Татьяна Буглак
Выбор Младенца
– Значит, наши общие предки стали завоёвывать космос? – уточнил кто-то.
– Осваивать, – поправил его Эл. – Завоевание ведёт к уничтожению, а мы – осваиваем. Основной закон Союза Рас: «Жизнь создаёт Разум, Разум создаёт Жизнь». Не только для нас, но и для тех, кто будет жить через миллионы лет. Это закон Природы, как и врождённый альтруизм живых существ: он противостоит праву сильного и даёт толчок к развитию не одного вида, а всей системы, что в Природе, что в обществе. И в Союзе Рас, в котором состоит Человечество – тоже.
– И всё же Разум выше всего! Разум сильного, сумевшего направить действия остальных в нужную ему сторону, – довольно резко сказал Чжоу. – Благодарю вас. Думаю, вы устали и вам пора отдыхать.
Нас в прямом смысле слова отконвоировали в уже знакомую комнату, причём, судя по звукам, за дверью осталось несколько человек охраны.
– Весело, – поморщился Лёшка. – Ладно, спать давайте, завтра наверняка ещё много сюрпризов будет. Эл, оставь в покое ком! Ничего с твоими образцами не случится!
Утром нас ждала уже неофициальная встреча с несколькими, самыми влиятельными, как мы поняли, людьми этого поселения, суть которой сводилась к одному: – они хотели знать принцип управления катером и способ передвижения в космосе. И откровенно не верили нашим словам, что переход – дело очень сложное, на навигатора, как и на пилота, нужно учиться много лет, да и тогда это работа не одного-двух людей, а десятков тысяч, составляющих карты точек перехода в каждой известной системе.
Интересовало их и то, почему мы оказались на их планете. Во время первого радиообмена я неосознанно умолчал об аварии. – Не хотел выставлять себя и ребят неудачниками. Теперь это моё упущение сыграло свою роль, но какую, мы не могли понять, и «плыли по течению», не упоминая сигнала о помощи и того, что переслали точные координаты системы в Космическую Академию. Мы подсознательно ждали, что помощь из КА придёт очень быстро, и думали, что нам ничто не угрожает. Вот и играли в трёх отдыхающих лоботрясов, случайно оказавшихся на окраине обжитого сектора. Нам верили, потому что не знали реальной ситуации и масштабов освоения космоса.
Зато они совсем не поверили, что у нас нет оружия. И всё настойчивее расспрашивали о защите катера, об отношениях между правительствами разных планет и какие планеты сильнее остальных. Никто из местных не мог понять, что в космосе войн нет в принципе, что вести их и технически невозможно, и, что важнее, экономически не выгодно.
– Всё, мы поняли, что правды вы говорить не хотите! – презрительно дёрнул щекой Бен Чжоу. – Ваше право. Проводите наших гостей в их комнату!
Мы были вынуждены подчиниться силе конвоя. Не драться же нам с десятком крепких, хорошо вооружённых людей.
***
В комнате нас ждали довольно неплохой обед и часы безделья, тем более тяжёлого, что мы начали осознавать, куда влипли и чего стоит опасаться. Мы не могли даже обсудить сложившуюся ситуацию, ведь нас наверняка подслушивали и могли понять кое-что даже без перевода. Поэтому думали каждый о своём. Я – о том, что не зря в Уставе есть пункт о недопущении передачи технологий неразвитым в социальном отношении цивилизациям. В истории СРР бывали случаи, когда к Молодым Расам попадали технологии передвижения в космосе и освоения разных видов энергии. А так как любое знание можно использовать двояко, некоторые Расы применяли полученные сведения для создания оружия. СРР быстро изолировал такие системы, но полностью избежать жертв не удавалось. И теперь мы, поверив позывным древнего гимна и нарушив законы, показали местным способ стать «властителями мира». Пусть это всего лишь маленький катер, пригодный только к передвижению между планетами одной системы, но для этого мира его вполне достаточно. Если они смогут открыть катер и разобраться в приборах, конечно. А мы, когда (и если) нас найдут, будем отвечать перед судом, возможно, даже перед судом СРР.
Через некоторое время я очнулся от раздумий и с удивлением заметил, что Эла в комнате нет. Лёшка дремал, закрывшись локтем от падающего через окно света заходящего уже солнца, а вот куда делся биолог? Вроде, после возвращения в комнату он опять уткнулся в экран кома и забыл обо всём, кроме своих образцов.
– Лёш, где Эл? – шепнул я, ткнув друга в бок.
– Что? – Он резко сел. – Он был здесь!
– Тихо, – шикнул я и ещё раз осмотрелся, потом встал и заглянул в ванную – крохотную комнатку с примитивной техникой и небольшим оконцем под самым потолком. Оно было открыто. Лёшка зашипел сквозь зубы и сделал мне знак молчать. Но было поздно. – В комнату уже ввалились несколько мордоворотов и наигранно неспешным шагом зашёл Чжоу.
– Хотели приключений – получите! Молокососы! – рыкнул он, сменив маску наигранного гостеприимства на привычное для таких людей выражение превосходства и осознания безнаказанной власти. – Этих в карцер, беглеца найти и доставить живым!
Нас потащили куда-то вниз и кинули в подвал, освещённый лишь слабым светом электроламп, пробивавшимся через крохотное оконце над дверью. Я больно приложился виском о выпирающий из стены камень и надолго перестал соображать, хотя сознание не потерял.
Через несколько часов, когда на планете была уже глубокая ночь, за дверью послышались шум, ругань и глухие удары. Вскоре к нам впихнули еле стоявшего на ногах Эла с синяками на лице и рассечённой бровью. Он был почти без сознания и упал бы, не подхвати его Лёшка. Дверь снова захлопнулась.
– Эл, ты как? – Мы с пилотом наклонились над биологом, думая про себя: «Куда этот дурак полез?»
Он разлепил заплывшие глаза:
– Ребята, это «хозяева жизни»… – И отключился.
Ему повезло, что в подвале был кувшин с мутноватой, но пригодной для питья водой. Следующие полчаса мы, вспоминая курсы первой помощи в экстремальной ситуации, промывали его синяки и ссадины, которых оказалось очень много. Наконец он пришёл в себя и смог рассказать, что произошло.
– Вы уснули, а я в окно смотрел. Там дерево интересное росло. Потом за людьми стал наблюдать и заметил, как необычно они между собой общаются. Одни по-хозяйски ходят, а другие, словно испуганные мыши, мимо пробегают. Причём именно те, кто работает. Обслуга кухни, наверное. Ну и что во дворе охраны нет, понял. В окно в комнате выбраться было нельзя, оно слишком приметное. А вот в ванной оно словно в нише расположено. И кусты и под ним, и дальше, до самых ворот. Здесь сила тяжести ниже, чем на Помоне, а я тренированный. так что смог в окно выбраться и на руках по карнизу до удобного места добраться. В кусты спрыгнул и по ним на улицу. Прятался, конечно. Только меня старик один заметил, но не сдал, а привёл к себе, в лачугу какую-то.
Он говорил тихо, короткими фразами, но непривычно твёрдо, без так надоевшего мне извиняющегося тона. Откинул голову, громко сглотнул. Я помог ему напиться. Сделав несколько глотков, Эл продолжил:
– Он немного меня спрашивал, больше сам говорил. Бывший учитель, как сказал, историю знает… знал. Объяснил, что к чему. Ребята, это на самом деле потомки «хозяев жизни». Правителей так и называют – Хозяева Жизни и Смерти. Их тут всего пятеро, в самых крупных городках. Колонии больше пяти веков по земному счёту. Они ещё до Объединения Человечества сюда попали. Только откуда гимн старый знают – не пойму. Хозяева здесь умные, не столько силой, сколько знаниями власть удерживают. У них технологии производства лекарств, химических веществ, металлов, семенной фонд и племенные животные. Плюс только они владеют радиосвязью. Сейчас у них пятерых равновесие. Они хоть и ненавидят друг друга, но волнения подавляют сообща. Все остальные вынуждены им подчиняться. Даже дома обязаны строить по одинаковым проектам, чтобы никакой оригинальности. Я спросил, почему они в леса не уйдут. Ведь не стены вокруг, а материк неосвоенный. Он сказал, что тогда не выжить. Нужно откуда-то брать хотя бы ножи железные, а весь металл на государственных складах. Каждая семья инструменты по счёту поучает. Поля и скот опять же у Хозяев. Это как… как раньше у корпораций. Помните, что перед бегством «хозяев жизни» было? Когда они запрещали людям в сёлах держать скот, якобы те могут животных на фермах корпораций заразить. И тут что-то похожее . Только говорят, что всё это общее, и все равны. А одной охотой и собирательством мало кто прокормиться сможет. Их тут почти миллион, а живут скученно.
***
– Тс-с… – Лёшка поднял голову. – Идут.
– Ну что, оклемался? – усмехнулся, входя в подвал, Чжоу. – Посмотрели, что вас ждёт, если откажетесь отвечать на вопросы? Это – лишь начало. Так что с оружием и кораблём?
Дальше был самый настоящий допрос, как в старых книгах. Это только кажется, что «примитивное оружие» – означает «простое» и, следовательно, не опасное. Камень – примитивнее некуда, а убить им проще всего. Нас же били дубинками, умело и жестоко. Выбивали сведения о катере и таком желанном для них оружии. А что мы могли ответить?
С каждым ударом в нас всё больше росла уверенность: этим скотам нельзя говорить вообще ничего! Ни слова, ни звука! Найдут ли эту планету по нашим координатам или нет, но эти сволочи не должны даже на день получить знания о наших технологиях! Хорошо ещё, никто из них не обратил внимания на наши комы, посчитав их обычными кожаными напульсниками: «Цацки молодых лоботрясов».
– Всё. – Чжоу махнул рукой. – Хватит пока!
Нас окатили ледяной водой, смывая кровь и приводя в чувство. Зря я не настоял на защитных костюмах, пусть и самых тонких Они хотя бы от холода спасли. А курсантская форма, и так уже превратившаяся за эти часы в тряпьё, промокла насквозь и ещё больше усиливала холод, стоявший в этом подвале.
– У нас сейчас зима… – еле слышно прошептал Эл, прислонившись ко мне и Лёшке; мы нашли сухой уголок и, стараясь согреться, сидели спиной друг к другу.
– Где? – уточнил Лёшка, как всегда, более активный и оптимистичный, чем я.
