Василий Добрынин
Что такое ППС?
– То есть, ты будешь не говорить со мной, а допрашивать? Мы устали от ваших допросов, а толку? И я у тебя, как у всех – получаюсь крайним. Ты что? Я не ожидал!
– Нет, допрашивать я не буду: нет полномочий. Мне не много надо, но надо услышать то, что не сказано следствию, о чем могли просто не спрашивать. То есть, нужно быть откровенным, что не всегда может быть по душе. Придется сказать и такое, о чем ты не только сказать, а и думать бы не хотел. Но, камешек покатился – пойдет лавина.
Опять холодок пробежал в жилах Лока. Он смутно жалел, что «завел» Потемкина.
– Ты думаешь, как-то и я… – спросил неуверенно Лок, – причастен?…
– Как-то причастен – вполне может быть… Только: вина и причастность – разные вещи.
– Что я не должен скрыть?
– Точная сумма – я, например, не знаю.
Тишина в тени недоверия подступала к столу.
– Об этом написано, сказано. Все знают – а ты нет!
– Но ты же спросил не о том, что я где-то читал или слышал в сплетнях и по телевизору. И я – не о том, что написано вами в бумагах.
– Тебе это важно?
– Важно! Нападавшие знали кто пассажиры; время выезда; куда выезжают; зачем; что везут и, наверное, – сколько. А я не знаю. Так вот – откуда они это знали?
– Что, я им сказал?
– Не скажу так, но сумму ты знаешь!
«Во, попал!» – подумал бы Лок, думай он по-русски. Ощущалась хватка Потемкина, стряхнуть которую вряд ли удастся запросто.
«Как легко неприязнь вползает в души, – думал Потемкин, – из-за того, что один и тот же предмет, люди видят по-разному!»
– Согласия, Лок, я еще не давал. Можем закрыть тему и разойтись.
– Семьдесят тысяч долларов – вот что они забрали. Об этом, конечно, в заявлениях мы не писали. А гривни – так, как написано там, в заявлениях.
***
Офицер, проведя инструктаж, открыл сейф и вооружил бойцов, выезжающих на сопровождение вьетнамских предпринимателей. Выйдя к солнцу последним, пошел сказать: «Добрый день», водителям. «Похожи, как братья родные– думал он, на ходу, – Пузатый? О, да! Круглолицый? Еще бы! И так – что один, что другой – без разницы…»
С достоинством, медленно, взошел он в салон, осмотрелся:
– М-да… – и подошел к ожидавшему за рулем водителю. Другой оформлял документы.
«М-да… – повторил про себя, водитель, – Ну есть же такие – обязательно надо «почухать» в руке что-нибудь!»
Вошедший, желая о чем-то поговорить, взялся за руль, подергал и покрутил его вправо-влево.
– А жалко их, а? – подразумевая вьетнамцев, кивнул он в салон,
Водитель перевел взгляд в окно и ответил:
– Ну, да…
– Вот знали бы, да… – стал раздумывать вслух офицер, – Кто на дорогу под нашей личиной вышел…
– Да знал бы я, – дернул плечами, водитель – так не остановился!
– А это вот дело – рука офицера прошлась по баранке, – Вы, наверное, лет уже десять баранку трете?
– Двадцать!
– Ого! И все на автобусе, в основном – по городу?
– Нет, по всему Союзу, но сами – отсюда.
– М-да? – хмыкнул опять офицер и спросил: – А по Союзу – значит с напарником, не в одиночку?
– А Вы не думали, как это можно? – усмехнулся водитель, – Неделями в рейсе и одному?
– Да. Нельзя без напарника Вам, просто никак. Был бы только нормальный. Но это уж как повезет…
– Мне повезло, не переживайте, мы с «Красным» в одном экипаже пятнадцать лет.
– Ого. Представляю, сколько за это время ГАИшники палок в колеса вам понаставляли!
– Не обязательно палки. Бывает и наоборот, помогут. Бывает – без них никуда!
– А бывает, и «бомбанут» – вон, как вас у аэропорта?
Водитель тряхнул головой:
– Ерунда! Не они это были – «левые».
– Левые?
– Конечно. Менты так себя не ведут. Мы писали уже…
– А как?
– Да не так. Что я, не знаю – за столько-то лет!
– Ну, ладно, – потарабанил пальцами и убрал, наконец, офицер свою руку с баранки. – Ладно!
Уже было вышел, и снова вернулся:
– Да пожелать-то забыл… Ну, с богом! Как говорят: ни гвоздя, ни жезла!
В коридоре он встретил другого водителя, угостил сигаретой и поманил отойти к окну.
– Жалко все-таки Ваших друзей вьетнамских, ни за что пострадали, а…
– Друзья мои не страдали, а это – клиенты!
– Да я все о том… – пояснил офицер, – Как «бомбанули» вас возле аэропорта. Мы, конечно, чем можем, поможем… Но, ладно, вьетнамцы, не знают, не понимают, боятся. А вы – вы же старые волки! Вас формой не проведешь. Как же вы «лоханулись»? Людей подвели… А, как можно?
– Вы меня виноватым хотите сделать?
– Ради бог, Вы что?! Но, все же…
– Вам легко судить, Вы там не были. А там было все натурально. Поэтому мы предоставили все, как положено, им для проверки. Вы бы что, по-другому сделали?
– Честно сказать, не знаю… – пожал офицер плечами.
Водитель сердито раздавил сигарету о подоконник. «Некогда!» – понял милиционер, вздохнул и пошел по своим делам.
Через минуту оба водителя, с улыбкой вспомнили анекдот, в котором милиционер проверяет наличие спичек в коробке. «Коробок поднимается на уровень уха, милиционер трясет головой. Тихо. Значит, нет в коробке никаких таких спичек. Пусто! А этот – он точно такой: хмыкает, да головой качает…»
«Смеяться, – считает Потемкин, – не грех, пусть смеются…» Потемкин знает, что смех мешает всмотреться и вслушаться в то, над чем человек смеется. В этом проигрыш: смешному придется платить за ошибку, которую он, смеясь не увидел когда-то…
Он не смеялся сегодня, поэтому кое-что увидел.
***
– Потемкин, помощь нужна?
– Нужна, Юрий Юрич, в работе с клиентами, которым мы гарантируем безопасность.
– Гарантировать надо. Что могу я?
– Сделать запрос по этим людям.
– Зачем?
– Мы не знаем людей.
– Хочешь подшить себе их характеристики?
– Не помешало бы.
– Спятил? На пассажиров – не может быть речи! А на водителей – смысл? Они, всякий рейс могут быть разными.
– Вы видели разных?
– Нет, но об этих забудь, потому что автобус – их собственность. Выкуплен! Сами будут писать на себя де характеристики? Позитивно напишут. Остальные – примерно так же.
– Да как захотят, написали бы. Нужное – между строк отыщем. Выясним…
– А вот на этом стоп! «Выясню»! – начались заморочки оперативные? Ничего против я не имел бы, но людям нормальным, они портят кровь! Дискомфортно. Ты понимаешь? Пойми: ты теперь не на той работе! Расслабься. Спокойно и просто, с бойцами «Тантала», себя должен чувствовать каждый. И – никаких! Я за это спрошу, ты понял?
Потемкин понял, а ротный добавил:
– А эти же: постоянные наши… Я до того, как тебе поручил, с ними сам разговаривал, лично. Они с давних пор помогали вьетнамским друзьям. Всегда, и во всем! И стресс пережили не шуточный – у аэропорта. Потемкин, они пострадали, и – хватит. А ты – завязывай с уголовным прошлым!
– И так стараюсь…
– Я все понимаю, как человек, – сказал ротный, – и то, что автобус, купил Синебрюх не на кровные, а на вьетнамские деньги…
– Наверняка это знаете?
– Какая разница! Для пользы обеих сторон… И пусть, и дай бог! Две семьи накормлены. И вьетнамцы довольны, работа идет. А купили им – значит, доверия стоят. Так?
– Абсолютно так, – согласился Потемкин.
– Значит, не надо…
Конечно не надо. Зачем?
Зачем – если то, что Потемкин хотел отыскать между строк, услышал в словах своего начальника? Выяснил кое-что…
Ротный добавил звено как раз там, где стыковочный узел был пуст.
***
– Когда я говорил про луну, – признается Лок, -думал только том, что ты можешь ее показать по-своему…
– А получилось?
– А получилось, как крышка подвала над головой: хотел приоткрыть, а меня придавило!
– Устал от меня?
– Да. Я не знаю, что ждать, когда вижу тебя…
– Я и сам не всегда это знаю. Но знаю: переживаешь напрасно, Лок – мы оба хотим увидеть истинный свет луны, и потому – увидим.
– Устал от твоих вопросов, я их боюсь… Давай, все-таки, соберем всех вместе, спрашивай их, они все расскажут. Что я? Я ничего не знаю. Или будем их вызывать по отдельности, с каждым поговоришь? Водителей пригласим, посидим, за столом. Они всё, что знают, расскажут – они друзья. И подумаем вместе. Давай?
– Ужин с друзьями?
– Еще какой ужин! Мы постараемся.
– Не надо, они от допросов устали. Кухня твоя мне по нраву, я ее сам оценю – улыбнулся Потемкин, – без них. Они пусть, почаще в семье собираются – на семейный ужин. Вот с покупкой автобуса, вы поступили разумно! Идея твоя?
«Врач о больном знает больше, чем сам больной» – вспомнил Лок, столь же простой, как про истинный свет луны, афоризм. «Придется сказать и такое, о чем я не только сказать, а и думать бы не хотел…» – понимает Лок, но видит: камешек покатился – пойдет лавина.
– Ваших законов, – признался Лок, – мы не знаем. Обычно мы в АТП заказываем автобус. Эти двое нам чаще других попадали. Привыкли. Постоянство лучше случайности, и мы сдружились. А в октябре они нам говорят: есть возможность автобус выкупить. Денег, купить почти новый «Икарус», у них не нашлось. Они говорят: «Нам самим не надо – не коммерсанты, куда нам автобус?» А вам он нужен, но кто на нас его может оформить? Мы дали денег, они взяли автобус и оформили на себя. А как ты об этом узнал?
– Случайно. Однако вовремя. Надо бы помнить, Лок, что корень слова «Фатальный» – находится в слове «Поздно»!
***
Мысль, соринкой-занозой, которую даже увидеть непросто – не только вынуть – мешала заснуть. Занозой стал капитан Потемкин. Предчувствия говорили о том, что дело, может кончиться вовсе не так, как хотел бы Лок. А ведь обязательно кончится – камешек покатился – пойдет лавина.
«Чем же я слушал? – недоумевает Лок, – Он в первый же вечер предупредил: «Не всегда может быть по душе откровенность. Придется сказать и такое, о чем ты не только сказать, а и думать бы не хотел. Но, покатился камешек…»
В тени сожалений бродил молчаливый страх. Лок ощутил себя в мышеловке, которая может захлопнуться. Не на Лока снаряжено, но прихлопнет и Лока – Потемкин ведь знает не все. Но узнает! «Корень слова «Фатальный» – находится в слове «Поздно»! Зачем он сказал так, сегодня?
***
– Зайди-ка, Потемкин, – звякнул по внутренней связи ротный.
Начфин, и заместитель ротного, сидели, за приставным, удобным для работы с документами, столиком. С ними, как свой человек, сидел Лахновский.
– Есть интересное предложение, – сказал ротный, и представил Потемкина гостю.
Очевидно, разговор шел не первые пять минут. Все трое держали перед собой документы.
– Корпорации АЛИС, в лице президента Альфреда Петровича! – пояснил суть предложения ротный, -предлагает нам обсудить и принять условия творческого и плодотворного сотрудничества. Нам он уже изложил, не будем просить еще раз…
Лахновский кивнул.
– На той же основе, Потемкин, что и вьетнамскую общину, в рамках тех же финансовых правил, и по договору, нам предложено принять под охрану АЛИС. Здесь наши возможности и объем будут значительно шире. То есть, кроме охраны объектов, сопровождения, возьмем на себя и охрану физических лиц. Киев и Днепр давно эту практику знают…
Начфин кивнул.
– Это потребует, – с Альфредом Петровичем мы этот момент обсуждали – расширения штата. Существенного. И мы это сделаем– скользнуло в голосе ротного нотка глубокого удовлетворения, – не за счет бюджета…
Учтиво кивнув, и взял слово Лахновский:
– Со своей стороны, я готов вас заверить, что АЛИС согласен не только оплачивать работу сотрудников, но и на постоянной основе участвовать в обновлении экипировки, спецсредств и прочего.
Начфин удовлетворенно кивал головой.
– Одни плюсы… – задумчиво улыбнулся зам. ротного Медведенко.
– Что же касается расширения штатов, мы уже говорили. Ну что ж, – улыбнулся Лахновский, – теперь слово за вами.
Коротким движением Альфред Петрович стянул, выровнял стопку своих документов.
– Надеюсь на позитивный ответ для обеих заинтересованных сторон. И, – поднявшись, дружелюбно обвел собеседников взглядом, – не заставит себя долго ждать. Для консультаций детальных, я готов встретиться с каждым из вас, в любое удобное время и на своей территории.
Раздав три визитки, и извинившись: – Простите, всего оказалось три… – Лахновский простился.
Ротного и начфина – понятно, а третьей визиткой гость наделил Потемкина.
Неловкая пауза, чуть подзависнув, прошлась в кабинете.
– Значит, Потемкин, – улыбаясь, руками развел заместитель ротного, – «Абсолют» пить в АЛИС поедешь ты. Мне, как видишь, билета не дали…
– Я свой отдам, – отозвался ротный, – Что гостю ответим?
– У нас еще двое взводных… – глянул на ротного взводный Потемкин.
– Не отлынивай, мы не в колхозе, Потемкин. Прикажем – поедешь.
– Что я скажу? – вставил слово начфин, – Прекрасно! Я в Киеве был, – там давно это есть. Нормативная база под это все, существует. Так что слово за вами, я подготовлю расчеты. Начальство, уверен, одобрит, Лахновский тоже в платежеспособности АЛИСа сомневаться глупо. В общем, доводы «За» – налицо.
– И доводы «Против», вполне может быть, найдутся… – подумал вслух ротный, – Но это – в рабочем порядке. Не так все просто, и новый взвод надо будет формировать. А как в твоем взводе, Потемкин? Нормально?
– Нормально, – ответил Потемкин.
– Тоже так думаю. Знаю. Но, думаю вот что еще– в том взводе ты все обустроил, и заскучаешь скоро, знаю тебя… Ну, чего ты молчишь?
Потемкин вздохнул.
– В общем, включай мозги. Кому же, как не тебе, это новое дело? Ты ж сам у нас новенький… Я полагаю, – прокомментировал ротный начфину, – Потемкин легко установит контакт с данным клиентом. В новом деле всегда это важно – найти общий язык с партнером. А в том, что такое партнерство нужно – сомнений нет! Или есть, Потемкин?
– Не знаю, – разжал губы Потемкин, – в подобном партнерстве опыта нет…
– Так ни у кого его нет: новое время, новые веяния и перспективы. А ты, между прочим, – пристально пригляделся ротный, – может, без нас его знаешь – Лахновского? Минуту! – отвлекся он к телефону, – Занят, у нас совещание!
– Ты же, – вернулся он к теме, -столько времени на безопасность вьетнамцем трудишься, а они все под Лахновским. Торгуют на его площадях. Это они своей массой и трудолюбием и раскрутили его. Все это знают! Так что, как видишь – и нам, и тебе– сам господь велел заниматься Лахновским!
– Наверняка же, – поддакнул начфин, – на них глядя, он и пришел к нам. А я понимаю, в чем корни его успеха. Гляньте на стиль: деловой, хваткий, конкретный, при этом предельно краток! Блеск!
– Потемкин – в таком же ключе, – парировал ротный, – с Лахновским они сойдутся.
– Ну, дай бог! – поднялся начфин, – Программа ясна. Остальное – в рабочем порядке.
– Слышал, Потемкин, как я тебе репутацию делаю, а? А с Лахновским сойдешься, ведь точно сойдешься! – прищурился он, – Так и нос задерешь. В общем, давай созвонись, и езжай к нему. Осмотрись, пообщайся. Появятся соображения: у тебя, у него – и, в итоге мы сделаем дело. Когда ты займешься? Только не говори за неделю – много!
– А в четыре дня? – уточнил Потемкин.
– В четыре – годится! И вот что еще, мы не столь успешны, а посему не столь кратки, и не замечаем главного. Главный аспект – не в охране объектов, охраны хватает там и своей. Главный аспект, я так понял его – охрана физических лиц! Его самого и сотрудников. Кого именно – им выбирать, а мы – исполнители. Отвечать за его безопасность, ты будешь лично! Давай, мы солдаты с тобой, Потемкин!
– Солдаты, которые могут спать с чистой совестью?
– Именно!
– Такие сулим перспективы, а он не в восторге…– качал головой зам. ротного, когда вышел Потемкин.
– Натура такая… – ответил ротный.
Зам. Согласился: – А есть у низ общее что-то. Потемкин там службу наладит, Лахновский оценит, и уведет. Что даст милиция и государство, и что даст Лахновский – сравнимо разве!
Ротный послушал и рассмеялся:
– Он что, специально затеял акцию, чтобы переманить Потемкина? Ну, заберет, а взвод же не заберет! Пусть идет человек, если там будет лучше. Или, может, другого на этот взвод изначально назначим?
– Да, нет, – зам. пожал плечами, и посмеялся тоже, – уж заберет, так пусть лучше этого – нам с тобой стыдно не будет…
– В общем, – подвел итог ротный, – сам вижу: планка высокая у человека, и цену себе он знает. Но, кажется это и мне: от Лахновского и перспективы Потемкин совсем не в восторге…
***
– Потемкин, пойди в дежурку, клиент твой звонит! Через каждые 5 минут. Разберись.
– Да, Лок, я слушаю, это Потемкин.
– Можем увидеться срочно?
– Можем.
– Только не на работе. Где-нибудь, на нейтральной…
– Диктуй, я подъеду.
– Не надо. Я в скверике, рядом.
– «Корень слова «Фатальный» – находится в слове «Поздно»? – напомнил Лок, поднимаясь навстречу.
– Именно!
– Нас задержали, Георгий. Таможня, с деньгами… – выглядел Лок: «На нем лица нет» – пишут в книгах – так это как раз о нем.
– Давай по порядку.
– Автобус пошел на Москву, за товаром. С деньгами. Его задержали.
– Изъяли деньги?
– Да… – едва слышно признался Лок.
– И не меньше, чем возле аэропорта?
– Не меньше…
Потемкин задумался.
– Ты встретил меня верной фразой, Лок. Но почему не услышал сразу, а вспомнил только что? Я же не знал о том, что вы и в Москву за товаром «ходите»…
– Поздно. Фатальный исход… Понимаю, поверить сил нет, Георгий…
– Кто сообщил?
– Они сами, водители. Минут сорок назад позвонили… Я тут же вспомнил твои слова, пожалел о неоткровенности, и подумал: поздно – лучше, чем никогда. Пришел к тебе, потому что знаю, чем это кончится!
– Было такое?
– Да, один раз.
– Звони, сообщи им, что всё рассказал мне, и: мы с тобой выезжаем туда разбираться!
Лок, не понимая, потряс головой:
– Как разбираться? Зачем? Мы все поломаем, Георгий…
– А они?
– Они – свои люди, договорятся. Ну, может быть, договорятся…
– Вот мы и дадим такой шанс. Звони, а выедем мы через час.
– Не понимаю…
– «Поздно – лучше, чем никогда!» – это ты понимаешь. Звони!
Лок вынул трубку и неуверенно удалился на пять-шесть шагов в сторону. Потемкин не слышал, но видел, что разговор непрост.
Становились понятными страхи и переживания Лока, которых он не мог скрыть в последней встрече: «Крышка подвала над головой: хотел приоткрыть, а меня придавило», «Не знаю, что ждать, когда вижу тебя… Устал от твоих вопросов, я их боюсь…»
Было чего бояться: староста Ле Ван Лок, официально с «Танталом» возил товар из Одессы, а неофициально – готовил поездку, с такой же целью, в Москву. И при этом ему надо было быть откровенным…
Ротный, случайной фразой, добавил звено, где стыковочный узел был пуст, Лок – словами: «Да, один раз» – добавил второе.
Лок убрал трубку, вернулся и сообщил:
– Они сказали, что я не умный и все испортил…
***
К удивлению Лока, Потемкин быстро нашел на границе искомый автобус.
– Все нормально уже, – невесело сообщил водитель по прозвищу «Синий», – отпустят. Туда не пустят, но обратно отпустят. Договорились. Вернут наши деньги, а нас оштрафуют. Так что еще надо? Мы деньги спасли. Ну, а штраф – не потеря. Да это – счастье!
– Просил же я Лока, не приезжать – досадовал «Красный» – Зачем? Самому тут светиться, и Вас срывать с места! Они же ведь что теперь скажут? – кивнул он, имея в виду таможню, – Вы их крышуете? Мафия! Вам это надо? Лучше к ним не подходите. Вы в форме… Зачем?
– Я не стесняюсь формы.
Лок стоял в стороне, не понимая, прав он все-таки или нет? Потемкин игнорировал дружеское предостережение водителей и пошел на таможенный пост.
– А, Потемкин, привет! – пожал руку Андрей – старший смены поста. – Желтая мафия, да? Недаром же говорят, что сильнейшая в мире. За них уже хлопотали. Теперь ты, кто-то будет еще?! Плотно вас прихватили, а? Розыск, ГАИ.
– Я теперь не розыск.
– А берет и тельняшка тебе к лицу! – оценил Андрей, который до этого, никогда, розыскника Потемкина в форме не видел.
– Значит, ГАИ хлопотала?
– Да, как сам понимаешь…
– А в чем проблема?
– Как обычно: валюта. Вывозят одно, декларируют другое. Скрыли в багажном отсеке, а мы нашли.
– Надежно скрыли?
– Лучше сказать – интересно спрятали.
– Скажи честно, вы сами нашли?
– Не знал бы тебя – не моргнул бы глазом! – признался Андрей, покачал головой, согласился, – При том, что я тебе никого не называл…
Они подошли к окну. Андрей закурил, угощая Потемкина. Курили молча. Они знали друг друга, и понимали, что видят там, за стеклом, больше, чем видно глазу. И при этом, по-своему, каждый.
– Спасибо, Андрей, я увидел.
– Не зря у окна покурили, я знал, что все сам увидишь… Только шум, не пойму – от чего?
– Ты действительно не называл мне никого. Но, это же тот, которого я увидел, дал вам на пост информацию о контрабанде валюты?
– Эх, не знал бы тебя… – опять пожалел Андрей, – Да знаю: не имеет значения, что говорить тебе можно, чего нежелательно – сам, все что нужно, узнаешь. Все так. Он уехал. Мы этих закончили только, с досмотром, валюту нашли, стали их оформлять – он прилетает взъерошенный: «Андрей, – говорит, – давай, «в обратку»! Ситуация поменялась!». Как у Тараса Бульбы: я тебя породил, я тебя и убью! Что ж, информация их, нам работать еще, и работать вместе. Я ведь не хуже тебя понимаю – для информатора нарисовалась опасность. Это деньги – за них, не дай бог, отрывают головы! Изымать мы не стали. Оформили как нарушение, и завернули назад. Ты ведь тоже за них хлопотать приехал?
– Ну да.
– Ваши люди?
– Работаем с ними, официально.
– Ну, к нам нет претензий? Все им вернули: три тысячи – их. Они их заявили, внесли в декларацию. И четыре, – из тех, что хотели изъять. Семь, итого!
– Андрей, это точная сумма?
– В смысле?
– Всего было семь?
– Это точно. Семь! Было семь.
Потемкин кивнул, прячась в облачке сигаретного дыма:
– Ну что ж, им наука, Андрей!
– Да. Но, скажу тебе: этот, которого ты увидел… А вообще их двое, ну… мягко сказать – не прилежные школьники.
– Уже проходили?
– Да, в ноябре. Мы тогда их оформили, как полагается.
– Кто оформлял?
– Сошенко.
– Когда его смена?
– Через одну…
– Спасибо, я понял!
«Не дурак ли я?» – думал Лок. Он был восковой свечой, которую плавили взгляды водителей. Они все решили без помощи Лока и без Потемкина – зачем он приехал? Потемкин – удав, а я – добровольный кролик! И меня еще ждет разговор…»
Надо было признать, что удав перед Локом честный – он ведь предупреждал. Но разговор предстоит из таких, в итоге которого кролик отправится в пасть…
– Лок, – вернулся Потемкин с таможенного поста, – Ты все сделал правильно, и не жалей! Сейчас подвези на работу, а вечером жди. Я приду.
Запомнив накрепко сумму валюты и личность того, кого «сам увидел» – добавил еще два звена, стыкуя обрывки. Цепь обретала логическое продолжение. «Урожайный день!» – улыбнулся он.
***
–Гуляешь в рабочее время, Потемкин? – поинтересовался ротный.
– Да, было немного, но я наверстаю…
– А не у Лахновского был? Нет? Вот и начинай наверстывать: завтра заступишь на сутки, а после – два дня выходной. Вот и займись Лахновским. Обзорную справку, рапорт и обоснованный вывод – через три дня. Ясно!
***
Лок ждал, понимая, что долгой и трудной окажется их беседа. И стол был накрыт, как застолье, надолго. Хотя и всего на двоих.
– Давай-ка, Георгий, – сказал он, – как это у вас говорят: за здоровье, до дна!
– Да, нет, – улыбаясь, качал головой Потемкин, – до дна за здоровье, не делают первого тоста. А за то, что сегодняшний день не напрасно прожит – за это можно!
«Зеу-тхуок», как и русская водка, имеет такое же свойство, обжечь язык и сделать его разговорчивым…» – отвлеченно подумал Лок. Он боролся с собой все то время, пока ждал Потемкина. Такая борьба убивает силы, не давая взамен победы. Себя победить – много ли смысла и чести в такой победе?
– Деньги ты пересчитывал, Лок, все нормально?
– Да. Деньги все. Ну, за вычетом штрафа.
– Я рад за тебя.
– Спасибо. Ты сказал, что я сделал правильно…
– А ты не уверен в этом?
– Когда мы приехали, их уже отпускали?
– Я это видел.
– Значит, могли не ехать. Зачем мы туда приезжали? Испортить нам отношения? Мы их испортили?
– Поясни.
– Друзья наши водители, очень обижены и недовольны.
– Недовольны – это я понимаю. Но приезжали мы… – Потемкин задумался, – Чтобы истинный свет луны стал ближе.
– И что, разве он стал ближе? – Лок покачал головой, – Не вижу. Но помню вот что: ты же сказал, что надо дать время. И мы его дали. Ты знал, что они все решат без нас? Мне кажется – знал! Ничего в этот раз, там не было страшного – ты это сразу понял. Так? А ехали мы за тем, чтобы ты лишний раз показал – работаю, Лок, помогаю тебе! Это по-русски зовут…
– Показуха.
– Вот… – Лок развел руками, – И ты еще так говоришь об этом, так… Это по-русски…
– Наглость! – подсказал Потемкин, – Но мы заблудились, а говорили о свете луны. Он стал, конечно, от этого ближе. Но я его, в силу профессии, вижу сейчас; а ты – глазами нормального человека, увидишь тогда, когда он откроется в полную силу.
Лок отступил:
– Я верю. Давай мировую, Георгий, у вас это, я знаю, пьют.
– Да, у нас часто за это приходится пить, – согласился Потемкин. – Но расскажи мне, что было у вас на границе в прошлом году?
– Все рассказать?
– Нет, только то, что знаешь.
– Кажется, – шутливо нахмурился и покачал головой Лок, – я вашу привычку принял: мне выпить хочется…
– Для храбрости?
– Точно, для храбрости… до дна…
– В водке проблемы не тонут. Их надо решать – единственный способ справиться с ними. Рассказывай, Лок.
По рюмочке выпили, правду сказать, и до дна, и Лок обрел храбрость.
.
– Это было горе! Вернулся автобус не на другой день, с товаром, а без товара и в тот же день. Водители привезли бумагу о том, что деньги изъяты – перевозились в нарушение правил. В нарушение – мы это знаем. А что остается, Георгий? Торговля на рынке – все, на что мы живем. А хороший товар – в Москве. Там у нас сильная диаспора, они первопроходцы-оптовики, по России. Мы работали с ними: привычно, успешно, долго, а рухнуло все моментально. Граница… Мы ехали в СССР, и знали, что здесь есть одна, надежная и большая граница. Теперь вон их столько! Ломка эта, и нам, как и вам, она все поломала. Все планы, все связи, судьбы…
– Я это видел, не всё однозначно…
– Может быть. Водителям, кажется – им это наоборот. Нашим водителям – это уж точно! Поэтому мы не смогли обходиться без них. Таможенный и пограничный контроль… Мы же «невыездные». Выход один: курьеры. Водители… Ты, вообще, понимаешь, что они значат для нас?
– «Торговать без извозчиков, сударь, никак невозможно!» – писал Гиляровский, – Я понимаю, Лок.
– Они для нас ближе, чем все другие. Ведь мы здесь не граждане – гости. Мы слепы, беспомощны здесь. Поводырь, переводчик, и личный друг – вот кто для нас извозчик. Доверие к ним безмерно. Все через них. Как еще, Георгий?
– Я понимаю.
– Группами мы собираем деньги. Записка партнеру в Москву. И – конверты с курьерами – в тех же автобусах, тем же маршрутом, на нашу оптовку. Один рейс – тридцать-семьдесят тысяч, в валюте.
– А где ваш экземпляр протокола изъятия?
– Я не знаю.
– Как? – Потемкин кивнул на ксерокс в комнате Лока.
– А зачем? Что он давал нам? Я собрал пострадавших и показал им протокол. Все поняли. Это несчастье, и все. Что поделаешь, просто несчастье!
– Но ты ж кандидат наук, ты читал его сам?
– Да. Там указано было семь тысяч. И мне, и водителям пришлось объяснять несчастным, что так написать было в наших же интересах. Что именно это позволило избежать последствий. Сумма в семь тысяч, «тянула» на административное нарушение, а вот десять – на уголовное. Кроме того, и водители сядут, и транспорт изымут. И – те же деньги! Мы все потеряем. Кому это нужно? Смирились… Жизнь убедила, Георгий, зачем с ней спорить?
– Потеряли всего лишь деньги…
– Ну, так, выходит…
– А штраф?
– Это наша проблема, наша вина и контрабанда наша. Штраф заплатили мы. Водители влипли по нашей вине, мы, потеряли бы их… А если бы их привлекли, и вина перешла бы на нас? Они бы сказали: «Не наше! Спрятали наши заказчики, – мы же не знали!». Так? И доказывать даже не надо: деньги в конвертах, с письмами и адресами на нашем, вьетнамском… Деньги мы потеряли, как только их обнаружили там, на таможне. Все! Вопрос оставался в том, что теряем еще. Уголовное дело для нас – групповая смерть. Понимаешь? А что написали: семь, или сорок – какая же нам, по большому счету, разница?
– Такие же случаи были с другими?
– Случалось. На то и таможня… И нам пришлось думать. Попытались открыть два маршрута здесь: Черновцы и Одесса. Одесса осталась, как видишь. На этом маршруте ограбили нас. А Черновцы отошли. Но Москва, все же – самое лучшее.
– Та-ак…
– А сейчас, понимаешь, после потери у аэропорта, хотели поправить, хотя бы отчасти, дела. Отсюда – и эта поездка. Надежда, ты знаешь, – она умирает последней. Тысячу раз взвесили. Водители обещали, что можно рискнуть. Они там, с тех пор, говорят, подыскали концы, надежные. Вот и рискнули…
– И вы снова подставили их. Крайними были бы снова они.
– Они, – согласился Лок, – И автобус бы потеряли…
– И деньги… – добавил Потемкин.
– И деньги!
Лок, помолчав, оправдался:
– Они, можно сказать, убедили нас сами. Но ведь не зря, ты же видишь, не зря обещали. Пусть их не пустили туда, но деньги они сохранили! Сами – пока мы туда добрались.
– В протоколе семь тысяч?
– Да вот он, смотри!
– Верно, – сказал, посмотрев, Потемкин.
– А остальное спасли ребята своими силами. Ухитрились…
– Герои, – заметил Потемкин.
– А ты хочешь сказать по-другому?
Потемкин кивнул:
– Я хочу спросить, а знаешь, что в сыскном деле главное?
Конечно не знаю. Откуда?
– А представь. Квартира, в которой ты не был, и люди, которых не знаешь. Кража! С чего ты начнешь? Меня так и спросили, когда выезжал в первый раз. Я готов был ответить: осмотр, опрос, свидетели… Да вопрос подозрительно просто выглядел. Я и задумался…
– И что ответил?
– Главное – установить: а была ли кража?
Лок долго молчал, впечатленный большой правотой простых слов.
– Ты теперь знаешь все… – с хрипотцой разорвал он затянувшееся молчание. – Можешь сделать со мной все, что хочешь. Контрабанда, валюта, – развернул он площадкой ладони, – все перед тобой! Бери, я в твоих руках! Боюсь за других, чьи судьбы из этих, – кивнув он на свои ладони, – перейдут в твои руки. За это боялся… За то, что кто сказал слишком много, тот дорого платит… Платить буду я!
Лок устало вздохнул и упрятал лицо в ладони, – Ты прославиться можешь. Сделай громкое дело по контрабанде – на нас! Замысел, или как там по-вашему – умысел, факты и механизм всей карусели, ты уже глубоко усвоил. Скажи, что ты сделаешь с этим, а?
– Найду истинный свет луны. Или ты не об этом просил меня, Лок?
– Я бандитов просил найти, которые нас ограбили. Вот что просил я!
– Я это и делаю, Лок. Но, каждый видит луну по-своему. Я это помню, а ты – забыл. Но в том, что все правильно сделал сегодня, ты убедишься скоро, и потому не забудешь.
***
– Честно сказать, – пожал руку Сошенко, – я ждал Вас, Андрей говорил. Значит, было все так. В ноябре ко мне подъезжают ГАИ и сообщают, что к нам, на Москву, идет автобус, госномер такой-то, в котором через границу, скрытно, перевозятся деньги в валюте. «Нычка» внизу, в багажнике, в ведре с запчастями, гайками, прочей мазутной мелочью и накрыты тряпкой. «Информация точная, – говорят, – свой человек сообщил. Но мы-то что сделать можем? Мы ничего им вменить не можем: деньги везут в ведре – это не нарушение. А вот вывоз – другое дело! Но это парафия ваша». Все было так. Мы проверили, деньги нашли. Оформили.
