Валерий Хаагенти
О животных, людях и нелюдях
– Чего ты чешешь, кот Чеширский? – рассмеялся Панкратов, – какой Союз, какой интернет?
– Ты ж неглупый парень. И живучий. За речкой побывал и не скурвился.
– Было дело. И что?
– А то, что лет через пять начинай активно работать с интернетом, не пожалеешь, – уже с трудом шевеля языком, устало ответила кошка.
– Знатно тебя плющит, такую пургу гонишь, – торжествующе сказал Панкратов.
Он не поленился набрать полведра воды и выплеснуть на соседский балкон.
– Дурак, – фыркнула кошка и спрыгнула вниз.
Больше Панкратов ее не видел. А в 1991-ом году у него появился щенок по имени Герда. И распался Союз. Но это уже другая история.
***
Кот
Все имена и события в повествовании вымышлены, любые совпадения с реальными людьми неслучайны
– Гулять пойдешь? Или так и будешь тапки прованивать? – уныло спросил Бобыч у кота для проформы. Он открыл дверь на площадку и бросил туда кусок сервелата, особо не надеясь спровадить кота из квартиры. Котяра по кличке Фуяндекс зафиксировал полет колбасы левым глазом, фыркнул в угол, подсобрал лапки и снова улегся на свои любимые тапки.
Дима, он же Бобыч в сетевом мире, тяжко вздохнул, закрыл дверь и открыл припасенный заранее Heineken. До свадьбы с Аней оставалось два дня. Будущая благоверная согласилась расстаться с невинностью только при условии, что Бобыч до свадьбы спровадит кота вместе с тапками его усопшего хозяина, в прошлом раздолбая-приятеля разухабистой студенческой димкиной юности.
Кот достался Бобычу при очень странных условиях. Его в бозе почивший одноклассник, еще вчера успешный сеогуру и подающий надежды миллиардер, завещал кота Бобычу по всем правилам юридической казуистики. Причем не просто так, а с подвохом, с условием, что он вступит в права завещания, если будет содержать кота до самой его котовидной смерти. Когда нотариус об этом известил Бобыча, а также о том, что ему по завещанию одноклассника-миллионера полагается банковская ячейка, Дима от неминуемой алчущей радости слегка ошалел. С надрывным саркастическим всхлипом – «Вот оно, буржуинское счастье!» – он, не глядя, подмахнул дополнение к завещанию и в момент нафуярился паленым коньяком до двухдневной заслуженной амнезии. Но от вожделенного соблазна будущей куршавельской жизни до горького облома всего лишь пара минут. Собственно, про такую подлянку знают многие это читающие.
Тот день, когда Бобыч наконец-то получил право доступа к заветной ячейке, отпечатался в его памяти на всю жизнь черным квадратом Малевича. В банке, оформляя доступ, Бобыч старался изо всех сил хранить надлежащую скорбную мину, но щеки сами собой предательски расползались в меркантильно-похотливом предвкушении рябчиков и мажорной будущей жизни. Открыв банковскую ячейку, он обнаружил фото кота и приклеенную к нему, вырванную из блокнота записку, на которой корявыми буквами было начертано – «Береги кота, Дима!» И смайлик. Издевательский смайлик. И все. И никаких миллионов. И даже ни одного сраного Бенджамина Франклина.
Бобыч давно бы избавился от кота. Если бы не одно НО. В завещании было ясно указано, что в случае преждевременной или подозрительной кончины кота, или же его утраты, он обязуется возместить в фонд защиты животных 100 тысяч тех самых пресловутых Бенджаминов Франклинов. И поэтому с той поры кот жил у Бобыча, жрал, жирел и ссал в кашпо с денежным деревом, когда был в дурном настроении. А еще очень даже любил допивать пиво Heineken, которое забывал выпить Бобыч.
Так прошел год, пока Дима не встретил Аню. В его 39 холостяцких лет, это случилось также внезапно и быстро, как Булгаков нарисовал убийцу из подворотни в том самом романе. Аня обещала прийти сегодня с утра пораньше; была еще масса дел перед свадьбой. А Бобыч все никак не мог решить проблему с котом.
«Ты у меня одна», – вспомнив ее, ласково хотел пропеть Бобыч, но осекся. Кот с подлой внимательностью наблюдал за его душевными муками. Затем он прыгнул на подоконник. Рассвело. За окном по-прежнему царило питерско-мартовское слякотное омерзение. Кот поежился, взглянул на часы и включил с пульта канал РБК. Как раз начались новости. Бобыч таким закидонам кота уже давно перестал удивляться.
Нельзя сказать, что у кота не было достоинств. Были, и довольно странные. Так, например, гадить кот ходил по-взрослому в унитаз и даже сливал за собой. Умел открывать двери, кириешки и пиво, но никогда не выходил из квартиры, даже если Бобыч делал для него книксен. Еще кот любил смотреть по ТВ каналы РБК, Hustler и Аnimal Planet. Фуяндекс, словно почувствовав мысли Бобыча, окинул его свирепым взором японского демона Сюнобона, улегся на тапки и вновь повернул голову к новостям.
О, эти тапки! Когда кота забирали из загородного дома покойного, он так намертво в них вцепился и так мерзко орал, что Бобыч махнул рукой и перевез кота в свою квартиру вместе с этими уродскими тапками. Котяра устраивался спать только на них и по взаимному согласию тапки стали непререкаемым (с)котским фетишем. Бобыч даже зауважал кота за преданность к памяти почившего хозяина. Был еще момент, когда Дима решил простирнуть эти тапки и даже затолкал их в машину. Фуяндекс тогда заорал благим (с)котским матом, выдернул шнур стиралки из розетки и с яростью самурая перегрыз провод. Больше Бобыч к тапкам не прикасался.
Дима подошел к окну и взглянул во двор. В проеме арки показалась Аня. Грациозно перебирая каблучками среди мартовской слякоти, она летела навстречу своему счастью. Бобыч залюбовался своей невестой и даже открыл фрамугу окна, собираясь ее окликнуть, но спохватился и стал прятать по квартире следы беспорядка холостяка-беспризорника. Кот с брезгливой неодобрительностью наблюдал за его непристойной возней.
Аня ворвалась в квартиру, запыхавшаяся и целеустремленная; она и в самом деле была красива, спортивна, и душой была еще счастлива.
– Привет, милый, – кивнула она Бобычу, демонстративно не замечая кота.
– Привет, – Дима принял ее сумку и плащ.
Кот свернул уши и подошел к своим тапкам, намереваясь как можно дольше игнорировать их розово-предсвадебную лабуду. Аня потянулась поцеловать Бобыча, споткнулась на Фуяндексе и едва не рухнула, благо Дима успел ее подхватить. Но ошарашенный Фуяндекс от неожиданности машинально продрал ей чулки.
– Нет, ну сколько можно? – Аня чуть не заплакала, но взяла себя в руки. Хотя радужное настроение кот ей испортил.
Она ловко выхватила один из неприкасаемых тапков и не менее ловко запулила его в окно. Тапок описав математически правильную параболу с a<0, точнейшим образом влетел в мусорный бак. Один из рабочих машины ТБО, стоявший неподалеку от мусорных контейнеров, поднял вверх руку и показал одобрительный большой палец.
– Фантастический трехочковый, – мелькнула у Бобыча мысль прежде, чем ее заглушил душераздирающий визг-вопль кота.
Фуяндекс тоже наблюдал этот полет. Потом кот замолчал и недоумевающим детским взглядом обиженного ребенка посмотрел на людей.
– Идиоты! – с надрывом сказал Фуяндекс на своем кошачьем и заплакал. Крупные, размером с жемчужину Джека Воробья слезы, хлынули из его глаз.
Дав слабину на восемь секунд, кот утерся, открыл холодильник и, достав дежурный фуфырик Cutty Sark Blended, осушил его адмиралтейско-полуденным орудийным залпом. Потом пнул пустой миньон и развязался вербально, стараясь все же избегать полупьяного кошачьего мата.
– Чего он так разорался? – спросила Аня у Бобыча.
– Не знаю, видимо, по тапку тоскует.
– Тогда я и второй тапок туда же отправлю, – сказала Аня. Она ухватилась за открытый край тапка, но кот вцепился в него изо всех своих сил, подогретых шотландским виски, названным в честь клипера и простой эрширской ведьмы. Трех минут ожесточенной борьбы тапок не выдержал и порвался; сам тапок остался в лапах Фуяндекса, а стелька в руке Ани.
– Что это? – спросила она, отдышавшись. На обратной стороне кожаной стельки корявыми буквами было начертано:
«Банк Credit Suisse, Цюрих, Банхофштрассе 8
Счет 011623853254
Код, IBAN, пароль на втором тапке».
Аня со стоном подбитой крыловской вороны, уронившей швейцарский сыр, выпустила стельку из рук. Видимо, никогда сроду жизнь еще так не прикладывала ее своей случайно вышитой гладью. Бобыч поднял, повертел стельку и кинулся к окну. Мусоровозка медленно, торжественно и скорбно под фантомные звуки третьей части сонаты си-бемоль минор Фридерика Шопена покидала слякотный двор.
– Это конец всему, – с бездушной интонацией робота сказала Аня.
– Так что? Свадьбы не будет? – упавшим голосом спросил Бобыч.
– Свадьба будет! – ответила Аня, – только, если ты вернешь второй тапок!
Бобыч схватил портмоне и в чем был опрометью вылетел из квартиры. Но догнать мусоровоз по мерзлым мартовским лужам Димону не удалось.
* * *
Прошло больше двух лет. Дима открыл глаза. Солнце и морской бриз легким шелком царапали его ещё слабо загорелую кожу.
– Жизнь удалась, – нагло прокричал Бобыч в тупую рябь Средиземного моря, покачиваясь на борту небольшой, но зато своей собственной яхты.
– Ты что-то сказал, мой любимый мусорщик? – донесся голос Анюты из камбуза.
«Стоило того», – беззлобно подумал Бобыч, вспоминая почти два года работы на мусорной свалке, и погладил кота. Фуяндекс жмурился на солнце и млел от запахов обжарки морского окуня, долетавших из камбуза.
– Надо было не жмотиться, а купить мне планшет. Код 00759, IBAN CH0400759011623853254, пароль Fuyandex, я всегда это знал, – промурлыкал он в ответ на мысли Димона.
«Люди, хомо тиктокус, тупиковая ветвь эволюции», – подумал кот, прежде чем окончательно погрузиться в сладкую дрему, уткнувшись носом в любимые тапки.
***
Куй
История про Счастливый Конец в 2021 году
Разлепя веки, Захарыч почувствовал, что утро не задалось. Вернее, сначала он даже ничего не почувствовал. Только язык, зачерствелым сухариком, пытался облизать пересохшие губы.
«Однако, хорошо мы вчера посидели с Виталиком», – пробилась в голову первая мысль.
Он вспомнил, как радостно встретил у себя в Геническе страдальца кровавого режима и своего давнего русского друга, ветеринара Виталика. Хотя Новый год наступал уже послезавтра, они с Виталиком устроили бурную вечеринку, перемежая проклятья в адрес Мордории благодатной сливовицей и медицинским российским спиртом, на который Захарыч презрительно морщился, но все-таки пил.
– Виталик? – через силу жалостным тоном прошепелявил Захарыч, – ты хдэ?
Скудный рассвет и мертвая тишина стали ему ответом. Склянки отбили два раза по 7. Захарыч встал и по привычке поплелся в гальюн. Пошарив рукой по стене, нашел выключатель. Пошарив в трусах, он ничего не нашел. Расширив зрачки, Захарыч поискал там ещё. И ещё. Однако в трусах не было ничего. Вообще ничего. От слова совсем.
– Виталик! – пронесся над мрачной гладью Азовского моря душераздирающий безумно-горестный вопль.
А в это время хитросделанного демократа-ветеринара Виталика уже паковали на границе по всем правилам Незалежной за попытку вывезти из страны национальное достояние – Куй.
И как Виталик не голосил, как не доказывал, что все его действия свершались лишь в интересах науки, морозным декабрьским утром его повели на отсидку.
Тем временем Куй озадаченно озирался на холодном таможенном складе.
– Позвольте представиться, Николай Васильевич Нос, – раздался за спиной Куя вкрадчивый голос.
– Куй, эээ…, Куй с яйцыми, – ответил опешивший Куй.
– Очень приятно. А здесь на складе не очень. Надо рвать когти отсюда, только не могу знать куда, – виновато произнес Нос, – я заложен.
– Зато знаю я, в Питер!
– Почему именно в Питер?
– Новый Год Тигра надо встречать в кошачьем кругу, а в Питере у меня дама сердца, очень симпотная кошечка, – пояснил Куй.
Плотно позавтракав санкционкой Мордории и выбрав цивильный прикид, тем же днем Куй с Носом пошли на побег. Границу пересекли довольно легко. И те, и другие их приняли за своих.
Погода благоприятствовала побегу. И под веселый звон бубенцов по морозцу к вечеру 31 декабря беглецы прибыли в Санкт-Петербург. Когда они нашли нужный адрес уже совсем засмеркалось.
Катя с книгой и бокалом вина сидела у телевизора. С экрана к одиночеству Кати тщетно взывал грустный Путин.
В дверь позвонили. Она отложила в сторону Ярослава Гашека и пошла открывать.
– Кто? – спросила она, никого не увидев в глазок.
– Куй в пальто! – с тонком изяществом съюморил находчивый Нос.
Пожав плечами, она открыла. На пороге стояли Нос с Куем.
– Вы кто? – впервые в уходящем году по-настоящему удивилась Катя.
– Здравствуй, родная, – ответил Куй и не смог сдержать скупую мужскую слезу.
– Скажи что-нибудь, – он толкнул Носа в ноздрю.
– Здравствуй, – начал свое церемонное приветствие Николай Васильевич, но его слова перебили звуки боя курантов.
– Опа, Новый год! – радостно проорал Нос и, не закончив своего обращения, быстро прошмыгнул в залу к вину и телеэкрану.
Катя не сводила глаз с Куя.
– Я буду звать тебя Фердинандом, – прошептала она.
* * *
Захарыч вздрогнул, открыл глаза и вытер пот с мокрого лба. Склянки отбили два раза по 7.
– И приснится ведь такой ужас под Новый год, – прохрипел он.
– Изыди, сила нечистая! – Захарыч, развернувшись норд-ост, трижды перекрестился, трижды плюнул на левое плечо и поплелся в гальюн…
***
Приз
Полная версия
В голову робко постучала первая мысль. Андрей напрягся, чтобы встретить ее, но не смог. Голову он ощущал как вместилище тупой боли, ощущал этаким тяжелым медным горшком, в котором кувалдой пульсировала посталкогольная кровь. Обрывки трудноуловимых, мгновенно сменявших друг друга и тут же ускользавших картинок, не давали сосредоточиться и только застилали мозг пеленой шелухи несостоявшихся мыслеформ.
«И зачем я вчера так накидался?» – наконец-то оформилась первая мысль.
«Ух и болит же все как», – автоматом появилась вторая.
«Где я сейчас?» – родилась третья, более-менее здравая. Мысли схватились за руки и закружили свой нелепый хоровод как в картине Матисса.
Их танец прервал легкий ветерок, освеживший его левую щеку. Андрей открыл глаза и попытался привстать. Сил ему хватило, чтобы лишь сесть и осмотреться.
Он сидел на опушке ольхово-березовой рощицы, за которой начинался угрюмый дремотный лес. Раннее утро еще хранило густой аромат трав и цветов.
Тело болело, словно его недобили на скотобойне.
Андрей чертыхнулся и начал мучительно припоминать. Вспомнил, как новогодний форумный конкурс плавно перетек в новогодний корпоратив, а затем в Новый год. Машинально подумав о том, что какой конкурс без драки, он профессиональными движениями врача стал ощупывать свою голову. Лицо было разбито. Левая щека горела огнем, а на правой скуле, несомненно, гематомой расплылся синяк. Глаза слезились, а на затылке бугрилась шишка.
«С размахом мы погуляли, раз я ничего больше не помню. И почему? Ведь хорошая новогодняя встреча должна была получиться?» – пытался вспомнить Андрей.
Вспомнить получалось плохо, а понять как он здесь оказался и того хуже.
Смутно припомнились две белесые призрачные фигуры, которые почти в унисон спросили:
– Ты действительно этого хочешь? И свой ответ – Да, хочу.
– Чертовщина. И почему сейчас лето? И где девчонки? – произнес он вслух, разглядывая темный лес за поляной.
Мысль сразу забылась, потому что из-за ближайшей березы появилась Некада, его старая добрая знакомая и просто хороший человек.
Увидев ее, он улыбнулся. Некада неторопливо подошла к доктору, после чего с наслаждением и оттяжечкой звезданула его скалкой по лбу.
Когда Андрей снова очнулся, уже совсем рассвело. Сознание вращалось медленно и болезненно. Голова налилась новой болью. Он нащупал на лбу здоровенную шишку. Прошлый раз ее не было.
«Что это было? Почему о других синяках не помню? Зачем Некада так меня приложила?» – как только он с недоумением подумал об этом, так из-за березы вновь вышла Некада.
На этот раз у нее в руке была тяжелая плеточка-семихвостка.
– Нет, не надо, – всхлипнул Андрей. – Где все остальные, где Катя?
Некада внезапно потеряла к нему интерес. Зато после вопроса о Кате за спиной послышалось глухое урчание, и он обернулся.
Трава у ближайшего куста зашевелилась и оттуда появилось существо, похожее на громадную дикую кошку. Вернее, больше похожее даже на рысь или молодую тигрицу. И чем больше Андрей думал о ней, тем крупнее она становилась.
«Ну да, ведь Новый год Тигра отметили», – мелькнула мысль вовсе некстати.
Он лихорадочно пытался сообразить, что ему нужно сделать. Тем временем зверюга подкрадывалась все ближе. Усы и морда ее были в крови. Андрей в оцепенении наблюдал за приближением кошки. Когда оскаленная пасть зверюги нависла над самой его головой, Андрей потерял сознание от шока и ужаса. Но в последнее мгновение он успел увидеть ее глаза – они были холодны, безжалостны и горели свирепой жаждой скорой поживы.
Полдень Андрей встретил, зарывшись в густую траву. Придя в себя, он удивился тому, что все еще жив.
– Что же, черт возьми, происходит? – спрашивал он себя. – Выходит, что существа из моих воспоминаний появляются в этом проклятом месте, лишь только я начинаю думать о них? Причем каждый виртуальный знакомый почему-то жаждет меня прикончить. Когда я теряю сознание или сплю – они исчезают. Размышляя, он старался – как мог – выбирать нейтральные формулировки. Но, видимо, допустил промах.
Ощутив чье-то присутствие, он поднял голову и увидел невдалеке зверька, столбиком стоявшим на небольшом бугорке. Бурундук? Или сурок?
Сурки – очень осмотрительные и внимательные животные. Самые осторожные из них всегда получают веслом по сусалам – вспомнились ему слова старика Хаагенти.
Лишь только он подумал об этом, как на опушке появился енот. Полоскун вразвалочку направился к нему, раскинув в сторону лапки в дружелюбном приветствии.
С глаз и клыков енота стекала кроваво-мутная слизь.
– Бешеный, – моментально определил Андрей.
– Бесовское наваждение, – прошептал он и затаился в траве, стараясь выкинуть все мысли из головы. Но сделать это оказалось очень не просто.
Енот уже находился в метрах десяти от него, и расстояние это уменьшалось довольно быстро.
«Главное – не думать, – твердил про себя Андрей, – не вспоминать о них. Тогда, может быть, они и отстанут».
«А как вообще можно о чем-либо не думать? С тем же успехом можно тормозить поток машин на Садовом кольце укоризненным взглядом», – промелькнуло у него в голове.
Вспомнив старую байку о хитрости при встрече с медведем, он представил себя протухшим разложившимся трупом. С такой омерзительно гниющей плотью, что даже находиться рядом с этой падалью для любого существа было бы просто противно.
Енот остановился и в смятении стал скрести лапами землю.
Второй раз может и не сработать, подумал Андрей когда зверь исчез. От напряжения его голова просто раскалывалась.
Лучше начать думать о том, что тебе в жизни знакомо и дорого. Он принялся вспоминать всех своих коллег – врачей, фельдшеров и медсестер, которых когда-либо знал, стремясь подробно фиксировать детали их лиц. В памяти у него всплыло лицо почти его коллеги Виталика. Матюгнувшись, он встал и осмотрелся. Виталик в окровавленном фартуке и с садовыми ножницами в руках быстро приближался к нему с края леса. Все это было похоже на дурную сцену из второсортного фильма ужасов.
А Виталик, плотоядно ухмыляясь, продолжал приближаться, пощелкивая своим садовым инвентарем.
Похмелье Андрея совсем испарилось.
– Вэб! – прокричал он в слабой надежде, что тот усмирит ветеринара. Вэб появился из леса с большой косой за плечом, и не обращая внимания на Виталика, сразу деловито устремился к Андрею.
Правда, и движение Виталика малость замедлилось, стоило лишь начать думать о Вэбе.
– Прекрати это, Господи! – воскликнул Андрей и перекрестился. Однако, Господь не явился и не прекратил.
Тогда он, отогнав мысли о Вэбе с Виталиком неимоверным усилием воли, представил себя старым трухлявым пнем. Его основание с левого края почти совсем сгнило, а оставшаяся часть почернела. Лишь на самой верхушке пня еще сохранился темно-зеленый мох. Представить себя разрушенным временем пнем оказалось даже проще, потому что он и сам ощущал свое тело таким же разбитым. Когда Вэб и Виталик исчезли, Андрей сел и стал размышлять, стараясь цепко держать в голове картинку древнего замшелого пня.
Итак, они исчезают, как только он перестает думать о них. Но вновь появляются, стоит ему лишь вспомнить о виртуальных знакомых. Едва в мыслях возникло название форума, как лес оживился.
Андрей понял, что больше не в силах сдерживать лавину воспоминаний. Он ведь жил с этими людьми в сетевом сообществе многие годы. До того дожился, что многие виртуальные знакомые стали ему как родные. Пытаясь выиграть время, он начал лихорадочно перебирать в памяти наиболее редких форумных персонажей. На краю леса появились какие-то неведомые криптиды, которые, видимо, также норовили получить свою часть его истерзанной плоти.
– Знать вас не знаю, и знать не хочу! – закричал он в отчаянии.
От безысходности он стал вспоминать всех подряд. И они не заставили себя ждать.
Бардо вылетел на белом коне и стал ураганом носиться по поляне кругами. Что было не удивительно, учитывая рукоять кольта, торчащую из зада коня. В другой раз Андрей может быть и посмеялся, но сейчас даже не улыбнулся.
Зикам чешуйчатой рептилией пробирался в журчащем поодаль ручье. Рядом с ним обворожительной русалкой скользила клыкастая Таня.
– И Таня туда же, – с горечью произнес Андрей.
