Татьяна Владимировна Самойлова
Любовь с изъяном

– Да, ладно. Чё уж, – махнул рукой Борис, и уже было направился в свой двор, как неугомонная Лидия Степановна, перегородила ему дорогу и начала расспрос:

– Борьк, я вот что хотела спросить… У вас с Леркой как дела?

– А что?

– Слушай, может ее к врачу или бабке, какой показать. Жалко девку, совсем пропадает.

– Вы о чем, теть Лид? – насторожился Борис.

– О пьянках ее, о чем же еще. Только сегодня видела, как она шаталась здесь. Утро только наступило, а она уже в драбадан шла.

– Да не обращайте внимания.

– Как же не обращать-то? Мне тебя жалко. Вон посмотри, совсем лица нет. Глаза все красные. Видно, что всю ночь не спал. Отправь ты ее лечиться-то. Глядишь, поможет.

– Не надо ничего, – грустно ответил Борис. – Она мужика себе другого нашла. Вот я ее и выгнал.

– Да ты что!? – всплеснула руками душевная бабушка. – Это как же, так? – и схватившись за голову начала причитать, о том, что Лера дура, и что пьянка ей мозги затмила, и что надо было детей рожать.

– А может оно и к лучшему. Зачем мне жена гулящая. Другую найду. Баб, что ли на свете мало? Она и матери никогда не нравилась.

– Да матери твоей никто не нравится, – махнула рукой назойливая соседка, но тут же осеклась, увидев укоризненный взгляд Бориса. – Я имею в виду, мало она общается с кем. Ну ладно, я пойду, а то мне еще стирать надо и уборки полно. Услышав про уборку, Борис нервно передернул плечом, вспомнив окровавленный дом. «А если мать заходила туда и видела там всю картину…», – промелькнуло в голове у мужчины, и быстро попрощавшись с Лидией Степановной, он побежал к дому. Так как мама проживала в гостевом доме, то могла и не заходить в основной дом, так как все необходимое, она перетащила к себе, чтобы не было причин заходить к молодым. И самое главное, меньше видеть ненавистную невестку. А вот если ей что-то понадобилось, то увиденное приведет ее в ужас. Впрочем, как и любого нормального человека. В ожидании самого худшего, Борис двинулся в сторону дома и увидел Марину Константинову, спокойно развешивающую постиранное белье на веревки. Увидев сына, женщина, не отрываясь от своих дел, поинтересовалась:

– Сынок, тебе постирать что надо?

– Мне? – он начал осматривать себя, испугавшись, что он испачкался в крови и именно ее мать предлагает застирать. Но не найдя на себе и своей одежде каких либо видимых пятен, насторожился и снова переспросил:

– Зачем мне что-то стирать? Я не грязный! Или ты на что намекаешь?

– Борь, ты чего? – невозмутимо приподняла бровь Марина Константиновна. – Какие намеки? Ты о чем? Я просто стирку затеяла. Думала, может тебе что надо.

– Мне ничего не надо! – закричал он. – Ничего! Я сам все сделаю! И вообще не лезь ко мне!

– Совсем шизанулся от своей жены придурошной, – все так же спокойно ответила женщина, – Такой же дурачок стал.

Борис проигнорировал слова матери и ринулся в дом. Но вдруг остановился, подошел к ней и тихо, почти шепотом, как будто боясь, что кто-то услышит, спросил:

– Ты в наш дом не заходила?

– А что мне там делать? – удивленно спросила мать.

– Ну, мало ли… – Мужчина выдохнул и снова пошел к проклятому дому. Потоптавшись возле двери, он нерешительно повернул ручку и зашел внутрь. Увидев, огромное количество крови, Борис поежился. При дневном свете, ее стало видно гораздо отчетливее. Единственное, что поменялось, это цвет. Сейчас он был не такой ярко-алый, как изначально, а стал более тусклый и темный. Но то, что это кровь, а не, например краска, было отчетливо видно. Переведя взгляд на разрубленное тело, Борис вновь почувствовал приступ тошноты и головокружения. И этот запах… Нет, не трупный. А именно запах крови… Он отвратительно окутывал всю комнату и придавал ситуации еще более мрачный вид. Оглядывая перепачканные стены, Борис стал понимать, что отмыть это будет просто невозможно. Хотя попробовать стоит. Но сначала надо избавиться от трупа, а потом уже вплотную заняться запачканным помещением. Взяв большие мусорные мешки, он сел на корточки для того, что бы сложить в них части тела. Сначала ему было это неприятно, слишком холодные и слишком жуткие конечности, наводили страх и отвращение одним только видом. С трудом переборов себя, он взял отрубленную ступню и, поморщившись, положил ее пакет. Вытерев пальцы о колено, он взял вторую и сунул ее туда же. Попривыкнув немного к ледяной температуре мертвого тела, Борис уже спокойно, словно баранью тушку, рассовал все остальное по нескольким пакетам и удовлетворенно отнес их в коридор. Единственное, что вызвало у него тошноту, так это лежащие на полу кишки, которые пришлось собирать руками. Осмотрев, как ни странно, чистую одежду, он вышел из дома и подошел к матери:

– Мам, я пойду яблоками поторгую, а ты в дом пока не заходи. Хорошо?

– А что мне там делать? Я и не собиралась. А почему не заходить?

– Я просто эксперимент один сделать хочу. Надо, что бы помещение закрыто было и не открывалось несколько часов. Поэтому и сам сейчас уйду, чтобы в духоте не сидеть.

– Ну ладно. Раз эксперимент. А что хоть экспериментировать будешь?

– Потом расскажу. Если все получится. Ладно, пойду на дорогу, поторгую. А то и денег нет.

– А ты яблок-то набрал?

– Зачем?

– Как зачем? А торговать чем собрался? Рожей, что ли своей?

– А, ну да. Я наберу.

Борис взял ведро и набрал половину его вместилища, вкусных сочных фруктов растущих у них в саду. Они периодически приторговывали плодами со своего огорода. Вставали с ведрами на дороге и ждали москвичей, которые любили брать продукты у дачников и местных сельских жителей. Считая, что они более полезны, чем в магазине.

– Ты что так мало набрал? На полчаса идешь, что ли? Тогда смысл? Если дома сидеть не хочешь, то сходи лучше, вон, позагорай на пруду.

– У меня в доме еще полно. Сначала их надо продать, а то сгниют.

Вернувшись в дом, Борис принял решение вывозить Леру не сразу всю, а по частям. В любом случае, со дня пропажи, ее начнут искать не ранее чем через трое суток. Таков закон. А это значит, что у него есть три дня, что бы скрыть все следы своего грязного преступления.

Взяв один из пакетов с останками, он поставил его в пустое ведро, а сверху насыпал яблок. Яблоки полностью прикрыли черный полиэтилен. Недолго думая, он проделал то же самое, с еще одним ведром. Таким образом, часть Лериного тела покидала погибельный дом. Взяв тяжелую ношу, Борис бодро вышел из дома, не забыв, запереть дверь и еще раз напомнил матери, чтобы она туда не заходила. Пройдя мимо соседей, он демонстративно выпятил грудь, показывая, что у него никаких происшествий не было, и он спокойно занимается обыденными делами. Борис дошел до дороги, постоял немного и, остановив первый попавшийся автомобиль, попросил прикурить, сославшись, что забыл зажигалку дома. А в знак благодарности подарил парочку больших яблок. Внимательно изучил номер и модель. Это был специально продуманный ход. На случай, если его заподозрят, то соседи подтвердят, что он шел на торговлю. А водитель подтвердит, что тот действительно торговал. Тем более, что буквы номера были забавными «АХА», а сама машина была перекрашена в тускло-зеленый цвет, что встречается крайне редко. Поэтому и запомнил. Затем, пошел обратно в лес, только в сторону пруда. Оглядевшись вокруг и убедившись, что никого нет, он набил пакеты найденными камнями, разделся и пошел с ними к воде. Сначала он затащил один пакет и постарался закинуть его подальше, затем вернулся за вторым. На его счастье, оба мешка под тяжестью, пошли ко дну. А Борис спокойно оделся, ополоснул ведра, яблоки и хотел было уйти. Но передумал и, набрав в ведро воды, стал споласкивать за собой следы на песке. Вдруг, он услышал хруст ветки. Мужчина вздрогнул и насторожился. Осмотревшись еще раз вокруг и никого не увидев, он стал аккуратно пробираться к лесу. И опять странный хруст…

– Кто здесь? – испуганно спросил Борис. Но в ответ стояла тишина, которую нарушал только шорох листьев и карканье старой вороны.

– А-а-а, это ты ветку шевелишь? – обратился он к птице. – Ну ладно, тебе можно. Ты же никому не расскажешь. А даже если и расскажешь, то тебя все равно никто не поймет.

Идя по лесу, Борис вновь услышал какое-то движение сзади себя. «Неужели кто-то следит? Неужели кто-то видел, как он выбрасывал пакеты, а потом вернется за ними, вытащит и посмотрит содержимое…» От этой мысли мужчине стало совсем плохо и страшно.

– Кто здесь? Выходи! Ну чего ты прячешься?! – но ему никто не отвечал. Трясясь от страха, он продолжил свой путь к дороге. Приближаясь к трассе, он вдруг увидел какую-то тень, которая очень проворно юркнула за дерево и выбежала из лесной чащи. Борис оторопел: «Кто это? Значит, кто-то все-таки следил за ним. Значит, кто-то все знает. Что теперь делать? Ждать шантажа? Или этот кто-то, просто захочет сдать его и упечь за решетку?» – эти мысли не давали ему покоя. Былой бодрый настрой пропал, а на смену ему пришли тревога, страх и отчаяние.

Вернувшись на место торговли, он поставил ведра с яблоками и стал думать о загадочной тени в лесу. Пару раз возле него останавливались горожане, покупая красивые фрукты. И даже не догадывались, что буквально недавно, это вкусные и полезные витамины, накрывали расчлененный труп убитой девушки. А улыбчивый продавец, это жестокий убийца, который так бережливо ополоснул свой «полезный» продукт от чужой крови. Оставшиеся яблоки, он отдал местной ребятне, проходящей мимо и громко горлопаня неизвестные ему песни. Сложив пустые ведра, Борис медленно поплелся обратно. Прокручивая в голове, кому же принадлежала та злосчастная тень. Ведь он так все шикарно придумал. Так хорошо обеспечил себе алиби. Но кто-то все равно узнал…

Придя домой, Борис зашел в дом и понял, что начинает разноситься неприятный запах. От остатков тела надо было срочно избавляться. Иначе, пойдет такое зловоние, что соседи прибегут и увидят его страшную, спрятанную в мусорные мешки, тайну. Идти опять с яблоками, было бы глупо и странно. То его на дорогу не выгонишь, то в два захода побежал. Но ситуацию неожиданно спасла просьба матери:

– Борь! – услышал он ее голос за окном. – Борь, Ты там занят своим экспериментом или тебя попросить можно?

– А что ты хотела? – вышел на крыльцо мужчина.

– Слушай, я уборку затеяла. Генеральную. Сейчас все вытаскивать буду и мыть. Ты не сможешь ковер почистить? Я бы сама, но боюсь, не успею просто.

Борис знал, что мама может сама. Он всегда поражался ее неимоверной силе. Она была схожа на здорового мужика. Не внешне, а именно физической силой, которой она обладала. Мать сама могла подвинуть шкаф, нарубить дров или хорошенько ударить кулаком по столу, так, что в нем проламывалась дыра. И он понимал, что ей, почистить ковер самостоятельно не составит труда. Она всегда делала это на речке, саама же таская его туда и обратно. «Вот спасение»! – радостно подумал Борис и непроизвольно улыбнулся.

– А ты как хочешь? На речку его отнести, как ты делаешь обычно?

– Да, Борюсь. Если не трудно. Я просто боюсь, не успею дотемна. А ты все равно без дела сидишь. А эксперимент свой и завтра можешь сделать.

– Конечно, мамуль! Не переживай, все сделаю!

– Я тебе его сейчас сниму и вынесу. Подожди пока.

Женщина удалилась в свой гостевой домик и уже через три минуты вышла пестрой скаткой в руках. Лихо, перекинув её через плечо, она поставила его возле забора и, дав указания сыну о том, как правильно чистить, ушла заниматься своими делами дальше. Борис быстро нырнул в дом, взял оставшиеся пакеты с конечностями и незаметно пронес их к забору. Засунув их внутрь скрученного ковра и протолкнув в самую середину, он убедился, что ничего не видно и засунуты пакеты достаточно плотно. То есть выпасть из скатки они вряд ли смогут, но все же надо нести осторожнее. Аккуратно взяв свою ношу, Борис не спеша направился к озеру.

– Сынок! – услышал он голос матери. – Если тебе тяжело, то оставь, я завтра сама отнесу.

– Да нормально, мам! Почищу! – ответил он и услышал причитания Марины Константиновной, о том, как она, не подумавши, заставила бедного мальчика, тащить такой огромный и тяжелый ковер. А в ответ, соседский голос сказал, что тот уже давно не мальчик и пора уже начинать помогать матери. Как же, кстати, она начала это кричать. Как же кстати. Ведь благодаря этому, все соседи теперь знают, что пошел он не сам, а по просьбе мамы. А она никак не могла предположить, что ему нужно что-то положить внутрь и вынести из дома. Что опять же снимает с него еще небольшой процент подозрений.

Дойдя до берега, Борис, как всегда, осторожно осмотрелся, развернул ковер и посмотрел на пакеты с расчлененным телом. Затем присел рядом с ними, грустно посмотрел, словно попрощался и проделал все то же самое, что и в прошлый раз. А точнее накидал камней и оттащил поглубже в речку. Сев возле воды, он закурил и очень тихо, но печально произнес:

– Вот и все. Вот и все, Лера. Теперь прощай. – Затем поднялся, намочил ковер, убедился, что нигде не просочилась кровь, свернул его обратно и медленно пошел домой. В этот раз, загадочной тени не было. Борис шел и чувствовал некое облегчение. Ему казалось, что избавившись от трупа, он избавился от проблем. Еще плюс, ему так повезло с тем, как легко и гладко ему удалось все вынести. И очень много подстраховки, которую он где-то сделал специально, где-то просто воля случая. Он чувствовал небывалую легкость и свободу. И тени никакой подозрительной не было. А может, ее и тогда не было? И ему просто показалось? Нервы-то не железные. Вот и сдали, поэтому ему все мерещилось. Порхая словно бабочка, Борис вдруг почувствовал внезапную вибрацию в кармане и услышал мелодию своего телефона. Поставив ковер на землю, он недовольно вытащил мобильник и замер. На телефоне высвечивалось «Теща Оля». Именно так он записал Лерину маму. Нажав дрожащей рукой кнопку вызова, Борис постарался сделать невозмутимый голос:

– Да, тетя Оль.

– Здравствуй, Борь. Как дела у вас? Слушай, я до Леры второй день дозвониться не могу. Что у нее с телефоном? Где она?

– А это вы теперь не у меня, это вы теперь у ее нового хахаля спрашивайте, к которому она укатила.

В трубке образовалась глухая тишина. Потом вновь послышался пораженный голос Ольги Мирославовны:

– Борь, ты что говоришь? К какому хахалю? Ты пьяный что ли? Лера где?

– У любовника своего! – крикнул Борис и со злостью сбросил звонок. Небрежно засунув телефон в карман, он снова услышал назойливое треньканье. Нехотя нажав на вызов, он поднес трубку к уху:

– Борь, ну что ты трубку-то кидаешь? Можешь объяснить толком, что произошло? Я же тоже переживаю.

– Лера меня бросила, – с трудом выдавил из себя Борис.

– А с чего ты взял, что у нее кто-то появился? Или она сама тебе так сказала?

– Сама, – горестно выдохнул мужчина, вспомнив все обидные слова Леры, и громко зарыдал.

– Борь, ты чего? Плачешь, что ли? – послышался на том конце взволнованный голос Ольги Мирославовны. Ты успокойся, слышишь? Может мне приехать, поговорить с ней?

– Да что вы ей скажете? Она свой выбор сделала, – все также плача, продолжал он. – Она сказала, что такой нищеброд, как я ей не нужен! Что она нашла лучше и богаче! А еще… А еще… – разошелся он еще большими рыданиями, – А еще она сказала, что со мной специально предохранялась, что бы от меня не было детей, потому что я им ничего дать не смогу. А от него забеременела!

– Не может быть… Борис, а может вы с ней просто поссорились и она сгоряча тебе всякой ерунды наговорила?

– Да в том-то и дело, что мы не сорились. Она просто перестала периодически ночевать дома. И в этот раз тоже. Приехала под утро, пьяная и все вот это мне наговорила!

– Кошмар, какой. Я просто поверить не могу. Лера… И такие вещи… Нет, здесь явно что-то не то.

– Что не то? Мужик у нее оказался не тот! Жить ей просто красиво захотелось! А не копейки считать со мной!

– Это совсем на нее не похоже, – возразила ошарашенная мать.

– Город меняет людей. Я очень много слышал об этом. Как чувствовал, не хотел ехать. А она настаивала. Всю кровь из меня выпила, что провинция ей надоела, что в столицу хочет! Зачем я только ее слушал и на поводу пошел? Сидели бы мы сейчас дома, да телевизор в обнимку смотрели. – От последних сказанных слов, Борису стало совсем больно. Он вспомнил то время, когда им было так хорошо вместе. Когда им было ничего не надо. Только он и она. И эти вечера перед просмотром какой-нибудь интересной художественной картины. Она ложилась к нему на плечо, прижимаясь и обнимая его. А он прижимал ее к себе и чувствовал себя самым счастливым человеком… Почему это все прошло? Когда это смогло закончиться? В какой момент? Почему он не заметил перемен? Не остановил? Почему?! Почему?! Почему?! Затем теплые воспоминания сменились на темноту и забрызганные кровью стены. Расчлененное тело и мертвое лицо, смотрящее прямо на него… От страшных воспоминаний закружилась голова.

– Я перезвоню позже, – тяжело сказал Борис и сбросил звонок. Ольга Мирославовна снова начала звонить, но он уже не стал брать трубку. Сев около дерева и дав волю чувствам, мужчина снова зарыдал. «Как же несправедлива жизнь. Как несправедлива. Зачем человеку вообще дается такое чувство, как любовь? Ведь оно разрушительно. И почему и каким образом оно разделяется на тех, в кого крепко засесть и на тех, у кого быстро исчезнуть. Почему один может любить всю жизнь, а другой спокойно пренебрегает, продается, меняет и забывает. И как вообще можно променять человека на материальные блага. Конечно, это понятно, что хорошо жить хочется всем. Но ведь деньги имеют свойства непостоянства. Они не могут быть вечны. И в какой-то момент, этих благ может и не стать. И с чем тогда остается человек? Ни с чем. И ни с кем. А вот любовь… Она не может умереть, если ее не предать и не продать. Она не может исчезнуть из-за инфляции, дефолта и любых других денежных манипуляций. Но почему же все-таки люди расходятся? Как так происходит, что у кого-то, та самая любовь, вместо милой улыбки, показывает звериный оскал? Миллионы людей женятся. И в основном, они женятся именно по любви. Но потом разводятся. Почему? Или эта злосчастная любовь не любит пары? И на самом деле это не прекрасное чувство, а самый настоящий моральный оборотень, который сначала заманивает тебя в свои сети, как русалка в болото, а потом показывает свое истинное клыкастое рыло. И почему, эту самую любовь, называют светлым чувством? Что в нем светлого? Разве светлое и чистое может причинять боль? Это полное противоречие между рассказами и истиной. И откуда оно берется? Оно же, как заноза. Только заноза впивается в кожу по твоей собственной вине. Это некая плата за неосторожность. А любовь впивается в душу… И здесь нет твоей вины. Ты не хотел этого. Оно само по себе образовалось внутри тебя, словно червь и начинает глодать изнутри, съедая сначала твое сердце, а потом поглощает душу. И самое страшное, что ты не можешь с этим побороться. Потому что ты перестаешь себе принадлежать. Ты становишься зависим. Зависим от кого-то, зависим от боли, зависим от того положения в которое тебя загнали. И это называется прекрасным? Но все же в нем есть свои положительные моменты. Это тогда, пока это чувство к тебе ласково и ты утопаешь в счастье. Но со временем понимаешь, что любовь – равно прошлое. И ты живешь этим прошлым, пытаясь вернуть его в настоящее, что, увы, невозможно». – Еще недолго посидев, Борис поднялся, взял свою цветастую ношу и поплелся домой. В голове опять встала окровавленная комната и непонимание, что с этим делать. Его утешало лишь одно – отсутствие расчлененного тела бывшей жены. На выходе из леса, Борис подошел к помеченной елке и выкопал оттуда Лерины вещи, которые ранее припрятал, когда пощеголял в них перед соседями, создавая себе алиби. Взяв пакет, он сунул его подмышку и зашагал более быстрым шагом.

Дома ничего не поменялось. Никакой полиции с мигалками и обыском, ни причитающей матери о том, что стены в крови, ни укоризненных взглядов и шепота соседей. Все тихо и спокойно. Войдя в комнату, он осмотрелся. Красные стены его уже перестали пугать. Пугали только последствия их обнаружения посторонним взглядом. Немного полежав, он поворочался и когда начало темнеть, вышел и пожелал спокойной ночи матери, ссылаясь на усталость.

– А эта-то твоя не звонила? – спросила она собирающегося зайти в дом сына. Борис вздрогнул. Ему вдруг показалось, что она все знает и специально пытается вывести его на откровенность такого рода вопросами.

– Нет. А зачем ей мне звонить? У нее новый любимый. С ним, наверное, лежит.

– Мне мать ее звонила.

– Мне тоже. Я ей все объяснил, но потом трубку бросил и не подходил. Не очень хочется выслушивать о святости ее дочурки и о том, что она не могла так со мной поступить.

– Ну и правильно! Я ее вообще, куда подальше послала и сказала, что бы их гнилая семейка, вместе с шалавой дочкой, больше нас не беспокоили.

– Хотя знаешь… – Борис внезапно придумал еще один хитренький ход, – Она мне сказала, что дозвониться не может до Леры. Я попробую позвонить, что бы она матери ответила, может с моего номера трубку возьмет.

– Ты сдурел, что ли совсем? – недовольно возразила Марина Константиновна, – Тебе больше всех надо? Пусть сама свою девку распутную ищет. А то она будет трахаться со всеми подряд и в койку прыгать, где заплатят побольше, а ты ей названивать будешь!

– Я просто ей скажу, что бы она тете Оле позвонила. Она же не виновата, что у нее дочь гулящая.

– Не виновата! – хмыкнула мать, – Как это не виновата? Кто нормально воспитывает, у того и дети нормальные вырастают. А эта воспитала, черт знает что и не виновата! – Увидев, что Борис достает телефон и начинает набирать номер, она сморщилась и со словами: «Тьфу, никакой гордости», – удалилась в гостевой дом.

А Борис набрал Лерин номер и, услышав «Абонент недоступен», удовлетворенно выдохнул. Телефон спокойно плавал вместе с Лерочкой. И он, недолго думая, написал ей СМС: «Позвони матери. Срочно». Через несколько минут сделал еще пару звонков, а потом снова написал: «Я понимаю, что ты не хочешь со мной разговаривать, впрочем, как и я с тобой. Но мать здесь не причем. Сдвинь, хоть на пару минут, свои ноги и позвони матери. Она волнуется». Довольный собой, мужчина положил телефон в карман и пошел в дом.

Когда на улице стало совсем темно, Борис переоделся в принесенные Лерины вещи, вышел во двор, вытащил из старого сарая канистры с бензином и стал поливать свой дом, не забыв плеснуть и внутрь. Чтоб наверняка. Затем тихонько вышел из дома и уже собрался выйти за калитку, как вдруг услышал голос матери:

– Ах, ты шалава! Ты чего сюда приперлась! Что тебе здесь надо?! Я сейчас тебе башку твою пустую оторву!

Борис всполошился и со всех ног, не смотря маленький размер женских туфель и каблуки, выбежал вон со двора. Он слышал, как Марина Константиновна выбежала за ним и кричала, что-то вслед. Затем ее голос стал отдаляться, а вскоре и совсем пропал. Забежав в лес, он отдышался и снял себя женскую одежду. Посмотрев на пеструю юбку, он повертел ее в руках и бросил на землю. Затем чиркнул зажигалкой и поднес пламя к некогда нужным вещам. Бросив туда же футболку и шляпку, он стал смотреть, как пламя пожирает одежду. Туфли в огонь он не стал класть, так как понимал, что полностью они не сгорят, а просто расплавятся. Раскопав неглубокую ямку, он положил обувь туда и аккуратно закопал. Убедившись, что от вещей ничего не осталось и опознать их невозможно, он сорвал ветку и стал подметать былые улики, словно веником. Затем осмотрелся и пошел торопливым шагом к дому. Он старался идти очень тихо и молил только об одном, чтобы его никто не увидел из соседей. Но, окна были во всех домах темными, и это говорило о том, что их хозяева, спокойно почивают в своих постелях, и им нет никакого дела до бредущего по улице мужчины.

Подойдя к своей калитке, он незаметно прошмыгнул в дом и снова стал разглядывать окровавленную комнату. Поняв, что придуманный план надо приводить в действие, он снова вышел на улицу. Заглянув в окна гостевого домика, Борис убедился, что мама спит. Затем, надел перчатки и взял, стоявшую неподалеку, канистру бензина. Плеснув через открытое окно часть жидкости, он стал поливать свой дом снаружи. После чего взял еще одну канистру и прошелся по стенам еще раз, налив небольшую часть, в большую, наполненную водой бочку, стоявшую возле дома. После чего зашел в дом. Подойдя к окну, он чиркнул спичкой и кинул ее вниз. Но, к его огромному сожалению, пламя погасло, не успев долететь до земли. Вторая попытка тоже не дала нужного результата. Тогда он принял решение, поджечь крыльцо. Но это был опасный момент. Если бы пламя началось с окна, то он бы выбежал на улицу через дверь. А теперь придется поджигать дверь, чтобы вылезти через окно. И вот здесь вопрос, успеет ли? Сгорать заживо не входило в его планы, а во время начала пожара нужно находиться внутри дома, а никак не снаружи. Иначе это вызовет лишние подозрения. Но тут у находчивого мужчины возникла идея, которая полностью снимет с него любые подозрения. Он вернулся к окну, достал пачку сигарет и закурил. Бросив тлеющих окурок через окно, он сел на кровать и стал ждать. Этот вариант должен сработать. Главное, успеть выбежать. Ожидание было недолгим. Совсем скоро он услышал характерный треск и увидел отблески огня, освещающие окно. Быстро поднявшись, Борис подошел к двери, открыл ее и оторопел. Вход был перекрыт огненной стеной: «Как же быстро огонь обхватил весь дом», – подумал перепуганный мужчина, и, понимая, что назад пути нет, закрыл глаза и проскочил через огненный выход. Сильный запах гари, ударил в нос, глаза заслезились и он почувствовал острую жгучую боль по всему телу. Поняв, что пламя захватило и его, Борис закричал, упал на траву и стал валяться на ней, пытаясь сбить с себя огонь. Наконец, ему это удалось. Но он не сразу это понял, так как невыносимая боль окутывала все тело. Крича, словно раненый зверь и стуча руками и ногами по земле, Борис не заметил, как из гостевого домика выбежала перепуганная мать.

– Сынок! – закричала женщина, увидев горящий дом. – Боренька! Боря! О Господи! Боря!!!

– Мама, я здесь, – простонал он, пытаясь подняться с земли, и махнул рукой.

– Сыночка! Жив! Ты как? Сильно тебя обожгло? Хорошо хоть выбежать успел.

– Мама, дом горит… – с трудом пробормотал мужчина. – Тушить надо…

– Ох, ты! Господи! – всплеснула руками женщина, и, очнувшись, подскочила. – Как же го тушить-то? Он уж весь горит! Надо шланг… Вызвать… – заметалась женщина, не зная и не понимая, что ей делать.

Увидев бочку с водой, она одним скачком подлетела к ней и поволокла ее к месту пожара. Поняв, что это ничего не даст, женщина схватила очень странный, но глубокий ковш, который первый ей попался под руку, и плеснула им, водой из бочонка. В которую, так предусмотрительно, любимый сынок, подлил бензина. Дом загорелся еще сильнее. Поняв, что одной ей не справится, несчастная женщина, стала кричать, что есть мочи: «Пожар»! в надежде разбудить соседей.

Люди, услышав громкие крики о помощи, повыскакивали из своих домов, пытаясь помочь своим горе соседям. Многие сразу стали уперто пытаться брать воду из той самой бочки, тем самым раззадоривая и усиливая пламя огня. Наконец, кто-то осознал, что вода там смешана с бензином и призвал помощников прекратить брать оттуда воду.

А Борис лежал на земле и смотрел, как огненные языки пламени пожирают его, уже бывший дом. Он со слезами на глазах смотрел на эту страшную картину, понимая и осознавая, что он это сделал сам. Собственными руками. Сначала убил жену, а потом, для сокрытия улик, поджег свое собственное жилище. Он сжег все прошлое. То прекрасное прошлое, где они жили с Лерочкой. Где они вместе спали, вместе ели, смеялись, смотрели телевизор. Вся прошлая и такая счастливая жизнь, пролетела у него перед глазами. Как тяжело и больно осознавать, что ее больше нет. И все это никогда не повториться. Как горько понимать, что еще пару дней назад, все было по-другому. И он даже подумать не мог, как круто все повернется и изменится. Всего пару дней назад он лежал в теплой постели, и не думал о полиции, о том, что надо скрыть улики. И тем более о том, что он убьет собственную жену. Да, он знал и чувствовал предательство и измены, но все-таки до последнего, думал о том, чтобы сохранить семью. А что теперь? А теперь, он лежит весь обожженный и смотрит на то, как его дом превращается в пепел. Вместе с прошлой жизнью… Затем, он услышал вой сирены и увидел приближающуюся машину. Видимо, кто-то из соседей, все-таки додумался вызвать пожарных. Сквозь шум Борис услышал очень тяжелые, но сокровенные слова:

– Да, все уже. Нечего тушить. Одни угли остались. Что так поздно вызвали-то, а?

А затем послышался возмущенный крик матери:

– Сергей Иванович! Это же эта потаскуха подожгла! Я-то и не поняла сразу, зачем она приходила. Теперь ясно стало.

– И я ее тоже видела! – подхватила тетя Лида. – Я же слышала, как Маринка орет, в окно выглянула, а там эта.

– Кто «эта»? – непонимающе спросил местный участковый.

– Алкоголичка эта, – ответила соседка.

– Лидия Степановна! Выражайтесь яснее! Алкоголичка это кто?

– Кто-кто, – опять влезла в разговор мать. – Шлюха эта! Жена Борькина.

– Лера? А почему она алкоголичка? Зачем ей собственный дом поджигать?

– Да какой собственный-то? Здесь все наше с сыном, – горько вздохнула мать и добавила: – Было.

– А где и когда вы видели Валерию?

– Я услышала крик Маринкин, – опять затараторила болтливая соседка. – В окно высунулась, смотрю, а она бежит. И Маринка следом бежит и кричит. Потом Маринка отстала, а та, опрометью в лес.

– А с чего вы взяли, что это именно она была? – сосредоточенно поинтересовался участковый.

– Кто? Маринка?

– Нет, Лидия Степановна! Лера!

– Аааа. Так ее не спутаешь. Юбка такая пестрая, частенько она в ней ходила. И шляпа. Она ее, по-моему, круглый год носила.

– То есть Валерию вы узнали по одежде? Верно?

– Ну да. А как я ее еще узнать должна была? Да и на кого бы Маринка так орала?

– Марина Константиновна, – обратился представитель власти к маме Бориса. – А почему вы бежали за невесткой?

– Ох, – тяжело вздохнула женщина. – Понимаете, Сергей Иванович, она же Борьку-то моего бросила. Хахаля богатого себе нашла. Ну, Борька-то ее за это и прогнал. А тут я встаю вечером, смотрю, а она вокруг дома ходит и вроде как чем-то поливает. Я в темноте не разобралась, что она делает. Я подумала, что она вокруг охаживает, да поглядывает, как в дом забраться. Может, забыла чего, может, к Борьке вернуться решила. Ну, я и психанула. Ушла – уходи! И нечего здесь шляться и душу ему бередить. Он-то парень добрый. Простит. А на кой она нужна, гулящая-то баба? Вот я и погнала ее.