Тёма Шумов
Дороги, которые нас выбирают
7
Прошла, наверное, минута или больше, прежде чем они осмелились подняться.
– Как думаешь, он остался на «Щелковской»? – спросила девушка.
Ее голос окреп. Дрожь в теле утихла.
– Надеюсь.
– У тебя есть сотовый? Мой разбил этот козел. Это было первое что он сделал после того, как убил Сергея. Потом он обшарил карманы у трупа и поступил таким же образом и с его телефоном.
– Точно. Как я забыл? Надо было просто позвонить, – Егор достал мобильный из внутреннего кармана куртки.
После третьей безуспешной попытки включить аппарат, он тяжело вздохнул и покачал головой.
– Что не так?
– Или он разряжен. Или повредился, когда мы дрались с мясником в вестибюле.
Девушка посмотрела на него с подозрением.
– Ты назвал его мясником? Почему?
– Мне показалось, он похож на того, кто профессионально занимается убоем скота. Крюк, с которым он бегал за мной используются в мясных отделах магазинов для подвешивания туш. Я видел такое.
– Вероятно, ты прав, – она задумчиво кивнула и продолжила. – Он очень быстро, за одно движение разрезал грудь Сереже, затем двумя взмахами распорол живот и принялся швырять органы в огромное ведро, не забывая чистить брюшину, соскабливая жир и срезая жилы. Ты слышал о том, чтобы по Москве разгуливал подобный маньяк?
– Нет. Слышал про козла, который насиловал женщин. Но говорят, это была выдумка журналистов.
– У него куча инструментов в чемоданчике. Прямо на все случаи жизни.
Она невесело усмехнулась.
– Нож для вырезки, нож для свежевания, молоточек для отбивных. Действительно, он профессионал в своем деле.
Туннель расширился и стал светлее. Состав плелся вперед. Рельсы то медленно расползались, то сходились. Вагон трясся и раскачивался, перебираясь через разъезды.
– Разве это не странно? Я всегда думал, что маньяки люди настроения и не в их привычках оттачивать свое мастерство и планировать нападения.
Она пожала плечами. Стены, увитые толстыми проводами, окончательно расступились. Появились неширокие дорожки и деревянные переходы между путями. Медленно проплыли мимо огромные блоки питания и пара скамеек.
Заскрипев и содрогнувшись, состав окончательно остановился. Двери открылись, Егор спрыгнул на землю и подал руку девушке.
– Если поезд едет, значит, им должны управлять? Почему же тогда мне никто не ответил?
– Может это одна из новых беспилотных электричек? – предположил Егор.
Они направились к небольшой металлической лестнице, ведущей к пешеходному помосту, оканчивающемуся дверями.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Егор.
– Таня, – она протянула руку и он, стушевавшись, слегка пожал ее длинные пальцы.
Шаткий помост скрылся за стеной из переплетенного силового кабеля. Заскрипели петли тяжелой металлической двери. Егор выглянул в длинный полутемный коридор – лампочки, укрытые пыльными плафонами, подсвечивали лишь небольшие участки неровного бетонного пола; под потолком тянулись толстые трубы; впереди из сочленения капала вода.
– Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах, – раздалось у них за спинами и девушка, вскрикнув, прижалась к его груди. – Им суждено уснуть в моих стенах.
Мясник, улыбаясь, шел следом, волоча за собой выпотрошенное тело приятеля Татьяны. Из проткнутой спины, чуть ниже шеи, торчал крюк, и мужчина на вытянутой руке, без малейшего видимого усилия, тащил остывшее, выпотрошенное тело по гравию. В другой руке он держал большое пластиковое измазанное кровью ведро с человеческими внутренностями.
– Что ж вы убегаете? – крикнул он. – Не вежливо отказываться от приглашения на светский ужин! Тем более если вы приглашены на него в качестве основного блюда!
– Не стой, – Татьяна толкнула Егора. – Бежим.
8
Коридор сменился просторным помещением со стеллажами, забитыми продуктами. Их преследователь исчез.
– Куда он делся? Мне казалось, он идет за нами.
– Ох, не к добру все это. Вероятно, он свернул в один из тех узких проходов, что попадались нам по пути.
Пройдя вдоль огромных морозильных камер, мимо гигантской тележки, заваленной кусками мороженого мяса, они вышли на пустую кухню.
На разделочных столах стояли готовые блюда – большей частью мясные, – подносы с фужерами и закусками. В углу громоздились картонные коробки с пустыми бутылками из-под шампанского.
– Напоминает подвал ресторана.
– Тихо, – она дернула его за рукав. – Слышишь?
Егор различил тихий звон посуды и монотонный гул голосов десятков, а может сотен людей.
– Люди! Черт побери! Там люди! Мы спасены!
Он толкнул дверь, из-за которой доносились голоса и замер. Девушка уткнулась в его спину.
9
Мужчины в черных клубных костюмах и женщины в черных платьях сидели за овальными столами, меж которых сновали официанты, разносившие бокалы, наполненные игристым вином. За каждым столиком сидело по несколько человек. Большей частью это были пары преклонного возраста, но во всех чувствовалась та холеность, которую могли обеспечить только очень большие деньги. Гости возбужденно переговаривались и выжидающе поглядывали на возвышающуюся впереди сцену, у края которой торчала сиротливая микрофонная стойка.
У дальнего угла нашелся пустующий стол. Как и остальные он был изящно сервирован. В центре стояла вычурная лампа с бежевым тканевым плафоном. Табличка, прислоненная к лампе, извещала, что это место зарезервировано для неких важных персон. Из углублений в резных изогнутых ножках стульев, стоящих вокруг стола, за ними следили головы грифонов. Трехглавые орлы, вышитые золотой нитью на черных спинках, хищно раскрыли рты и высунули раздвоенные языки.
Егор и Татьяна осторожно присели на стулья, готовые подняться и бежать, как только на них обратят внимание. Но окружающие, похоже, были полностью поглощены созерцанием сцены, переговорами друг с другом и смакованием шампанского.
Свет, заливающий помещение, стал меркнуть, как в кинозале перед началом сеанса; раздались жидкие хлопки.
Через два столика от себя Егор заметил человека с двухдневной щетиной, который показался ему смутно знакомым. Он шептался со спутницей в длинном черном платье без рукавов. В отличие от большинства гостей этим двоим не было далеко за пятьдесят. Лицо мужчины лишь чуть тронули морщины, а женщины лишь чуть разгладили инъекции ботулотоксина.
Неожиданно зал взорвался овациями. На сцену вышла молодая женщина. Подойдя к микрофону, она подняла руку в знакомом всем жесте приветствия и аплодисменты тут же оборвались.
– Приветствую вас, господа! – произнесла она и от ее усиленного колонками голоса завибрировали пустые фужеры, стоявшие на столах гостей.
Егор подался вперед, вглядываясь в ее лицо и астеничную фигуру.
Женщина была одета в короткое красное платье, подчеркивающее стройность и длину ног. Егор мог поклясться, что совсем недавно на ней была вытянутая футболка со странным принтом, на котором то ли змей, то ли слизень обвивал могилы и черепа.
– Что здесь происходит, – прошептал он.
– Да, – согласилась Татьяна. – Жуткое сборище.
– Я о другом. Клянусь тебе. Не больше часа назад я разговаривал с ней в метро.
– Ты о чем? Ты с ней знаком?
– Нет. Она подсела ко мне и заговорила загадками. Что-то о том, что в мире нет предопределенного пути. И вот она здесь. Ты не находишь, что это чертовски странно.
– Не нахожу. Уж извини. Мясник, разделывающий у меня на глазах Серегу – вот это странно.
Она сказала это чуть громче, чем следовало. Ее голос отчетливо прозвучал в установившейся на краткий миг тишине, и Егор подумал, что вот сейчас то точно все обернуться в их сторону. Он даже привстал, ухватившись за край стола, но женщина продолжила говорить, и зал заполнился ее голосом.
– Прошел ровно год с тех пор, как мы собирались с вами в последний раз. Тяжелый год, полный тревог и переживаний, по поводу нашего общего будущего, по поводу того прекрасного нового мира, который мы приближаем с вашей помощью. Не буду рассказывать то, что вам всем и так хорошо известно, о том через какие тернии нам приходилось идти, как мы были вынуждены прятать и скрывать нашу светлую цель, оберегать ее от лишних глаз. Но прошел год и вот мы стали еще чуть ближе к вечности.
