Вера Огнева
Нестрашная сказка. Книга 1

– Полагаешь, я могу оставаться спокойной, зная, что надо мной уже занесён кинжал, и убийце осталось только опустить руку. Мне не у кого просить помощи. Боюсь, одни мы с тобой не справимся. Тамарис, ты мне всегда нравилась. Учитывая, что всё так плохо складывается, может быть, тебе уехать в свой замок? Ты исчезнешь под шумок, пока идёт ярмарка. Нет смысла погибать обоим. Хотя…

– Я знаю, королева, о чём Вы подумали. Если я стою на службе у Насты, я точно останусь, следить за Вами. Да?

– Согласись, мысль не такая уж пустая.

– Я клянусь Вам страшной клятвой нашего рода, что служу только Вам. И если я Вас предам, пусть моего ребёнка загрызут волки у меня на глазах.

Девушка говорила, а у Тейт мурашки бежали по спине. Наверное, так и даются самые страшные клятвы. Человеку нет необходимости нагнетать напряжение, играть трагедию, повышать градус момента. Принесённая клятва может стоить ему жизни. Цена момента столь высока, что для театра не остаётся места.

– Это очень серьёзно, Тамарис. Благодарю. Я тебе верю.

В дверь поскреблись. Тейт кивнула. Тамарис отворила створки. В комнату друг за дружкой впорхнули Дейдра и Маргарита.

– Нам кастелянша велела отнести часть Ваших платьев в стирку, – не моргнув глазом, соврала Дейдра. – А вот ещё и это, – она потянула из стопки понравившееся Анаис платье. Зеленовато-фиолетовые переливы создавали на солнце потрясающий эффект. Казалось, это и не ткань вовсе, а самая настоящая вода.

Тейт стало обидно. Глупо, конечно, в такой тяжёлый момент самоутверждаться в глазах соперницы и её слуг, но безропотно отдать Насте свой любимый туалет она не могла.

– Посмотри, Тамарис, в каком состоянии платье, – попросила королева ровным голосом.

Фрейлина развернула юбки, встряхнула лиф.

– Оно чистое.

– Замечательно. Одеваться! Мы идём осматривать приготовления к ярмарке. Дейдра, принесите шкатулку с драгоценностями. Почему вы стоите? Не поняли, о чём я прошу?

– Но… Ваше Величество, король распорядился…

– Что?! Король распорядился не давать мне мои собственные драгоценности? Или это кто-то дугой распорядился?

– Мне велели, – нашлась Дейдра, – отправить драгоценности ювелиру, чтобы он привёл их в порядок.

– Следуйте за мной! – приказала королева.

Маленький коридорчик вёл в смежные с королевской спальней комнаты. В одной из них под особой охраной лежали драгоценности Тейт. Королева стремительно вошла в свою сокровищницу и застала интригующую сцену. Гвардейца припёрла к стенке незнакомая фрейлина, которая не далее часа назад толклась возле королевских покоев.

– Что здесь происходит? – потребовала Тейт.

– Ваше Величество! Хорошо, что вы пришли, – на лице гвардейца читалось явное облегчение. – Эта дама требует открыть сокровищницу. Якобы у неё приказ короля. Но я не могу без Вашего разрешения…

– Эта дама – воровка! Я приказываю схватить её и отправить в тюрьму. Позови ещё стражников. Пусть её отведут к королевскому следователю.

Гвардеец побежал исполнять приказ. Незнакомка же, как только исчез охранник, оттолкнула Тамарис, выхватила стилет и кинулась к двери.

– Покомандуй последние дни, – прошипела она королеве, прежде чем захлопнуть дверь. – Тебе недолго осталось.

Тейт трясло. Домыслы – одно. Столкновение с грубой реальностью – другое. Всё, что с ней происходило в последнее время, носило всё же несколько фантастичный характер. Или она просто не могла пока до конца поверить в реальность угрозы?

Жила себе жила, старалась быть образцовой королевой, образцовой женой, никого не обижала. И вдруг на фоне почти полного благополучия получила звонкую оплеуху от действительности.

У Тейт затряслись коленки, пяткам стало жарко, будто её поставили на горячую сковороду, во рту пересохло.

Дейдра куда-то исчезла. Тамарис развернулась к Маргарите и пошла на неё, сжав кулаки:

– Кто это такая?

– Я не знаю, – проблеяла рыжая фрейлина.

– Она пришла к кастелянше вместе с вами! Откуда она взялась? Говори!

– Я не знаю, – заплакала Маргарита. – Её привела Дейдра. Мне никто не сказал. Я подумала – новенькая. Простите меня, Ваше Величество.

Глупенькая девушка, так мечтавшая поиграть с королевскими наследниками!.. Слёзы лились, проделывая дорожки в пудре. Щёки и веки покраснели. Кудряшки тряслись от каждого всхлипа.

Тейт как-то сразу отвлеклась, коленки перестали дрожать. Маргарита, конечно, ничего не знала. Как вообще можно допрашивать это глупое, безобидное существо?

– Иди к себе, – Тейт встала между ней и Тамарис. – Я отпускаю тебя на три дня. Ты не виновата. Я верю, я знаю. Можешь сидеть в своей комнате, можешь сходить на ярмарку. Ты свободна.

Слёзы быстро высохли, и девушка с надеждой уставилась на госпожу.

– Иди, Марго. Я не сержусь.

Фрейлина кое-как присела в реверансе и юркнула в дверь. Только стук каблучков – как горох по лестнице.

– Вы считаете, она не…

В комнату ввалились сразу трое стражников.

– А где воровка? – удивился гвардеец.

– Она не стала вас дожидаться, – ядовито прокомментировала Тамарис, – помахала у нас перед носом кинжалом и отбыла.

– Простите, Ваше Величество, что я так долго… все же на охоту уехали. Вот, бегал по дворцу…

– Продолжай нести службу. Остальные свободны. Перенесём разбирательство на время возвращения короля. А пока, Готье, – королева с трудом, но вспомнила имя гвардейца, – без моего прямого приказа не открывайте этой двери.

– Так может её запечатать большой королевской печатью? – предположил простодушный гвардеец.

«У меня её нет, – подумала королева, и никогда не было. Хотя…»

– Я сейчас принесу свою печать, личную. Закроем дверь, и ты можешь быть свободен.

– Спасибо, Ваше Величество. Ярмарка же… простите…

– Подожди здесь.

Оставив Тамарис с гвардейцем, Тейт быстро вытащила из потайного ящичка шкатулку, достала старую брошь с мутным стёклышком и уже через минуту влепила оттиск на горячий воск, скрепивший дверные створки. Только со стороны могло показаться, что печать не надёжна. До конца лунного цикла за эту дверь сможет пройти только сама Тейт, или тот, кто приложит к оттиску брошь.

К некоторой гордости за собственную смекалку, примешивалась горчинка: Тейт осталась без украшений. То есть совсем. У неё даже простенькой нитки бус не имелось. Показываться в таком виде при дворе считалось неприличным.

Однажды, ещё в той, прежней жизни, её отец, рассердившись, приказал в течение месяца дамам под страхом наказания не носить украшений. Кроме того, они могли являться при дворе только в исключительно простых платьях. Мать потом смеялась, что более элегантным, чем в этот месяц двор никогда не был. Введённое ограничение вызвало всплеск фантазии. Простые платья оказались столь изысканы, что мода на них задержалась надолго.

Платье так и лежало расстеленным на кровати. Тейт легко провела ладошкой по ткани. Пусть перекорежит всех её врагов, но она наденет именно его и пойдёт… куда пойдёт? Да хоть на смотровую площадку. Оттуда открывается вид на площадь перед дворцом.

– Помоги мне одеться, Тамарис.

– С удовольствием, Ваше Величество.

Коридоры возле покоев королевы пустовали. Такое впечатление, дворец вымер. Только где-то вдалеке слышались стук и голоса. До самой смотровой площадки женщины не встретили ни одного человека.

Мастера на площади заканчивали сколачивать подмостки. С трёх сторон уже стояли торговые прилавки. Купцы натянут завтра над ними разноцветные навесы и мрачноватая, окружённая серыми домами площадь преобразится.

– Что строят в том углу? – королева указала в сторону серой тюремной стены.

– Ваше Величество, но это же эшафот!

– Не может быть!

– Точно!

– Что за бред? На время ярмарок откладываются казни. Это же закон.

– С некоторых пор законы отдельным гражданам королевства как будто не писаны, – пробормотала Тамарис.

– Мы идём на площадь. Нельзя этого так оставлять, – решила королева.

По дороге им таки попались на глаза гвардейцы. Не сказать даже, что сильно пьяные. Разве чуть пошатывались. Но королева решила не обращать внимания. Когда твой мир валится в тартарары, не ко времени блюсти нравы. Тем более, гвардейцы с готовностью откликнулись на просьбу сопроводить дам на площадь. А ведь могли бы по нынешним временам и отказаться.

Струганное дерево пронзительно пахло свежестью. Ловкий подмастерье, раздетый по пояс, светящийся выпуклыми потными мышцами легко соскочил на землю, поднырнул под настил, вылез с другой стороны, подпрыгнул, как взлетел, чтобы очутиться в центре помоста. Тейт не сразу даже сообразила, что это он перед ними красуется. Так и стояла, с удовольствием глядя на простую красоту ловкого человеческого тела. Но спохватилась, отошла в сторону. Ей показалось, фрейлина косится на неё с презрением. Ловкий парень заметил внимание высокородных дам, прошёлся колесом по настилу и бросил в сторону Тамарис воздушный поцелуй.

– Ой! – фрейлина догнала королеву, – простите, Ваше Величество. У нас в замке работал юноша, – заторопилась она, – очень похожий. Я была ещё совсем маленькая, бегала на него смотреть. Он не замечал, а если и замечал, не обращал внимания. Не осуждайте меня, пожалуйста.

– Не волнуйся. Я сама на него засмотрелась. Мне даже показалось, что ты меня осуждаешь.

Они, не сговариваясь, прыснули. Гвардейцы толпились у вывески, которую вкапывали у развесёлого жёлтого с красным балагана. На ней красовалась жуткая физиономия. Тут за некоторую плату желающие могли посмотреть коллекцию уродцев.

– Что, вот это, – королева указала на физиономию, – завтра будет тут бродить и пугать народ?!

– О, нет, нет. Они же восковые.

– Это куклы?

– Неужели вы раньше такого не видели?

– Представь. И не думаю, что сие зрелище доставит мне удовольствие. Хотя…

– Что, Ваше Величество?

– Любопытно, аж плакать хочется.

Охрана между тем что-то громко обсуждала. Тейт прислушалась. Цены в палатке предполагались такие, что, посетив один балаган, небогатый гвардеец мог себе спокойно отказать во всех остальных радостях ярмарки. Тейт давным-давно предлагала королю прибавить жалованье гвардии. Тот только отмахивался, дескать, и так большая честь, что сыновей мелких дворян допускают во дворец. Пусть сами выкручиваются. Кое-кто действительно изобретал себе доход. Прибыльным, например, считалось быть постельничим у стареющей аристократки. Дел на комариный чох, а платили неплохо. К тому же всегда оставалась возможность сослаться на служебную необходимость и покинуть спальню, если становилось совсем невмоготу ласкать морщинистое тело.

– Фуск, – позвала королева одного из гвардейцев. – Скажите, сколько осталось всего человек в гарнизоне?

– После отъезда короля?

– Да.

– Двадцать два, не считая бар Реара Гуго.

«Так мало!» – ошарашенно подумала королева. Случись что, их сметут и не заметят. Чтобы прервать затянувшуюся паузу она спросила:

– А почему не считая бар Реара?

Гвардеец смутился:

– Ну, простите, королева, я хотел сказать…

– Что вы его сегодня ещё не видели, – догадалась Тейт.

– Да Ваше Величество.

– И вчера, думаю, тоже, но я не об этом хотела спросить. О, посмотри, это, кажется, мэр?

– Да, моя госпожа.

– Позови его сюда.

Фуск пошел исполнять. Остальные гвардейцы, служба есть служба, окружили дам и взяли на караул. Теперь уже вся площадь догадалась, что монаршая особа изволит осматривать приготовления. Только барабанного боя не хватало.

– Ваше Величество, Сияющая, такая честь!

– Ваше высокопревосходительство, господин мэр!

– Я так польщён!

– Мы решили осмотреть…

– Ваше Величество!

– Ваше высокопревосходительство…

И так далее.

У Тейт никак не получалось выбраться из словесного болота, очень быстро сотворённого мэром. Тамарис быстрее госпожи разобралась в происходящем: она присела в глубоком реверансе, при этом умудрившись вклиниться между королевой и мэром.

– Да, моя дорогая, – сыграла Тейт.

– Можно задать вопрос, Ваше Величество?

– Разумеется.

– Господин мэр, Ваше Превосходительство, сколько увеселительных палаток предполагается в эту ярмарку?

– Сбитый с накатанной дорожки, мэр засбоил:

– Так, это… Ваше Величество…

– Мне бы хотелось иметь полный список, – мягко оборвала его королева. – А также цены на увеселения.

– Но… король никогда не требовал от нас подробного отчёта, – мэр так разволновался, что даже спокойно устоять на месте не мог.

– Король просил меня заняться ярмаркой. Я собираюсь скрупулёзно выполнить его поручение.

На мэра стало жалко смотреть. Тейт только сейчас сообразила, что вторглась в финансовую империю городского головы, куда ход посторонним был заказан. Сколько стоили увеселения? А? А сколько с каждой палатки попадало в карман его превосходительства?

– Давайте договоримся, – продолжала Тейт нейтральным голосом. – Так и быть, вы мне принесёте отчёт после закрытия ярмарки, но разрешите посещение увеселительных палаток нашими гвардейцами бесплатно.

На аккуратной плеши мэра выступили капельки пота. Он понял, что королева поняла. Но просто так отдавать собственные, можно сказать, деньги…

– Королева, я повинуюсь Вашей воле, – наконец выдавил он. – Только не получится ли, что на увеселения будут смотреть исключительно гвардейцы, а для остальных там не хватит места?

– Ваше превосходительство, я не думаю, что двадцать человек помешают веселиться остальным гостям, – рассмеялась Тейт.

– Двадцать?! Всего двадцать?

Физиономия градоначальника сначала вытянулась, а потом сморщилась. Он не предполагал, что для охраны порядка отряжен такой маленький отряд. Сие небрежение могло окончиться весьма печально. Разгулявшиеся гости не только прилавки и балаганы снесут, но и в городе набезобразничают, почуяв безнаказанность. Никогда раньше не оставался на время ярмарки такой смехотворный гарнизон.

– Я преклоняюсь перед мудростью Вашего Величества! – затараторил мэр, сообразив, наконец, как ему повезло. – Разумеется, гвардейцы должны быть в самой гуще событий. Пусть повеселятся, заодно и за порядком присмотрят.

С паршивой королевской овцы хоть шерсти клок!

– Вывернулся-таки, – констатировала Тамарис, когда мэр умчался писать распоряжение.

– Он не напрасно так переполошился. Гарнизон – курам на смех! Случись что, нам останется запереться в замке. Ждать помощи неоткуда. Король мне сказал, что бар Гуго ушёл в запой. Если славный рыцарь не проспится до завтра, придётся будить его силой. Ты не знаешь, где его искать?

– Это просто! Флигель при казарме. Бар Гуго живёт там.

– У него нет собственного дома?

– Вы не знали?

– Откуда?

– Это всё шутки Дамьена. Если к кому привяжется, пиши, пропало. Он как банный лист пристал к бар Реару. Что-то там такое было, вроде бы пари. Дамьен выиграл и в результате ободрал Гуго, как липку.

– А славный рыцарь всё это снёс, утёрся и спит теперь на пороге казармы? Боюсь, слухи о смелости бар Реара сильно преувеличены.

Тейт не предполагала, что так сильно расстроится. По рассказам, Гуго представлялся чуть ли ни сказочным богатырем. Или скорее смельчаком, авантюристом даже, и всё это без страха и упрёка. Фу! Спит во флигеле при казарме.

Когда Тейт представили этого человека, первой мыслью явилось: откуда во дворце взялся наёмник?

Её отец время от времени проводил всяческие смотры, учения и парады. Для чего бы казалось? Королевство находилось под покровительством Белого единорога, что делало границы, тем более стены замка, неприступными. Но отец на вопросы только отмахивался: магия, магией, а иметь хоть и небольшую, да боеспособную армию необходимо. Его правота полностью подтвердилась, когда в окрестностях их державы появились первые отряды пиктов. Никто не знал, откуда они пришли. Пикты всё крушили и жгли на своём пути, убивали людей и не гнушались каннибализмом. Но самое страшное то, что магия пиктов сильно отличалась от всего ранее известного. Иными словами: противоядия против этого зла не было.

Забеспокоился даже придворный маг. Он считал пиктов порождением другого мира. В старинных книгах имелись упоминания о людях, явившихся из других миров. Но такой массовый прорыв случился впервые. Белые единороги тоже волновались. Самцы носились по парку, самки с детёнышами хоронились в зарослях. Король и придворный маг всю ночь провели с ними – советовались.

Утром армия походным порядком выступила к границам. Отец спешно набирал дополнительное войско. Тогда-то Тейт впервые увидела наёмников. Поначалу сборище столь непохожих друг на друга людей озадачило. Великан с мощными руками, татуировки на которых переплетались со шрамами, стоял рядом с сухим, как щепа, выходцем из восточных земель, до глаз закутанным в голубой плащ. Рядом переминался с ноги на ногу чернокожий мумба в набедренной повязке. И так далее. Но самое поразительное явилось, когда король предложил каждому из наёмников показать своё искусство. Рука в иссечённых татуировках метнула боевой топор в центр мишени, которую из-за дальности и рассмотреть-то было трудно. Следом распахнулся голубой плащ, стрела, выпущенная его хозяином, глубоко ушла под обух топора, а мумба умудрился, бросив ассегай, не только расщепить стрелу, но и деревянное древко клевца.

Бар Реар Гуго выглядел как настоящий наёмник. Серый колет, простой плащ, коричневые кожаные штаны и такого же цвета сапоги не первой молодости, но, видно, удобные и крепкие. Движения скупые, будто рыцарь ленится. Однако что-то в его повадке заставляло окружающих почтительно обходить бар Реара стороной. Это при дворе короля Алекса-то!

Больше всего тогда Тейт поразило лицо Гуго: впалые щёки, высокие скулы, губы сжатые в нитку, прямые, чёрные не очень ухоженные волосы вдоль щёк. И взгляд – как будто сквозь. Не– красив, угрюм, замкнут. Но такое лицо трудно забыть.

Ещё долго потом Тейт тайком выискивало его в дворцовой толпе. Рыцарь бар Реар, однако, крайне редко появлялся на приёмах. И память о нём начала стираться. Изредка доходили слухи. Фрейлины, попёрхиваясь от возмущения, сплетничали о такой-то и такой-то, которая – о, ужас! – бегает к Гуго. Вы себе представляете?! Нет, вы только подумайте! Как она может!

Зависть отчётливо проступала за этим возмущением. Тейт было смешно.

– Королева, если Вы сейчас затеете визит в каморку бар Реара, сплетням не будет конца и предела, – осторожно заметила Тамарис.

– Если я не наведу хоть какой-нибудь порядок, поверь, сплетни окажутся наименьшим из зол. Мы идём навестить нашего единственного защитника. Тамарис, нам больше не к кому обратиться.

Королева в переливчатом платье цвета морской воды и фрейлина в приличествующем пышном туалете, обе под вуалями, которые, впрочем, уже никого не могли ввести в заблуждение, – вся площадь пялилась! – проследовали за замковую стену, а оттуда через переходы и восточную часть парка к казармам.

В душе Тейт закипала злость. Ещё ни разу за всё время своего пребывания в королевстве Синего орла она не бывала так рассержена, взволнована, унижена, расстроена. Она старалась, как могла себя успокоить: всё обойдётся, кончится ярмарка, приедет король, жизнь войдёт в своё скучное, застойное, вонючее русло. Дамьен уймётся, перестанет приставать, трое закадычных любовников – король, шут и Анаис – займутся собой и своими мелкими пакостями.

А Тейт повесится на дворцовых воротах.

Называется, успокоилась! Бушевавшая внутри ярость в любой момент могла вырваться наружу.

Как только они попали в восточную часть парка, королева отослала гвардейцев. Предполагалось, что женщинам за стенами замка ничего не грозит. Вот и прекрасно: можно минутку посидеть, передохнуть, иначе она вообще не сможет разговаривать с благородным рыцарем, пуще того, огреет его первым, что попадётся под руку.

Утончённые, развращённые, пресыщенные и высокомерные придворные, а также сам венценосный супруг, честно говоря, вообще ещё пока не представляли, на что способна их королева.

– Ваше Величество, – раздался рядом голос Тамарис с некоторой робостью. – Тут рядом бьёт ключ. Принести Вам водички?

– Да, – выдохнула Тейт. – Я очень плохо выгляжу? – спросила она, попив.

Зубы уже не стучали о край ковша, руки не тряслись, побелевшие пальцы опять стали нежными и розовыми.

– Простите, Ваше Величество, мне показалось, ещё миг и вы меня убьёте.

– Тебе показалось. А убить мне хотелось совсем не тебя. И сейчас ещё хочется. Но, кажется, я уже могу собой владеть. Поднимайся. Мы идём навестить занедужившего командира гарнизона.

Флигель, в самом деле, прилепился к казарме одним и выглядел бугристым наростом на боку ладного, хоть и давно не крашеного здания.

Тамарис свернула к высокому крылечку, поднялась и без стука распахнула дверь. Они оказались в узеньком коридоре. Ещё одна дверь и женщины вошли в довольно просторное помещение, в углу которого стояла широченная, совершенно не рыцарского вида кровать. Тейт почему-то казалось, что воины и дома должны спать на походных койках. Посередине комнаты присутствовал стол, возле которого валялся стул с отломанной ножкой. Спёртого, провонявшего перегаром воздуха не высвежало даже открытое окно, забранное снаружи толстой решеткой. Под ворохом покрывал на кровати проступали очертания человеческого тела.

– Он там один? – брезгливо поморщилась королева.

Тамарис подошла и без стеснения отдёрнула простыню. Рыцарь почивал в полном походном снаряжении, только палаша не хватало. Лежал он на животе. Женским взорам предстала спина, обтянутая серым сукном колета.

– И не жарко ему! – возмутилась королева. – Рыцарь Гуго, вставайте!

Ответом было невнятное бормотание. Тамарис потрясла Реара, ухватив за плечи. Толку – никакого. Тогда фрейлина изо всех сил потянула на себя простыню и таким образом перевернула рыцаря на спину. Гуго раскинул руки и всхрапнул, но глаз не открыл.

– Бар Реар, вас требует королева! – прокричала Тамарис ему в ухо.

– А не пошла бы…, – шевельнулись узкие губы.

– Как проспится, – ледяным тоном сообщила Тейт в пространство, – велю отрубить ему голову.

Не открывая глаз, бар Реар неким, почти запредельным усилием вдруг поднял себя в вертикальное положение и замер. Невнятно щёлкнули каблуки.

– К Вашим ус-с-с-лугам, С-с-с-ияющая!

– Если через два часа вы не будете в состоянии командовать гарнизоном, – едва сдерживаясь, проговорила Тейт, – я велю привести приговор в исполнение.

– Д-д-д-говорились…

Бар Реар навзничь рухнул на кровать и захрапел.

Накликанная Тамарис неприятность не замедлила себя явить в лице камеристки Анаис Насты. Когда разгневанная Тейт в сопровождении Тамарис вылетела на крыльцо, чужая фрейлина как раз прогуливалась вдоль окон казармы и таким образом столкнулась с королевой нос к носу.

– Ваше Сияющее Величество? – неподдельно удивилась фрейлина и тут же присела в реверансе, не подумав спрятать ехидную усмешку. И далее, попирая всяческий этикет:

– Бар Гуго не пустил Вас в свои покои? Простите! Ах, простите мне мой несносный язык. Я даже предположить боюсь, что рыцарь Вас выгнал? Ах, будьте великодушны, не сердитесь! Я такая несдержанная…

И вот тогда от всей души, со всей нереализованной злостью Тейт отпустила наглой фрейлине такую пощёчину, что девица кувыркнулась с ног.

Мир сегодня с самого утра летел в тартарары. Одна оплеуха не добавит, не убавит. «Интересно, – лихорадочно соображала Тейт вышагивая по саду в сторону собственных покоев, – прибежит к ней Анаис с выяснениями или затаится до приезда короля? А если прибежит и приведёт следом весь, такой охочий до скандалов двор? У Тейт ведь почти нет поддержки. Кто станет на её сторону?».

– Что Вы собираетесь предпринять, Ваше Величество, – окликнула королеву Тамарис.

– Ты считаешь, я поступила опрометчиво?

– Я полностью с Вами согласна. Но Анаис… она может привести свою шайку. Лизоблюды по её приказу устроят молчаливый бойкот под Вашей дверью. Тогда ни через два часа, ни, боюсь, даже через два дня Вам не выйти.

– Тамарис, – резко остановилась Тейт, фрейлина сбилась с шага и чуть не наскочила на королеву. – Каково наказание за нарушение королевского покоя?

– Заключение под стражу для человека благородного, порка для простолюдина, лишение жизни путём повешения, если будет доказан злой умысел, без различия сословий, – отрапортовала фрейлина.

– Молодец! Я думала, что одна назубок знаю свод королевских уложений. Сможешь до утра побыть возле моей спальни, никого туда не впуская под страхом смерти?

– Но Ваше Величество, Вам же надо что-то есть и пить. Как Вы взаперти…

– Не беспокойся. Меня там вообще не будет. Переоденусь и сбегу через террасу. Ты останешься охранять пустую спальню. Пока не поднялась суматоха, я напишу свой собственный рескрипт и скреплю его малой печатью королевы. Если помнишь, эта безделушка имеет-таки значение на моей половине.

При всём беспутстве двора имелись определённые моменты, на которые не могли не обращать внимание даже самые отпетые наглецы. На своей половине королева являлась полноправной хозяйкой. Только воспитание не позволяло Тейт пока использовать право запрета на посещение своих покоев неугодными ей людьми.

– Боюсь, Ваше Величество, Вас узнают, несмотря на переодевание. Вы слишком отличаетесь от наших дам. Ни у кого нет таких волос. И рост…

– Не беспокойся, Тамарис.

– Тогда нам следует поторопиться. Слышите шум?

Королям не пристало бегать!? Как же! Оглянувшись по сторонам, Тейт подхватила юбку цвета морской воды и припустила по дорожке, только ветер в ушах засвистел. Остановилась она только на террасе перед дверью в свои покои.

Никого пока не встретив, королева и фрейлина вбежали в спальню, затворив за собой все двери. Тейт, брызгая чернилами, написала несколько строк на обрывке бумага, влепила внизу оттиск малой государственной печати и протянула Тамарис.

– Иди. Возьми книгу и сиди, лежи, ходи, читай, делай, что хочешь, но перед каждым носом должны мелькать запрет на беспокойство, мои печать и подпись.

– Я, с Вашего позволения, Сияющая, приколочу рескрипт к дверям. Пусть только попробуют сунуться!

Тамарис выскользнула из спальни очень ко времени. В коридоре уже стучали шаги. Задвинув засов, Тейт припала ухом к створке, но тут же отскочила. Тамарис приколачивала с той стороны указ. Послышался голос Анаис. Вторая дама королевства не говорила, а шипела. Тейт удалось разобрать только несколько слов.

Однако!!! Сколь ни была уверена в себе королевская любовница, сорвать рескрипт и скомандовать своим приспешникам «абордаж», она не решилась.

Ур-р-р-а!

Тейт на цыпочках прокралась в гардеробную. За пять лет она не удосужилась точно узнать, что и где висит – непростительная глупость. Ей казалось мелким и недостойным проверять сохранность своих платьев. А ведь замечала, что то и дело пропадал какой-нибудь туалет. И не самый, надо сказать, плохой или старый. Вот и гадай теперь, какие подружки Анаис примеряют сегодня королевские наряды.

Тейт поняла, что опять наливается непозволительной злостью. Что толку? Действовать надо, а не сидеть, сожалея о собственной беспечности. Она открыла первую попавшую дверь, но ошиблась. Там висели наряды Его Величества. Тейт отворяла один шкаф за другим, чем дальше, тем более опасаясь, что её вещей вообще не окажется в гардеробной. Вдруг Анаис с кастеляншей уже растащили туалеты королевы, полагая, что они ей больше не понадобятся?

Что нужно дурочке потерявшей память? Разве смирительную рубашку на случай, если больную голову вдруг посетит просветление.

Наконец, и её вещи отыскались.

Из очередного шкафа на пол полетели разноцветные тряпки. Тейт нужна была юбка. Она уже на три раза перевернула свой гардероб – ничего подходящего! Атлас и кружева, шёлк и кружева, парча и опять же кружева: тяжёлые, жёсткие в россыпях бриллиантов – в самый раз вырядиться для тайного вояжа… взвод гвардейцев в сопровождение и церемониймейстер впереди!

В последнем шкафу тоже ничего не нашлось. Остался старый сундук в углу гардеробной. Тейт в него ни разу не заглядывала. Туда складывали совсем уже негодные тряпки для раздачи нищим.

Широкобокий, окованный железными полосами ларь запирался на обычный висячий замок. Ключ нашёлся под одной из ножек. Кто-то поленился нести его кастелянше, сунул под днище и забыл.

Действительно, какие-то ремки, лоскуты, мятые ленты. Под руку попались протёртые панталоны. Тейт кинула их обратно. Такое добро могло заинтересовать только старьевщика. От досады она вывернула содержимое сундука на пол.

И, о, чудо! На самом дне обнаружилась почти новая клетчатая юбка, кофта и корсаж – наряд небогатой горожанки или мелкой прислуги. Ура!

Всё пришлось в пору, разве юбка оказалась чуть коротковата. Чулки лежали тут же. Туфли пришлось взять свои. На кофту королева приколола старую брошь с мутным стёклышком, в кошелёк ссыпала последние жемчужины из потайного ларчика, туда же сунула кусочек замши. Оставалось последнее: придворный маг её отца говорил, что при пользовании булавкой нельзя первые минуты смотреть в зеркало. А так хотелось. Но Тейт подавила неуместное любопытство, отвернула подол юбки и, вонзив глубоко в шов булавку, застегнула замочек. По телу пробежала лёгкая дрожь.

Текли минуты, Тейт сидела на полу с закрытыми глазами. В гардеробной её со всех сторон окружали зеркала. За стеной стрекотали голоса: повизгивали фрейлины, взбрыкивали кавалеры, время от времени им отвечала Тамарис. Брать штурмом королевскую спальню пока, кажется, никто не собирался.

Тейт открыла глаза. Из ближайшего зеркала на неё смотрела незнакомая девушка. Те же рыжие волосы, та же гладкая белая кожа, но брови не изогнутые, как у прежней Тейт, почти прямые, тёмные. А под ними – удлинённые глаза цвета гречишного меда. Глаза самой Тейт имели серо-зелёный меняющийся оттенок. К этой перемене оказалось труднее всего привыкнуть. Губы – как губы: в меру пухлые, в меру розовые. Только подбородок остался прежним. Даже магия не могла справиться с королевским характером.

Ей было нестерпимо страшно. Особенно – первые шаги. Коридор, дверь, терраса…

Уфф! Пока на пути никто не попался. Но впереди был ещё весь «Сад гротов» и очень неприятный переход из западной части парка в восточную. В переходе, если не было стражи, обязательно толокся кто-то из придворных.

Тейт давно не бегала, а за сегодняшний день уже второй раз. Брызгали в стороны мелкие камешки. Ноги кое-где разъезжались. «Сад гротов» давно не приводили в порядок. Королева устала напоминать супругу о запустении в самой красивой, на её взгляд, части парка. Тому всё было недосуг.

А-а-а! Тейт чуть не налетела на гвардейца, который задом пятился из ближнего к тропинке грота, поправляя на ходу штаны.

То есть, он там что! Он там справлял малую нужду!?

Гвардеец, заметив королеву, вместо того, чтобы побелеть, покраснеть либо умереть на месте со стыда, залыбился:

– Ты чья? Ты кто? Ты чё так смотришь?

– Да как ты смеешь… – Тейт говорила, а сама уже соображала, что зарвалась.