Ванда Леваниди
Ангел с человеческим сердцем

Часть 1.

Глава 1. Моя размеренная жизнь.

Все еще плавая на поверхности сна, я чувствовала движение в темноте своей комнаты. Тяжесть во всем теле, ровное дыхание и чувство полета, наполнявшие меня изнутри, являлись верными признаками того, что мое тело находится в состоянии сна. При этом я четко видела себя со стороны, свернутую калачиком в кровати.

«Возможно ли, ощущать себя изнутри и снаружи одновременно?»

Чувство страха закрались в душу бесшумно и незаметно. Испытывая острую необходимость включить свет и вообще проснуться, мне не удалось даже приоткрыть глаза, хотя к этому прилагались непомерные усилия. Создавалось впечатление, что я больше не принадлежу себе.

Непривычная боль во всем теле, пульсируя, плавно пробиралась к мозгу, усиливаясь от малейшего движения. Все происходившее казалось очень странным, и мне пришлось признать тот факт, что в комнате я не одна.

«На счет три резко встану с кровати или хотя бы сяду на нее!»

По крайней мере, мне ужасно хотелось сделать это, но когда видишь себя свернутую калачиком со стороны, а изнутри уговариваешь встать – сосредоточиться, мягко говоря, не получается, а жуткий озноб и буйная фантазия включаются на полную мощность.

«Да что происходит, черт возьми!? Это просто сон…просто сон…»

***

Утро проникло в комнату светом, режущим даже закрытые глаза. Я потянулась. По боли в мышцах можно было с уверенностью утверждать: я не спала, а усердно работала всю ночь. Но, как ни странно, по всему телу растекался адреналин, подгоняя мое оцепеневшее тело чем-нибудь срочно заняться, только не сидеть на кровати, обездвижено, подобно памятнику.

«Что же меня тревожило ночью и не дает покоя сейчас?»

Минут пятнадцать я, меряя шагами комнату, пыталась придать необъяснимому чувству вполне уловимые очертания.

Но как только разум коснулся нужного воспоминания, мурашки табуном атаковали мое тело и я, обняв себя за плечи, произнесла, больше уговаривая себя, чем успокаивая:

– Это был просто сон! Плохой сон! Кошмар, в конце концов! Неужели мне никогда не снились кошмары!?

Утро протекало как обычно, если не считать испорченного настроения в связи с ночным кошмаром и еще парой пунктов, во главе которых возвышалась персона Ника Моргана. Каждая встреча с ним для меня была равносильна яростной пытке.

По пути в университет я увидела его. Он шел с двумя друзьями из магистратуры, запланировав провести время в одном из кафе, недалеко от здания университета. В нем обычно собирались все те, кто прогуливал. Я не могла утверждать, что преподаватели не знали об этом месте, но каждое пропущенное занятие должно было быть отработано, поэтому они не предавали этим прогулам значения. Студенты уже не относились к категории «дети», поэтому нам была дана относительная свобода в действиях, не касающаяся сдачи экзаменов.

Я ехала за компанией Ника, но они не обратили на мою машину никакого внимания, увлекшись разговором. Воспользовавшись тем, что меня не видят, я надавила на газ и промчалась мимо, свернув на следующем перекрестке.

Я предположила, что дорогу до университета Ник собрался идти в гордом одиночестве, и мне захотелось скрасить ее своим присутствием, не желая упускать возможности расставить все точки над «i» в наших отношениях. Для себя я решила, что эта попытка будет последней.

Он неплохой парень, но то, что он стал ухаживать за мной уже на первой неделе первого курса, навело мою неугомонную натуру на мысль о несерьезности его намерений, поскольку в любовь с первого взгляда я никогда не верила.

Несмотря на то, что букеты цветов, опущенные в пол глаза, пламенные и смущенные попеременно взгляды на уроках были трогательными, мне все же не хотелось играть на его чувствах, и вскоре я отвергла его знаки внимания, после чего он резко стал меня избегать. Не желая обижать его беспричинным отказом, я солгала, что у меня есть любимый человек. Это было очень необдуманно с моей стороны, так как он принял все близко к сердцу, и его реакция оказалось болезненной для нас обоих.

Врать я умела плохо, и он мне, разумеется, не поверил. Проследив за мной с неделю, он выяснил, что никого у меня нет. Как настоящий мужчина, ничего мне не предъявляя и ни в чём не обвиняя (я безмерно за это благодарна, и этот его поступок только усилил мое желание видеть его своим другом), он просто сделал вывод, что меня не устроила конкретно его кандидатура.

Им не было учтено одно «но», которое могло бы сгладить все неровности в наших отношениях: я вообще ни разу с парнями не встречалась, тем более, ничего к ним не испытывая, а встречаться для галочки, чтоб не отставать от других, не входило в мои принципы. К сожалению, Ник на тот момент ничего не знал о моих принципах.

Сказать нечего, ситуация получилась неловкая, но самое ужасное, что прошло уже три года и ничего с тех пор не изменилось – мы общались только по делу и на занятиях, а личного контакта он избегал.

Я бы так и оставила его с неудавшейся попыткой завоевать мое сердце, если бы не мой непростой характер. Даже зная, что он ни с кем не встречался после моего отказа, я не могла поверить в то, что он влюблен по-настоящему, поскольку не испытывала к нему того же. Я видела его переживания, и мне очень хотелось облегчить его мучения, но единственное, что я могла дать ему – стать надежным другом. Меня не покидала вера, что он простит меня, несмотря на мой выдающийся эгоизм.

Я много раз пыталась с ним заговорить, но разговор получался скомканным и перетекал в неправильное русло: или кто-то в неподходящий момент появлялся рядом, или пока я собиралась мыслями, он скрывался с поля моего зрения, или случалась еще какая-нибудь глупость.

Я никогда не была гордой до непробиваемости, мне казалось, что это отталкивает людей и придает твоему образу излишнюю самоуверенность.

«Не люблю таких людей и обхожу их стороной, чтобы не тратить на них свое здоровье. И мне удивительны те, кто вьется за такими девушками, пытаясь завоевать их взгляд, дружбу и, что вообще для меня страшно звучит, любовь. Но иногда люди пытаются казаться гордыми и обиженными, когда на самом деле они испытывают душевные переживания и страх. Мне кажется, что Ник из таких людей, а я хочу, чтоб между нами не было недосказанности, независимо от того, во что после этого превратятся наши отношения. Только тогда я буду уверена, что сделала возможное, чтобы все уладить».

Я припарковалась на стоянке недалеко от места, где остановились ребята, и поспешила, чтобы оказаться на пути Ника раньше, чем он завернет за угол. Выскочив из машины, я на ходу заблокировала двери и растворилась в улочке, пробегая вдоль крыш.

На бегу я не сводила глаз с места, откуда была видна заветная улица, и решила, что если Ник пройдет улочку прежде, чем я добегу – окликну его. К счастью, этого не случилось и, добравшись до нее, я вжалась в стену, чтобы привести в порядок дыхание. Посчитав мысленно до двадцати, я сделала шаг вперед, и оказалась в нескольких метрах от него.

Ник шел, улыбаясь, ничего вокруг не замечая и, видимо, вспоминая только что оборвавшийся разговор. Русые волосы отливали на солнце красным, а на лице прыгали солнечные зайчики. На нем была джинсовая куртка с меховым воротником, застегнутая до самого горла и джинсы, из-под которых виднелись до блеска начищенные туфли.

Вообще Ник всегда был аккуратным парнем, но не зацикленным на порядке. Такие люди мне особенно нравятся, у них обычно и в жизни все так же: чисто, в плане искренности, но не исключены периодические взрывы эмоций.

Внутри меня теплилась надежда, что он использует возможность, оставшись со мной наедине. Оказалось, я просто тешила свое самолюбие – он был непреклонен. Столкнувшись со мной, он опустил голову, и, уходя прочь, даже не взглянул. Во мне все вскипело и, не выдержав, я крикнула ему вслед:

– Ты ведешь себя, как ребенок! Я не хотела отвергать тебя полностью. Я хочу, чтоб ты был рядом!!! Ты нужен мне как друг!

Он прошел еще шагов пятнадцать, и я уже решила, что он меня проигнорирует. Но, не сбавляя скорости, он развернулся и зашагал ко мне, остановившись передо мной с болезненным выражением лица.

– Мне не нужна твоя жалость, – сдавленным голосом произнес он и продолжил, усиленно жестикулируя руками, – Вы, девушки, очень странные существа! Когда парень, уделяющий вам внимание, не отвечает вашим вкусам, вы его отталкиваете, но вам очень даже нравится этот процесс. Как только он теряет к вам интерес, вы начинаете сходить с ума!

Его слова жгли меня изнутри, в горле стоял ком, а от обиды щипало глаза. Он сравнивал меня с той категорией девушек, о которой я упоминала выше.

«Или он совершенно не разбирается в людях, или просто хочет позлить меня. В любом случае, доказывать ему, что я другая, глупо и бессмысленно. Он совершенно меня не знает, если всерьез так думает. Одно знаю точно – я не хочу, чтобы он принимал решение, глядя на мои слезы».

Собравшись силами, я произнесла, вложив в слова всю искренность, на которую была способна:

– Это вовсе не жалость, и я совсем не схожу с ума оттого, что ты перестал мной интересоваться. Мне даже спокойно от этой мысли. Но почему ты ведешь себя так отчужденно? Неужели я не заслуживаю человеческого отношения?

– А зачем?– съязвил он, и я вскипела.

В мои планы не входила очередная ссора, я, наоборот, хотела наладить с ним отношения, но поддавшись его провоцирующему поведению, я сдалась:

– Что это значит!? Ты общаешься только ради взаимной выгоды? Я не могла ошибиться в выборе друга! Ты не такой, каким пытаешься казаться!– голос предательски задрожал и, развернувшись, я ушла прочь, закипая от злости.

Я знала, что эти слова беспроигрышны и он уже у меня на крючке. И пусть это было немного неправильно, но мне нужен был этот человек.

По моим убеждениям – дружба между парнем и девушкой существует при условии, что у парня есть дама сердца. Только так можно уверенно утверждать, что он искренен во всех своих словах и совершенно не претендует на твое внимание.

У меня имелась девушка для Ника – Лорен. Только он с ней пока еще не был знаком, и о том, что в моих мыслях они уже вместе, даже не догадывался. Нет, я не занимаюсь сводничеством, просто очень хочу, чтобы близкие были счастливы. В Нике я видела только друга, но не объект любви. Вообще о любви я мало что знала, так ни разу и не столкнувшись с этим чувством в свои 22 года.

Войдя в аудиторию, я кинула рюкзак на стул и схватилась за голову.

«Весь день безнадежно испорчен!» – пронеслось у меня в голове.

В университете меня знали как Элизабет Бентси, студентку третьего курса университета *** Западной Виргинии, в городке под названием Логан, на юге США. Я – девушка с вполне заурядной внешностью, не приписывающей меня к красоткам, но в тоже время во мне есть обаяние. В нескольких словах: невысокого роста брюнетка, с вьющимися длинными волосами и карими глазами.

Я никогда не старалась произвести впечатление или проявить себя во всем, что умею и чего не умею, так как считаю себя достаточно интересной, чтоб люди сами искали со мной общения.

Занятия еще не начались, ко мне подсела Сони Джонсон. Ее огненно-рыжие кудри были собраны в аккуратный пучок, а горящие, изумрудно-зеленые глаза явно избегали моего взгляда. Она чувствовала, что я на грани, и не хотела давать мне лишний повод, чтоб сорваться, поэтому завела разговор на отвлеченную тему, за что я была ей благодарна.

– Мне звонила Мери. Ей кажется, что ты постоянно находишься дома, и именно поэтому у тебя такое унылое настроение.

Выдержав паузу, она спросила, все так же избегая взгляда:

– Может, сходим куда-нибудь? Например, на аттракционы завтра вечером. Если не прокатимся, то поедим мороженное.

«И зачем только мама ей звонила, могла бы просто сказать о своих переживаниях мне».

На самом деле злилась я на себя, прекрасно понимая, что варианта лучше не существовало. Скажи она мне о своих сомнениях, я бы ее успокоила, решив больше не показываться на глаза в таком настроении, но надолго меня бы не хватило – через пару дней все бы повторилось.

– Хорошо, я согласна, давай сходим! – вопреки всем мысленным протестам, а главное себе на зло, сказала я, – Только позовем Лорен и Роберта – они точно будут не против.

С Сони мы знали друг друга с первого курса. Она не из девушек с модельной внешностью, но ее привлекательности нет предела.

Наши с ней отношения относились больше к разряду духовных, чем физических. Мы очень хорошо друг друга чувствовали, и нам не обязательно было видеться каждый день, чтоб поддерживать отношения.

Я бываю у нее редко, но когда все-таки решаю навесить, всегда попадаю либо в минуты ее безумной радости, либо наоборот.

Мне бы очень хотелось, чтоб в ее жизни было меньше плохого, но зависит это, к сожалению, не от моего желания. Полгода назад Сони потеряла маму в автокатастрофе – машину занесло на встречную полосу, когда выпал первый мокрый снег в конце октября. Через день после ее смерти Сони пришла и осталась у меня на трое суток. Замкнутая в выражении эмоций, она сказала только одну фразу при встрече:

– Я не в силах идти туда, где видела ее живой еще вчера.

Кроме этих слов я от нее в те дни ничего не слышала, мне даже становилось страшно, когда я смотрела на ее молчаливые страдания. Я не давила на нее, а она не хотела ничего говорить, мы и без слов прекрасно понимали друг друга. Что бы я ни делала, она помогала мне, но при этом постоянно плакала и ходила за мной тенью, боясь оставаться наедине с собой. Понимая это, я не отходила от нее ни на секунду, даже ночью. Она не рыдала и не билась в истериках, ничего не просила и ни на что не жаловалась, но засыпала и просыпалась с мокрым от слез лицом.

Через три дня она уехала домой. Я боялась ей звонить, просто не зная, что сказать. Сони не появлялась в университете еще пару дней, и я для себя решила, что если и на следующий день не придет – схожу к ней домой. Но подруга появилась, как ни в чем не бывало: разговаривала, улыбалась, обыденно шутила, никого не игнорировала и не уходила в себя. Только под глазами виднелись два больших синих мешка, которые она даже не пыталась скрыть, лишь слегка припудрив лицо.

Мне было жаль ее – я своего отца почти не помнила, но все еще не могла думать о его смерти спокойно, а Сони достаточно знала и помнила свою маму, была с ней очень близка, и та боль, которую ей пришлось пережить, казалась мне невообразимой.

С тех пор прошло не так много времени, и создавалось впечатление, что она уже оправилась. Я не спрашивала ее об этом, опасаясь пробудить в ней едва уснувшее воспоминание о маме и боль, которую ей пришлось подавить самостоятельно. Ее отец, после смерти жены погрузился в работу с головой. Смыслом его жизни стали работа и дочь, которая, к сожалению, не возглавляла этот короткий список.

***

Весь день протекал, словно в густом тумане – медленно и беспросветно. Ничего толком не запоминая из сказанного преподавателями, я с трудом успевала записывать лекции, оставляя постоянные дыры в конспекте, в надежде потом переписать у ребят. Я непрерывно размышляла о своих друзьях, и не сводила взгляд с часов, желая, чтоб этот бесконечно долгий день скорей закончился.

Сидя на занятиях, я откровенно скучала и все сильнее раздражалась, срезая на корню непреодолимое желание сбежать куда-нибудь, где никого нет, чтобы поплакать или вдоволь позлиться на происходящее в моей жизни.

Взяв себя в руки, я стала прокручивать мысли в более спокойных тонах.

«Что именно меня раздражает – холод, исходящий от Ника или то, что я виновата в этом не меньше него? В конце концов, я и без него раньше жила.»

Помучив себя минут двадцать болезненными мыслями, я решила не забивать больше голову и думать о чем-то хорошем, например, о завтрашнем вечере. Мне, конечно, было обидно, что мама так поступила, но тот факт, что завтра я смогу отвлечься и отдохнуть от всех проблем, вселял радость.

На последней лекции мы разговаривали о фондовых рынках и смотрели документальный фильм с выключенным светом. Я, само собой разумеется, не запомнила, о чем фильм, потому что уснула сидя за своей партой, опустив голову на тетради с мягкой обложкой.

Звонок был одновременно и спасительным, и напугал меня до смерти. Мне пришлось разлепить веки прежде, чем включат свет в аудитории, чтоб не казаться посмешищем. Я улыбнулась, мысленно поблагодарив мистера Мэйсона за возможность выспаться на его занятии.

Небрежно закидывая в сумку свои вещи, я поспешила прочь из альма-матер, чтобы поскорее встретиться с друзьями.

Глава 2. Незванный гость.

Уже несколько часов как мы бродили неподалеку от университета, не желая расставаться. Виделись мы не так часто, как хотелось бы, по причине не соответствия свободного времени. И сегодня один из тех редких подарков судьбы, когда у меня и Роберта с Сони совпало время окончания занятий, и я искренне радовалась этому совпадению. Мы присели на скамейку недалеко от парка и непринужденно болтали.

Погода встретила нас солнечной улыбкой, и это был довольно приятный сюрприз, несмотря на то, что уже апрель месяц, и солнце давно должно было выиграть битву с зимними хмурыми днями.

В небе самоуверенно и медлительно плыли серые и мутные облака. Пришлось принять мысль о том, что тепло и солнечное настроение могут не раз еще уступить власть уверенной в себе и строгой королеве-зиме, которая до сих пор держит позиции, судя по пробирающему до костей холодному ветру. Настроение стремительно стало падать.

– Роберт, – сквозь душащий смех сказала Сони, – как вообще такое могло прийти тебе в голову! Я думаю, что мисс Морган будет не так весело, как нам с тобой, столкнись она с яркими красками твоего воображения в реальности. Так что давай лучше оставим эту идею просто фантазией, – и снова зашлась смехом.

Я улыбнулась и немного сожалея, поняла, что большую часть разговора прослушала, но мне не хотелось нарушать их идиллию своими глупыми вопросами, показав тем самым, насколько я невнимательна.

С Робертом мы познакомились еще в школе, в восьмом классе, и сидя за одной партой, сразу нашли общий язык, став друзьями, что называется «не разлей вода». Он не местный, и приехал в наш город из Калифорнии, но в рассказах о своей прошлой жизни всегда был очень скуп и не конкретен. В свое оправдание, он утверждал, что был совсем ребенком, и весь период жизни в Калифорнии называл просто «детством».

Роберт очень спокоен, общителен и наблюдателен. Особенно наблюдателен! Что бы со мной не приключалось, он оказывался всегда рядом. Иногда даже складывалось впечатление, что он за мной следит.

Когда его перевели к нам в школу, он уже был хорошего телосложения и выглядел довольно взрослым в сравнении с мальчиками – подростками нашего класса. И не мудрено, что все девчонки сразу повлюблялись. К концу школы он не особенно изменился, хотя наши парни окрепли и, как минимум, поменяли тембр голоса. Я себе это объяснила «ранним взрослением», о котором мы много говорили на уроках анатомии и психологии.

Ни о каких отношениях, кроме дружбы, у нас с ним не было и речи – я всегда его воспринимала как брата. А вокруг него до сих пор вьются, и будут виться все авторитетные девушки университета разных возрастов, ведь он – высокий широкоплечий брюнет с коротко стрижеными волосами и безупречными чертами лица. В нем сочетается и мужественная сила, и божественная красота. Глаза цвета топленого шоколада, обрамленные густыми черными ресницами, делают его лицо немного детским и застенчивым, но в целом он прекрасен.

Месяц назад Роб решил перевестись на факультет Сони (тогда-то они и познакомились). Для меня это было неожиданно, ведь у него и на нашем факультете все шло гладко: с преподавателями он не конфликтовал, оценки были замечательные и ребята, с которыми мы посещали занятия, к нему хорошо относились.

Он объяснил это тем, что передумал получать экономическое образование и менеджмент больше подходит его натуре. В общем, внятной причины я так и не услышала. В свое время, мы с ним вместе выбирали факультет, одновременно поступали и посещали занятия, и я привыкла к такой роскоши, что Роб всегда рядом. А теперь, без него, мои дни стали пустыми и бесконечными. Оставшись одна, я старалась посещать занятия в привычное время, чтоб не заводить новых знакомств и не растерять старых. Я не слишком общительная девушка, но и одиночество не люблю, хотя, как и все, периодически нуждаюсь в нем.

Сони и Роберт очень скоро сблизились и, видя постоянно их вместе, я искренне радовалась за обоих. Порой мне казалось, что он чувствует к ней больше, чем просто дружескую привязанность, но не говорит об этом, боясь разрушить уже существующие отношения. А возможно, не уверен во взаимности своих чувств и вполне доволен имеющимися отношениями. Я старалась не вмешиваться в их дела, хотя и мечтала увидеть в них пару. Однажды я спросила его о чувствах к Сони, но он ответил весьма неоднозначно и коротко:

– Она и без того во многих аспектах предпочитает меня другим парням, и за это я ей благодарен! – после чего тут же сменил тему, а я и не настаивала, не желая быть непрошеным гостем на просторах его души.

Близился вечер. Я утром пообещала маме запечь курицу в духовке, да и нужно было еще по дому кое-какие дела сделать до ее прихода, поэтому пришлось прощаться с друзьями. Ребята тоже засобирались.

Разошлись мы на хорошей ноте. Направляясь к машине, я всматривалась в ярко-красное солнце, успевшее опьянить мое сознание своим теплом, и впитывала в себя вечерние краски. Откидываясь на сидении и нехотя заводя мотор, я тронулась в сторону дома. В животе урчало, и кроме как о предстоящем ужине, я ни о чем не могла и не хотела думать.

***

Наш городок не является ни столицей, ни провинциальной дырой, он представляет собой нечто среднее. Центр города весь застроен высотками и торговыми центрами, и в нем практически не осталось зелени, но до окраин застройщики еще не добрались. Нам с мамой повезло, мы жили на самой окраине, в районе, где пока еще можно встретить зеленые деревья, кусты и траву, конечно, не такую сочную и зеленую, как хотелось бы, но настоящую. Природы здесь явно недостаточно, но больше, чем в городе, – это однозначно.

Отомкнув замок, я вошла в дом, отметив про себя, что эти несколько движений, повторяясь со времен школы, уже запечатлелись в моей памяти, и дошли до автоматизма.

Дом мне показался зловеще пустым и затемненным с приходом сумерек. В окна вливался свет, который уже и вечерним трудно было назвать.

«Почему я раньше не замечала этого жуткого времени суток?»

Я всеми силами старалась отвлечь себя от непонятного ужаса, охватившего меня, едва я перешагнула порог дома. То и дело меня одолевали до смеха страшные предрассудки в виде оживших из фильмов ужасов тварей, которые поджидали меня за углом, прятались за дверью, в темной прихожей или шумели в моей комнате.

Мне было смешно представлять себя со стороны и в то же время странно понимать, что я единственная из всех моих друзей, никогда не реагировавшая на фильмы ужасов… боялась ходить по собственному дому вечером.

Я зажгла повсюду свет, принимаясь за дела, и страх стал отступать. Начиняя курицу, я старалась думать о завтрашнем дне, о друзьях, о Лорен, которую не видела уже около недели.

Во взаимоотношениях с Лорен все совсем иначе, чем с Сони. Она везде, всегда и всюду и, кажется, что ее энергии нет предела. Я всегда должна быть в поле ее зрения, иначе у нее возникает ощущение, что наша дружба себя исчерпала и, как ни странно, с ней я чувствую то же самое. Я становлюсь другой – такой, как она – быстрой, болтливой и забавной. И меня это устраивает. Может, эта ее задорность и пройдет с годами, по мере ее взросления, но я буду одной из тех, кто знал ее такой взрывной.

Лорен обладает сильным магнетизмом, наверно, благодаря голубизне ее глаз. В ней все не сочетается и этим притягивает взгляд. Черные густые волосы и голубые глаза придают выражению ее лица элегантность и манерность, что также не сочетается со скоростью речи и быстротой в движениях. Она младше ребят на год и учится на втором курсе в нашем же университете, но чересчур умна для своего возраста. На правах подруги детства, она была представлена моим друзьям, и скоро влилась в нашу компанию, благодаря умению быстро налаживать контакты с людьми.

За ужином я поделилась своими планами, и Мери (так я называла маму за глаза) осталась довольна моим решением присоединиться к друзьям в субботу. Я не стала винить ее в том, что она вмешивается в мою жизнь – это лучше, чем быть обделённой материнским вниманием (все-таки ситуация с Сони оставила большой отпечаток в моем сердце – я стала ценить каждую минуту рядом с мамой).

Мама – спокойная и самодостаточная женщина, довольно стройная и активная по меркам своего возраста. Ее благородные черты лица с глубокими и очень грустными глазами подчеркивают хронически уставший взгляд, появившийся в результате пережитого горя.

Отец умер, когда мне было три. Из этих давно минувших дней вспоминаются только слезы матери. После его гибели она очень долго не могла прийти в себя. Причину смерти отца я не знала и, поскольку эта тема до сих пор очень болезненна для матери, она никогда не затрагивалась мною. Мне было страшно снова увидеть в ее глазах зияющую пустоту, которая открывалась мгновенно, от простого намека о разговоре на больную тему. После смерти отца она так и не нашла в себе силы выйти снова замуж, и, возможно, я ей за это благодарна.

Мы еще немного посидели после ужина за чашкой чая и посплетничали о моих друзьях. Я рассказала ей о последнем разговоре с Ником и тут же стала винить себя за излишнюю болтливость, глядя на ее расстроенное лицо. Заглаживая предыдущий диалог, я призналась ей, что мне тяжело без Роба, а она тут же отметила, что с Сони они гармоничная пара.

Мама относилась к выбору моих друзей очень скрупулезно и, прежде чем дать добро на то, чтоб отпустить меня с кем—то из них даже просто в кафе, требовала личной встречи в неформальной обстановке. Можно сказать, что все мои друзья прошли «фейс-контроль». И пусть сегодня понятие «друг» немного поменяло свое значение, и другом может слыть даже тот, кто дал списать на контрольной – она старомодна в этом плане. Да и во многих других тоже. Для нее друг – это член семьи, а кого попало в семью не впустишь. И я полностью согласна с ее доводами.

Отправляясь спать, я поцеловала маму и стала подниматься в свою комнату. По пути выключая свет, я представила, как когда-то по этой лестнице поднимался мой отец, вот так же выключая свет и стараясь не шуметь, чтоб не разбудить меня, мирно сопящую в своей комнате.

Этот дом достался нам с Мэри от отца. Кроме нас у него была только мама, которая уехала во Флориду сразу после его смерти, и осталась там, выйдя замуж во второй раз. Бабушка жила получше нас, и это мягко сказано, поэтому безоговорочно дом был оставлен Мэри.

Я поднималась наверх, вся в раздумьях о папе, бабушке и маме, когда на меня десятиметровой волной нахлынули все переживания прошлой ночи. Мне стало не по себе от понимания того, что я так легко забыла свои страхи и кошмары, мучавшие меня всю прошлую ночь. А теперь, стоя у двери в свою спальню снова, я, захлебываясь от воспоминаний, волнения и страха, приложила немало усилий, чтобы заставить себя дернуть ручку и открыть дверь.

Комнату заливал лунный свет, и в нем я отчетливо разглядела силуэт мужчины, сидящего на моем подоконнике. Страх внезапно улетучился, уступая место злости. Я включила свет, готовая к серьезному разговору и выяснению отношений, с человеком, который пробрался в мой дом незаконно.

Но его не оказалось на месте. Комната была пуста. Я подбежала к окну и распахнула его. На улице тоже никого.

«Да что же это со мной!? Неужели я схожу с ума!?»

Я была уверена, что видела мужчину. У меня не было оснований не верить своим глазам. Но все же границы нормальности стирались от воспоминаний о том, что происходило со мной за последние несколько ночей. Слова «сон» и «ночь» теперь вызывали во мне противоречивый трепет.

Я сильно устала за день и, пообещав себе об этом больше не думать, собралась поскорее лечь спать. Мое воображение уже издевалось надо мной, пугая неопределенностью реальности, отчего я твердо решила спать при свете ночника.

Включив ночник, я выключила основной свет и стоя спиной к окну, быстро сняла с себя лишнее. Запрыгнув на кровать, я укрылась одеялом, невзначай бросив взгляд на подоконник. Мелкой рябью страх прошелся по моему телу повторно, когда я встретилась с черными бездонными глазами.

Казалось, что все это время он вообще не двигался с места. Все так же вальяжно развалившись на подоконнике, свесив одну ногу вниз, и скрестив руки на груди, парень смотрел на меня, не моргая, и улыбался.

– Кто ты? Ты пугаешь меня! – дрожащим голосом спросила я, сбивая страх злостью, чтоб возвратить себе способность думать.

Он, не переставая улыбаться, отвечал спокойно, чуть хриплым голосом:

– А разве тебе не интересно, как я здесь оказался, Элизабет?

Я сжала кулаки под одеялом и спокойно произнесла, не повышая голоса:

– Да мне все равно как ты сюда попал! Если ты сидишь в моем доме в позе хозяина и смотришь на меня полуголую, значит, еще не такое можешь. Только одно не могу понять, почему ты здесь? Кто ты!?

Он молчал и все так же уверенно улыбался. Я ощутила легкое головокружение, быстро сменившееся желанием почувствовать головой подушку.

«Я что теряю сознание? Да кто он такой и что ему нужно? Что происходит?»

На этом мои мысли оборвались.

***

Утро следующего дня по ощущениям очень напоминало предыдущее. Я снова чувствовала прилив энергии, и мне хотелось взорваться адреналином. А все воспоминания о прошедшей ночи по неизвестной причине были очень мутными и обрывочными. Чем больше я пыталась их вспомнить, тем больше мысли превращались в туман.

Спешить было некуда, поэтому я, сидя на краю кровати, полная переживаний, стала собирать все мысли воедино.

«Кто этот человек… и человек ли??? Первый раз я почувствовала весь этот ужас прошлой ночью, но так и не смогла открыть глаза, чтобы посмотреть, что происходит. Но я точно знала – я не одна. А сегодня ночью все повторилось. Что за чертовщина!?»

Как никогда мне хотелось, чтобы все происходящее оказалось плодом моего больного воображения. Я никогда в сверхъестественные вещи не верила и относилась с осторожностью к людям, верящим в такую чушь, а сейчас эта «чушь» стала прямым образом вливаться в мою жизнь.

Не обнаружив странного ночного гостя в своей спальне, я решила ничего не предпринимать.

«Да и предпринимать особо нечего, я же о нем ничего не знаю. Остается просто ждать дальнейшего развития событий. В конце концов, если бы он хотел причинить мне боль или…убить – уже бы сделал это».