Валери Боумен
Пари с герцогом

Глава 1

Девон, август 1814 года

Загородное имение виконта Клейтона

Хвала Иисусу, он все-таки сбежал из дома. Миссис Котсуолд, экономка Клейтона, могла становиться драконом, если понадобиться.

Получив задание поднатаскать трех аристократов, чтобы смогли сойти за прислугу в доме Клейтона, энергичная дама взялась за них еще в Лондоне и продолжила здесь, за городом. Имей Рис хотя бы малейшее представление о суровой дисциплине и пристальном наблюдении, под которым окажется в роли слуги, вряд ли захотел бы принять участие в «эксперименте» (как нравилось называть это предприятие Клейтону). Но поскольку ставку он уже сделал, отступать было поздно, как бы ни зверствовала миссис Котсуолд. Кроме того, сама сумма, которую Рис поставил, не давала возможности отступиться, даже если экономкой у Клейтона была бы сама горгона Медуза.

Они даже название дали своему маленькому эксперименту: «Клуб лакеев». Это придумал Кендалл, хотя и не всем им предстояло играть роль лакеев. В Лондоне, когда на Рисе подгоняли ливрею, он заявил, что намерен выступить в роли конюха. Сначала Кендалл воспротивился этой идее, но потом Белл сообщил, что намерен освоить навыки камердинера. Видимо, в этой должности маркиз мог гораздо ближе подобраться к тем гостям, что вызывали подозрение и требовали постоянного наблюдения.

Если Белл намерен играть роль камердинера, то Рис вполне может освоить роль конюха, неохотно согласился Кендалл. Кроме того, с их стороны было весьма великодушно доверить Рису продемонстрировать свои способности именно в том деле, в котором он действительно разбирался: лошади. А уж конюшни Клейтона славились на всю страну.

Насытившись по горло занудством миссис Котсуолд, Рис в конце концов не выдержал и просто сбежал в конюшни, к своему прямому начальнику, мистеру Херефорду, старшему конюху.

Рис, одетый в новенькую ливрею, бродил по конюшне с мешком в руке, куда затолкал свою одежду и несколько предметов первой необходимости, когда мистер Херефорд его нашел.

– Мистер Уорти, полагаю?

– В данный момент – да, – усмехнулся Рис и пожал протянутую руку.

Старший конюх ему сразу понравился. Средних лет, с веселыми голубыми глазами и не сходившей с лица улыбкой, мистер Херефорд не был похож на зануду и вряд ли будет пилить его, как миссис Котсуолд. Определенно он не прогадал, выбрав местом службы конюшню.

– Надо думать, лорд Клейтон сообщил вам о моих намерениях? – спросил Рис.

Мистер Херефорд кивнул.

– И впрямь сказал, ваша светлость.

– Нет, так не пойдет. Я во время пребывания здесь мистер Уорти и не кто другой. Никаких «милордов», «ваших светлостей» и вообще упоминаний о титулах, пожалуйста.

– Конечно, конечно, ваша све… – Мистер Херефорд осекся и улыбнулся: – Мистер Уорти.

– Об этом особенно важно помнить, когда в конюшне появится кто-нибудь из гостей. И чтобы меня не узнали, я на всякий случай буду прятаться, так что не удивляйтесь.

– Ясно, – отозвался мистер Херефорд.

– Да, и еще я хочу, чтобы вы обращались со мной так же, как с другими конюхами. Я буду выполнять те же обязанности, что и остальные. Собственно, я на этом настаиваю.

– Да, мил… конечно, мистер Уорти.

Рис закинул мешок себе за спину.

– Я даже сундук с собой не привез: только этот мешок с несколькими вещами первой необходимости. Если вы любезно укажете мне место, где я буду спать, то отнесу его туда.

– Вы собираетесь спать тут, мило… мистер Уорти? – удивился старший конюх.

– Да, разумеется. А что, остальные грумы спят где-то в другом месте?

Мистер Херефорд показал на лестницу.

– Там, наверху. Полагаю, и для вас найдется свободный тюфяк.

– Благодарю вас, мистер Херефорд. Я тотчас же вернусь, и вы покажете, какие обязанности мне предстоит выполнять.

Старший конюх покачал головой и собрался было уйти, но прежде, чем Рис успел шагнуть к лестнице, обернулся и взглянул на него.

– Могу я задать вам еще один вопрос, ваша светлость… ой, простите, мистер Уорти?

– Конечно.

– Лорд Клейтон ничего не сказал, а мы все просто умираем от любопытства. Скажите, вам это зачем?

– Неужели не догадываетесь, мистер Херефорд? – хохотнул Рис. – Мы заключили пари. И ставки весьма велики.

Мистер Херефорд покачал головой и засмеялся.

– Ах вот как… Мог бы и догадаться.

– А теперь могу я задать вопрос вам? – сказал Рис.

– Конечно.

– Часто ли гости заходят в конюшню, когда у вас случаются приемы? Особенно дебютантки…

– Я бы не сказал, что часто. – Мистер Херерфорд постучал пальцем по подбородку. – Но всегда найдутся одна-две, что лошадей любят больше, чем чаепития и сплетни.

Рис кивнул и повернулся к лестнице. Да, он знал одну такую леди, но она, конечно же, на этом загородном приеме не появится.

По крайней мере, он чертовски надеялся на это.

Глава 2

Джулиана Монтгомери смотрела в сторону конюшни из окна своей спальни на третьем этаже имения виконта Клейтона. Их с сестрой Мэри поселили в одну комнату, а их мать – в соседнюю, смежную. Они прибыли на загородный прием сегодня рано утром, и мать решила, что им необходимо «отдохнуть», что бы это ни значило.

Джулиана никогда не любила подобное времяпрепровождение: скучно и неинтересно, – уж лучше покататься верхом. Девушка провела пальцами по холодному стеклу окна и скользнула взглядом поверх сада и луга вдаль, в конец имения лорда Клейтона, где располагались конюшни.

Конюшни Клейтона получили в обществе широкую известность.

Джулиана много слышала о них, и ей не терпелось поскорее выбраться из дома, чтобы увидеть все собственными глазами. Если верить слухам, то два его скакуна были потомками знаменитого Годольфина Арабиана. Существовал еще один-единственный известный ей аристократ, владевший потомком Годольфина: гнусный, ужасный, лживый герцог Уортингтон, известный также как Мерзавец.

Джулиана тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли: не стоил он их. Она так решила перед началом последнего и, увы, уже третьего своего сезона. При мысли, что именно Мерзавец виноват в ее неудаче во время этого сезона ее охватил гнев. Если бы этот презренный, лживый, лицемерный… Нет, стоп, хватит! Думать о нем даже в оскорбительном тоне – все равно означает думать, а он не стоит этого.

Так: что занимало ее мысли до того, как в них вторгся Мерзавец? Ах, да, о лошадях. Арабиан. В конце концов, это единственная причина, по которой она согласилась сопровождать матушку и Мэри в деревню на этот прием. Нет, не единственная: еще Мэри попросила ее помочь выбрать подходящую партию. Джулиане самой больше не надо думать ни о чем подобном, поскольку теперь она, слава богу, обручена с самым завидным джентльменом общества… ну ладно, не самым, а самый – все тот же никчемный герцог Уортингтон, прохвост, и мерзавец, и… Тьфу ты, господи, опять!

Второй завидный джентльмен – маркиз Беллингем, но его тоже можно не брать в расчет. Во-первых, он убежденный холостяк: никогда не выказывал ни малейшего интереса к браку, – а во-вторых, ходили слухи, что для него главное – работа в министерстве внутренних дел. Но даже если все это неправда, маркиз Беллингем – ближайший друг Мерзавца, и одно это делает его неприемлемым для Мэри да и Джулиана не хотела бы иметь ничего общего с этим гнусным типом.

Весь свой первый сезон она сохла по нему, а весь второй – он уделял ей знаки внимания. Все общество было убеждено, что помолвка между ними неминуема: об этом даже в газетах писали – в «Таймс» например. И когда герцог совершенно неожиданно чуть больше года назад, как раз перед окончанием второго сезона, уехал в деревню, это оказалось потрясением для всех, включая Джулиану. Он не только не сделал ей предложения, но и вообще исчез с ее горизонта.

Собственно, в последний раз он дал ей о себе знать через несколько месяцев после своего отъезда паршивым письмецом, в котором сообщал кое-какие подробности, касающиеся изменения его намерений, но ни словом не упомянул о том, когда они смогут увидеться.

Значительную часть первой половины своего третьего сезона она только тем и занималась, что проверяла списки гостей и разыскивала его в толпе на балах. И только когда сезон уже подходил к концу, мать, благослови ее Господь, усадила ее рядом с собой и серьезно с ней поговорила. Именно в этом Джулиана и нуждалась. Ей предлагалось сделать наконец выбор: либо сидеть, как старая дева, и ждать, когда Уортингтон соизволит появиться, либо поступить как истинной Монтгомери: плюнуть на него и постараться сделать самую завидную партию.

«Он не достоин даже мыслей твоих, – сказала тогда мать, подарив Джулиане новое заклинание, которое она повторяла снова и снова в течение последующих недель. – Я уж не говорю о том, что из-за него ты только попусту тратишь время».

Может, той ночью Джулиана и легла в постель брошенкой, неслучившейся невестой герцога Уортингтона, но на следующее утро она проснулась полной решимости будущей невестой маркиза Мердока, очень богатого и обаятельного. И ничего страшного, что он не идет ни в какое сравнение с этим… Мерзавцем!

Джулиана приступила к достижению своей цели со всех энергией юности. Не прошло и трех четвертей сезона, как она сумела заинтересовать маркиза Мердока, и лишь немного пострадала от досады, когда в газетах появились намеки, что ей достался только второй завидный холостяк, а Уортингтона она упустила.

Конечно, это было досадно, но Мердок никогда ни о чем не упоминал, так что какая разница? Самое привлекательное во всем этом то, что теперь, будучи официально помолвленной (свадьба назначена на следующую весну), на этом загородном приеме Джулиана могла совершенно расслабиться и проводить время так, как захочется, то есть ездить верхом сколько вздумается.

О Мэри она, конечно, не забыла. После многообещающего первого сезона ее младшая сестра пока не получила предложения, но ситуацию еще можно исправить, если только взяться за дело с умом. Однако сначала главное.

Джулиана взглянула на сестру, мирно спавшую на своей кровати. Ее светлые волосы разметались по подушке. Да, Мэри всегда была послушной, и если мать велела отдыхать, так тому и быть. Сама матушка, вероятно, читает, а у Джулианы появилась идеальная возможность найти Арабианов. А присмотреться к подходящим джентльменам для Мэри у нее еще будет время позже – возможно, этим же вечером за обедом. Несмотря на близкую дружбу с лордом Клейтоном, герцог Уортингтон никогда не принимал участие в его летних загородных приемах. Разумеется, прежде чем принять приглашение, Джулиана все выяснила. Надо думать, Мерзавца не интересовали приемы, где собираются дебютантки со своими маменьками. Вот и хорошо. Тем лучше для нее.

Джулиана оглянулась на полумрак спальни, и губы ее изогнулись в улыбке.

– Пойду-ка я схожу в конюшню, – прошептала она себе под нос. – Может, удастся раздобыть лошадку и покататься, пока не все гости приехали.

Глава 3

На лице Риса играла улыбка, когда он стоял в конюшне, протирая Алабастера после верховой прогулки. Прежде всего он купит новый фаэтон, потом, возможно, парочку одинаковых серых, чтобы запрягать в него. Новый гардероб тоже не помешает. И еще надо бы сделать кое-что в своем поместье в Кенте.

Да, право же, деньги, которые принесет Рису это пари, будут очень кстати, но гораздо приятнее сам факт выигрыша. Это он любил больше всего. Разумеется, он поведет себя великодушно: похвалит друзей за хорошо сыгранные роли, прежде чем потребовать с них все до последнего фартинга, – а потом отправится к Холлистеру, чтобы немного поразвлечься со своим выигрышем. Нельзя же разочаровывать сплетников.

Алабастер ударил копытом и заржал, и Рис, потрепав его по голове, негромко сказал ему на ухо несколько успокаивающих слов. Когда Клейтон сообщил Рису, что конюхи не ездят верхом на его лошадях, если только не возникает крайняя необходимость, он расстроился, но все же согласился. Но как можно, оказавшись рядом с одним из превосходных арабских жеребцов Клейтона, не проехаться на нем верхом? Если виконт не узнает, то и не станет переживать, верно же? На этот счет Рис уже достиг взаимопонимания со старшим конюхом.

Помогло еще и то, что он не стал скрывать от других конюхов, мальчишек-подручных и кучеров, кто он на самом деле. По условиям пари это допускается. Главное, чтобы не знали гости, особенно мамаши юных леди, а для этого достаточно не показываться им на глаза. Слава богу, они не жалуют конюшни. Он провел тут весь день, но не увидел ни единой барышни, хотя они прибывали в имение все утро.

Собственно, это совершенно безопасно. Дом хоть и полон жеманничающих дебютанток, но очень мало шансов на то, чтобы изнеженная, бдительно опекаемая юная леди случайно забрела в конюшню, да еще в одиночестве. Он поморщился. За всю свою жизнь он знавал всего одну дамочку, которая могла бы так поступить, но в высшей степени маловероятно, что эта самая леди окажется здесь. В конце концов, она обручена и скоро выйдет замуж за маркиза Мердока. Ей больше не нужно тратить время на поиски мужа.

Рис стиснул зубы, как всегда, стоило о ней подумать. Надо признать, она неплохо о себе позаботилась. Раз уж не смогла стать герцогиней, то не растерялась и ухватилась за маркиза, как сообщала «Таймс». Губы Риса презрительно изогнулись, в животе все сжалось, как всегда при одной лишь мысли, что едва не сделал предложение красивой, но коварной интриганке леди Джулиане Монтгомери.

Рис до сих пор испытывал отвращение к самому себе за то, что оказался полным идиотом и вообразил, будто влюблен в эту девицу.

Всю жизнь ему втолковывали, что никакой любви не существует, и в первую очередь отец. И все же, пока ухаживал за Джулианой все те месяцы, он испытывал чувства, о каких раньше даже понятия не имел.

Хорошо, что ему как раз тогда, когда собирался делать ей предложение, пришлось уехать по неотложному делу. А после того случая, когда было уже совсем поздно, камердинер прочитал ему ту роковую статейку в «Таймс» про восхитительную леди Джулиану Монтгомери, которой пришлось благосклонно отнестись к ухаживаниям Мердока, раз уж герцог Уортингтон ускользнул из ее рук.

В тот день Рис настолько утратил самообладание, что его едва не вывернуло в таз для умывания. Потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Леди Джулиана всего лишь блестящая актриса, и ничего больше, а его собственное желание проявить благородство и хотя бы раз в жизни поступить правильно – желание, которое, как это ни парадоксально, пробудила в нем она, – не позволила ему сделать ей предложение той весной прямо перед отъездом.

А потом о предложении уже не могло быть и речи. Точнее, не могло до недавнего времени, но она оказала ему услугу: взяла и обручилась с другим. Что ж, пусть эту актрису получит Мердок, а он с удовольствием продолжит жизнь холостяка.

– Да, миледи, – послышался от входа голос мистера Херефорда. – Один из арабских жеребцов сейчас как раз здесь. Я уверен: наш новый конюх, мистер Уорти, с радостью вам его покажет.

Рис в последний раз провел щеткой по крупу коня и улыбнулся. Мистер Херефорд наверняка специально повысил голос, чтобы Рис услышал: в конюшню заглянула одна из юных леди, прибывших на загородный прием, – и пришло время для его первого представления. Он только надеялся, что ее дуэнья, кем бы она ни была, не узнает его. Впрочем, в любом случае он умеет притворяться не хуже Кендалла и Белла.

Рис откашлялся, расправил плечи, изобразил одну из самых своих обаятельных и лукавых улыбок, от которой барышня наверняка придет в восторг, обошел коня, собираясь выйти из денника ей навстречу, но едва увидел кому, обаяние и лукавство будто стерли с его лица. В изумрудно-зеленой амазонке и темно-коричневых кожаных сапожках она неторопливо шла в его сторону, похлопывая по голенищу хлыстом. Какого дьявола здесь делает леди Джулиана Монтгомери? Она же не дебютантка!

Глава 4

Джулиана остановилась, когда конюх направил в ее сторону арабского жеребца.

– Вот он, – возвестил мистер Херефорд. – Алабастер.

Джулиана обвела коня взглядом: высокая холка, элегантная спина, крутые бока, прекрасные сильные ноги, восхитительные копыта и воскликнула, прижав руки к груди:

– Он великолепен!

– Да, конь неплохой, – послышался чей-то голос: надменный, глубокий и очень знакомый.

Джулиана прищурилась. Правильно ли она расслышала? Конюх не может так дерзко говорить.

Она почувствовала, как по телу побежали мурашки, и с трудом сглотнула, вспомнив, чей это голос. Какого дьявола тут делает он?

Джулиана судорожно вздохнула, пытаясь взять себя в руки, и в этот момент миг из-за крупа коня появился Рис Шеффилд, отвесив низкий поклон.

– Миледи…

Джулиана растерянно таращилась на него, ничего не понимая. Что это значит? Почему, скажите на милость, он одет как… как конюх? Она склонила голову набок, прищурилась, но ничего не изменилось. Может, один из них сошел с ума?

– Леди Джулиана, – вмешался в их молчаливый диалог старший конюх, – это Алабастер, а присматривает за ним наш новый помощник, мистер Уорти.

Джулиана уже открыла рот, намереваясь указать на нелепость происходящего, но Рис опередил ее:

– Я к вашим услугам, миледи. Готов исполнить любое ваше пожелание.

От того, как он выделил слово «любое», у Джулианы перехватило дыхание, а по спине поползли мурашки. (Осмелится ли она признаться себе, что даже голос его возбуждал?) Джулиана закрыла рот, повернулась назад, к старшему конюху, и всмотрелась в его лицо, но там не было и следа иронии. И что все это значит?

Здесь что-то не так, но если чутье ее не подводит, перед ней открывается бесценная возможность обращаться с герцогом Уортингтоном как с прислугой.

Джулиана, скрестив на груди руки, прищурилась и осмотрела его с ног до головы. Будь он проклят! Выглядит так же шикарно, как в последний раз, когда они виделись, а возможно, даже лучше благодаря легкому вкраплению седины в черных волосах и нескольким новым морщинкам в уголках глаз. Все такой же подтянутый, высокий и… неотразимый, черт его возьми!

Но что он задумал? Что ж, она ему подыграет.

Не в силах сдержать широкую улыбку, Джулиана поднесла руку ковшиком к уху, словно не расслышала его слов:

– Что вы сказали, любезный? Что-то насчет моих желаний?

Посмотрев ему прямо в глаза, она надеялась, что сумела вложить в свой взгляд сразу два послания: «Я над тобой поиздеваюсь», и: «Я намерена получить от этого удовольствие».

Он поклонился, и от низкого тембра его голоса внутри у нее все вздрогнуло, как когда-то.

– Готов исполнить любое ваше пожелание, миледи.

Он выпрямился, и она опять заметила в его глазах искорки. О боже! Даже самую простую фразу он сумел произнести так, что она прозвучала по-настоящему непристойно.

Да, он точно что-то замышляет. Только что?

Будь он проклят! Все такой же дерзкий, и заносчивый, и самоуверенный: в точности такой же, каким был раньше. Ну как она могла считать его привлекательным? Ладно, хорошо, он, безусловно, обладает приятной внешностью, но манеры его оставляют желать много лучшего, и ей никогда не попадались такие эгоисты, как он: никого в этой жизни он не любил больше, чем себя.

Мерзавец!

Неплохо бы залепить ему пощечину, чтобы стереть ухмылку с этого красивого лица, но так она даст ему понять, что ей не все равно, а ей решительно все равно. Больше он ее не волнует. Она нашла себе новую партию, лучшую, пусть и не герцога, но зато человека надежного и верного. И главное – совершенно непохожего на Риса Шеффилда.

Прежде чем Джулиана успела хоть что-то ответить, старший конюх ушел, оставив ее рядом с великолепным конем и (будь оно все проклято!) с самым привлекательным мужчиной на свете. В первый раз за год три месяца две недели и четыре дня она оказалась наедине с герцогом Уортингтоном.

Глава 5

Решение нужно было принимать срочно: или скрыться и тем самым в первый же день рискнуть проиграть пари (а это моветон!), или положиться на судьбу, понадеявшись, что Джулиана ему подыграет и даст шанс на победу (а он всегда предпочитал побороться).

Сначала имелась крошечная надежда, что Джулиана его не узнает, но она не оправдалась: она прекрасно помнила его голос, не говоря уж о внешности. То, что именно она заявилась в конюшню как раз неудивительно: эта леди разбирается в лошадях.

Рис медленно обвел ее взглядом: с носков коричневых кожаных сапожек для верховой езды до изумрудного цвета бархатной шляпки, подчеркивавшей восхитительный оттенок ее светло-зеленых глаз, в которых он однажды утонул, в которых когда-то видел свое будущее.

Прошедший год не лишил ее и доли красоты. Она оставалась такой же прелестной, как и раньше: дерзкий носик, темно-розовые губки и длинные ресницы. Все такая же высокая, гибкая, белокурая – настоящее произведение искусства, жаль только, что с алчным сердцем золотоискателя. Взгляд на нее причинил ему физическую боль, как удар под дых. Рис сквозь зубы втянул воздух, а затем изобразил на лице самую обезоруживающую улыбку. В конце концов, почему бы не быть обаятельным, как всегда? Если не пустить свое знаменитое обаяние в ход, ей, упаси бог, может показаться, что ему есть до нее дело.

Возможно, она его ненавидит: и не без причины, – но это чувство у них взаимно, однако нет абсолютно никаких оснований не вести себя с ней любезно, в особенности сейчас, когда она оказалась хозяйкой положения. У нее в руках ключ к результату пари, а он не может позволить себе проиграть.

От размышлений его отвлек ее тихий голос:

– Прошло уже немало времени, Рис, но я могу поклясться, что, когда мы виделись в последний раз, вы были герцогом. – Она надменно вздернула подбородок. – Каким образом все так изменилось?

– Я тоже могу поклясться, что, когда мы виделись в последний раз, передо мной тоже была совершенно другая леди. Или мне это только казалось?

Ее глаза вспыхнули гневом.

– И что это значит?

Он мгновенно сообразил, что совершил ошибку. Проклятье! Необходимо держать себя в руках и не допускать проявления эмоций.

– Ничего, не берите в голову.

– Так значит, теперь вы конюх? – очаровательно похлопав ресницами, уточнила Джулиана.

Рис прикусил губу, чтобы не выпалить: «Да, а вы все так же вероломны?» и вместо этого сказал:

– Да, временно.

– Не хотите объяснить причину? Вы опять во что-то играете?

– Разумеется, миледи, в свое время вы все узнаете, но сейчас, если вы не против, я бы предпочел уйти куда-нибудь подальше от конюшни, чтобы мы смогли поговорить наедине.

Она настороженно взглянула на него, потом кивнула:

– Да, мне бы хотелось проехаться на Алабастере.

– Конечно, как скажете, но вам придется подождать: мне нужно его оседлать.

Рис завел жеребца обратно в денник и провел там несколько минут, укладывая ему на спину чепрак и затягивая подпругу. Ему не требовались указания мистера Херефорда, как правильно седлать лошадь: пусть он и герцог, но во всем, что связано с уходом за лошадьми, разбирается отлично.

Может, он не умеет почистить костюм, как его камердинер, и не знает, куда правильно поставить тарелку, как его лакеи, зато он чертовски хорошо знает, что делать в конюшне. Это помещение в отцовском загородном имении было в детстве его любимым убежищем, и до сих пор таковым оставалось, когда он приезжал в родовое поместье.

Рис затягивал подпругу на животе Алабастера, но его отвлекали мысли о Джулиане. Что, черт ее побери, она тут делает? И почему Клейтон не счел нужным сообщить ему, что она здесь? Это не просто упущение, это подстава: он непременно скажет ему пару ласковых, когда увидит.

Рис проверил, надежно ли затянута подпруга дамского седла, и вывел коня из денника.

– Матушка тоже здесь, с вами? – лениво протянул он самым безучастным тоном, какой только смог изобразить.

– Да, и Мэри. Они отдыхают, а я улизнула.

– Ну и правильно сделали.

Как можно ее за это осуждать? Именно независимость суждений и поступков (среди много другого) ему так нравилась, когда он за ней ухаживал. Она не относилась к тем занудным и стеснительным юным барышням, которые могли часами сидеть за чаем или вышиванием, вместо того чтобы улизнуть и заняться чем-нибудь куда более интересным. И нет, они никогда не занимались ничем неподобающим… ну, кроме того случая в его кабинете. Это не привело ни к каким скандальным последствиям, и оба они даже оставались полностью одетыми. Ну, почти…

Рис подошел к Алабастеру сбоку, чтобы помочь Джулиане взобраться в седло, низко наклонился и сплел пальцы, сделав подобие ступеньки. Она без колебаний поставила на его руки ногу и одним быстрым плавным движением опустилась в седло, перекинув через рожок другую. Она всегда была отличной наездницей, неохотно признал Рис, и это его тоже привлекало в ней.

Помогая ей сесть в седло, он уловил аромат ее духов и от пробудившегося воспоминания о запахе сирени стиснул зубы. Когда-то этот аромат безумно возбуждал его, но сейчас почему-то разозлил.

Спустя несколько минут он сел на другого коня, куда менее презентабельного мерина из конюшни Клейтона, и жестом предложил леди первой выехать из конюшни.

Вид сзади впечатлял: несравненная леди на несравненном коне сидела безупречно прямо, и, надо признать, они смотрелись великолепной парой. А тем временем сам Рис напрягал мозги, пытаясь придумать, что ей сказать и как объяснить, почему вырядился конюхом. Разумеется, он предложит ей денег за молчание: возьмет из своего выигрыша, – но, вне всяких сомнений, она станет допытываться, какова цель его лицедейства на сей раз, так что ему лучше заранее подготовить правдоподобные ответы.

– Вы не против прокатиться вон до тех деревьев? – предложил он, как только амбар и забор остались позади.

Чем дальше от конюшни, тем меньше шансов, что их кто-нибудь услышит. Разумеется, ей не следовало выезжать с ним, без дуэньи, но он же не герцог, который ухаживает за юной леди, а всего лишь конюх и в его обязанности входит сопровождать гостей во время верховых прогулок.

Джулиана, оглянувшись, кинула на него взгляд, полный недоверия.

– Мы все время будем на виду, – объяснил он, чтобы развеять ее сомнения.

– Ладно. Встретимся там.

Она пригнулась, ударила пяткой, и великолепный арабский жеребец рванул вперед.

Рис не сразу сообразил, что она бросила ему вызов и подстегнул своего мерина, чтобы догнать ее. Мало того что она отличная наездница, ей всегда нравилось состязаться – Рис это хорошо помнил и просто обожал. Он и сам очень любил всякие пари, поэтому с Джулианой никогда не было скучно, не то что с другими пассиями.

Что бы они ни делали: играли ли в карты, пускали «блинчики» в пруду в Гайд-парке или устраивали верховые скачки, – Джулиана всегда выкладывалась по полной и никогда не пыталась выторговать снисхождение, прикрываясь своим полом. Пару раз она даже умудрилась выиграть у него, и это, пожалуй, возбуждало сильнее всего: женщина, которая никогда не сдается, которая любит состязаться не меньше, чем он, и которая никогда не играла в «поддавки», потакая его мужскому началу. Он никогда не встречал девушек, похожих на нее, и только потом, когда узнал, что ее интересует только его титул, понял, что все это время она просто притворялась. Неужели и сейчас, как и он, она играет какую-то роль? Теперь-то ей это зачем?

Пока мчался вслед за ней галопом к деревьям, Рис не мог не восхищаться ею. Она скакала уверенно и отлично управлялась с поводьями. Такой стиль говорил о долгих годах тренировок. Когда-то лошади были их самой любимой темой для разговоров.

Будь оно все проклято! Почему он все время думает о том, что было когда-то? Да, было, но быльем поросло, кануло в Лету. Для него она больше ничего не значит, и он чертовски хорошо знает, что он для нее вообще никогда ничего не значил. Так почему в голову лезут воспоминания?

Черт, она точно побьет его в этой скачке. Хоть ему и удалось значительно сократить расстояние, у нее куда более мощный конь. Конечно, менее опытный наездник все равно проиграл бы ему, но тут Рису пришлось признать, что выигрыш у нее заслуженный.

– Я выиграла! – объявила Джулиана, как только пустила Алабастера медленной рысью вдоль изгороди, протянувшейся перед деревьями.

– Что именно?

Ну какой дьявол подтолкнул его спросить! Опять сболтнул лишнее.

– Скачку, – заявила она с самодовольным видом.

– О, так мы состязались? – как можно равнодушнее констатировал Рис.

– Не делайте вид, что вы этого не знали, – лукаво усмехнулась Джулиана.

Ах как хорошо он помнил эту усмешку!

– Ну хорошо, пусть так. Вы победили. Какова цена пари?

Опять вмешался дьявол, подлый ублюдок! Какого черта?..

Конь остановился. Джулиана спешилась, опираясь на столбы изгороди, и медленно повела животное дальше, поглаживая по боку и что-то ласково приговаривая. Рис тоже спешился, привязал обоих коней к одному из столбиков изгороди и повернулся к спутнице.

В ее зеленых глазах сверкнули искорки смеха и, кажется, гордости.

– Думаю, расплатой будет рассказ, почему вы на сей раз решили освоить профессию конюха: в роли лакея вы уже выступали.

Рис откинул с лица волосы. Похоже, выбор у него невелик: либо продолжать врать, либо рассказать правду. Джулиана умна и проницательна, поэтому пытаться убедить ее поверить в байку – понапрасну терять время: проще убедить помочь ему, объяснив, в чем дело.

– Если вы готовы сохранить все в тайне…

Ну вот, предупредительный выстрел сделан.

Она наморщила лоб.

– Так ваше лицедейство – тайна?

– По крайней мере для гостей.

– А кучера, слуги, горничные, экономка наконец?

– Знают все, с кем приходится пересекаться.

Она скрестила руки на груди и прищурилась.

– Никогда не поверю, чтобы лорд Клейтон не знал.

– Разумеется, он в курсе, – ответил Рис, склонив голову набок.

– Тогда от кого же из гостей вы пытаетесь это скрыть? Очередная авантюра? Что вы задумали на сей раз?

Он вздохнул.

– Это не моя тайна. Могу лишь сказать, что, если вы мне подыграете, это окупится сторицей.

– Окупится сторицей? – Она прищурилась и сделала шаг в его сторону. – Должна признать, мне просто не терпится узнать, что такое, по-вашему, «окупится сторицей».

Стараясь не выдать заинтересованности в исходе дела, он прислонился к дереву и пожал плечами:

– Деньги, разумеется.

Она громко рассмеялась, всплеснув руками.

– Вы собираетесь заплатить мне за молчание?

– А почему нет?

Она протянула между пальцами хлыст.

– Я не сказала «нет», но все же хотелось бы узнать: вы и остальным тоже заплатили?

Рис невольно усмехнулся.

– Нет, они обещали хранить тайну в знак уважения к своему хозяину, Клейтону.

– Прекрасно! Но почему именно конюх? – сладким голоском спросила она, легонько похлопывая хлыстом по обтянутой перчаткой ладони.

– Разве это так уж важно?

Джулиана пожала плечами.

– Может, и нет, но вы просите о помощи, поэтому мне кажется, что я имею право знать.

Он положил руку на столбик изгороди.