В. В. Джеймс
Санктуарий

8
Мэгги

Не всем приемам учат в академии: многим ты учишься еще в старших классах. И один из них заключается в том, что, когда девочка не хочет с тобой говорить, за нее с тобой может побеседовать ее лучшая подруга. По словам присутствовавших на вечеринке, таким «переговорщиком» оказалась некая Беатриз Гарсия по прозвищу «Королева Беа».

– Чем могу вам помочь?

Дом Гарсия – стеклянное творение той архитектурной школы пятидесятых годов, которая в этих местах нафиг испортила цены на недвижимость, сделав ее недоступной для всех нормальных людей. Беа открывает входную дверь с видом президента студенческого сообщества, видящего незваного гостя на клубном вечере. На ней мешковатый свитер с монограммой, косметика наложена безупречно, хоть и не может скрыть припухшие веки. Изо рта торчит палочка леденца, в руке – телефон и… под мышкой учебник криминалистики?

– Готовились к моему визиту? – Я указываю на книгу.

Это шутка, но Беатриз остается невозмутимой. Я пыталась ее немного успокоить. Она потеряла одноклассника и друга детства, а теперь у нее на пороге стоит коп. Но, может, Беа не понимает шуток. А может, просто получилось не так уж и смешно.

– Обязательная литература. Я осенью уезжаю в Коуден: политология и подготовительный курс юрфака. Подождите здесь, пожалуйста.

Она разворачивается и орет:

– Ма!

Стены и полы тут из бетона, так что ее голос отражается эхом.

– Вообще-то я пришла к вам. Я следователь по делу о смерти Дэниела Уитмена.

Она лишь скашивает глаза, будто я настолько ее не впечатлила, что не заслуживаю полноценного фейспалма.

– Конечно. Но я бы хотела, чтобы моя мама присутствовала, если вы не против. Случившееся меня потрясло, и я не хотела бы сказать что-то такое, от чего у кого-то возникнут проблемы.

Когда Беатриз говорит «у кого-то», мой коповский мозг слышит «у меня». Тем не менее это вполне уместное пожелание. И она собирается изучать юриспруденцию. Я как-то наблюдала у подростка истерику из-за штрафа за парковку: он решил, что это лишит его перспектив в юриспруденции.

Джулия Гарсия выходит к дочери. Она одета так, словно ходила вместе с Эбигейл Уитмен по «Саксу» и говорила: «А в черном цвете такое есть?» каждый раз, когда ее подруга что-то покупала. Она поднимает очки на лоб и рассматривает меня.

– Агент.

Без очков ее лицо кажется… знакомым? У меня было такое же ощущение, когда в отделение заявилась Эбигейл Уитмен со своей подружкой Бриджит, но тогда я решила, что просто видела снимки семейства Уитмен. Но фотографий этой женщины я не видела.

– Агент?

– Извините, миссис Гарсия. У меня просто ужасно странное чувство, будто я раньше вас где-то видела.

– Ну, кажется, Тэд Болт говорил Эбигейл, что несколько лет назад вы здесь работали. Санктуарий такой маленький город, что, конечно же, мы должны были неоднократно пересекаться у…

Она отбрасывает эту мысль, поскольку, как и я, не может придумать ни единого места, где мы могли бы встречаться. Говор у нее с восточного побережья, но сглажен многими годами жизни на западе.

– Я могу войти?

– Я рада быть полезной, агент, но можно как-то побыстрее? Вы можете себе представить, каким потрясением это стало для всех нас. Дэн был первым, с кем Беа подружилась в пятом классе, когда мы переехали сюда из Сан-Диего, а я очень сблизилась с его мамой, Эбигейл. По правде говоря, мне скоро надо будет пойти ее проведать: мы не хотим надолго оставлять ее одну.

Я неопределенно киваю. Разговор будет настолько коротким или долгим, насколько потребуется.

Пока Джулия заваривает нам ароматный японский чай, я веду с Беатриз светский разговор. Выясняется, что, хотя ее папа-архитектор и мама-технический иллюстратор – люди «творческие» (это подчеркивается нарисованными в воздухе кавычками), Беатриз хочет «внести свой вклад» в успешной конторе по корпоративному праву. Половиной мозга я слушаю, а половиной – рассматриваю ошеломляющий интерьер дома.

В гостиной одна стена стеклянная, и выходит она не столько на задний двор, сколько на настоящую березовую рощу. Стены покрыты фотографиями и гравюрами, включая две слащавые свадебные фотографии Джулии и ее мужа на самом видном месте. Скользя по ним взглядом, я зацепляюсь за еще одну работу. Под предлогом похода в туалет я рассматриваю ее внимательнее.

Это колдовская схема.

– Чудесная, правда?

Джулия возникает у меня за спиной с подносом.

– Это похоже на…

– Схему чар? Да. Но, конечно, это не она.

– Да?

– Да. Можно сказать, что она «по мотивам». Сара Фенн – моя близкая подруга. Вы явно знаете, что наши дочери дружат… или дружили. Как художник, я нахожу Сарины схемы интересными и красивыми, и она разрешает мне кое-что копировать. У меня в доме есть еще несколько. Однако только ведьма может создать схему, которая будет иметь магические свойства.

Мне ужасно хочется расспросить побольше, но в том, что она сказала, отношение к расследованию имеет только одно слово.

– «Дружили»? Беатриз с Харпер поссорились?

Она напряженно улыбается.

– Вы же знаете, как это бывает у подростков, агент. Драмы каждую неделю. А с этой парочкой, увы, это было неизбежно. Харпер умненькая, но… сама не знает, чего хочет. Беатриз всегда очень серьезно относилась к учебе. Она твердо намерена поступить в аспирантуру Гарвардского юрфака.

Глядя на дочь, Джулия светится от гордости. У девушки на коленях лежит открытый учебник, который она читает, вроде бы не обращая внимания на наш разговор. Она гоняет леденец по рту, перелистывает страницы и сжимает в руке телефон. Беатриз Гарсия занимается сразу несколькими делами, словно гендиректор.

Значит, между нею и Харпер произошла ссора? Видимо, это случилось совсем недавно, раз в школе их по-прежнему считают лучшими подругами. Но это хоть отдаленно связано со смертью Дэна?

Я излагаю свою дежурную версию: веду рутинное расследование, интересуют любые нарушения закона на вечеринке, и т. д. Беатриз наблюдает за мной поверх пиалы, несомненно вылепленной каким-то столетним ремесленником в Киото.

– Я уже разговаривала с копом, – заявляет она, когда я заканчиваю. – Мне действительно нужно через все это еще раз проходить? Говорить об этом трудно, а у меня выпускные экзамены и…

– Местный полицейский действительно опросил многих присутствовавших, это так. Но вашей дружбе с Дэниелом и его девушкой Харпер уже много лет. И ваши матери тоже дружат, верно? Так что я надеюсь, что вы сможете…

– Вам нужно расспросить Джейка. Он лучший друг Дэна. Любит крутиться рядом.

Тон у Беа нейтральный, но губы презрительно кривятся.

– Джейкоба Болта? Так он был на вечеринке с Дэном? Вы их видели?

– Наверное. Я с ними мало пересекалась.

– Да?

– Вечеринка удалась. Была куча народу, мне было с кем поговорить.

– Было два происшествия: падение Дэна и пожар. Вы можете рассказать мне что-то о каком-то из них?

– Извините, агент, но нет. Я спустилась вниз за газировкой, когда это случилось. На самом деле я почти все время была внизу. Там не так шумно.

Она держится уверенно, эта умница, вот только в ее глазах мелькает что-то, словно ей хотелось бы зажмуриться.

Словно ей хотелось бы что-то развидеть.

О чем она мне не рассказывает?

У меня трещит рация. Вот уж невовремя! Я извиняюсь и уменьшаю громкость, но рация не унимается, и среди повторов моей фамилии я слышу «срочно». Я прошу прощения и выхожу из комнаты, чтобы ответить.

– Надеюсь, что-то серьезное.

– Поверьте, вам это надо услышать.

Я узнаю голос Мерзкого Копа, но в его голосе есть что-то. Он, похоже, взволнован. Может, даже… испуган?

– У шефа для вас в участке свидетель. Говорит, что на вечеринке Дэна Уитмена убили, и у него есть доказательства. Он знает, кто это сделал.

Господи! Мое дело с выпившими несовершеннолетними и смертью в результате несчастного случая неожиданно стало гораздо серьезнее.

– Псих или заслуживает серьезного отношения?

И когда дежурный отвечает, мне становится понятно, почему он так встревожился.

– Определенно не псих. Это Джейк Болт. Сын шефа.

9
Мэгги

Тэд Болт ловит меня прямо на пороге участка. Я не видела его с тех пор, как он встретил меня у выгоревшей виллы «Вояж». После этого он отправился домой, чтобы побыть с сыном.

И оказалось, что у сына была для него плохая новость.

Новость, которая все меняет.

– Убийство? – говорю я. – Посреди людной вечеринки? Свидетелей были десятки, тогда почему никто об этом не упоминал? Вы сами мне сказали, что считаете это несчастным случаем. Пожар, паника, падение. Легче легкого. И что изменилось?

– Изменилось то, что Джейкоб в достаточной мере оправился от травмы, чтобы рассказать мне правду о произошедшем.

– Но убийство? Это серьезное обвинение. А что, если он не то что не оправился, а почувствовал себя еще хуже, и это его травма дает о себе знать?

Мы закрылись в кабинете шефа и остались вдвоем. Громадная фигура Болта заняла половину комнаты, глаза на мясистом лице зоркие и блестящие. Он может показаться… нет, кажется пугающим. Но я уже не новичок, которого гоняют за кофе. Я следователь штата – и не отступлю.

– Я тут чужая, но даже мне видно, что эта смерть больно ударила по Санктуарию. И ваш сын, как лучший друг Дэна, должен по-настоящему страдать. Но вы объяснили ему, что будет означать подобное обвинение?

– Мы целые сутки больше ни о чем не могли говорить, только об этом. Мне надо было убедиться, что он понимает, что за этим последует. Что это будет означать для мамы и папы Дэна. Для всего города. А когда я делал перерыв в разговорах с ним, Мэри-Энн с ним молилась. Джейки считает, что это его долг. И у него есть доказательства.

Доказательства?

Тогда обвинение Джейкоба определенно не является порожденной горем фантазией паренька, лишившегося лучшего друга. Однако я все еще не могла это переварить. Выглядит все как несчастный случай. Я не исключала возможности самоубийства.

– Но убийство? – говорю я вслух.

Болт мрачно кивает.

– Я сказал Джейки, что он должен быть абсолютно уверен. Тогда он мне кое-что показал, и я больше не мог с ним спорить.

10

Полицейский протокол: Джейкоб Болт

Опрашивающий следователь: агент Найт, Маргарет

Присутствует: Болт, Тэддеус (отец)

А. Найт: Начинаем опрос Джейкоба Пола Болта. В качестве опекуна присутствует Тэддеус Болт, отец опрашиваемого. Опрашиваемый добровольно вызвался дать показания. Джейкоб, вы можете подтвердить, что все это верно?

Болт: Все верно, мэм.

А. Найт: Спасибо, Джейкоб. Итак, вы здесь в связи с тем, чему стали свидетелем на вечеринке, состоявшейся три дня назад. Там умер Дэниел Уитмен. Можете рассказать мне, что именно вы видели?

Болт: Она его убила. Я видел, как эта сука его убила.

А. Найт: О ком вы говорите, Джейкоб?

Болт: О Харпер. Харпер, блядской Фенн.

Родитель: Джейкоб…

А. Найт: И вы это видели?

Болт: Я был рядом с ней, когда она это сделала.

А. Найт: Значит, вы были с Дэниелом…

Болт: Не с Дэниелом. С Харпер.

А. Найт: С Харпер. Так. И где вы оба находились?

Болт: Внизу, у лестницы.

А. Найт: А Дэниел был?..

Болт: На площадке.

А. Найт: Площадка – это именно то место, с которого упал Дэниел. Но если вы с Харпер были внизу, тогда как…

Болт: Колдовство. Она убила его колдовством.

[Описываемое видео содержится в оцифрованной базе дела]

А. Найт: Я сейчас смотрю видео с мобильного телефона, которое, по вашим словам, вы сделали на вечеринке. Вы даете согласие на то, чтобы его исследовал наш аналитик?

Болт: Да.

А. Найт: Спасибо, Джейкоб. Итак, мы видим увеличенное изображение Харпер Фенн. Похоже, вы находились всего в одном шаге от нее. Это так?

Болт: Так.

А. Найт: И почему вы в этот момент начали снимать Харпер?

Болт: Потому что она только что его увидела. Я решил, что стоит заснять ее реакцию.

А. Найт: А «его» – это…?

Болт: Какой-то грязный ролик. Они с Дэном на другой вечеринке за несколько недель до этого. Смотрите, сейчас кусочек увидите.

А. Найт: Изображение не очень ясное, но вы навели свой телефон на проекцию на стене, на которой парень и девушка занимаются сексом.

Болт: Угу.

А. Найт: И мы снова возвращаемся к Харпер. Она говорит, но ее слов не слышно. Похоже, она указывает на то изображение.

Болт: Да, она пришла в ярость.

А. Найт: Из-за видео?

Болт: Смотрите дальше. Сейчас. Вы ее увидите…

А. Найт: Харпер по-прежнему кричит. Жестикулирует. Она осматривается, как будто ищет кого-то или что-то, а потом снова смотрит на картинку. Она вроде как… заламывает руки? А теперь… а!

Болт: Это он. Господи!

А. Найт: Теперь все кричат. Угол съемки изменился, и мы видим Дэниела Уитмена на полу в центре холла, по-видимому, после падения через перила лестницы. Экран потемнел. Харпер от вас отошла, и появился дым. Полагаю, мы сейчас слышим ваш голос?

Болт: Угу. Я…

А. Найт: Вы зовете его по имени. «Дэн. Дэн». Верно?

Болт: Да. Господи. Извините, мы можем прерваться?

С. Найт: Стенограмма прерывается.

Болт: Я бросился ему помогать.

А. Найт: Дэниелу Уитмену?

Болт: Он был мертвый. Он уже умер. Эта блядская сука. [Неразборчиво. Плачет]

Родитель: Мы на этом закончим. Моему сыну нужна передышка. Везу его домой. Лаборант уже сделал копию этой съемки.

А. Найт: Мне нужно это устройство для про…

Родитель: Мой сын потерял лучшего друга. Они с ребятами связываются друг с другом по этому телефону. Черта с два вы заберете его мобильник. Пошли, приятель. И вот что, Мэгз…

А. Найт: Да?

Родитель: Джейки только что дал тебе все, что нужно. Не запори все.

[Опрос окончен]

11
Эбигейл

Джулия заходила ненадолго. Сказала, что приходила та агент, задавала вопросы. Опять копает.

Потом заглянула Сара. Она что-то мне принесла. Лапочка. Она помогает, когда одна из нас страдает. На этикетке написано «Успокой сердце». Она пообещала, что это поможет, и проследила, чтобы я приняла первую дозу.

Ничто мне не поможет.

Но я и правда почувствовала облегчение. Стала спокойнее. Когда утром меня нашла Бриджит, я была совсем никакая. Я пережила этот день, спасибо подругам. Но теперь я одна, и воспоминания, которые прежде так меня радовали, сейчас слишком плотно меня окружили, голодные и яростные. Только зелье Сары их сдерживает.

Позвонить Майклу? Попытаться еще раз сказать ему, что мне он нужен больше, чем факультету? Но для Майкла работа – это все. И винить я могу только себя.

Мужа нет. Сына нет.

Трясущимися руками я тянусь за пузырьком с зельем, а потом откидываюсь на спинку дивана, окутанная нежным чувством. Сара влила в зелье свою любовь, утешила меня. Тяжесть в груди исчезает, я начинаю дышать глубоко и ровно. «Успокой сердце».

А потом меня внезапно будит громкий стук в дверь.

– Извини за вторжение, Эбигейл, – говорит Тэд Болт.

Он стоит на пороге с Джейком. Сальные волосы и темные мешки под глазами у паренька говорят мне, что он тоже в аду. Во мне поднимается чувство – несмотря на успокаивающее зелье Сары – для которого у меня нет названия. Мне обнять Джейкоба, чтобы мы поплакали над общей потерей? Или плюнуть в него за то, что он вышел из того горящего здания живым, без моего сына?

Мне это не по силам. Я начинаю закрывать дверь, но Тэд просовывает в нее ногу.

– Джейкоб только что сделал заявление в полиции. Мы решили, что вам с Майклом надо узнать об этом первыми.

Вот оно как. И о чем это наябедничал Джейк? Мне казалось, он Дэна любит. Я в нерешительности застываю, но потом впускаю их в дом. Лучше услышать и узнать.

Но сказанное Джейком кажется бессмыслицей.

– Харпер? Они встречались!

– В последние недели – нет. Он бросил ее после того, как она показала себя настоящей б… Видео каким-то образом показали на вечеринке. Харпер была в ярости. Она уже давно бесилась, а это стало последней каплей. Наверное, решила, что его запустил Дэн… Не знаю. Она была жуткая.

Джейк поддергивает футболку, чтобы вытереть сопли под носом. Я отвожу взгляд, чтобы при виде него снова не провалиться во тьму. Надо не терять голову и разобраться. Я слышала про то грязное видео – о нем спрашивала и журналистка, и коп. Значит, оно действительно было. И… Харпер убила Дэна из-за него?

Дочь моей подруги убила моего сына?

Я не обрадовалась, когда Дэн начал встречаться с Харпер. Она привлекательная, но в невестки не годится. Весь ведьмовской народ такой. Им свойственно быть немного… распущенными. Сара говорит, что ведьмы с рождения способны дарить больше любви, чем обычные люди. Однако я никогда не делала из этого проблемы. Школьные романы всегда заканчиваются ничем, а у Дэна хватало более подходящих поклонниц: Беатриз никогда не скрывала, что он ей очень нравится.

Беа ему больше подходила. Харпер странная и непокорная, вечно исчезает куда-то на уикенды. Знаю, что Дэн из-за этого бесился, потому что она не ходила на его игры и не болела за него, как положено подружке – и они из-за этого ссорились.

Но чтобы их отношения так испортились, чтобы она его убила? Это немыслимо.

– Хочешь сказать, они ссорились и это был несчастный случай? Она… дала ему оплеуху? Или его толкнула? И он упал…

Джейк качает головой. Отец его подталкивает.

– Скажи ей, сын. Она имеет право знать.

– Это было намеренно, – говорит Джейк. – Она убила его колдовством.

Я выдыхаю и сажусь прямо. Потому что Джейкоб ошибся.

– Ты же знаешь, что этого не могло быть, – как ни странно, эти слова не приносят облегчения – и я осознаю, как сильно мне хочется получить объяснение того, что случилось с моим мальчиком. Но такое объяснение мне не нужно. – У Харпер нет дара.

Это – огромное огорчение для Сары. Мамам всегда кажется, что они не заслужили свих детей. Мы считаем, что очень часто подводили их. Джулия сомневается, следовало ли ей забирать семью из Калифорнии. Бриджит тревожится, что робость Изабель вызвана ее разрывом с отцом Иззи. Я знаю, в чем ошиблась я – и с тех пор гадаю, что бы я выбрала, если бы Альберто не принял решение за меня.

А вот у Сары никогда не было выбора, и мы все ей это твердили. Это просто невезение. У Сариной матери дара тоже не было. Он часто приходит через поколение. И Харпер дар не достался.

Джейк вытаскивает из кармана телефон.

– Должен предупредить, – говорит он хрипло. – Вы увидите, как Дэн…

Кажется, я не готова. Мне нужна поддержка. Я снова беру пузырек с зельем и делаю глоток. Шеф полиции смотрит на меня с любопытством.

– Это зелье? От Сары?

– Занесла мне сегодня вечером.

– Ясно. И помогает?

– Да. Я немного отстраняюсь. Становлюсь спокойнее.

Болт хмурится.

– Спокойнее, да? Ну, не хочу забегать вперед, Эбигейл. Но когда вы это увидите, вы, наверное, спросите себя, почему Саре Фенн понадобилось, чтобы вы были спокойная и отстраненная.

Он что, серьезно?

Джейкоб нажимает значок «просмотреть». Экран заполняет Харпер, но я не обращаю внимания. Я хочу видеть только одно: моего сына. А потом вижу. Я вижу его тело на полу, слышу крики ребят. Клубится дым, и все бегут прочь, оставив его позади. Джейк тоже убежал?

– Вы это видели? – говорит шеф. – Что она делала руками? Я знаю, что вы у Сары в ковене: вы ведь опознаете эти ведьмовские штучки, да?

– Я не видела. Я только… Пожалуйста, покажите мне еще раз.

И я вижу. Руки Харпер в воздухе. Я достаточно часто наблюдала, как Сара на наших встречах делала ведьмовские знаки – когда мы, три подруги, давали ей свои силы, а она использовала свой дар.

Это… магия. Несмотря на то, что Сара нам говорила, Харпер творит магию.

Девушка делает какие-то жесты руками. А потом мой сын лежит мертвый на полу.

Я трясу головой. Не могу поверить.

Сара лгала мне – всем нам – все эти годы. Она держала дар дочери в тайне.

Когда я наклоняюсь к Джейку, то ощущаю запах его лосьона – такого же, каким пользовался Дэн. Я содрогаюсь, чувствую тошноту, но прикасаюсь к экрану его телефона и включаю просмотр. И еще раз. И еще. Я хочу, чтобы это впечаталось мне в память.

Мой сын бросил изменившую ему подружку, а она за это его убила.

А женщина, которую я считала одной из своих лучших подруг… которая так сильно повлияла на мою жизнь и помогла мне устроить ее так, как мне хотелось… или мне казалось, что хотелось. Она знала, что ее дочь способна на такое – и никому не сказала.

Сара! Как ты могла?

Я хватаю пузырек с зельем и швыряю его. Он разбивается о белую стену – и по ней течет что-то густое и горько-сладкое. Я тяжело и хрипло дышу, сердце у меня колотится.

Как оно может успокоиться, зная, что Дэниела убили?

12
Мэгги

Закат и леденцовые полосы облаков раскрашивают небо, а у меня на навигаторе появляется пролив Лонг-Айленд.

Отсюда совсем недалеко до фешенебельного района Шор-роуд, где стоят руины виллы «Вояж». Ближе ко мне – группа более скромных домов. Тут когда-то жили рыбаки, рабочие лодочных мастерских и, возможно, несколько контрабандистов. А вот цены на них сейчас далеко не скромные – из-за старинной кровельной дранки и окрашенных кремовой краской наличников.

В одном из них я надеюсь найти ответы.

Мне нужно задать массу вопросов, но прежде всего – узнать, действительно ли Харпер Фенн – ведьма, и какими на самом деле были их с Дэниэдем отношения.

Навигатор командирским тоном объявляет о прибытии на место, и я паркуюсь. Домик выглядит мило. В небольших окошках выставлены сушеные морские звезды. Ярко-розовый буй подвешен к дереву перед домом в качестве детских качелей. Эмалированный почтовый ящик украшен птичками и цветами, а имя семейства выведено красивым курсивом: «Перелли-Ли». Надпись явно новая.

Надпись новая. В этот момент я понимаю, что уже была здесь, когда служила в Санктуарии.

Я смотрю на дом, дожидаясь от памяти подсказки. Тогда тут не было заборчика. И на подъездной дорожке не могло стоять вот это спортивное авто. Оно кажется почти новым – и невероятно дорогим. Однако ничего определенного не всплывает.

Я стучу в дверь. Открывшая мне девчонка изумлена видом копа – или, может, просто таким же темнокожим лицом, как у нее. Таких, как мы, в Санктуарии немного.

– Я чем-то могу вам помочь? – спрашивает Изабель Перелли, чуть запинаясь.

Она славненькая. На ней очки с толстыми стеклами и мешковатая пижама, но у нее лицо сердечком, как у ее мамы – и, оказывается, я помню ее папу, красавчика, который по мелочам нарушал правила движения в два раза чаще, чем белые жители городка. Вид у Иззи довольно юный. Трудно поверить, что она всего на год младше Харпер, Джейка, Беатриз и остальных.

– Я пришла поговорить с твоей мачехой, директором школы Ли. Она дома?

– Дальше я сама, Иззи, – говорит кто-то. – Почему бы тебе не вернуться в постель? Я не знала, что ты внизу.

Девчонка явно чувствует облегчение:

– Я просто пришла за стаканом воды, Черил.

Ее мачеха появляется в прихожей. Черил Ли держит на руках кошку в пластиковом ветеринарном воротнике. Она со страдальческим вздохом опускает животное на пол, но с неподдельной тревогой во взгляде притягивает девочку к себе и прижимает тыльную сторону кисти ей ко лбу.

– Лапочка, я рада видеть, что ты уже встаешь, но не переутомляйся. Твоя мама опять пекла печенье: пойди и возьми штучку. Но только одно, поняла?

Девочка послушно кивает и бежит на кухню.

– Она больна? – спрашиваю я.

– Уже несколько недель. Мононуклеоз. Время от времени у нас бывает вспышка: сейчас болеют трое. Знаете, что его называют болезнью поцелуев? Ну, а бедняжка Иззи заболела, ни с кем не целуясь.

Черил ведет меня в уютную гостиную, бесцеремонно спихивает еще двух кошек с застеленного покрывалом дивана и предлагает мне сесть.

– Извините, что у нас тут всюду кошки. Не знаю, как это Бриджит могла не догадываться, что она лесбиянка. У нас их тут на целый ковен.

Она морщится – не могу понять, из-за кошек или из-за колдовства.

– Вашей жены нет дома?

– Она пошла к Саре поговорить об Эбигейл. Мы все очень встревожены, а Майкл Уитмен очень некстати решил, что сейчас самое время уехать в университет. Но по телефону вы сказали, что хотите поговорить о ком-то из моих учеников? У меня есть условие. Вы разговариваете с Черил Перелли-Ли, жительницей Санктуария и мачехой, о тех ребятах, которых я знаю, а не опрашиваете директора школы Ли относительно учащихся. Это ясно?

Я киваю. Господи, вот это кремень! Еще немного – и она заставит меня признаться, что это я в раздевалке залила суперклеем дверь шкафчика главного задиры нашего класса.

– Отлично. Как вы понимаете, у меня полная школа шокированных ребят, и я весь уикенд искала лучших психотерапевтов для консультаций. Чем скорее мы разберемся со случившимся, тем лучше для моих учеников. Так что спрашивайте.

И я спрашиваю. Ее ответы продуманы, и я ясно вижу, что несмотря на кажущуюся резкость директор Черил Ли глубоко неравнодушна к своим подопечным.

Я начинаю с Джейка. Раз уж он пожелал стать главным свидетелем, мне надо выяснить, насколько он заслуживает доверия. Насколько он надежен. По словам Черил, он парень уравновешенный. Хорошо себя ведет (неудивительно, ведь его отец – шеф полиции), но преувеличенно вежлив с девочками – настолько, что вызывает скорее презрение, чем одобрение. Учится средне и, в результате, скорее всего пойдет по стопам отца – в правоохранительные органы.

– Я не хочу сказать… – опоминается Черил.

– Конечно, – откликаюсь я. – Насколько он был дружен с Дэниелом Уитменом?

– Зависит от того, спросите ли вы об этом у Джейка или еще у кого-то.

– То есть?

Черил вздыхает.

– Джейк не особо спортивный, не пользуется популярностью, не считается красивым. Ну, вы поняли. А у Дэниела все это было. Джейк вроде как надеялся, что, держась рядом с ним, станет таким как он. Можете себе представить, что об этом думали в школе.

Я морщусь.

– Дэна это не смущало?

– Нисколько. Скорее уж, он это поощрял. Может, находил это забавным. А может, видел в этом очередное доказательство своего превосходства.

– А как насчет Харпер?

– Непростая молодая особа. Умная, но не прилежная, – отвечает Черил. Это перекликается с тем, что я услышала от Джулии Гарсия. – На мой взгляд, ее жизнь исковеркана тем, что ей не удалось пойти по стопам матери.

– Вы имеете в виду отсутствие у нее магических способностей?

Черил кивает.

– А у нее точно нет…

– На личном деле Харпер нет пометки «ПМ».

В соответствии с федеральным законом, все потенциальные маги – то есть ведьмы – обязаны зарегистрироваться в этом качестве к восемнадцати годам. Я уже справилась по базе данных относительно Харпер Фенн. Ее там нет – но, как выяснилось, она самая младшая в классе, и восемнадцать ей исполнится только летом.

Когда я напоминаю об этом Черил, та кивает.

– Восемнадцать – это юридическое условие, но если учесть, что способность проявляется к тринадцати годам (у них есть ритуал, который это подтверждает), то в определенных сферах, таких как здравоохранение и образование, принято регистрировать ПМ-статус в кратчайшие сроки. Можете себе представить, каково справляться с такими девочками в школьном учреждении, агент? В моей предыдущей школе в Нью-Джерси учились две сестры с этим даром. Уверяю вас, они из этого тайны не делали. На переменах торговали зельями, пытались очаровать мальчишек. Все, что угодно. Я потеряла счет наказаниям и конфискациям. В какой-то момент их мать стала угрожать школе иском за дискриминацию.

Она поднимает глаза, словно призывая небеса в свидетели. На стене напротив висит картина: темноглазый Иисус учит малышей – а рядом, видимо, свадебная фотография Черил и Бриджит: обе сияют, а между ними неловко улыбается Изабель с букетом в руках.

– Что еще вы можете рассказать мне о Харпер? Ее поведение в последнее время как-то изменилось?

Черил переминается с ноги на ногу, решая, что можно рассказать.

– Я полагаю, что примерно полтора года назад Харпер начала заниматься селфхармом. Я не знаю точно. Я не видела никаких шрамов, и другие сотрудники школы – тоже. Однако она начала носить закрытую одежду. Заметили, что у нее под футболку поддета вторая, с длинными рукавами. Два семестра тому назад она потребовала разрешения отказаться от школьных правил по религиозным соображениям и стала поддевать ее под спортивную форму.

– По религиозным соображениям?

– Как мусульманки надевают спортивные хиджабы, а мальчишки-сикхи – тюрбаны. Это меня озадачило: я считала, что ведьм правила не особо волнуют.

У меня в голове включается тревожный сигнал. Я не раз сталкивалась с домашним насилием. Когда женщина начинает носить закрытую одежду, это часто связано с тем, что у них властные партнеры, которые не хотят, чтобы на них смотрели другие мужчины. Или им нужно спрятать синяки.

– Миссис Ли, а когда Харпер и Дэниел Уитмен начали встречаться?

Черил качает головой.

– Я поняла, о чем вы подумали, агент, но они сблизились только в прошлом семестре. А сейчас прошу меня извинить: мне надо пойти и убедиться, что Иззи легла. Позвольте я вас провожу.