Светлана Анатольевна Сугарова
Планеты

Гости расселись. Император и Императрица возглавили стол, за которым были Король Малуори и Королева Алри, Шармалия, Араи Арбель и Фэль, три советника Фиделя – Вилеон, Амиль и Лолиэл, трайд Марион, констат Тасури, энод-арон Джанулория, Юл-Кан и Дели.

По левую руку от нее сел Арбель, по правую – Главный Арон Шармалия.

За столами стоял неумолчный гул голосов, восхищающихся убранством Дворца, Деллафией и роскошными яствами, раздавался смех, звучала негромкая деллафийская музыка, проникающая в самую душу, поднимающая настроение в заоблачные высоты. Отзвучали поздравительные речи, гости благодарили хозяев, не скупясь на красивые слова, и пир начался.

Напротив, Дели сидел Марион, а с двух сторон от него – Юл-Кан и Джанулория. Тасури был около Короля Малуори. Девушка взглянула на трайда. Офицер был в своей неизменной черной с серебром форме, с сияющим болис, артом³⁶ на груди. На шее его красовался красный эма из ароалов, в котором он явно чувствовал себя очень глупо. И весь его вид выражал крайнюю неловкость и дискомфорт от всего происходящего, хотя офицер всеми силами старался казаться беспечным и непринужденным, как и все остальные гости. Перехватив взгляд Дели, он слабо улыбнулся, но сейчас же отвел глаза, повернувшись к огромному ихлаку.

Юл-Кан же представлял неутихающий интерес всех присутствующих. Еще по прибытии с родного Камарлена в космопорт Орфиса, едва ступив на землю Деллафии, бедняга подвергся бешеному натиску репортеров и журналистов не только из Орфиса, но и из Эссиадана и Фальрона, которые испугали бесстрашного вождя шквалом вопросов, яркими слепящими вспышками. Отделаться от них удалось с большим трудом при помощи патрулей ДОБ. Но уже на следующий день физиономии Мариона, Тасури, Джанулории, Юл-Кана, и даже Дели и Эрго мелькали на центральных каналах всех видеомодулей. И, если офицеры и девушка с пиратом не вызвали особого интереса, то мощная фигура ихлака с необычной внешностью и с внушительным мечом на поясе стала объектом всеобщего внимания, несмотря даже на то, что офицеры всячески оберегали камарленца от назойливых, излишне любопытных глаз.

Но Юл-Кана и пугала и притягивала эта совершенно другая непонятная жизнь, и он, словно ребенок, жадно впитывал в себя все, что его окружало, как губка. Императору пришелся по нраву этот открытый добродушный гигант, и он даже пригласил его на праздник Цветов. Ихлак так рвался на торжество, что офицеры, в конце концов, согласились пойти вместе с ним. Марион же отказался идти наотрез, но Юл-Кан заявил, что никуда не пойдет без него, и трайду пришлось сдаться, чтобы не огорчать старого друга.

Увидев же императорский Дворец, множество гостей, ихлак был поражен до глубины души. Он сразу растерялся, чувствуя себя маленькой пылинкой в этих необъятных залах среди толп людей, которые с нескрываемым любопытством глазели на великана, могучее тело коего было прикрыто лишь куском ткани, обернутой вокруг бедер, да пустыми ножнами. Его огромные глаза перескакивали с живописных стен на невиданные цветы, с лица на лицо, и все это, навалившись на него, словно Большая Вода, заставляло его жаться поближе к офицерам. Он ошеломленно молчал и только бросал на Мариона отчаянные взгляды. А, увидев империту – Шалкай – в ее легчайшем голубом платье, совершенно другую и незнакомую, не решился даже подойти к ней, хотя страстно хотел увидеть ее.

Теперь же ихлак сидел среди почетных гостей, обвешанный разноцветными эма, ловя на себе множество интересующихся взглядов, и с благоговейным ужасом смотрел на ломящийся от еды стол. Ему и в голову не приходило, что ЭТО можно и нужно есть, пока не увидел, как ловко расправляются с пищей другие.

Марион, как мог, поддерживал и подбадривал друга, видя его ступор, и Дели не могла не улыбнуться этой заботе. Ее отвлек голос Арбеля, негромко произнесший:

– Империта, все ждут от вас речи.

– Простите, я задумалась, – она поднялась, держа в руке изящный бокал, наполненный розовой олией³⁷, изготовленной на землях Орона, а оронские земли славятся своей розовой олией, из которой получается лучшее вино во всей Деллафии.

Дели обвела взглядом всех сидящих, улыбнулась Юл-Кану, который во все глаза смотрел на девушку, увидела напряженное лицо Императора, с тревогой ожидающего от дочери новой глупости, дождалась тишины и заговорила:

– Я поздравляю всех деллафийцев и гостей с Имберии, Т, ахьяна и Камарлена с праздником Цветов, воистину любимым праздником всей Деллафии. Я счастлива, что целых два даальса мы будем наслаждаться обществом друг друга, видеть искреннюю радость в глазах соседей, говорить, о чем угодно, но обязательно о приятном. И, возможно, кто-то найдет родственную душу или даже настоящего друга, а, может, просто получит заряд хорошего настроения и расслабится после долгих трудовых будней. И, если это случится, значит, не зря открываются двери Дворца для всех чистых помыслами и сердцами. А сейчас – время веселья и радости, ибо праздник. Да не оскудеет благодатная земля Деллафии! – громко закончила она, поднимая бокал.

– Да будет так! – рявкнули одновременно многие десятки глоток, и Пиршественный зал взорвался бурными аплодисментами.

Дели увидела довольное лицо Фиделя, одобрительно кивнувшего ей, но, лишь бросив на него быстрый взгляд, опустилась на стул, пригубив вино. Напротив, на нее смотрел трайд – чуть удивленно, долго, настойчиво, бесцеремонно, – но девушка решила проигнорировать его.

– Вы произнесли прекрасную речь, империта, – улыбнулся ей Арай Арбель.

– Благодарю вас, Арай, но вы мне льстите.

– Ничуть, вы действительно сказали волшебные слова и очаровали всех, не только меня.

Дели польщенно улыбнулась, разрезая кусок фаршированного мяса.

– Позвольте поинтересоваться, Арай? – спросила она.

– Да? – Арбель не менее ловко разделывал запеченного моллюска.

– Чем вы занимаетесь в Эссиадане?

Собеседник посмотрел на нее ясными улыбающимися глазами.

– Это действительно интересует вас, империта?

– Почему бы и нет, Арай? – она повернулась к нему и их взгляды встретились. – Я ведь не требую от вас раскрыть секрет изготовления вашего изумительного розового вина. – Девушка мило улыбнулась, чем привела Арая в восторг.

– Я очень рад вашему вниманию, империта, и с удовольствием бы рассказал вам о моих делах, но, боюсь, мой рассказ утомит вас, а я бы очень этого не хотел, ведь сейчас праздник и, как вы сказали, это время для веселья, так давайте лучше веселиться и забудем об обыденном.

Дели засмеялась: ее очень позабавило это нагромождение слов, произнесенных Арбелем.

– Вам нравится здесь? – спросила она, делая глоток олии.

– Это великолепие просто не может не нравиться, но вы своей красотой затмеваете и этот грандиозный Дворец, и все прелести Деллафии вместе взятые.

– Вы преувеличиваете, Арай, никто из смертных не может превзойти Деллафию, будь он хоть трижды прекрасен.

– Вы сомневаетесь в собственной красоте, империта? Клянусь Ороном, что во всей вселенной не найти красоты подобной вашей, – убежденно заявил Наместник Императора.

– Я знаю, что я красива, но ведь бывает красота другая, более совершенная.

– И все равно вы останетесь самой восхитительной, я уверен в этом.

Прислуга ловко заменяла опустевшие блюда новыми, наполняла бокалы, следила, чтобы все из гостей были довольны и, не дай бог, обделены чем-либо.

Марион, отведав всего понемногу, теперь не спеша потягивал сладковато-терпкое вино, думал и смотрел. Ему было приятно лицезреть Филадельфию и ему нравилось то, как она себя вела – непринужденно и свободно. Да, она была рождена империтой, и ее с детства учили быть царственной особой, и это сквозило в каждом движении, жесте, взгляде. Но за этой ангельской внешностью таился бунтарский беспокойный дух, который бросал вызов всему миру, и Марион видел это в голубых глазах девушки, которые упорно избегали его или делали вид, что не замечают. Тут ему вспомнилось, как империта рыдала у него на груди, проклиная предстоящую коронацию, и усмехнулся, сравнив вчерашнюю империту и империту, что сейчас сидела перед ним, – два совершенно разных человека, но одинаково прекрасных и непостижимых. О недавней ссоре с девушкой остались лишь воспоминания: трайд был отходчив и не копил зла за пазухой, но его забавляла злопамятность Дели, которая, видимо, так быстро не прощала обидчиков.

И сейчас он нарочно, не отрываясь, смотрел на нее, внутренне улыбаясь тому, как она старательно не замечает его взгляда.

Почему-то подумал о Звездном Призраке, и мысль о смерти империты показалась нелепой и дикой. А все же, что означали те странные слова, произнесенные девушкой в камарленских пещерах? Но, взглянув на лучезарную улыбку Филадельфии, он успокоился и загнал поглубже неприятные думы. Дели была создана для пышных торжеств, и она их обожала, что легко читалось в ее сияющих глазах. Сам же Марион не любил больших шумных скоплений народа и всей этой суеты, ажиотажа и старался посещать такие мероприятия, как можно реже.

Он видел, как империта оживленно беседует с Араем Арбелем, улыбается и то и дело заливается своим звонким смехом, что не раз пронзал воздух Камарлена, подобно серебряному колокольчику. Видел, что ее собеседник, забыв даже о еде, не спускает с нее счастливых глаз. Трайд нахмурился, заметив этот завороженный взгляд. А рядом с ним хитро улыбался, поглядывая на офицера, Джанулория.

А между тем беседа Дели и Арбеля продолжалась.

– А ведь я видел вас, империта, на центральном канале, – сказал Наместник Фиделя. – Вы сходили с фрегата, что прибыл с Камарлена недавно. Сначала я даже не поверил, но это, действительно, были вы в окружении офицеров ПаРаСКоН.

– Да, я была на Камарлене, Арай, – не стала увиливать девушка. – Я никогда не видела этой планеты и решила воочию убедиться, так ли она хороша, как о ней говорили. А репортеры раздули невесть, какие небылицы, по своему усмотрению.

– И вам понравился Камарлен? – полюбопытствовал Арбель.

– Это удивительная планета, – искренне произнесла Дели. – Вы разве не бывали там?

– Нет, к сожалению, – вздохнул тот.

Их диалог прервал Шармалия, который, повернувшись к девушке, проговорил, сияя кошачьими глазами:

– Простите великодушно, что столь бестактно вмешиваюсь, но я услышал, что речь идет о Камарлене.

– Вы совершенно правы, уважаемый Арон, – улыбнулась Дели. – Мы говорим о Камарлене. А вы, судя по всему, знакомы с ним?

– Не только знаком, но и восхищаюсь им, правда, я очень давно не был на этой чудесной планете, о чем сильно сожалею. Не могли бы вы рассказать мне о ваших впечатлениях, империта Филадельфия?

– О, уважаемый Арон, – воскликнула та. – Впечатлений столько, что, боюсь, на их пересказ мне не хватит и двух даальсов!

– Вы только начните, а продолжите, когда посетите Т, ахьян, – лукаво улыбнувшись, предложил Шармалия.

– Я просто не могу вам отказать, уважаемый Арон! – засмеялась Дели, сказала: – Так слушайте. Когда я увидела Камарлен, то у меня даже дух захватило от удивления и восторга! Там так красиво! Лес Фохх, эти огромные огненные деревья, пылающие под жарким солнцем, бурные реки, равнины с красной травой, величественные горы, уходящие в самое небо, луйхары, харубы, лонги! Это было так необычно, здорово и невероятно, что у меня даже нет слов, чтобы все это описать!..

Арон слушал ее с нескрываемым интересом, кивая пышной головой, то ли одобряя, то ли соглашаясь, а Дели продолжала:

– Мы видели даже сурхана и тингоров! А однажды попали под огромный ливень, ихлаки называют его Большой Водой, и это было что-то невообразимое и ужасное. Но, несмотря на все неприятности, мне очень понравилось на Камарлене. Я думаю, что никогда не забуду всех этих оттенков красного, бардового, вишневого, этой жары, этого неба, Халара, этих ночей, полных звенящей тишины и звезд! Да, Камарлен – прекрасная, удивительная планета, о которой можно лишь мечтать! – Девушка ни слова не упомянула о тех опасностях, что пришлось ей пережить, но Шармалия и так все знал, но не подавал вида, слушая ее рассказ.

– Да, именно таким я видел Камарлен много лет назад, – произнес он певуче, погружаясь в воспоминания. – Я рад, что от Ихлакита у вас осталась светлая память. А что вы можете сказать о самих ихлаках?

– Только хорошее. Они, как дети, открытые, доверчивые, искренние, совершенно лишенные зла. А такого благородства, великодушия, доброты и отваги я в жизни не встречала. Кто бы мог подумать, что на далекой-далекой планете живут столь необычные, удивительные существа, способные на великие поступки.

Глаза Арона устремились на Юл-Кана, который робко и смущенно оглядывал присутствующих и что-то тихо спрашивал у трайда, стараясь приглушить свой раскатистый низкий голос, и спросил у Дели:

– Я слышал, этого ихлака зовут Юл-Каном? Вы дружны с ним, империта Филадельфия?

– Да, Юл-Кан – мой друг, – подтвердила та, тоже посмотрев на ихлака. – Почему вы спрашиваете?

– Я знал многих из его рода, даже самого Ан-Кора – основателя луйхара, первого вождя. Он был мудрейшим вождем, который поражал меня своей проницательностью и умом. Юл-Кан очень похож на него, на миг мне даже показалось, что это сам Ан-Кор. Славное племя… – т, ахьянец вздохнул и, опустив глаза, принялся ковыряться в своей тарелке.

Девушка, почувствовав, что затронула невольно какую-то глубинную струнку души Арона, спросила, как можно мягче:

– Я вас чем-то обидела, уважаемый Арон?

– Обидели? – удивился тот. – Как вы могли об этом подумать, империта Филадельфия? Я вам очень благодарен за то, что оживили в моей памяти счастливые воспоминания. Но вы рассказали мне лишь малую часть своих впечатлений, не так ли? – Шармалия вновь хитро взглянул на нее. – Я надеюсь, что услышу когда-нибудь и весь рассказ целиком?

Дели недоверчиво посмотрела в лицо т, ахьянца, уловив в его словах подозрительную проницательность, но его глаза излучали понимание, мудрость и лучистое тепло, словно говорили «не бойтесь доверять мне», и девушка успокоилась, поверив ему, сказала:

– Обещаю, вы услышите его, Арон.

Пиршество продолжалось несколько часов, и ни одно блюдо не осталось обделенным вниманием, ни один гость не страдал от отсутствия общества, никого не тронула тень скуки. Все были довольны и веселы, как никогда.

И вот пир закончился, и начались развлечения. Кто-то направился в Зал Ветров, где можно было потанцевать от души. Кто-то сел в нарядные императорские эстелы и яхты и полетел в Орфис, где их ждали всевозможные рестораны, кафе, театры, музеи, магазины, приготовившие массу сюрпризов. Кто-то гулял по дворцовому оккою, о чем ничуть не пожалел.

Дели решила начать с танцев. Зал Ветров – открытая просторная круглая площадка, покрытая блестящим зеркально-гладким белым вульдагоном³⁸ с голубыми прожилками, окруженная массивными вульдагоновыми колоннами, поддерживающими высокий купол, – был шумен и пестрел разноцветьем нарядов.

Посреди зала находился фонтан, – сидящая деллафийская девушка с лави³⁹ в руках – выполненный с таким мастерством и изяществом, что, казалось, в следующее мгновение точеные пальчики девушки коснутся струн, распущенные волосы колыхнутся от набежавшего ветра, и лави запоет свою чарующую песню. Хрустальные струи воды вырывались почти под самый потолок и искрящимся звенящим каскадом рассыпались на мириады радужных капель-звезд.

Легкий свежий ветерок, гуляя по зале, доносил ароматы цветов, деревьев, травы, чей-то счастливый смех. Взгляду открывался Сад Утренней Зари, где в нежной тени деревьев прогуливались деллафийцы, не уставая поражаться увиденному, с восхищением останавливаясь, чтобы поглядеть на кружащиеся пары и послушать бесподобную, ни на что не похожую музыку.

Среди танцующих она с удивлением увидела Юл-Кана, который со счастливым видом неуклюже хлопал в ладоши и притоптывал ногами в такт мелодии, ничуть не стесняясь и не скрывая своей детской радости. Это было такое комичное и трогательное зрелище, что вокруг великана образовалась целая толпа, которая хлопала вместе с ним, скакала, задирая ноги, смеялась и вела себя, как расшалившиеся дети, всецело отдавшись буйному веселью, поддерживая ихлака громкими криками одобрения.

Дели тоже немедленно присоединилась к ним, кружась вокруг камарленца, заливисто хохоча, прыгала и выделывала замысловатые па, начисто забыв о своем высоком присхождении.

– Смотри, Шалкай, я танцую, как вы! – радостно воскликнул Юл-Кан, хватая империту за руки и кружась вместе с ней. Его глаза счастливо блестели. Похоже, он, наконец, сбросил оковы оцепенения и теперь развлекался от души.

– Да! Да! – смеялась девушка в ответ. – Только не отпускай меня, иначе я упаду и разобьюсь!

Офицеры не принимали участия в этой сумасшедшей пляске, сидя в стороне с бокалами в руках и с улыбками наблюдали за происходящим.

– Мне думается, это какое-то групповое помешательство, – сказал Тасури, смакуя вино. – В этой неразберихе сам черт ногу сломает. Если не будет жертв, я очень удивлюсь.

– А, по-моему, все очень забавно, – отозвался Джанулория. – Только посмотрите на эти сияющие лица, вот воистину самые счастливые люди. А Юл-Кан-то как разошелся! Того гляди – лопнет от восторга, как мыльный пузырь. Не уронил бы он империту насмерть.

– Империта тоже хороша: скачет, как новорожденный харуб, – недовольно буркнул констат, который терпеть не мог танцы и не понимал всех этих дурацких кривляний.

Джанулория тихо рассмеялся, пролив несколько капель олии на одежду.

– Тасури, если ты не любишь плясок, то дай другим потанцевать. Наверняка они сравнивают нас с тремя мрачными тенями, что сидят, словно истуканы, и не понимают, как можно оставаться равнодушными, когда вокруг такое веселье.

– Офицерам не пристало кривляться и дергаться, словно в лихорадке. С меня достаточно и того, что я смотрю на это безобразное издевательство над телом, – категорично отрезал имберианец.

Т, ахьянец снова покатился со смеху, окончательно облившись вином.

– А что думаете по этому поводу вы, трайд? – лукаво спросил он, наполняя свой бокал.

Тот стоял, прислонившись спиной к колонне, и задумчиво наблюдал за танцующими. Больше всего его интересовали Юл-Кан и империта, что отплясывали в самой гуще, став самой экстравагантной и зажигательной парой на площадке, и даже получили за это приз – поездка на водопад Санайль в любое время на сутки. Он не сразу ответил, глядя на их ошеломленно-восторженные лица.

– Ты что-то спросил, Джанулория? – наконец отозвался офицер.

– Мы тут обсуждали с Тасури эти дикие пляски, и я поинтересовался, что вы думаете об этом? Еще олии, трайд?

– Да, благодарю, – Марион взял бокал, наполненный желтой жидкостью, посмотрел сквозь него на свет, пригубил. – Что я думаю? Я думаю, что и нам не мешало бы размять косточки и покривляться вместе со всеми. По-моему, эти замысловатые телодвижения очень бодрят.

– И вы туда же, трайд! – воскликнул констат. – Нет, это и в самом деле какое-то всеобщее помешательство! Это же смешно – офицеры КС и вдруг пляшут, как… – он оборвал себя на полуслове, увидев, что к ним приближаются империта и Арбель.

– О, как уютно вы здесь устроились, уважаемые лонды! – с радостной улыбкой вскричал Правитель Орона. – Позвольте называть вас лондами, ведь сегодня вы не офицеры, а гости Императора, как и все мы!

– Разумеется, Арай, – любезно растянув губы, отозвался трайд. – Не желаете ли присоединиться к нам? Места хватит на всех, а чармианская олия с коасаном⁴⁰ ничуть не уступает знаменитой оронской. Особенно она хороша после столь зажигательных танцев, – добавил офицер, чуть насмешливо глянув на девушку, но та не смотрела на него, а куда-то в Сад, что виднелся между колоннами.

– Вообще-то это мы хотели пригласить вас присоединиться к нам, – неизменно улыбаясь, произнес Арбель. – Но и здесь отличное местечко и хорошая компания, и я, пожалуй, приму ваше предложение. Знаете, эти танцы отнимают все силы, и после них хочешь только одного – спокойно посидеть. – А вы, империта, не желаете передохнуть и отведать глоток вина?

– Вообще-то я не устала, но присоединюсь к вам, – ответила девушка, проклиная оронского Правителя за то, что чуть ли не силой приволок ее к офицерам. Но раз подошла, сразу уйти было бы невежливо и некрасиво, и она присела на край роскошного дивана, мило улыбнувшись, и, не глядя на трайда. Тот же, напротив, бесцеремонно пялился, улыбался во все зубы и, опередив Арая, преподнес ей бокал.

– Благодарю вас, – сухо кивнула она.

– Здесь чудесно, не правда ли? – разглагольствовал между тем Арбель. – Праздники объединяют людей и это замечательно! Вы не находите, что нынешний праздник получился на славу?

– Да, да, славный выдался праздник! – с самым серьезным лицом поддакивал Марион, делая вид, что не замечает сдержанные улыбки офицеров, которые они тщательно маскировали за своими бокалами. – Когда еще нам удастся вырваться из плена повседневных дел и так хорошо расслабиться? Смею заметить, что Император превзошел сам себя.

– А этот огромный камарленец очень органично влился в веселье, – засмеялся Арай. – Вы видели, как он отплясывал? Бьюсь об заклад, в него влюбились все гости! Как, вы говорите, его зовут? Антан?

– Юл-Кан, – поправил его Марион.

– Ах, да, конечно, Юлкан! Какое необычное имя, интересно, что оно означает?

– Рожденный для подвигов, – подсказал офицер.

– Да? Сильное имя, – хмыкнул Наместник Императора и сказал: – А вы правы, эта олия превосходна! Империта, вам нравится это вино или вы предпочитаете розовую олию?

– Они одинаково хороши, Арай, – отозвалась Дели.

– Позвольте тогда налить вам еще бокал? – предложил тот.

– Нет, нет, с меня достаточно, иначе я лопну!

Арбель весело засмеялся, воскликнул:

– Ну, разве не чудо эта девушка? Я просто в восхищении!

– Я присоединяюсь к вашим словам, Арай, и благодарю Императора и Императрицу за то, что они подарили нам такое сокровище – это прелестное юное создание, что милостиво составило нам компанию, – громко, почти во всеуслышание заявил Марион, привлекая внимание гостей. – Давайте же поднимем бокалы за самую прекрасную во всем внутреннем космосе девушку со сладчайшим именем Филадельфия! – он невинно посмотрел на империту.

– Трайд, не стоит все превращать в шоу, – зло прошептала Дели. – Ваши потуги отомстить мне смешны и бесполезны.

– Веселитесь и радуйтесь, империта, ибо праздник, а вы – украшение любого торжества, – тоже шепотом ответил офицер. – Если вы скажете мне упасть перед вами на колени, я это сделаю.

– Такой чести я вас не удостою, не обольщайтесь.

В ответ Марион расплылся в улыбке, а Дели, вскинув голову, окатила его презрительным взглядом. К счастью, никто не заметил их тихого диалога.

– Было очень приятно в вашем обществе, уважаемые лонды, – поднявшись, сказала девушка. – Но праздник в самом разгаре, а я бы хотела еще немного потанцевать. Прошу меня простить, но я покидаю вас.

Тотчас вскочил Арбель.

– Позвольте составить вам пару, империта?

– Буду рада, Арай, – мягко улыбнулась та, и они влились в круговорот танцующих.

Мимо проносились счастливые лица мужчин и женщин, музыка заставляла сердце биться чаще и трепетнее, переплетаясь с мелодичным журчанием фонтана, легкий ветерок овевал разгоряченную кожу, ароматный воздух кружил голову, и время неслось стремительно и незаметно. Ее уже подхватил какой-то незнакомый деллафиец и, широко и открыто улыбаясь, увлек за собой в быстрый шансерт⁴¹. К немалому удивлению Дели, рядом, ловко ведя партнершу, танцевал Шармалия, колыхаясь своим просторным одеянием. Он тут же перехватил империту и, молодо поблескивая изумрудами глаз, пропел ей в ухо:

– Никогда не думал, что танцы – такое приятное занятие. Я, словно, скинул несколько сот лет. Великолепно!

Девушка засмеялась.

– Я тоже люблю танцевать. Мне кажется, что я легкая, как пушинка, свободная, как ветер, и самая счастливая! Если бы это ощущение можно было продлить до бесконечности!

Они сделали несколько кругов по залу, когда Дели услышала очередную фразу:

– Позвольте пригласить вас на танец, империта.

Она вскинула глаза и изумленно уставилась на трайда, который пытливо смотрел на нее.

– Вы? – ее бровь поползла вверх, а глаза сверкнули пренебрежением, почти отвращением.

– Отказать вы не можете, поэтому – прошу, – он протянул ей руку.

Девушка вспыхнула, но, сделав усилие, сказала, улыбнувшись холодно:

– Что ж, трайд… – и взяла его ладонь.

Некоторое время они молча кружились, пристально, цепко изучая друг друга, ожидая, кто первым начнет перепалку. Перед девушкой было слегка насмешливое лицо с большими внимательными, но непроницаемыми, как лед, глазами, что сейчас в упор смотрели на нее, хлопая густыми ресницами. А офицер искренне любовался империтой. Безукоризненная, непривычно загорелая кожа, тронутая нежным румянцем, летящие на ветру локоны, небесно-голубые ангельские глаза, тонкие крылья бровей, розовые аккуратные губки, что сдержанно и сухо улыбаются ему.

– Я не говорил вам, что вы сегодня обворожительны? – наконец, подал голос Марион.

– К сожалению, не могу сказать этого о вас, – ледяным тоном отозвалась Дели.

– Мужчине не обязательно быть обворожительным, – улыбнулся тот. – Достаточно того, что этим качеством обладают некоторые молодые особы.

– Зато мужчина, как мне кажется, должен обладать хоть малой толикой вежливости и скромности, но вам это не грозит.

– Вежливость и скромность – удел слабаков, – решительно возразил Марион и, прищурив глаза, добавил: – К счастью, вы, империта, далеко не слабачка.

Глаза той вспыхнули, как звезды.

– Вы намекаете, что я лишена вежливости и скромности? – с нажимом спросила она.

– Разве я говорил подобное? – удивился офицер. – Я лишь сказал, что вы – сильная личность, или вы сомневаетесь в этом?

– Я сомневаюсь не в себе, а в вас, трайд. С каждым разом вы все более и более мне несимпатичны, и сейчас вы портите мне мое прекрасное настроение своим хамством и дурацкими выходками.

Тот с интересом посмотрел на нее.

– На Камарлене вы были обо мне другого мнения, да и вчера мы с вами премило беседовали в Вечернем Саду.

Дели гневно метнула взгляд на наглеца, хотела было бросить его и гордо удалиться, но он лишь сильнее сжал ее, не отводя глаз.

– Что вы себе позволяете, трайд? – возмутилась она, оказавшись с ним едва ли не лицом к лицу, не в силах вырваться. – Немедленно отпустите меня или я вызову офицеров ДОБ и вас с позором выставят из Дворца!

– Вы не сделаете этого, империта, – уверенно заявил Марион, ослабив хватку. – Сегодня любой деллафиец имеет право танцевать с вами, даже офицеры, и вы не можете отказать никому. К тому же вы ведь не хотите испортить весь праздник таким неприятным инцидентом с патрулем ДОБ.

– Скажите честно, трайд, вы пришли во Дворец для того, чтобы грубить мне? – с трудом сдерживая гнев, но как можно спокойней спросила она, хотя готова была убить офицера на месте.

– Империта, – усмехнулся Марион. – Как вы могли подумать, что я способен опуститься до подобного? Я ни за что не появился бы во Дворце, если бы не Юл-Кан. Отказать ему я не в состоянии.

Девушка фыркнула. Танец с трайдом не доставлял ей никакого удовольствия, лишь нарастающее раздражение, и она молила космос, чтобы кто-нибудь другой пригласил ее, но никто не подходил, как назло.

– Завтра вы тоже посетите Дворец, трайд? – Дели не пыталась скрыть своей неприязни. – Юл-Кану ведь очень понравилось здесь.

– Да, ему пришлось по душе веселье, чему я очень рад. Может так он быстрее забудет свое горе. Ну а я завтра буду наслаждаться тишиной и спокойствием в своем доме, к вашему счастью. Юл-Кан же, если захочет, может остаться здесь. Я надеюсь, вы присмотрите за ним?

– Разумеется.

– Вы очень добры, – Марион замолчал, потом вдруг спросил с огоньком в глазах: – А где же ваш меч, империта?

– К сожалению, я оставила его в своих покоях, иначе я бы не удержалась и совершила убийство.

– И кто же тот счастливчик, что сегодня избежал смерти?

– Я бы не сказала, что он счастливчик. «Это самое отвратительное и наглое создание во всем космосе», – произнесла Дели, оглядывая танцующих. – И которое уверенно, что оно – пуп вселенной.

Марион громко и от души расхохотался.

– Я думаю, вы говорите об Арае Арбеле? – хитро поинтересовался он.

– Об Арае? – изумленно подняла та глаза. – При чем здесь он?

– Ну как же, империта. Разве вы не заметили, как бедняга смотрел на вас весь день? Бьюсь об заклад, что он уже видит себя будущим зятем Императора. Вы правы, гнуснейший тип!

– Я говорила не о нем, а о вас, трайд! – Гневно воскликнула девушка. – То наглое отвратительное создание – вы!

– Значит, вам нравится Арбель, раз вы его защищаете?

– А это не ваше дело! По-моему, у вас слишком длинный и любопытный нос!

– Конечно, мне нет никакого дела, просто мне нравится злить вас, империта.

Дели яростно посмотрела в улыбающееся лицо офицера, сказала:

– В следующий раз я обязательно захвачу с собой меч, – после чего покинула Мариона, закружившись с очередным кавалером.

А трайд, тихо посмеиваясь, снова присоединился к энод-арону и констату.

– Правда, хороша наша империта? – протянул Джанулория, взглянув на усмехающегося трайда.

Марион налил себе вина, сказал:

– Хороша-то, хороша, но палец в рот не клади – откусит по локоть.

Уже вечерело, когда империта в окружении гостей отправилась в Сад Утренней Зари. Яркое солнце сменили прозрачные сумерки, наполненные легкой прохладой, нежным запахом цветов, веселым говором отдыхающих и пением птиц. Величественные фларисы⁴² тихо покачивали пышной листвой и, словно, звали присесть под своей сенью. Небо, налившись густой зеленью, загадочно улыбалось с вышины. Извилистые дорожки, огибая аккуратные клумбы, убегали вглубь тенистого Сада, завлекая, маня своим безмятежным спокойствием и бесконечностью. То тут, то там возвышались скульптуры, созданные лучшими мастерами Союза, уютные, привлекательные беседки и скамейки были практически полностью заняты любителями неторопливых разговоров на лоне природыс бокалом вина, слушая птичий пересвист и шелест листьев. Здесь можно было немного успокоить буйную радость и колотящееся сердце после бурного пира и танцев.

Возле Дели шел Арбель, неумолчно болтая о чем-то. Она делала вид, что заинтересованно слушает, хотя мысли ее витали сейчас вдалеке от него. Взгляд перебирал каждый цветок на клумбах, восхищаясь их естественной красотой, каждый листок, трепещущий над головой, словно живой, слух улавливал малейший звук, будь то далекий неуловимый плеск фонтана или взмах крыльев птицы, сорвавшейся с ветки. Девушка с наслаждением вдыхала ароматный дрожащий воздух, – будоражащий, кристальный, пьянящий, руки тянулись к шероховатым стволам деревьев, желая ощутить их тайную, неутомимую, мощную жизнь, текущую, подобно беспрестанному потоку. Ей неодолимо хотелось слиться с деревом, ток которого сейчас бился под ладонью, с бутоном цветка, что белым глазком смотрел им вслед, с этим воздухом, с этими сумерками, разгоняемыми огнями, с этим темнеющим высоким небом.