Светлана Леонидовна Швецова
Найти Джульетту для гонщика
Чижову было жаль парня.
– Как врачи разрешат, я ей скажу, что ты очень хочешь её видеть. Идёт?
После крепкого рукопожатия они простились. Саша вышел из управления, пошёл в сквер. Письмо жгло руку. Присев на скамейку, он разорвал конверт, набрал побольше воздуха и развернул листок бумаги.
«Если ты держишь в руках это письмо, значит, я уже не могу лично тебе всё сказать… А сказать нужно.
Свою внешность, своё тело я использовала как наживку. Прощения не прошу. Потому что я-то себя не прощу никогда! Я не предавала и не отказывалась от тебя! И никогда не делала выбор в пользу других мужчин. Их для меня не существует. Для меня Ты всегда был и остаёшься самым лучшим и единственным!
И ты должен это знать… Твоя Дэри!»
* * *
Солнце ярко припекало. Ещё бы, конец апреля. Завтра уже будет май. Как это здорово – дышать свежим воздухом после душной палаты! Дарико подставляла весеннему ветру худое, осунувшееся лицо с кругами под глазами. Её наконец-то выписали.
– Андрей Николаевич! Ну, зачем вы… Сама бы добралась.
– Тут тебя ещё народ встречает.
– Какой народ? – стушевалась Дарико.
– Аня, Максим.
Аня подошла и обняла Тураву.
– Даша, я все твои вещи из особняка забрала и сложила в большую коробку. И одежду на вешалках. Всё уже увёз Чижов в «Радугу». И Снежинка давно там.
– Спасибо, Анюта, за заботу. Я как раз думала-гадала: как свои вещи забрать.
Ещё неделю назад Дарико позвонила Наталье Петровне в «Радугу»:
– Вам конюхи не требуются?
– Дарико! Как я рада тебе! Конечно, приезжай. Живи и работай, сколько хочешь. Комната тебя ждёт.
– Только я не одна приеду.
– С Сашей?
– Нет, не с Сашей, – голос Дарико стал тихий. – Ни за что не угадаете. У меня теперь есть своя лошадь. Ахалтекинка. Девочка.
– Ого! Чистокровная?!
– Да. Так что местечко зарезервируйте.
– Ждём обеих с нетерпением.
Андрей Николаевич лично отвёз Дарико и передал из рук в руки Наталье Петровне. Перед тем как выйти из машины, Чижов признался:
– Даша, когда ты была в центре, ко мне парень приходил. Александр Наумов. Я ему твоё письмо отдал.
– Саша? – ахнула Дарико. – Письмо у него? Это хорошо…
– Он очень хотел тебя увидеть, я обещал, что позже позвоню ему.
– Позвоните… Но нам не надо видеться с ним. Я хочу побыть одна. Совсем одна, – понизила голос Турава и уткнулась в плечо Андрея.
– Жаль. Мне он понравился. Есть в нём что-то настоящее…
– Он удивительный, – помолчав, обронила она, вспомнив о Сашке.
Потом вдруг спросила:
– Андрей Николаевич, а у вас жена, дети есть?
– Была, – вздохнул Чижов. – Её бандиты убили. Меня припугнули, а я на принцип пошёл. А они взяли и убили её… Я после гибели жены в МВД и подался. Я когда тебя вижу, Наташу свою вспоминаю: тоже тоненькая была, хрупкая.
– Простите.
– Всё нормально, Даша. Ну, выходим?
И они пошли искать Наталью Петровну.
Майора Наталья Петровна запомнила ещё в первый приезд. Андрей Чижов приезжал за папкой Туравы.
– Майор Чижов, начальник отдела…
– Дарико меня предупредила, Андрей Николаевич!
Потом представилась:
– Хозяйка «Радуги» Наталья Петровна. Можно просто Наталья.
И протянула руку.
– Наталья? – на секунду замолчал и замер майор. Потом продолжил: – Рад знакомству.
– Вот та папка.
И Наталья Петровна протянула толстую увесистую папку. Андрей бережно открыл её.
– Ну, Дорошин, сядешь ты у меня как миленький…
Сегодня Чижов привёз Дарико. Наталья Петровна обняла Дэри, улыбнулась глазами майору.
– Может, чаю перед дорогой?
– Не могу – тороплюсь. Но на неделе загляну проведать, если позволите…
Она протянула визитку.
– Там мой телефон. Как надумаете – позвоните. Дарико шашлыки по-грузински замаринует. Правда, приезжайте! Впереди майские праздники.
* * *
В дороге Чижов вспомнил про Наумова.
– Александр? Это Чижов, отдел борьбы с наркотиками. Саш, Дашу я сегодня отвёз в «Радугу». Она поживёт пока там. Никого видеть не хочет – говорит, ей нужно побыть одной. Может, и стоит дать ей оклематься. Только я тебе про «Радугу» не говорил! Ты умный типа, сам догадался…
– Понял. Спасибо, Андрей Николаевич! Как она?
– Физически ничего, худая только. А вот душевные травмы, сам понимаешь, врачуются не за один день… Иногда годы требуются! – вздохнул майор. – Наберись терпения, парень, она того стоит.
Дарико обняла Снежинку. В её жизни случилось дежавю. Сбежав из Тбилиси, истерзанная душевно, она попала в «Радугу». Здесь она отогрелась. Теперь снова в растрёпанных чувствах она нашла пристанище в этом исцеляющем душу месте. Среди лошадей. Среди друзей.
Она с головой ушла в работу. На майских праздниках хлынула толпа клиентов. К вечеру Дарико падала от усталости. Постепенно свежий воздух, любимая работа, ежедневный контакт с лошадьми сделали своё дело. Исчезли ночные кошмары, прошла худоба. Появился аппетит, возвращались блеск в глазах и улыбка, только сейчас щемяще-грустная.
Раньше яркая Турава моментально оказывалась в центре внимания любой компании. Сейчас она старалась отойти в сторону, стать незаметной. Но людей, как магнитом, притягивала её тихая невыразимая прелесть. Иногда Наталья Петровна заставала светлую задумчивость на её лице. И в такие минуты со стопроцентной уверенностью могла сказать, о ком думает Дарико: о Саше…
Наумов с трудом выдержал две недели. В конце третьей он без звонка, никого не предупреждая, сел на мотоцикл и приехал в «Радугу». Уже минут пятнадцать он слонялся по территории конно-спортивного клуба, ища Тураву.
Кто-то видел её в манеже, кто-то – около конюшни, но никто не знал точно. Наумов захотел пить. Подошёл к колонке, напился, плеснул водой на лицо. Выпрямился. И тут он увидел Дарико. Она вела в поводу белую лошадь. Увидела его и от неожиданности остановилась. Саша подошёл и обнял её. Дарико стояла, не смея поднять глаза, прямо как побитая собака…
– Дэри! Посмотри на меня.
Ему пришлось взять её за подбородок и поднять опущенное книзу лицо. На мгновение она подняла красивые грустные глаза на Наумова и снова опустила взгляд в пол.
– Я приехал за тобой.
В ответ она покачала головой: нет.
– Хочешь остаться в «Радуге»?
Кивок: да.
Сашка сглотнул комок в горле, наклонился к самому уху и попросил:
– Дэри! Возвращайся ко мне.
По-прежнему не глядя Саше в глаза, Турава отозвалась:
– Это невозможно. Я не могу вернуться к тебе после того дерьма, в каком побывала…
– Я обещаю, что никогда ни в чём не упрекну тебя.
– Знаю… Упрекнут другие. Ты будешь всё время отстаивать мою честь?
Наумов разжал объятия. Он понял, что сейчас вспылит. Ругаться в обнимку было неудобно.
– Зачем всё усложнять?! – начал заводиться Сашка. – Я тебя люблю, ты меня тоже любишь. Кому, как не нам, быть вместе?! Давай считать, что ты попала в беду… А тех, кто попал в беду, не осуждают!!!
– Беду не выбирают. Она приходит сама. А это был мой выбор… – еле слышно напомнила Дарико.
– Иногда мне хочется придушить тебя, женщина!!! – выпалил Наумов.
– Уезжай, Саша! – с болью в голосе воскликнула Дэри.
Что ему ещё оставалось? Он провёл рукой по её волосам, повернулся и пошёл прочь.
– Подожди! – в голосе её мольба и отчаянье. – Поцелуй меня на прощание…
Наумов развернулся.
– Да, придушить… – буркнул он себе под нос.
Вернулся быстрым шагом, притянул к себе и бесконечно нежно поцеловал упрямицу. Дэри, растворяясь, прильнула к нему губами. «Просто Космос! Блин!!! Очевидно же, что мы созданы друг для друга!» – утвердился в своей мысли Сашка.
– Спасибо, – едва слышно пролепетала она.
– Не за что. Я каждый день могу приезжать за поцелуем, – с сарказмом выдал он. – За мной не заржавеет…
Она отстранилась, взяла выпущенный повод и побрела к конюшне.
Наумов же пошёл искать Наталью Петровну.
– Саша! Какой молодец, что выбрался! – искренне обрадовалась Наталья Петровна. – Дарико видел?
– Только что…
– Ну и?..
– Тяжелый случай. Наталья Петровна! Что мне делать с Дарико?
– Ох, Саш, не знаю! Сама устала её убеждать. Она вбила себе в голову, что недостойна быть не только твоей женой, даже любимой женщиной.
Она взяла его за руку и повела в офис пить чай.
– Ты не забывай, что Турава – грузинка. Жизнь на отдачу очень характерна для их народа. Имущество, энергию, любовь, даже жизнь – все могут отдать в жертву. И честь – это их национальная черта. Даже когда грузину плохо – выглядит безупречно: непозволительно ударить в грязь лицом! «Держат удар» и «держат марку». Потому как гордость и честь!.. – Наталья Петровна помолчала, внимательно посмотрела в глаза Саше. – Что в отношении тебя… В её понимании она не просто за тебя замуж выходит, а входит в твою семью, в твой род, где мама, где Аня. Случись что, её позор ляжет на всю семью! И Анну, по их меркам, могут не взять замуж…
– Бред какой.
– Это для нас бред. А у них «честь рода» и «фамильная честь» – это не пустой звук! Ты ей очень дорог, и она предъявляет высокие требования… к себе!
Наумов слушал молча, многое было для него откровением. Многое становилось понятным в поведении Дарико.
Наталья Петровна продолжала:
– А потом, вспомни, сколько ты её добивался?!
– Да, долго!.. – согласился Сашка.
– Она не позволяла себе быть счастливой, и нужен был толчок, стресс, чтобы она отпустила себя.
Сашка улыбнулся:
– Может повторить? У Вас, Наталья Петровна, не осталось ещё какой-нибудь старой деревянной развалюхи, которую можно поджечь? Я готов ещё раз гореть, только бы помогло!..
– Нет, Саша, – смеялась хозяйка. – Снаряд дважды в одну воронку не падает. Просто жди, мой дорогой. Знаешь, какая у неё гражданская война в сознании идёт! Грузинская щепетильность с русским пофигизмом… Свобода с условностью. И ещё куча всего.
Саша ждал. Пару раз приезжал, чтобы просто увидеть её. Турава упорно избегала его.
* * *
6 июня Байеру младшему исполнялся годик. Лера позвонила Дарико, пригласила в гости. Турава приехала с подарком, поздравила Саньку. Они с Лерой засели на кухне поболтать. Где-то через полчаса Валерии позвонили. Олеся из Москвы передала подарок через знакомого. Лере нужно было подъехать к поезду и забрать подарок.
– Дарико, посидишь с мелким полчаса? Я на мотоцикле быстро обернусь…
– Ты водишь мотоцикл?!
– Ага. У меня первая гонка скоро.
– Байер знает?
– Не-а! Я ему перед гонкой скажу. Всё, я улетела.
Маленький Санька потерял Леру, увидел тётю и расплакался. Дарико пыталась развлечь игрушками – малыш расходился всё сильнее. Турава растерялась. Потом взяла на руки и запела бабушкину любимую песню. Санька затих. На первом куплете он просто молчал, со второго куплета стал по-своему «подпевать». Дарико рассмеялась и стала кружиться в танце.
Она и не заметила, как вошёл Наумов. Лера не заперла входную дверь. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и боялся дышать. Никогда ещё Дарико не казалась ему столь красивой: с малышом на руках, счастливо улыбающаяся беззаботной улыбкой. Вдруг она увидела его и перестала петь. Так и осталась стоять с Санькой на руках. Наумов медленно подошёл к ней, взял крестника, поцеловал и спустил на пол.
– Здравствуй, – хрипло выговорил он, потому что голос перехватило.
Она не дала себя обнять, выскочила из комнаты и стала лихорадочно собираться. Сашка загородил ей дорогу к входной двери.
– Если уж встретились, давай поговорим, Дэри!
– Саш, не надо. Я уже почти научилась жить без тебя.
– Ну и как? Счастлива? – горько усмехнулся Наумов.
Он понял, что это конец. Агония их отношений. Он обулся, отдал подарок для мелкого.
– Скажи Байерам, что я заходил, передай от меня поздравления.
Окинул Тураву непроницаемым взглядом.
– Обещаю, что никогда больше не побеспокою тебя: не буду звонить и искать с тобой встреч.
И вышел. Во дворе его ждал инспектор ГИБДД с актом. Пьяный дальнобойщик, паркуясь, зацепил соседскую легковушку и смял его мотоцикл.
«Что ж, начинаем жизнь с чистого листа…»
Валерия вернулась и впрямь очень быстро. С порога крикнула:
– Я дома!
Санька играл с Айной. На кухне сидела Турава с красными от слёз глазами.
– Наумов приходил. Подарок вот оставил… – бесцветным голосом произнесла она. – Пойду я, Лер…
– Что здесь произошло?
– Спасибо тебе за всё. Берегите друг друга, – поблагодарила Дарико вместо ответа, попрощалась и ушла.
Она уедет домой, в Тбилиси. «Наверное, нужно купить билет», – подумала Турава и направила машину в аэропорт.
* * *
Через 8 месяцев Валерия с сыном на руках устроила пикет на кухне.
– Так, Даниил Андреевич, сына я тебе родила? Родила. Теперь посмотри в глаза сына и повтори своё обещание на счёт уроков вождения…
– Запрещённый приём, мать!
– Но-но, мужик сказал – мужик сделал. Правильно, сын?
Эти уроки вождения стоили Байеру нескольких седых волос. Но через три месяца Валерия отлично держалась в седле и уверенно входила в поворот. Ещё через два месяца она заявила себя на любительскую гонку. Об этом он узнал от Саши, который предварительно посадил друга на стул.
– Дэн, ты только не психуй… Я не мог ей отказать.
– Но есть же какой-нибудь выход не пустить её! – бесился Даниил.
Саня загадочно улыбался:
– Выход есть, но, боюсь, ты опоздал…
– Говори.
– Сделать жену снова беременною.
– Сань, ну кроме шуток!..
– Дэн! Завтра заезд. Ну и… я бы на твоём месте так не дёргался.
– Конечно! Не твоя же жена за рулём!
Дэн вскочил и стал нервно ходить по комнате.
– Ты меня прости, но Лера твоя талантливее многих из моих пацанов! Поверь, я знаю, о чём говорю.
Тут Байер резко остановился и пристально посмотрел на Сашку.
– Ты хочешь сказать…
– Да, я обучал твою жену! За твоей спиной. И дал ей слово не говорить тебе до самой гонки. Можешь побить меня.
– Не поможет!.. Ну, а мотоцикл?
– На моём, пока тот был цел…
– Заговорщики!
* * *
Валерия Байер участвовала только в третьем заезде. Время ещё было. Саша спустился в кафе и заказал кофе.
Отец позвонил Саше внезапно:
– Сын! Свяжись с Дарико, дело приняло новый оборот. Сменился прокурор и очень заинтересовался этой историей…
– Мы с ней расстались.
– Подожди. Ну детский сад, ей-богу! Серьёзное дело может пострадать из-за вашей с Дарьей упёртости. Ведь Турава проходит свидетельницей по делу.
– Я звонил. Она не берёт трубку.
Сашка говорил правду. Именно сегодня утром, впервые со дня рождения Байера младшего, он дважды набирал её номер. Да, он нарушал данное им же обещание. Но так хотелось услышать её мелодичный голос! Даже если после бросит трубку… Но она была недоступна.
– Подожди-ка, повиси на трубке, тут что-то Лариса говорит.
Лариса была знакомой Дарико, иногда они созванивались как коллеги. Саша стал внимательно вслушиваться в негромкую речь. На том конце отец и Лариса о чём-то говорили. Саша разобрал только «аэропорт» и «Тбилиси».
– Ну всё, жаль, конечно.. – и отец вернулся к разговору с сыном: – Сань, всё, отбой. Она сегодня домой улетает, навсегда.
Сашку словно обожгло: «Он никогда больше её не увидит!!!»
– Папа! Стой! Дай трубку Ларисе… Лара! Это Саня. Каким рейсом она летит? Что?! Началась регистрация?!
И Сашка рванул с места, сметая всё на своём пути. «По пробкам на такси не успеть! Если только мотоцикл…» Но новый мотоцикл придёт только через неделю. Он выскочил на поле, подбежал к Валерии.
– Лера! Дарико улетает!!!
Валерия всё сразу поняла. Эту боль в безумных Сашкиных глазах не почувствовать было нельзя. Лера сняла шлем.
– Давай! Только не гони. Успеешь. Там полный бак. Удачи!!!
И пошла сниматься с соревнований. А заодно объявить мужу, который с самого утра был не в себе, что она не участвует в гонке.
– Небо услышало мои молитвы!!!
С этими словами Байер схватил Леру за талию и поднял над землёй. У него упал камень с души.
– Отпусти меня! – смеялась Лерка. – И пошли к нашим девочкам: пожелаем им удачи.
Юля стояла и нервно покусывала губы. Она тоже ехала в третьем заезде. Валерия подошла с Даниилом.
– Ну, девчонки, удачи! Ни пуха! Сегодня – без меня. Но в следующий раз я точно с вами!
«Ага, щас… В следующий раз ты у меня в декрет уйдёшь… Уж я-то постараюсь!» – подумал Байер.
Девчонки веселились, но по-доброму. Леру они любили.
– Что, муж не пустил?
– Не, мотик продала – норковую шубу купила!
– Лер, а правда, что передумала? Ты же так готовилась!..
Валерия грустно улыбнулась:
– Да всё просто: Саше срочно мотоцикл понадобился. Патовая ситуация. Ну, не последние ж соревнования. Успею ещё.
Юлька изменилась в лице. И это заметил Даниил.
– А где сейчас мотоцикл?
– Дэн, ну я же говорю, у Сани. К вечеру вернёт… Потерпишь?
Байер заметил, как у Юльки забегали глаза. Вдруг его словно душем холодным окатили. Сегодня Дэн заметил, как Юлькин механик крутился возле его мотоцикла. Тогда от переживаний за жену он не придал этому значения. Сейчас проанализировал цепочку событий и понял всё. И она поняла, что Дэн догадался.
– Если с Саней что-нибудь случится, я!..
И он страшно посмотрел на Юлию.
* * *
Телефон Саши молчал. «Возьми же трубку! Саша! Возьми трубку!» – мысленно приказывал он другу. Телефон молчал. Дэн, не видя, куда садится, опустился на какой-то ящик с телефоном у виска. Он смотрел в одну точку, не моргая. Лера присела перед ним на корточки, тревожно всматриваясь в лицо мужа. Дэн машинально прижал её к себе, гладил по волосам, не меняя ни позы, ни взгляда.
«Она что-то сделала с мотоциклом!!!» Страшная мысль заставила его похолодеть: «Лерка бы не почувствовала, она – новичок. Просто вылетела бы из седла и… Саня – профи. Он поймёт, но может не успеть…» – ужаснулся он.
И Байер заорал:
– Что ты сделала с мотоциклом, тварь?!
Сашка разогнался по полной, где трасса была пустая. У аэропорта машин стало больше, уже не погоняешь… Пришлось плавно сбросить скорость. Сашка ехал грамотно, ничего не нарушая. Вдруг белая «Хонда» впереди совершила манёвр и подрезала «Лансер». Водитель «Лансера» успел выжать тормоз. Саша тоже успел. Но мотоцикл впервые не подчинился ему. «Что-то с машиной!» – успел подумать он перед ударом…
Регистрация на рейс до Тбилиси уже закончилась. Дарико ждала посадку. Она улетала. От проблем, от беспредела, в который с головой окунула её жизнь. От Сашки. Но главным образом от себя. Дэри Турава сама разнесла вдребезги их отношения. А теперь чувствовала, как эти осколки сидят в ней и кровоточат… И ещё она ясно осознавала, что приезд домой ничего не поменяет. От себя, от своих мыслей не убежишь. На душе Дарико было пусто, как после взрыва.
Связь в аэропорту была хорошей. И её телефон ожил. Звонок от Саши! Она не верила своим глазам! Она готова была расцеловать телефон.
– Да, я тебя слушаю, Саша, говори!!!
Какой-то мужской голос спрашивал, кем она приходится ему. Неизвестно почему, вдруг сказала: «Невестой».
Забыв про багаж, Дэри бежала к выходу. Сашка разбился на мотоцикле… Его везли в больницу. Дарико просили туда подъехать. В голове стучали последние две фразы: «Он пострадал. Но живой…»
Она нашла телефон Байера и заплакала в трубку:
– Даниил, это Дарико Турава. Саша разбился, сейчас в больнице… Ничего пока не знаю. Знаю только, что ещё живой. Увезли в областную. Я туда уже еду.
* * *
Сашка открыл глаза. Он лежал в палате. Один. Голова болела, тело тоже, особенно рёбра! Саша попытался пошевелить ногами. Ноги были, и он их чувствовал. «Повезло: позвоночник не сломан! Так… правая нога по колено в гипсе. И правая рука – в гипсе. Остальное вроде цело…»
В палату вошёл врач.
– Ну что, очнулся, гонщик?!
– Очнулся. Я не гнал – техника подвела.
– Сколько лет в мотоспорте?
– Пятнадцать.
– А то я не вижу! Не первый год в травме работаю – насмотрелся! Только гонщики умеют и, главное, успевают правильно сгруппироваться в таких авариях! Простой любитель сейчас лежал бы на столе на опознании…
– Я сильно поломался? Ездить буду?
Врач ухмыльнулся:
– А вот и ещё одно характерное отличие! Простые смертные спрашивают, будут ли ходить… Будешь. И ходить, и ездить! Повезло тебе! Ангел-хранитель у тебя мощный! Ты не скачи пока. Черепно-мозговая у тебя ещё вдобавок, и пара рёбер сломаны. Лежи.
* * *
Саша остался лежать один. Кажется, даже задремал. Разбудил его шум в коридоре.
– Да поймите вы, к нему сейчас нельзя.
– Нет, я должна видеть Александра Наумова. Я имею право! – глотая слёзы, умоляла Дарико.
Тихо открылась дверь, и вошёл врач. Подошёл к Сашиной кровати.
– Там в твою палату девушка прорваться пытается…
– Какая девушка?
– Красивая. Внешность очень эффектная. По-моему, грузинка. Тумара или Тунава…
– Турава?! Дэри!!! – Сашка резко приподнялся и тут же сморщился от боли. – Ой-ё!
– Ну что, звать красавицу?
Сашка с минуту подумал, потом попросил врача наклониться и что-то быстро стал ему шептать. Врач удивлённо поднял брови, крякнул и произнёс:
– Однако…
Затем он глубоко вздохнул, сделал трагичное лицо и вышел из палаты, оставив дверь открытой. Подошёл к Дарико и произнёс, чтобы Саша в палате мог слышать:
– Разумеется, мы вас пустим. Никто не отнимет у вас право… проститься с близким человеком. Только, пожалуйста, недолго…
Дарико широко распахнула свои и без того огромные глаза, потом внезапно закрыла их, резко побледнела и со стуком упала в обморок.
– Дошутились, вашу мать!.. Нашатырь, быстро! Каталку!!!
Поднялась суматоха, врачи забегали. Сашка порывался встать с кровати, но его уже держали.
– Дэри! Пустите меня к ней!!!
Через полчаса она полусидела, полулежала на его кровати. Уже улыбалась, хотя слёзы бесконтрольно, струйками, сбегали на подбородок. От обоих пахло валерьянкой…
– Ну и зачем ты придумал весь этот спектакль? Я так испугалась!!!
– Прости… прости… дурака. Я-то думал, ты придёшь ко мне, умирающему, я попрошу у тебя прощения. Ты меня простишь – и останешься со мной. Кто ж знал…
Сашка виновато вздохнул. Взял её правую руку своей левой, подтянул к губам и поцеловал ладонь. Вдруг как удар током! Счастливая улыбка озарила его лицо: на безымянном пальце Дарико красовалось его, Наумова Саши, кольцо! Она надела его ещё там, в аэропорту…
Дарико покраснела и потупила взгляд, всем видом словно говоря: «Тебе не показалось…»
– Господи! Наумов! Какой ты ещё ребёнок!
У Сашки голова шла кругом от счастья.
– Вах, женщина! Нэ говори так! Я всё-таки твой будущий муж!
– Ты – мой муж? – подхватила Турава игриво.
– Да, суло чемо, душа моя, и это нэ обсуждается! Даже если ты против, я всё равно увезу тебя.
– У тебя и коня-то нет…
– Конь уже на подходе: через неделю будет.
– Я смотрю, у тебя все проблемы решены.
– Нэт! Ещё одна осталась. Я нэ могу тебя сейчас поцеловать, но очень хочу! Наклонись, женщина, а?
Дарико рассмеялась и выполнила просьбу.
Лера и Даниил влетели в палату.
– Живой!!! – выдохнул Дэн, затем огляделся. – И уже обнимается с девушками… Рад тебя видеть, Дарико!
Байер подошёл и крепко пожал другу левую руку.
– Она никуда не улетела… – улыбался Саня, прижимая к себе Дарико.
– Само собой, – ухмыльнулась Лера. – От таких мужиков не уходят. А если и уходят, то только в декрет!..
Немая сцена! Байер, начав что-то говорить, замер на полуслове. Потом перевёл взгляд на жену.
– Та-а-ак, с этого места поподробнее…
– Дэн, ты чё? Это шутка… Ну правда, шутка!
Дарико Турава засмеялась. К ней присоединилась Валерия, а потом и Даниил. Сашка тоже смеялся:
– Ребята, прекращайте уже, мне смеяться больно!.. Не срастутся же рёбра!..
Но они срослись, ещё раз подтверждая русскую поговорку: «До свадьбы заживёт».
Конец
