Валерий Шамбаров
Петр I. Победитель шведов и создатель Российской империи
А Преображенский приказ стал постоянным органом для расследования государственных преступлений. Сильвестр Медведев сбежал, но его поймали. Церковный Собор признал его и Симеона Полоцкого еретиками – отступившими от православной веры. За участие в заговоре против царя и Церкви Сильвестру отрубили голову. И только Мазепа сумел остаться в тени. Он нигде не засветился, с Голицыным и иезуитами общался тайно. Теперь же изображал из себя простодушного и честного воина. Поздравил Петра. Заявлял, что готов служить ему верой и правдой.
Мятеж стрельцов в 1682. Стрельцы выволакивают из дворца Ивана Нарышкина. Художник А. И. Корзухин
Крымское войско
Глава 5. Как Пётр увидел море
Ботик Петра I
В те дни, когда Пётр боролся с Софьей, первыми к нему привели своих солдат два иностранца на русской службе. Шотландец, генерал Патрик Гордон, и швейцарец, полковник Лефорт. Гордон был опытным военным. В прошлой войне с турками оборонял крепость Чигирин. А Лефорт никаких заслуг не имел. Но он был очень обаятельным человеком, весёльчаком. В Немецкой слободе на каждой вечеринке он становился душой компании. Юный царь ласково принял их, беседовал. Он же интересовался и войной, и морем, и европейской жизнью. Пётр стал заезжать к ним в Немецкую слободу. А Лефорт очень хорошо умел развлечь гостя, устраивал для него весёлые праздники и стал его близким другом.
Но Петру было 17 лет, и мать считала, что для руководства страной он ещё слишком молодой, легкомысленный. Его же никогда и не готовили к царствованию, он не получил никакого специального образования. Правительство составилось из тех бояр, которые сплотились вокруг Петра в борьбе с Софьей, а возглавил его патриарх Иоаким. Он был горячим патриотом России, твёрдым защитником Православной Церкви. Но по натуре очень властным, жёстким, суровым. А православную веру сводил к тому, чтобы соблюдать старинные обычаи.
Новое правительство отменило указы Фёдора о бритье бород, о польской одежде. Бояре, чиновники, придворные снова стали носить русские наряды. Петра патриарх крепко стал регулировать. Требовал отращивать бороду. Царю надо было с важным видом отсиживать на долгих официальных приёмах, на заседаниях Боярской думы. Участвовать в церковных службах, шествиях. Дружить с иностранцами и ездить в Немецкую слободу патриарх запрещал. Настаивал, чтобы Пётр свободное время проводил дома, в семье.
Хотя его жена Евдокия была вздорной, не слишком умной. А когда она стала полноправной царицей, возгордилась. Мать же специально выбрала её старше, чтобы воспитывала мужа. Она и пыталась командовать. Дескать, пора ему бросить военные занятия, и в Немецкой слободе ему делать нечего. Устраивала скандалы, истерики. Но Евдокия и с матерью царя поссорилась. Она же и сама теперь царица! Проталкивала на высокие должности собственных родственников, Лопухиных. А Наталью слушаться не желала. Та жаловалась сыну на Евдокию, жена – на мать, и снова скандалила. Обстановка в семье стала просто невыносимой.
Пётр уезжал в Преображенское, к «потешным» полкам. Или в Немецкую слободу, тайком от патриарха. Там он отдыхал от длинных и скучных официальных мероприятий, от придворного этикета. А у Лефорта всегда было шумно, весело, увлекательно. И без всяких лишних церемоний, запросто. Можно и за столом посидеть, и посмеяться, и потанцевать. В Преображенском полку у Петра был денщик Александр Меншиков (денщик – это солдат, обслуживающий офицера). Из простых людей, раньше он пирогами на базаре торговал. Но Меншиков умел держать язык за зубами, стал доверенным помощником царя в этих поездках.
Патриарх, если узнавал, строго выговаривал Петру. Старался наладить и его семейную жизнь. Хотя царь и сам пытался жить с женой мирно. В феврале 1691 года у них родился сын Алексей. Праздновали по всей стране – родился наследник престола. Крёстным отцом у ребёнка стал сам патриарх. Но Иоаким нацелился ещё круче утвердить старые обычаи. Решил провести церковный Собор, принять правило, будто брить бороды – вообще ересь. Это могло принести страшные беды. Ведь Украина-то восстала против поляков за православную веру! Но люди там брились. Так что же, их теперь объявить еретиками, не православными?
Однако вскоре Иоаким умер. Патриархом выбрали его приближённого Адриана. Он во всём был согласен с Иоакимом, но был человеком мягким, нерешительным. Ему и умные бояре намекнули, что Собор насчёт бород – это уже слишком. Адриан его проводить не стал. А Пётр бородку сразу сбрил. Жена снова пыталась его воспитывать, зудеть, скандалить. Но он просто стал пореже бывать дома. Без Иоакима начал уже открыто ездить в Немецкую слободу.
Петру нравились иностранные наряды: короткие камзолы, штаны, пояса со шпагой, длинные сапоги-ботфорты или башмаки с чулками. Бегать в атаку или танцевать в такой одежде было удобнее, чем в длинных кафтанах ниже колена. Сказалось и то, что мать женила его не по любви, на незнакомой старшей девушке. Сейчас она допекала Петра нотациями, трепала ему нервы. Какая уж тут любовь! А в Немецкой слободе он влюбился в дочку купца из Германии Анну Монс. С ней и потанцевать можно было, и пошутить, и поболтать о чём-нибудь интересном.
Мать, царица Наталья, без Иоакима не могла сладить с Петром. Да и она с Евдокией была в ссоре. Но она махнула на сына рукой. Считала – это молодость играет. Повзрослеет и остепенится. Наталья взялась править сама. Софья-то могла, а чем она хуже? Хотя положение России было очень трудное. Государственная казна была пустой, растратили или разворовали. На войну Софья 3 года собирала огромные налоги, крестьяне разорялись. В крымских походах погибли десятки тысяч воинов. Многие разбежались, не хотели служить в таких условиях. В степях бросили и потеряли сотни пушек, массу другого оружия.
Наталья стала править осторожно. Главное, чтобы не навредить. Ни стране, ни народу, ни боярам, ни Церкви. Не испортить будущее царствование сыну. Прекращать войну с турками, начатую Софьей, Наталья не стала. И союз с Австрией, Польшей, Венецией, Римом сохранила. Однако новых походов не объявляла. На фронте настало затишье. Налоги Наталья снизила. Осуждённым смягчила наказания.
Правда, не всё получалось хорошо. Правительство собралось разношёрстное. Были умные и толковые бояре: Фёдор Ромодановский, Борис Голицын (двоюродный брат свергнутого канцлера). Но в правительство попали и просто друзья Натальи, её родственники. Своему уцелевшему брату Льву Нарышкину она отдала металлургические заводы, а он в этом совершенно не разбирался. Заводы пришли в упадок. Хотя Нарышкин-то был честным, добрым, порядочным человеком. А были и вельможи, начавшие хищничать, воровать – точно так же, как любимцы Софьи и Голицына. Наталья их не контролировала, у неё руки не доходили.
Петра в Кремле видели редко. Он приезжал на торжества, важные заседания, да и то не всегда. Благо, был второй царь, брат Иван – если нужно просто на троне посидеть. А Пётр был непоседливым, долгих и чинных церемоний не любил. Гораздо интереснее для него были военные игры. Сейчас власть у него стала больше. Осенью 1690 года он провёл учение не только своих преображенцев и семёновцев, против них в учебном бою сражался стрелецкий полк. Через год на манёвры вызвали и солдатские, стрелецкие, драгунские, рейтарские полки. Разделили на две армии, ими командовали бояре Ромодановский и Бутурлин. Разыграли учебную битву.
И на самом-то деле Пётр вовсе не развлекался. Он как раз и готовился к настоящему царствованию. Но не так, как готовили его отца или брата Фёдора. И не так, как его хотел готовить Иоаким, в заседаниях с боярами. Он всему хотел научиться сам. Приезжал в кузницу или на фабрику – вставал трудиться с простыми рабочими, осваивал их профессии. Общаясь с иностранцами, учил немецкий, голландский языки. У приближённых бояр узнавал про управление государством, про налоги, законы. А память у него была прекрасная, запоминал сразу.
Он и военному делу хотел научиться сам. Командование уступал другим. А а он на манёврах был только офицером, бомбардирским (артиллерийским) капитаном Петром Михайловым. Но ведь при этом и войска готовились для будущих войн. До Петра никаких учений в армии давно уже не было. Теперь же его «потешные» полки, Преображенский и Семёновский, стали лучшими в России, гвардейскими.
Но Пётр не забыл и мечту о кораблях. Нанял голландских специалистов, собрал русских мастеров, чтобы учились. Весной 1692 года царь с друзьями и гвардейцами отправился в Переславль-Залесский на Плещеево озеро. Там построили «потешную» флотилию. Пётр опять сам трудился плотником. Корабли спустили на воду. Разыграли между ними учебные сражения. Но от таких игр и тренировок царя тянуло уже и к настоящему морю. А ведь у России было всего два морских порта. Из Астрахани небольшие кораблики возили товары в Персию. И на севере в Архангельске.
Каждое лето, когда Белое море очищалось ото льда, этого уже ждали десятки судов из Англии, Голландии, Германии. В 1693 году Пётр поехал в Архангельск, встречать их. Он попал в особый мир моряков. Увидел множество кораблей. Сам выходил в море на яхте, его окатывали брызгами волны, кудри трепал соленый ветер. Пётр совершенно влюбился в море. Он решил, что у России должны быть свои морские суда. Ходить в западные страны, доставлять туда грузы и пассажиров. Рядом с Архангельском, в селе Соломбала, царь велел создать судоверфь. Вызвал туда мастеров с Плещеева озера. Сам заложил первое судно, «Святой Павел». Поручил воеводе Архангельска Апраксину продолжать работы на верфи.
А в январе 1694 года разболелась и умерла мать царя Наталья. Для Петра это стало тяжёлым потрясением. Он свою маму очень любил – вырос-то без отца, только с ней. Мать и прикрывала его, как стена. Взяла на себя управление страной. Это и позволяло Петру заниматься тем, чем он сам хотел. И вдруг остался без неё. Теперь надо было править самому. Всё-таки Пётр придумал, как не менять своих привычек. Разбираться с разными мелкими делами он поручил самому верному из бояр, Ромодановскому. Оставил его руководить правительством, а сам уже ранней весной снова укатил в Архангельск.
Петру многое нравилось в европейских обычаях, он дружил с некоторыми иностранцами. Но при этом он сохранил незыблемую любовь к родной стране. Сохранил твёрдую и искреннюю православную веру. Ведь и с Софьей схватка была не только за власть, но и за интересы России, за веру. На Великий Пост царь поехал в Соловецкий монастырь. Там его наставником стал святой старец Иов – ему однажды являлась Сама Пресвятая Богородица. Под его опекой, по его советам Пётр молился. Поминал умершую мать. В монастыре он встретил Пасху. На праздничной церковной службе в Преображенском соборе сам читал тексты из Священного Писания. В дар этому храму царь приказал сделать новый иконостас.
А в июне спустили на воду «Святой Павел», заложенный в прошлом году. Команду набрали из местных жителей-поморов. Пётр с Лефортом, Меншиковым и другими приближёнными вышел на новом корабле в море. Однако плавание чуть не обернулось бедой. Налетела страшная буря. Поморы говорили, что надо просить помощи у здешних святых, монахов Вассиана и Ионы. Царь суетился, полез было давать советы капитану, Антипу Тимофееву. Тот обругал его и послал подальше. А сам мастерски сумел провести судно в узкую бухту – Унскую губу. После этого Тимофеев опустился на колени перед Петром, просил прощения. Но царь поднял его, расцеловал, наградил – дескать, правильно поступил.
Как раз возле Унской губы были похоронены Вассиан и Иона, которым молились о спасении. Пётр своими руками поставил на берегу крест, а Холмогорскому архиепископу велел канонизировать Вассиана и Иону (официально причислить к святым). Но царь осознал и другое – строить в Архангельске большой флот бессмысленно. Из-за льдов ему пришлось бы 8 или 9 месяцев в году стоять в гавани. А когда торговые суда уйдут за границу, им придётся там зимовать. Домой можно попасть лишь следующим летом.
Но продолжалась война с Турцией. Наталья прекратила походы, зато врагов это только порадовало. Крымские татары налетали на Украину, на русские пограничные районы. Жгли сёла, угоняли скот, пленных. Обороной на юге руководил воевода Борис Шереметев. Ему приходилось то и дело поднимать полки, прогонять хищников. А турки принялись строить на Днепре крепости. Раньше их было две. На море возле впадения Днепра и Буга – Очаков. И на самом Днепре Кызы-Кермен. Теперь на этой реке возводились ещё пять: Аслан-Кермен, Таван, Мустрит-Кермен, Ислам-Кермен, Мубарек-Кермен. Крепости всё ближе придвигались к русским владениям. Были прекрасными базами для будущих турецких наступлений.
Но и союзники были очень недовольны, что Россия уже 5 лет не наносит ударов по противникам. В Москву приезжали посольства из Рима, Австрии, Венеции, Польши. Требовали возобновить походы. Польский король Ян Собесский вообще угрожал, что разорвёт союз с русскими и заключит с турками. Вместе с ними отберёт у царя Смоленск и Украину. В общем, войну надо было как-то завершать. А Петра осенило, что это и для России может быть полезно – пробить дорогу к южным морям. К Азовскому, Чёрному.
Из Архангельска царь вернулся в сентябре 1694 года и стал собирать войска на манёвры. Они были ещё больше, чем в прошлые годы. Созвали 15 тысяч солдат, стрельцов, кавалерии. Учебными армиями опять командовали Ромодановский и Бутурлин. На берегу Москвы-реки у деревни Кожухово построили земляную крепость. Полки Ромодановского (где был и сам царь) пошли на штурм. А обороняющиеся войска Бутурлина сразу сдались – побыстрее закончить. Но Пётр рассердился, отругал тех и других. Потребовал вести осаду крепости по всем правилам, как на настоящей войне.
Воины строили батареи, рыли окопы. Постепенно приближались к стенам апрошами. Так называли траншеи в виде зигзагов – за этими зигзагами атакующие укрывались от обстрела из крепости. Делали подкопы под стены, закладывали туда мины. Взорвали их. Палили холостыми зарядами из ружей и пушек, подрывали глиняные гранаты, начинённые порохом. Многие солдаты и стрельцы возмущались: вот вздумалось царю в войну поиграться. У каждого дома свои дела, а приходится землю рыть, в атаки бегать. Но на самом-то деле Пётр тренировал полки, давно забывшие боевой опыт. Готовил их к предстоящим сражениям. А всех участников манёвров он отблагодарил, устроил для них большой пир.
Соловецкий монастырь
Архангельск в XVII веке. Гравюра Ромейна де Хооге
Глава 6. Как Пётр брал Азов
Укрепления Азова
Голицын дважды водил армию на Крым – тупо, напрямую, через степи. Потому что так требовали иностранные союзники. Им-то надо было, чтобы русские отвлекли на себя многочисленную крымскую конницу. Пётр со своими помощниками придумали план гораздо лучше. Собрать две армии. Большая под командованием Шереметева пойдёт вдоль Днепра. Оттянет на себя силы татар и турок. А вторая армия будет маленькая, 30 тысяч, но из лучших войск. Она пойдёт вдоль Дона на Азов. Крепость была очень мощной – рвы, земляные валы, каменные стены с башнями, больше 100 орудий. Но гарнизон был 3 тысячи. Русские нагрянут неожиданно, их будет в 10 раз больше. На штурм – и Азов наш. Откроется путь в Азовское море. А из него – в Чёрное.
Но Пётр и сам-то ещё не знал, что такое настоящая война. Совершал грубые ошибки. Он, как и раньше, числился в Преображенском полку капитаном, а командующего всей армией не назначил. Вместо него определил «консилию», то есть совет из Гордона, Лефорта и Головина. Они должны были вместе принимать решения, а царь утверждал их. Хотя из троих опытным военным был только Гордон. Для внезапности и быстроты движения решили не брать тяжёлых орудий, только лёгкие. А о планах болтали на пирах, вечеринках. Среди иностранцев в Москве были и шпионы. Турки обо всём узнали. Изготовили Азов к обороне, увеличили гарнизон до 10 тысяч.
Летом 1695 года обе армии выступили на врага. У Шереметева всё сложилось отлично. Его полки соединились на Днепре с украинскими казаками Мазепы. Окружили крепость Кызы-Кермен. Построили батареи, шанцы – земляные укрепления. Турки из крепости совершали вылазки, их загоняли обратно. Со стороны степи, от татарской конницы, прикрылись заслонами кавалерии. Быстро вырыли минные подкопы. Взорвали стену, и крепость сдалась. У русских обошлось почти без потерь. А в других турецких крепостях поднялась паника. Гарнизоны стали разбегаться. Шереметев захватил ещё четыре крепости.
Но у царя внезапности не получилось. Турки уже ждали. Встретили контратаками. Армия осадила Азов, но руководство было плохое. Петру всё хотелось попробовать самому. Он и с лопатой траншеи копал, и из пушек стрелял. Но орудия-то были лёгкие, мощные стены не прошибёшь. Назначили штурм. Гордон возражал. Доказывал, что сперва надо сделать проломы в стенах. Нужны лестницы, фашины (вязанки хвороста, ими закидывали ров). Гордона не послушали, устроили приступ. Только два полка сумели захватить бастион крепости. В других местах турки отбили атаку. Потом сняли оттуда воинов к месту прорыва, вышибли русских. Погибло 1500 солдат, а толку никакого. И осада ничего не давала, к неприятелю по морю свободно подходили суда, подвозили подкрепления, запасы.
С запозданием решили рыть подкопы, закладывать мины. Но турки со стен высматривали, где у русских позиции слабее. Делали вылазки. Нападали, мешали работам. Подкопы обнаружили и взорвали. Пётр велел рыть новые. Их завершили лишь в сентябре. Из двух мин сработала одна. Разрушила участок стены, туда ворвался полк Лефорта. Но пролом-то был один. Неприятели созвали войска со всей крепости и выбили полк. А уже наступили холода, начались заморозки. Под дождями и снегами пришлось возвращаться ни с чем. Солдаты брели мокрые. Многие болели, некоторые умирали. Даже Лефорт на скользкой дороге упал с лошади, сильно расшибся, его довезли больным.
Для Петра урок стал очень горьким. В первый раз пошёл воевать – и на тебе! Но он умел не отчаиваться, не опускать руки. Умел осознавать свои ошибки. Понял: для победы нужен флот. Уже на обратном пути царь остановился в Воронеже. Этот город стоит далеко от моря, но там протекает та же река Дон, что и в Азове. В Воронеже издавна строились баржи для казаков. Пётр посоветовался со знающими людьми. Ему рассказали, что весной, когда тает снег и много воды, по Дону могут пройти и большие корабли. Царь повелел устроить здесь судоверфи. Собирать мастеров, рабочих.
Вернувшись в Москву, он приказал начинать строительство кораблей. Дело это было дорогое, сразу денег не наберёшь. Но Пётр нашёл выход. Несколько кораблей заложил за государственные деньги, а для остальных распорядился создать «кумпанства». Объединяли в группы бояр, богатых дворян, купцов. Каждое «кумпанство» должно было оплатить строительство одного корабля. Такую же обязанность царь возложил на Церковь – она должна была оплачивать со своих сёл и деревень, один корабль с 8 тысяч крестьянских дворов. В «кумпанства» записывали принудительно, желания никто не спрашивал. Конечно, большинство были недовольно, втихаря сокрушались, ругались. Но были и такие, кто осознал – дело нужное для всей России. Одним из них был святой Митрофан Воронежский. Он был епископом в Воронеже и отдал на флот все деньги своей епархии. Для начала строили привычные речные суда: струги, лодки. Но заложили и гребные военные галеры, несколько больших кораблей – на пробу.
В январе 1696 года умер царь Иван, брат Петра. Пётр всегда относился нему тепло и внимательно. Взял под покровительство его жену и дочерей. Но Иван был только символическим царём. Когда Пётр отлучался из Москвы, настоящим правителем он оставлял вместо себя Ромодановского. Называл его в шутку «князь-кесарем» (в России кесарем называли австрийского императора). Это прозвище так и прилепилось, как звание Ромодановского. А все мысли и усилия Петра были заняты подготовкой нового похода.
Так же, как в прошлом году, готовили две армии. Но у Шереметева большинство войск забрали, оставили ему лишь 2 с половиной тысячи солдат и 15 тысяч казаков. Ему на Днепре приказали только отвлекать противника. А на Азов теперь собрали 75 тысяч бойцов. Пётр уже понял вред «консилий» – на войне начальник должен быть один. Главнокомандующим он назначил молодого, но очень способного боярина Алексея Шеина. Впервые в России присвоил ему самое высокое воинское звание, генералиссимус. А командовать флотом Пётр поставил Лефорта. Произвёл его в адмиралы. Правда, царский друг командовал кораблями только на Плещеевом озере. Но сейчас от него много и не требовалось. Вывести корабли в море, перекрыть туркам путь в Азов.
Их спустили на воду в апреле – два 36-пушечных фрегата, 23 галеры, 1300 стругов, 300 лодок, 100 плотов. Сразу стало ясно, насколько это удобно. На суда погрузили артиллерию, запасы для армии, часть солдат. Остальные двигались по берегу налегке. В мае Пётр прибыл в центр донских казаков, Черкасск. На этот раз и разведка была налажена отлично. Её вели казаки. Атаман Поздеев доложил: они видели в море 2 турецких корабля. Царь загорелся вступить в морской бой. Отправился в низовья Дона с 9 галерами, и с ним 40 казачьих лодок.
Но у Дона и Азовского моря свои особенности. Дул сильный северный ветер, отогнал воду, и устье реки обмелело. Галеры выйти в море не смогли. Пётр пересел в казачью лодку, и обнаружили: – на море стоят 13 вражеских кораблей с припасами. Чтобы доставить их по реке в Азов, эти припасы перегружали в 13 плоскодонных тунбасов (барж) и 11 лодок. Царь велел казакам устроить засаду за островами. Когда флотилия двинулась к Азову, донцы на нее налетели, захватили 10 тунбасов. Морские корабли заметили это, стали уходить. Казаки погнались за ними. Причалили к бортам одного из них, полезли на палубу с саблями и пистолетами (это называется абордаж). Корабль захватили. Со второго перепуганная команда сбежала на шлюпках, и его сожгли.
Галеры удалось вывести в море, когда ветер переменился на южный, пригнал воду. Наша эскадра закрыла подходы к Дону. Вскоре на помощь Азову султан прислал большой флот – 20 парусных военных кораблей и 3 галеры. Они привезли свежие полки янычар, боеприпасы. Но турки увидели русскую флотилию. Да ещё на берегу царь выставил батареи. Неприятельские моряки не рискнули прорываться. Постояли и ушли.
А Шеин велел обложить Азов полевыми укреплениями, траншеями, окопами. Построили батареи для тяжелых орудий, в город полетели ядра и бомбы. Крымцы и турки не жалели усилий, чтобы выручить крепость. Полчища татарской конницы 6 раз нападали на русский лагерь. Но Шеин выдвинул в степь дворянскую кавалерию, драгун, казаков, калмыков. Они били и прогоняли крымцев. Тем временем русская артиллерия разбила внешние валы Азова, а пехота без устали копала землю. Траншеи продвигались все ближе к городу. Защитникам предлагали сдаться, но они отвечали огнём. Надеялись отсидеться за каменными стенами и башнями. Но Шеин приказал насыпать вокруг города огромный вал. На его гребне установили орудия. Они простреливали весь Азов.
Дальше начали пересыпать землю с одной стороны вала на другую. Попеременно трудились 15 тысяч человек, и вал двигался всё ближе к стенам. Туркам снова предложили сдать город и свободно уйти. Они опять ответили пальбой. Но вал уже подошёл вплотную к стенам. 17 июля 2 тысячи казаков перебрались с него на башню, выбили оттуда янычар. Русские командиры доказывали – настал момент штурмовать. Нет, Шеин хотел вообще обойтись без штурмов, без лишних потерь. Приказал казакам возвратиться.
Он оказался прав. Легкость, с которой казаки проникли в Азов, убедила турок: дальше сопротивляться бессмысленно. Начальник гарнизона Гассан-бей попросил о переговорах. А Шеин согласился, чтобы защитники и желающие жители свободно ушли, разрешил им взять все личные вещи. 19 июля турки покинули Азов. В городе нашли 96 орудий, большие запасы пороха и продовольствия. Сопротивляться он мог еще долго, если бы не умелая осада.
Но отныне Азов становился русским городом. Царь приказал восстанавливать укрепления, порушенные дома. Когда-то Азов принадлежал византийцам, потом венецианцам, здесь были христианские храмы. Турки превратили их в мечети – сейчас над ними снова установили кресты. А при ремонте и разборке завалов нашли две иконы, Знамения Пресвятой Богородицы и святого Иоанна Крестителя. Видимо, их спрятали казаки, когда захватили Азов и обороняли его в 1641 году. Пришли православные, и иконы сразу обнаружились. Это сочли добрым знаком.
Царь поручил офицерам составить карты здешних мест. Сам ездил по окрестностям. Осматривал берега Азовского моря. Нашёл удобную бухту и наметил строить там порт – Таганрог. Комендантом Азова Пётр назначил князя Львова, оставил ему большой гарнизон, 5600 солдат и 2700 стрельцов. Армия выступила в обратный путь. Успешно действовал и корпус Шереметева на Днепре. Помаячил возле Очакова, попугал неприятелей. А лодки запорожцев выплеснулись в море. Захватили 20 турецких судов, шедших в Очаков.
В Москву войска вступили торжественно. Везли вражеские пушки, знамёна, другие трофеи – чтобы и все жители видели, тоже порадовались. Главную роль царь честно уступил Шеину – он ехал в богатой карете, принимал поздравления. Сам царь как воевал в звании «капитана Петра Михайлова», так и на параде прошёл в общем строю Преображенского полка. Победа и в самом деле была важной. Россия утвердилась на берегах Азовского моря. Поход показал и то, что проводить большие корабли из Воронежа по Дону вполне можно. Значит, можно было и дальше строить флот. 20 октября 1696 года Боярская дума приняла постановление: «Морским судам быть». Эту дату принято считать днём рождения военного флота России – хотя Азовская флотилия уже существовала и в победе поучаствовала.
