшвырнула в сторону вещи мужа. За ними располагался вмонтированный в заднюю стенку металлический сейф. Быстро набрав несложную комбинацию, она дёрнула дверцу, и та послушно открылась. Ева достала нужные документы и деньги. Взяв в руку стопку купюр, Ева нахмурилась. Денег в пачке оказалось значительно меньше, чем было недавно!

После продажи квартиры её мамы, большая часть ушла на лечение, а всё то немногое, что осталось, решили не тратить и положить в банк неприкосновенным запасом. Евгений всё собирался сходить и открыть депозит, но, видимо, так и не дошёл до банка.

– Вот сволочь! – с обидой бросила Ева.

При воспоминаниях о маме, Ева всё-таки не выдержала и дала волю слезам.

"Мама, мамочка! Как же так? Тебя нет со мной, когда ты мне так нужна!" – в мыслях обращалась она к своей маме, которой не стало год назад. Диагноз приговором «рак молочной железы» настиг внезапно и ударил по самому больному. А дальше всё по схеме: лучевая терапия, мастэктомия, химия. И лишь одному Богу известно, кому повезёт выиграть в лотерею, под названием судьба. Но, видимо, фортуна оказалась не на их стороне. Она показала себя как жестокая тварь, которая уносила с собой в могилу самого дорого человека, ту единственную, которой была нужна. Маме удалили вторую грудь. Но и это не помогло. Вообще ничего не помогло, ни деньги, ни связи мужа, который доставал дорогие лекарства и договаривался с самыми престижными докторами. Как в тумане. Большую часть времени Ева проводила больнице, а оттуда бегом домой, где её ждали муж и ребёнок. Как она тогда сама не свалилась с жуткой депрессией или от истощения? Но как ни боролась она, как ни прыгала выше головы, костлявая всё же сделала своё дело: мамы не стало. Тогда в её груди погас огонь, который мама поддерживала все эти годы. Для неё перестал существовать мир как таковой. Было дико смотреть на людей, продолжающих как обычно заниматься своими делами, которые сидели в кафе, улыбались, дышали. Она грызла по ночам подушку и выла от бессилия, понимая, что уже не вернуть, ничего не сделать. Как заливалась истерическим хохотом, когда звонили родственники тех, кто лежал с мамой в одной палате с таким же диагнозом. За какое-то время не стало их всех. Один за другим затухал свет их миров, как выключаются фонари с наступлением утра. Но она держалась. До последнего не разрешала себе пойти за мамой следом, а ведь так хотелось! Из-за Лизы. Знала, что кроме неё, ребенок никому не нужен, ни мужу, который ещё больше отдалился, отгородился от семьи, словно её горе его не касалось, ни свекрови, этой старой змее, которая любила лишь своего сыночка.

"Как мне тебя сейчас не хватает. Куда я теперь? Никому не нужна", – Ева рыдала, закрыв руками лицо. Тело её сотрясалось, она вертела головой, не понимая, как такое могло с ней произойти. Почему её муж превратился в монстра?

Спустя пару минут, она заставила себя успокоится. На негнущихся ногах подошла к телефону и набрала номер такси. На другом конце провода женский голос ответил:

– Такси «Элегия», здравствуйте.

– Здравствуйте, можно заказать такси?

– На какое время?

– Как можно скорее, пожалуйста, – умоляющим голосом сказала Ева.

– Назовите адрес.

– Улица Терешковой, дом 17, подъезд 3.

– Куда поедете?

– А можно я скажу позже, когда приедет такси?

– Можно. Ожидайте. Когда машина будет на месте, вам сообщат.

– Спасибо, – ответила Ева и положила трубку.

Взяв спортивную красную сумку, она побежала в комнату Лизы и лихорадочно стала засовывать в неё вещи дочери. "Сначала лекарства!" – она бросилась к шкафу, где на полке в пластмассовом боксе лежали уколы для ежедневных инъекций вместе с маркерами и всем необходимым для дочки. Взяв коробку в руки, Ева подумала: "Господи, что я буду делать, когда они закончатся? Где я возьму деньги на новые?" – на мгновение, в голове у неё промелькнуло сомнение. "Я рискую! Прежде всего здоровьем Лизы. Но жить так больше я не смогу! Терпеть его жестокость больше нет сил. С каждым разом он становится всё агрессивнее и сейчас о дочке и нужно подумать! Она не должна видеть его таким. Если так будет продолжаться и дальше, то и Лиза попадёт под его горячую руку, а этого никак нельзя допустить". Думая об этом, она засовывала в сумку одежду дочки, понимая, что каждая минута на счету! В любой момент он может вернуться и увидеть, что Ева собирается сбежать, и тогда ей точно не поздоровится. Когда всё было собрано, уже на выходе из комнаты она увидела на кровати плюшевого зайца, которого бабушка подарила Лизе на день рождения. Это была её любимая игрушка, и все с почтением называли его "Мистер Заяц". Она сунула его в доверху набитую сумку и тут в квартире раздался телефонный звонок. От неожиданности Ева застыла на месте.

"Кто бы это мог быть? Скорее всего, такси. А вдруг это муж?" – борясь с собой, она подошла к телефону. Сняв трубку, поднесла к уху.

– Алло? – шёпотом.

– Ева, ты дома? Привет! Я звонила тебе на работу, мне сказали, ты отпросилась сегодня. Что-то случилось?

– Янка, это ты? – выдохнула с облегчением. Слава Богу.

– Ева, что у тебя с голосом? У тебя всё в порядке?

– Нет, не в порядке, – ответила, закусывая губу. Она не знала, как поступить. Но сейчас ей необходимо было кому-то выговориться. Яна была её подругой, можно сказать, единственной. Может, она посоветует, как быть. И она выпалила на одном дыхании:

– У нас с Женей сегодня годовщина. Я пришла домой, а он тут…тут…– она всё не решалась произнести вслух то, что видели её глаза.

– Что, Ева? – спросила Яна, хотя ответ она уже знала заранее. То, что муж Евы гуляет на стороне, она узнала от своего мужа, когда застала его в похожей ситуации. Она тогда закатила ему жуткий скандал, на что её муж сказал, что все мужики из их окружения изменяют своим жёнам. И что это нормально. Яна долго ещё боролась со всем этим, но постепенно смирилась со своей судьбой, приняв это как часть несправедливого мира и женской участи.

– В общем, он был тут с другой женщиной, причём это было настолько отвратительно, что ты даже себе представить не можешь.

Яна тяжело вздохнула, затем произнесла твёрдым голосом:

– Могу, Ева. ТАКОЕ я могу себе представить.

– Что ты имеешь в виду?

– Послушай, Ева, давай я сейчас приеду, и мы поговорим, – поняв, что разговор неизбежен, Яна пыталась его отсрочить.

– Яна, о чём ты говоришь?

– Ева, я знала, что твой муж изменяет тебе… Все знали.

– Что? – возмущённо закричала в трубку Ева.

– Ева, успокойся, я сама прошла через всё это. Мне мой Игорь тоже изменяет. Причём уже давно.

– И ты мне не сказала? – ледяным голосом спросила Ева. Она так сильно сжимала в руке телефон, отчего костяшки её пальцев побелели. От лица отлила кровь.

– А чем тут хвастаться, Ева? Я решила, что сама всё переживу. Пойми. И ты сможешь.

– Ты мне не сказала про МОЕГО мужа! – закричала в трубку Ева.

Шокирующие новости одна за другой обрушивались на неё, словно волны в шторм на тонущего человека, не давая сделать глоток воздуха. Она захлёбывалась собственной болью, понимая, что в её жизни не осталось ни одного человека, которому можно доверять. Её предали самые родные люди. Что же ещё ей предстоит вынести, неужели это ещё не конец?

– Ты знала и молчала. Смотрела мне в глаза и молчала.

– А что бы это изменило? Да и к чему мне влезать в вашу семью? Кто я такая, чтобы сообщать подобные новости? Тем более, что мне мой запретил.

– Вот именно, кто ты такая? А я знаю! Ты – идиотка. Которая позволила сесть своему мужику себе на голову и ещё ноги свесить. "Да и сама я точно такая же!" – подумала про себя.

– А что ты предлагаешь, Ева? Мне надо было уйти от него, так? Да кому я нужна? В мои годы?

– Ты с ума сошла, Яна? Это он так запудрил тебе мозги? Он позволяет себе развлекаться где-то на стороне, а ты терпишь это и дома его ждёшь? Ужин готовишь? И шмотки ему стираешь? Ты в своём уме? Ну нет, я такое терпеть не стану! – возмущалась Ева.

– И что, бросишь его? А у тебя, между прочим, ребёнок-инвалид.

– Диабет – не приговор. Если соблюдать все правила, то с ним можно жить как нормальные люди.

– Знаю, прости. Но ведь это безумно дорого! Одна ты не потянешь, а другой мужик вряд ли согласится на это.

– А мне и не нужен никто. Я сама со всем справлюсь. Лиза – моя и только моя.

– И что ты собираешься делать?

Ева понимала, что этому человеку доверять больше нельзя. Никогда… В конце концов, её подруги и знакомые, включая Яну – это жёны друзей её мужа. Похоже, в этом мире она осталась совсем одна, без поддержки. За исключением того самого родного и единственного, что у неё осталось: её дочери.

– Поживём, увидим. Что-нибудь придумаем, – солгала Ева, поглядывая на чемоданы, собранные и готовые, как и их хозяйка, к новой жизни. – Но мириться с этим я точно не буду.

– Уф, ну мы это переживём. Ты же понимаешь, я не могла иначе, Ева, пойми.

– Понимаю. Семья на первом месте, да?

– Ну конечно! Где сейчас твой? – уже спокойно продолжала Яна. Ей заметно стало легче.

– Ушёл куда-то. Сказал, скоро будет. Может, хочет извиниться, – продолжала, оглядываясь по сторонам в поисках забытых вещей, и тут её глаза остановились на злополучной тарелке, стоявшей на комоде.

– Ну и славно, вы там поговорите. Сильно не буянь и не упорствуй. Такая наша женская доля. Слышишь?

– Угу, – ответила Ева, всё так же пристально продолжая смотреть на тарелку.

– Давай встретимся потом и поговорим, ладно?

– Хорошо, я позвоню.

Не дождавшись ответа, Ева положила трубку.

Она не отрывала взгляда от предмета, который приковывал к себе. Казалось, он был символом того, что сегодня произошло: её смяли, растоптали, унизили. Она подошла и взяла тарелку в руку. Тут снова зазвонил телефон. Уже не раздумывая, Ева сняла трубку:

– Да.

– Такси заказывали?

– Да.

– У вашего подъезда стоит серебристая DAEWO.

– Спасибо.

– Приятной поездки, – учтиво ответили на другом конце и отключились.

Ева медленно повернувшись к кровати, встав у её изножья. Ещё раз посмотрела на смятую простынь, так предательски свисавшую с одной стороны, на подушки, что принимали в свои объятия другую, чужую женщину. Она стояла и смотрела на свою прежнюю жизнь, которая обрывается сегодняшним днём. Ева даже не прощалась с ней, а, скорее, громко посылала её куда подальше. Она отвела руку с тарелкой в сторону, улыбнулась, в её глазах зажегся огонь новой, другой женщины и со всей силы швырнула в изголовье кровати свою жизнь, которая, попав прямиком в кованные перила, с шумом разбилась на маленькие кусочки.

Накинув пальто и взяв вещи, она вышла во двор. Ожидавший водитель тут же открыл багажник и быстро погрузил сумки. Оглядываясь по сторонам, Ева села на заднее сиденье.

– Куда едем? – спросил водитель.

– В семнадцатую школу, тут недалеко, затем в аэропорт. Но, подумав о том, что муж, зная её неприязнь к поездам, скорее всего, будет искать их именно в аэропорту, изменила свой маршрут:

– Нет, поедем на железнодорожный вокзал.

«Начнем всё заново, с чистого листа», - подумала она. Ева устремила свой взгляд в окно, в котором в последний раз видела знакомые улицы. Она не знала, что скажет дочери, не знала, куда отправится и что будет делать дальше, но она знала точно: к своей прежней жизни, к мужу, к прежней себе она больше не вернётся. Никогда. "Разве может человек сознательно обрекать себя на муки, зная, что может быть счастлив?! Где-то вдали от всего зла, которое ему причиняют, можно улыбаться каждому новому дню. Люди радуются простым мелочам, не боятся разбить чашку и не быть за это отчитанными. И она так хочет!"

На мгновение её взгляд зацепился за силуэт мужчины, который вошёл в их подъезд. Это был её муж! О Боже! Он вернулся. Не раздумывая, она наказала таксисту ехать, при этом вжалась в сиденье, словно это сделает её невидимой.

Подъехав к школе, Ева попросила водителя не глушить мотор и побежала за дочкой. Погода становилась всё хуже, ветер не на шутку разыгравшись, поднимал с земли листья и закручивал их в причудливые вихри. Не обращая внимания на холод, пробиравшийся в распахнутое пальто и волосы, хлеставшие её по лицу, она бежала к площадке, откуда забирала Лизу после уроков. Она быстро нашла глазами дочку, крикнув на ходу учительнице, что они очень торопятся, схватила Лизу и стремглав бросилась к ожидавшей их машине. Такое странное поведение мамы ученицы насторожило учительницу, и она ещё долго смотрела вслед удаляющемуся автомобилю.

Сидя на заднем сидении такси, Ева крепко прижимала дочку к себе. И каково было её удивление, когда она увидела, как им навстречу приближается машина, за рулём которой сидит её муж. От ужаса, что он настиг их, у Евы перехватило дыхание. Что будет, если он сейчас её увидит! К счастью, он смотрел во двор школы, откуда всего минуту назад Ева убегала с дочкой. Машины на пару секунд поравнялись друг с другом. Ева с силой зажмурилась, молясь, чтобы он не повернул голову и не посмотрел в их салон, и.. они разъехались в разных направлениях. Ева открыла рот в немом крике, и слёзы градом покатились из её глаз.

– Мама, что случилось? Почему ты плачешь? Тебя папа обидел? – Лиза вытирала ладошками слёзы с маминого лица.

– Всё хорошо, зайчик. Маме уже лучше, – улыбалась сквозь слёзы. – Мы с тобой отправляемся в путешествие, только ты и я. Хорошо?

– А как же папа?

– С папой мы пока поживём раздельно. Но, что бы между нами ни случилось, он всё равно тебя любит.

– Если мы уедем, ты перестанешь плакать?

– Я уже перестала плакать, – говорила, целуя дочку в волосы, щёки и нос.

– Тогда я согласна!

Приехав на вокзал, Ева направилась к кассам в надежде купить билеты на ближайший поезд. Сейчас ей было всё равно, куда ехать, лишь бы подальше отсюда, от города, в котором в эту минуту беснуясь и проклиная, её искал муж. Она боялась себе представить, что её ждёт, если он найдёт их! "Господи, помоги! Ты же видишь, я не сделала ничего плохого. Я любила его, отдавала всю себя. Ещё немного помоги, а дальше я сама. Не оставь нас, прошу!"

Ева выдохнула с облегчением, услышав из окошка, что через полчаса прибудет поезд, следующий проездом. На станции он пробудет десять минут, так что задерживаться не стоит. Ева купила билеты и поспешила найти укромное место за зданием вокзала, где можно переждать время до прибытия, оставаясь незамеченными.

Её трясло мелкой дрожью каждый раз, когда она видела мужчин, проходивших мимо них. В каждом из них ей мерещился муж, готовый расправиться с ней, бросившей ему такой дерзкий вызов.

Наконец, по громкоговорителю передали, что на первую платформу прибывает нужный им поезд. Боясь выйти из своего укрытия, Ева всё же решилась. Собравшись с силами и дав дочке чёткие указания следовать строго за ней, бросилась к своему спасению. По железной дороге, пыхтя и громко сигналя, приближался поезд.

Сильный ураган поднялся над городом, небеса разверзлись, и из их тверди ледяным потоком хлынул дождь.

Сверив документы с билетами, проводница пропустила женщину с дочкой и, стараясь не намокнуть, поскорее закрыла за ними дверь вагона.

Из последних сил держа себя в руках, Ева зашла в купе, не чувствуя рук и ног от усталости. Только сейчас она поняла, что всё это время держала Лизу за руку, умудряясь при этом тащить за собой тяжёлый чемодан с сумками. Не зря говорят, что человек в состоянии аффекта способен поднимать немыслимые тяжести. От бессилия она села на нижнюю полку и закрыла лицо руками. "Неужели получилось? Спасибо!"

- Мама, смотри, там папа! – сказала Лиза, указывая в окно на бегущего и расталкивающего прохожих мужчину. Внезапный дождь промочил его одежду насквозь, и она облепила его тело, струи воды лились с его волос, попадая в глаза. Но он не замечал этого. Не замечал и людей, расступающихся перед его безумным взглядом, который был наполнен ненавистью. Сейчас мужчина был готов разорвать в клочья любого, кто встанет у него на пути.

– Пригнись! – крикнула и схватив дочь, рухнула с ней на пол в тот момент, когда глаза её мужа скользнули по их окну. В это же время состав дёрнулся, и поезд медленно тронулся в путь, увозя с собой несчастную, израненную душу, которая надеялась на новом месте обрести покой.

====================

Проснувшись утром, Ева была рада новому дню, тем более что за окном хоть и было прохладно, зато солнышко светило весьма приветливо. Она быстро встала, умылась, приготовила завтрак и пошла будить Лизу. Молодая женщина присела к дочке на кровать и нежно провела тыльной стороной руки по спящему личику дочери, которая во сне крепко обнимала своего любимого Мистера Зайца.

– Вставай, котёнок, пора собираться в школу.

Лиза пробормотала в ответ что-то невнятное по поводу того, что они вчера легли поздно и ей, конечно же, хочется спать, спать и спать.

– Лизон, я всё понимаю, но надо потерпеть, – не унималась мама, стягивая с неё одеяло, – нам никак нельзя пропускать занятия.

Лиза села в кровати, сладко зевнула и, не открывая глаз, спросила:

– А мы пойдем в больницу навестить Марию? – в этот момент Лиза напомнила Еве маленького суриката, который выполз из своей норки навстречу солнышку. Тёплый, сонный сурикат.

– Давай, я заберу тебя после школы, и мы вместе к ней сходим.

– Ладно, – ответила Лиза и открыла один глаз. – А её папа нам разрешит? Он вчера так кричал! Я так за тебя испугалась.

– Он просто очень сильно переживал за Марию, вот и кричал. Будь я на его месте, тьфу, тьфу, тьфу, кричала бы точно также, – объяснила Ева. – Так, ребёнок, вставай! Иди умываться и за стол. Завтрак остывает.

– Хорошо, мамся, – ответила девочка и встала с постели, засунув свои босые ноги в смешные тапки – здоровенные поросята (подарок Евы по случаю их переезда) и медленно поплелась в ванную.

Ева завезла Лизу в школу, ещё раз пообещав, что они сразу после занятий поедут проведать Марию, и поехала на работу. "Старый деспот, поди, уже заждался ", – в шутку подумала она.

– Что-то вид у вас сегодня какой-то озадаченный, моя κορίτσι¹ (таким странным прозвищем Владимир Петрович называл Еву).

– Да, со мной вчера такая история приключилась. Вернее, не со мной, а с одной девочкой.

– Что за девочка?

– Вы, давайте, ложитесь. А то пока вы сидите, процедура сама собой не начнется! – скомандовала Ева приказным тоном, указывая на кровать.

_____________________________

¹ κορίτσι , [корицы] (греч.) – девочка, девушка.

Владимир Петрович покорно лёг на широкую кровать, и Ева начала совершать привычные действия: сначала она закрепила у него на груди пять электродов и измерила ЭКГ. Убедившись, что показатели стабильные, она без помех ввела в вену мужчины тонкую иглу и повернула колесико на капельнице, давая лекарству медленно поступать в организм.

– Так что там случилось с девочкой? – допытывался Владимир Петрович, не желая уступать.

– Девочка, Мария, дочь моего соседа, о котором я вам рассказывала, ну, тот, который вспыльчивый.

При её словах Владимир Петрович как-то напрягся.

– Что? Вам больно? – заметив в нём странную перемену, Ева остановилась.

– Нет, всё в порядке. Продолжайте.

Ева нахмурилась, но всё же продолжила.

– Ну так вот, когда мы гуляли вечером во дворе, она упала с качелей и получила сильный удар по голове. Бедная малышка. Мы с Лизой очень испугались. Я не знала, что и делать. Что с вами? Вам плохо? – озадаченно спросила Ева, видя, как он тяжело дышит.

– Что значит, не знала, что делать? Вы же…медсестра! – возмутился Владимир Петрович.

– Ну да, – подтвердила она и рассказала ему в подробностях, как всё было.

Он слушал её молча, больше не перебивая. И лишь в конце посмотрел ей в глаза и сказал:

– Ну, вы молодец, скажу я вам. И не переживайте, что увезли девочку. Если бы вы замешкались, то могли бы упустить драгоценное время.

– Да, теперь я и сама так считаю. Жалко, что отец девочки не разделяет нашу с вами точку зрения, – вздохнула с жалостью, – он, наверное, меня до конца своих дней не простит. Как он кричал вчера, вы бы видели! Я думала, он меня уничтожит. Как же мне быть, я пообещала дочке, что мы навестим Марию в больнице, но, боюсь, он мне этого не позволит.

– Да вы в своем уме? Нет, вы точно лишены всякого рассудка, если так считаете, – возмутился Владимир Петрович и даже сел в постели, отчего датчики на его груди сорвались, и аппарат, стоявший у кровати, тревожно запищал. Ева тут же стала всё суетливо поправлять.

– Этот мужчина должен стоять перед вами на коленях и осыпать вас розами за спасение жизни дочери. Благодарить вас каждую минуту. Вот увидите, наверняка он уже пришёл в себя и осознал, что был неправ.

Еве почему-то очень хотелось, чтобы слова Владимира Петровича оказались правдой, и они с Маркусом хоть немного поладили. Ей так не хотелось все время испытывать страх перед человеком, с которым живешь по-соседству. Она так устала от постоянного напряжения. Хотя после вчерашнего он уже не казался Еве таким отвратительным, как раньше. Она увидела его с совершенно другой стороны, узнав, что у него есть дочь, поняла, что он такой же человек, как все.

– Буду налаживать с ним контакт. Хотя бы попытаюсь. Не люблю конфликтовать с кем-то, – сказала в надежде Ева.

Владимир Петрович одобрил её решение и сказал, чтобы она непременно отправилась в больницу.

– Вот увидите, κορίτσι, всё разрешится. Вы теперь тоже в какой-то мере несёте ответственность за этого ребёнка, – подбодрил он её.

Еве нравилось, что Владимир Петрович так легко и непринуждённо рассеивает все сомнения в её голове. Казалось, что он буквально читает её мысли и произносит вслух то, что Еве трудно было вымолвить.

Ева попросила отпустить её пораньше, чтобы успеть заскочить домой и приготовить девочке в больницу что-нибудь вкусненькое. Владимир Петрович не только не возражал, но ещё и добавил, чтобы и про папу она не забыла. Ведь он, скорее всего, не отходил от девочки всё это время, и, конечно же, проголодался.

=======================

– Проходи, котёнок, и не полопай свои шары.

Ева с Лизой, шурша бахилами, шли по коридору больницы в поисках нужной палаты.

Ева заметно нервничала, ведь она не знала, как отреагирует на её появление Маркус. А ещё Лиза с этими шарами! Она чувствовала себя так глупо и не хотела даже представлять, что будет, если Маркус снова взбунтуется. От былой уверенности, которую утром вселил в неё Владимир Петрович, не осталось и следа.

Постучав чуть слышно, Ева нажала на дверную ручку, и они с Лизой заглянули в палату.

В узкой комнате у широкого светлого окна на кровати лежала Мария. Её голова была замотана бинтами, и на руке, охватывая плечо, красовался грубый гипс. Рядом на тумбочке лежали различные лекарства. Тут же в открытом пакете лежала надкушенная булочка, а рядом стояла коробочка с соком. При виде всего этого сердце у Евы болезненно сжалось.

Кроме Марии в палате больше никого не было. Ева вроде и вздохнула с облегчением, но всё же доля огорчения промелькнула в её голове. Она всё-таки хотела объясниться с Маркусом.

При виде разноцветных шариков, которые Лиза держала в руке, Мария взвизгнула от радости и попыталась похлопать в ладоши, но, почувствовав резкую боль в плече, сразу прекратила. Лиза посмотрела на маму: "Вот видишь, я была права" и подошла к подружке.

Видя, как девочки рады друг другу, как трепетно они обнялись, Еве невольно на глаза навернулись слёзы, которые она тут же смахнула. Сентиментальность тут ни к чему.

– Здравствуй, малышка! Ну как дела? – ласково спросила она и тоже подошла ближе.

Ева присела на край кровати и машинально провела рукой по щёчке девочки, как любила это делать Лизе.

– Как здорово, что вы пришли! – радовалась Мария. А то мы с папой уже начали скучать. – А у меня вот, – и она показала свою руку.

– Болит? – сочувственно спросила Лиза и слегка погладила Марию по руке.

– Ага. Но скоро всё пройдёт.

– Ты – умничка! Обязательно пройдёт и будет даже лучше, чем раньше! – подбодрила Ева.

Все трое засмеялись. Ева всё не решалась задать вопрос по поводу того, где сейчас её папа, но тут ответ нашёлся сам собой. В палату вошёл Маркус с полотенцем на шее и взъерошенными мокрыми волосами.

При виде гостей он остановился и стоял так, переводя взгляд с Евы на дочь, на шарики и обратно.

Видя, что пауза затянулась, Ева медленно поднялась и, приближаясь к Маркусу, проговорила:

– Я позволила себе… и Лизе навестить вашу дочь… Если вы не против. Мы можем поговорить? – спросила, указывая на дверь.

Маркус посмотрел на дочь, которую за одну руку держала Лиза и, убедившись, что всё в порядке, согласился.

– Я на минуту.

– Конечно, папочка, – улыбнулась Мария.

Маркус направился вслед за Евой.

Выйдя из палаты, они прошли по коридору и остановились у окна, где вокруг стояло множество растений. Убедившись, что они никому не помешают, Ева повернулась лицом к Маркусу и начала первой:

– Здравствуйте, – произнесла неуверенно и поняв, что немного запоздала, запнулась. Сделав глубокий вдох, она выпалила на одном дыхании:

– Послушайте…Маркус. "Хм, непривычно называть его по имени». Вчера мы не успели нормально поговорить. Все были напряжены и взволнованы. Я понимаю, что поступила необдуманно, когда увезла Марию, не сообщив вам об этом. Но и вы меня поймите. В тот момент я думала только о ней, о том, что нельзя терять время. Тем более, что она была без сознания. Поверьте, я не знала, что Мария ваша дочь.

Скрестив руки на широкой груди, Маркус смотрел на собеседницу исподлобья. Густые чёрные брови сошлись на переносице. Она чувствовала себя неловко и старалась не смотреть ему в глаза. Но когда всё же осмелилась, их тёмный, глубокий омут поглотил её. Еву словно засасывало в неизвестность. Она уже не испытывала перед ним страх, как раньше, но новые ощущения тоже ей были не по душе. Она попыталась сказать ещё пару невнятных слов, как вдруг он прервал её одним лишь словом:

– Спасибо…

Ева замолчала, опешив от изумления. Затем, желая услышать это заветное слово ещё раз, переспросила:

– Что, простите?

– Спасибо, Ева. За то, что спасли мою дочь, – медленно и уверенно сказал он.

Ева, услышав свое имя из его уст, немного растерялась, так как не ожидала такого поворота событий. Ещё она заметила, что он говорил с таким же акцентом, который был присущ Владимиру Петровичу. "Странно, – подумала она, – раньше я не обращала на это внимания. Наверное, у местных жителей своя манера разговаривать".

Маркус расцепил руки и слегка дотронулся до кончиков её пальцев, словно касаясь чего-то хрупкого, невесомого. Ева слегка вздрогнула. Уже очень давно её не касался чужой мужчина. Она отвела глаза в сторону, стараясь не выдать своего смущения.

– Я вчера кричал на вас и вашего друга, простите, – было видно, что каждое слово дается ему с большим трудом. – Я обезумел от всей этой безысходности, когда понял, что дочери нигде нет. Где я только ни искал. А когда мы нашли вашу записку, я был зол прежде всего на себя, потому что не нашел её сразу. Мы с ребятами потеряли много времени, и это вывело меня из себя. Простите ещё раз.

Ева представила себе эту ужасную картину. Она, словно видела Маркуса, который пытается отыскать дочку, понимая, что с ней что-то произошло. Для любого родителя такая ситуация, как страшный сон. Интуитивно она сжала его большие ладони своими маленькими ручками, пытаясь утешить. Они оба уставились на их сплетенные руки. Большим контрастом изящные белые пальцы покоились на его смуглой коже. Спохватившись, Ева разорвала этот неожиданный плен, отступила назад и вздохнула с облегчением.

Маркус потёр шею и произнес:

– И за тот случай, ну возле машины… простите. Мы с Ромом вели себя, как идиоты.

Он и сам понимал, как тогда это выглядело. И от этого на душе было препогано.

– Да и за всё остальное тоже.

Еве не верилось, что этот внушающий страх и неприязнь мужчина, словно на исповеди, сейчас стоит и просит прощения.

– И вы меня извините. Я ничем не лучше себя вела, когда оскорбляла вас в ответ. На самом деле я не такая.

Сказав это, Ева почувствовала, словно сошёл камень с души.

От их былой враждебности не осталось и следа. Ева невольно улыбнулась, отчего и Маркус улыбнулся в ответ.

– Мир? – спросила Ева и обратила в надежде свой взгляд на Маркуса, сумев устоять под его безумным напором.

– Мир.

"Что за девушка? – подумал он. – Вроде бы ничего особенного, да тысячи таких. За то время, как она поселилась напротив, она постоянно вызывает меня на эмоции. То её хочется прибить за её бесячий характер, потому что таких выскочек надо ставить на место. А теперь, после вчерашнего, она уже не кажется такой заносчивой".

После небольшой паузы, которая неловко повисла между ними, Ева уже без страха спросила:

– Я приготовила для Марии куриный бульон. Можно я её покормлю, пока он не остыл? Если вы не против, конечно.

– Не против… конечно, – повторил и улыбнулся ещё шире, отчего Еве показалось, что она видит его впервые. Улыбающийся Маркус – это что-то новое и необычное.

– Отлично, тогда пойдёмте, – пролепетала она и пошла обратно в палату, пожалев при этом, что идёт первой, поскольку была одета в облегающие тёмные джинсы. Пока она шла, то ощущала на себе его тяжёлый взгляд.

Вдруг до неё донеслось громкое урчание живота её спутника. Подавив улыбку, она обернулась через плечо и сказала:

– Раз такое дело, то вас мы тоже голодным не оставим.

– Неужели?

– Да. Вам я сварила пельмени.

====================

– Да ладно, дружище, пойдём отдохнем. Ты целую неделю не выходил из больницы, тебе нужно расслабиться. Мария под присмотром, всё позади. Её скоро выпишут, и тогда ты точно не выберешься.

– Не знаю, Ром, – сомневался Маркус, – я сегодня не в настроении.

– А мы тебе его быстро поднимем, твоё настроение. Выпьем по пивку. Не покатит, пойдем домой, – не унимался рыжий.

– Ну ладно, бродяга, ты кого хочешь уломаешь, – наконец согласился Маркус. Он снял с крючка кожаную куртку и пошёл вслед за игриво пританцовывающим другом.