Томас Харди (Гарди)
В угоду жене

– А много-ли времени это возьмет?

– Смотря по обстоятельствам, – может быть и немного.

На следующее утро Шадрач вынул из комода морскую куртку, которую он носил первые месяца по своем возвращении из плавания, выбил ее от моли, надел и пошел на пристань. Порт вел удачно торговлю с Ньюфаундлендом, хотя не так хорошо, как прежде.

Вскоре после этого он затратил весь свой капитал, чтобы сделаться пайщиком в Обществе, которому принадлежал бриг, состоящий под его командой, так как он был назначен его капитаном. Несколько месяцев прошли в каботаже, и в этот промежуток времени на Шадраче исчезли следы береговой жизни, и он снова стал похож на моряка. Весною бриг отплыл к Ньюфаундленду.

Жанна осталась дома со своими сыновьями, которые теперь стали здоровыми мальчиками и находили себе различные занятия в порте и на пристани.

– Пусть их работают, – рассуждала про себя их любящая мать. – Наша нужда заставляет их работать теперь, но когда Шадрач вернется домой, одному будет 17, другому 18 лет, можно взять их из порта и отдать на руки учителю для дальнейшего образования; с деньгами они может быть будут такими же джентельменами, как и сыновья Эмилии с их алгеброй и латынью.

Срок возвращения Шадрача приближался, но его не было видно. Жанна была уверена, что бояться нечего, потому что время прибытия парусных судов никогда не было с точностью известно. Эта уверенность оказалась основательной, так как поздно вечером в сырую погоду месяц спустя после назначенного времени было объявлено, что судно находится недалеко и вскоре раздалась по корридору шаркающая походка моряка и Шадрач вошел. Мальчиков не было дома, Жанна сидела одна.

Как только прошло первое волнение встречи между супругами, Джолифф объяснил свое замедление тем, что ему пришлось заключить небольшой выгодный контракт, который дал ему хорошую прибыль.

– Я не хотел обмануть твоих ожиданий. – сказал он, – и ты должна сознаться, что я этого не сделал.

При этом он вытащил громадный парусинный мешок, полный и круглый как кошелек великана, которого убил Джэк, развязал его и высыпал все на колена Жанны, которая сидела на нисеньком стуле у камина. Масса соверенов и гиней (в то время были гинеи) упали ей на колена с громким звоном, отвесив её платье до полу.

– Вот, – произнес радостно Шадрач. – Я сказал тебе, что заработаю, и заработал, разве неправда?

Хотя её лицо и выразило сначала возбуждение, но не надолго.

– Да, правда, много золота, – сказала она. – Это все?

– Все? Да, знаешь ли, Жанна, ты можешь сосчитать до 300 в этой массе. Ведь, это состояние.

– Да, это составит состояние на море, но не на суше.

Однако, в данный момент он отложил денежные соображения. Вскоре мальчики вернулись и в следующее воскресенье Шадрач отслужил благодарственный молебен.

Несколько дней спустя, когда возник вопрос о помещении денег, он заметил, что жена не была так довольна, как он ожидал.

– Знаешь что, Шадрач, – ответила она, – мы считаем сотнями, а они считают тысячами, – указывая на живущих напротив. – Они завели карету и пару лошадей с тех пор, как ты уехал.

– Разве?

– Дорогой мой, ты не знаешь, как все идет вперед на свете. Однако, мы постараемся на эти деньги сделать все хорошее, что можем. Но они богаты, а мы все-таки бедны.

Большую часть года она провела не так, как обыкновенно, вяло занимаясь торговыми и домашними делами, а мальчики продолжали работать в порте.

– Жанна, – сказал он ей однажды, – я вижу по твоему поведению, что денег тебе не хватает.

– Да, их не достает, – сказала она. – Моим сыновьям придется управлять судами, принадлежащими Лестер, а я когда-то была выше их.

Джолифф не умел привести никаких доводов, только пробормотал, что ему снова необходимо отправиться. Он колебался несколько дней и, возвратясь однажды с пристани, вдруг объявил:

– Дорогая, я могу еще раз для тебя пойти в плавание.

– Что такое, Шадрач?

– Дать тебе возможность считать тысячами вместо сотен, если…

– Если что?

– Если бы мне можно было взять с собою мальчиков.

Она побледнела.

– Не говори этого, Шадрач, – ответила она поспешно.

– Почему?

– Мне неприятно это слышать. Плавание сопряжено с опасностью. Я хочу, чтобы они занялись чем-нибудь благородным, где-бы не было опасности для них. Я не могу допустить, чтобы они рисковали своею жизнью. О, я на это ни когда не соглашусь.

– Хорошо, этого не будет.

На следующий день, после некоторого молчания, она предложила следующий вопрос:

– Если они с тобою пойдут, составит ли это большую разницу в прибыли?

– Прибыл будет втрое больше, чем когда я один отправлюсь. Под моим наблюдением их работа заменит таких двух, как я.

Немного времени спустя, она сказала:

– Расскажи мне побольше об этом.

– Могу тебя уверить, что мальчики так же сведущи, как и любой шкипер в управлении мелких судов. Нет в северных морях более валкого места, как на отмелях нашей гавани, а они упражнялись здесь с детства. Они такие стойкие. Я во многих взрослых не мог заметить такой стойкости и уверенности в успех.

– А что, очень опасно на море? Теперь также ходят слухи о войне, – спросила она с беспокойством.

– Конечно, есть риск. Однако…

Мысль все росла и росла, сердце матери было подавлено и заглушено. Эмилия относилась слишком покровительственно, этого нельзя было перенести. Жанна не могла не придираться к своему мужу за их относительную бедность. Молодые люди, такие же добродушные, как и их отец, согласились на плавание, когда при них затронули этот вопрос, и хотя они оба, подобно отцу их, не очень любили море, но пришли в полный восторг, когда дело коснулось подробностей.

Все теперь зависело от согласия матери. Она долго не давала его, но, наконец, позволила сыновьям сопровождать своего отца. Шадрач очень обрадовался этому: до сих пор Господь охранял его и он горячо благодарил Его: Бог не оставляет тех, которые верят в Него.

Все состояние Джолиффа было вложено в это предприятие. Запас лавки был уменьшен до крайности, только чтобы поддержать скудное существование Жанны во время их отсутствия, которое должно было продолжиться столько времени, сколько его обыкновенно требуется для торгового плавания в Ньюфаундленд. Как она перенесет это грустное время, она не знала, потому что до сих пор сыновья всегда были с нею; но она старалась не падать духом.