Стивен Кинг
Четыре после полуночи
– Я думаю, вам не за что стыдиться, мистер Дженкинс, – заговорила Дайна. – И мне нравится вас слушать. Даже настроение от этого улучшается.
Боб с благодарностью посмотрел на нее, улыбнулся.
– Спасибо тебе, Дайна. – Он сунул руки в карманы, бросил тревожный взгляд на Крейга Туми, затем посмотрел на окна. – Думаю, я уже упомянул о главной ошибке в наших рассуждениях. Она проста: мы все предположили, как только осознали случившееся, что Событие захватило весь мир. Понятно, откуда взялась такая оценка: мы в полном порядке, а все остальные, включая других пассажиров нашего рейса, которые вместе с нами поднялись на борт самолета в Международном аэропорту Лос-Анджелеса, вроде бы исчезли. Но имеющиеся у нас улики говорят о том, что наше предположение неверно. Случившееся ограничивается нами, и только нами. Я убежден, что мир, каким мы его знали, ничуть не изменился и живет по тем же законам. И только мы, пропавшие пассажиры и одиннадцать выживших, потерялись.
7
– Может, я туп как дубина, но я не понимаю, куда вы клоните, – прервал возникшую паузу Руди Уэрвик.
– Я тоже, – присоединилась к нему Лорел.
– Мы упомянули два знаменитых исчезновения, – продолжил Боб.
Вроде бы теперь его слушал и Крейг Туми, по крайней мере он оставил попытки освободить руки.
– Одна, в случае «Марии Селесты», имела место в открытом море. Вторая – я про Роанок-Айленд – около моря. Однако этими двумя знаменитыми происшествиями список не ограничивается. Я могу вспомнить еще два, связанные с самолетами. Во-первых, исчезновение летчицы Амелии Эрхарт над Тихим океаном, во‐вторых, исчезновение нескольких военных самолетов над районом Атлантического океана, известным под названием Бермудский треугольник. Случилось это, насколько я помню, в 1945 или 1946 году. Вроде бы командир что-то передал по радио, с военно-воздушной базы во Флориде вылетели спасатели, но не нашли никаких следов пропавших самолетов.
– Я слышал об этом случае, – кивнул Ник. – С него и пошла недобрая слава Треугольника.
– Нет, там пропало множество самолетов и кораблей, – не согласился с ним Алберт. – Об этом Чарлз Берлиц написал книгу. Я ее читал. Очень интересная книга. – Он огляделся. – Но никогда не думал, что могу оказаться среди исчезнувших.
– Я не знаю, пропадали ли самолеты над континентальной территорией Соединенных Штатов, но…
– С маленькими самолетами такое случалось очень часто, – прервал его Брайан. – А однажды, примерно тридцать пять лет тому назад, пропал авиалайнер. С сотней пассажиров на борту. В 1955 или 1956 году. Принадлежал авиалайнер то ли «Транс уорлд эйрлайнс», то ли «Монарху». Летел он из Денвера в Сан-Франциско. Пилот связался с центром управления полетами в Рено, в полном соответствии с инструкцией, а потом об этом авиалайнере больше не слышали. Разумеется, его искали, но… безрезультатно.
Брайан заметил, что все смотрят на него как зачарованные, и невесело рассмеялся.
– Пилотские истории о призраках, – добавил он с извиняющимися нотками в голосе.
– Готов спорить, они тоже проскочили, – пробормотал писатель и почесал щеку. На лице его вдруг отразился ужас. – Раз тел не нашли…
– Пожалуйста, расскажите нам, что вы знаете или думаете, что знаете, – взмолилась Лорел. – Человек не может всего этого вынести. Если я тотчас же не получу ответов на мучающие меня вопросы, вам придется связать меня и положить рядом с мистером Туми.
– Не льстите себе, – отчетливо, но зловеще произнес Крейг.
Боб вновь бросил на него тревожный взгляд и продолжил:
– Здесь стерильная чистота, в самолете – осколки стекла и разлитые напитки. Здесь нет электричества, в самолете – есть. Однако надо помнить, что в самолете автономная энергетическая установка, а аэропорт получает электричество от какой-нибудь ГЭС, ТЭС или АЭС. Но возьмем спички. Бетани была в самолете, и ее спички зажигаются. А вот спички, находившиеся здесь, – нет. Револьвер, который мистер Туми взял, как я понимаю, в помещении службы безопасности, не выстрелил. Думаю, если б я попробовал посветить ручным фонариком на батарейках, у меня бы ничего не вышло. А если бы он и заработал, то батарейки сели бы очень быстро.
– Вы правы, – поддержал Ник. – И нам не надо искать ручной фонарь, чтобы подтвердить вашу версию. – И указал на фонарь аварийной осветительной системы, что находился рядом с вытяжкой: он не горел, как и лампы под потолком. – Аварийная система питается от аккумуляторов. Светочувствительный датчик реагирует на освещенность. Здесь достаточно темно, чтобы он сработал, однако фонарь не горит. То ли сломался датчик, то ли сели аккумуляторы.
– Думаю, и датчик сломался, и аккумуляторы сели, – отозвался Боб Дженкинс. Он медленно подошел к двери ресторана, открыл ее. – Мы оказались в мире, где еще поддерживается относительный порядок, но который находится при смерти. Все газированные напитки потеряли вкус, выдохлись. Мы еще чем-то пахнем, я могу уловить духи Лорел или лосьон после бритья капитана, но здешних запахов уже нет.
Алберт поднял стакан с пивом, принюхался. Запах есть, решил он, но очень-очень слабый. Воспоминание о запахе. Так, наверное, пахнет лепесток, много лет пролежавший между страницами книги.
– То же самое относится и к звукам, – добавил Боб. – Они глухие, одномерные, без резонанса.
Лорел вспомнила, как стучали ее каблучки по бетону, как вяз в воздухе крик капитана Энгла, когда тот, сложив руки рупором, звал мистера Туми.
– Алберт, тебя не затруднит сыграть что-нибудь на скрипке? – попросил Боб.
Алберт взглянул на Бетани. Девушка улыбнулась и кивнула.
– Нет. Разумеется, нет. Мне даже интересно, как она будет звучать после того… – Он посмотрел на Крейга Туми. – Вы понимаете.
Он открыл футляр, поморщившись, когда его пальцы коснулись защелки, врезавшейся в лоб Крейга Туми, достал скрипку. Ласково погладил ее и устроил скрипку под подбородком. Замер, задумавшись. Какая музыка достойна этого нового мира, где не звонили телефоны и не лаяли собаки? Ралф Вогэн Уильямс? Стравинский? Моцарт? Может, Дворжак? Нет, все не то. Тут его осенило, и он заиграл «Кто-то на кухне с Дайной».
Но, взяв несколько нот, опустил смычок.
– Наверное, ты все-таки попортил скрипку, хватив этого парня по голове, – предположил Дон Гаффни. – Такое ощущение, что она набита ватой.
– Нет, – медленно ответил Алберт. – Моя скрипка в полном порядке. Я в этом уверен. Дело в другом. Подойдите сюда, мистер Гаффни. – Гаффни подошел, встал рядом с Албертом. – А теперь наклонитесь к скрипке как можно ближе. Нет… не так близко, я попаду вам в глаз смычком. Так. Так хорошо. А теперь слушайте.
Алберт заиграл вновь.
– Чувствуете разницу? – спросил он, опустив смычок.
– Вблизи скрипка звучит гораздо лучше, если ты об этом, – ответил Гаффни и с уважением посмотрел на Алберта. – Ты превосходно играешь, парень.
Алберт улыбнулся Дону Гаффни, но заговорил, обращаясь к Бетани Симмс:
– Иногда, когда я уверен, что поблизости нет моего учителя музыки, я играю старые песни «Лед Зеппелин». Скрипка прямо-таки для них и создана. Вы бы удивились их звучанию. – Он повернулся к Бобу: – Ваша версия вновь подтвердилась. Чем ближе стоишь, тем лучше звучит скрипка. Причина в воздухе, а не в инструменте. Он не проводит звуки как должно, а значит, со звуком происходит то же, что и с пивом.
– Выдыхается, – уточнил Брайан.
Алберт кивнул.
– Спасибо, Алберт, – поблагодарил юношу Боб.
– Не за что. Можно убрать скрипку?
– Разумеется, – кивнул Боб и продолжил, пока Алберт укладывал скрипку в футляр, протирал пальцы и защелки салфеткой: – Вкус, запах и звук не единственные – ключевые – особенности обстоятельств, в которых мы оказались. Возьмем, к примеру, облака.
– А что с ними? – спросил Руди Уэрвик.
– Они не двинулись с момента нашего прибытия, и я думаю, что не собираются двигаться. Полагаю, что и погода как бы застыла. – Боб замолчал. На лице его были написаны беспомощность и испуг. – Как сказал бы Ник Хопуэлл, давайте обойдемся без сантиментов. Здесь все не так, это гиблое место. У Дайны все чувства, включая и то, что принято называть шестым, развиты сильнее, чем у нас, поэтому ее ощущения более острые, но думаю, мы все – в той или иной степени – осознаем: здесь все не так.
А теперь мы подходим к главному.
Пятнадцать минут назад я сказал, что вроде бы подошло время ленча. Сейчас, как мне представляется, гораздо позже. Четыре или пять часов дня. Мой желудок требует не ленча, а чая. У меня предчувствие, что темнеть за окном начнет еще до того, как наши часы будут показывать без четверти десять утра.
– Ближе к делу, приятель, – вставил Ник.
– Я думаю, речь идет о времени. Не об измерении, упомянутом Албертом, а о времени. Предположим, что в силу каких-то причин в потоке времени возникает дыра. Не ловушка, а дыра. Дыра во временно́й ткани.
– Такого бреда слышать мне еще не доводилось! – воскликнул Дон Гаффни.
– Аминь! – отозвался с пола Крейг Туми.
– Нет, – отрезал Боб, – это не бред. Бред в другом, мистер Гаффни. Вспомните, как звучала скрипка Алберта. Оглянитесь вокруг. Подумайте, что с нами случилось… где мы очутились… вот это бред.
Дон нахмурился, засунул руки в карманы.
– Продолжайте, – прошептал Брайан.
– Хорошо. Я не утверждаю, что мои слова – истина в последней инстанции. Я лишь высказываю свою версию, которая, может быть, объяснит происходящее с нами. Давайте предположим, что такие дыры во временно́м потоке появляются постоянно, но в основном над территорией, где не живут люди. Разумеется, я имею в виду океан. Не могу сказать почему, но это логичное предположение, поскольку большинство исчезновений имело место именно там.
– Атмосферные процессы над водой очень отличаются от тех же процессов над сушей, – добавил Брайан. – Возможно, вы правы.
– Дело не в том, прав я или нет. Но теперь, обсуждая проблему, мы можем оперировать понятными нам терминами. В атмосфере также наблюдаются феномены: перевернутые торнадо, кольцевые радуги, видимые днем звезды. Эти временны́е дыры могут возникать и исчезать по воле случая, они могут перемещаться, как перемещаются грозовые фронты, но они крайне редко появляются над сушей.
Правда, статистика скажет вам, что рано или поздно случается все, что может случиться, поэтому давайте исходить из того, что прошлой ночью временна́я дыра возникла над сушей… и мы, вот уж не повезло, залетели в нее. Этим полученная нами информация не исчерпывается. Теперь мы знаем еще одно свойство этого феномена: пролететь сквозь него живым может только тот, кто спит крепким сном.
– Прямо сказка какая-то! – воскликнул Гаффни.
– Полностью с вами согласен, – поддакнул с пола Крейг.
– Заткни хлебало, – рыкнул на него Гаффни.
Крейг заморгал, и его верхняя губа приподнялась в зверином оскале.
– Вроде все сходится, – прошептала Бетани. – Мы проснулись… в другом мире.
– А что произошло с командой и пассажирами? – спросил Алберт. Чувствовалось, что он чуть не плачет. – Если самолет пролетел сквозь дыру, что случилось с нашими попутчиками?
Воображение тут же нарисовало ему ответ: сотни людей, падающих с неба на землю, развевающиеся пиджаки, задранные юбки, открывающие нижнее белье, сваливающиеся с ног туфли, выскакивающие из карманов ручки, те, что не остались в самолете, люди, размахивающие руками и ногами, пытающиеся что-то выкрикнуть в разреженном воздухе, люди, оставившие на сиденьях сумочки, бумажники, часы, мелочь и даже кардиостимулятор. Он видел, как они врезаются в землю, приминая кусты, поднимая столбики пыли, превращаясь в ничто.
– Я предполагаю, что они испарились, – ответил Боб. – Полностью. Превратились в пар.
Дайна сначала его не поняла. Потом подумала о сумочке тети Викки, набитой дорожными чеками, и заплакала. Лорел обняла слепую девочку за плечи, прижала к себе. Алберт тем временем истово благодарил Бога за то, что его мать в последний момент передумала и решила не лететь вместе с ним на Восточное побережье.
– В большинстве случаев их вещи испарились вместе с ними, – продолжал писатель. – Остались бумажники, которые их владельцы, возможно, вынули в момент… События. Тут трудно что-то утверждать. Что пропало, что осталось… меня больше всего занимает парик, хотя это все мелочи, которые ничего не определяют. Наверное, ответа нам не найти никогда.
– Тут вы правы, – заметил Алберт. – Взять, к примеру, хирургические штифты. Я сомневаюсь в том, что человек, которому их вставили, решил вынуть их из плеча или бедра и поиграть ими от скуки.
– Согласен, – кивнул Уэрвик. – Полет только начался, до такой степени они еще не успели заскучать.
Бетани в изумлении вытаращилась на Уэрвика, а затем рассмеялась.
– Я родом из Канзаса, – добавил Боб, – и, раздумывая над тем, почему одни остались, а другие исчезли, я вспомнил смерчи, которые случаются у нас летом. Они могут стереть с лица земли фермерский дом, но оставить стоящий рядом туалет или разнести коровник, но не тронуть силосную башню.
– Давайте подводить итог, приятель, – подал голос Ник. – Не знаю, что там показывают наши часы, но у меня тоже такое ощущение, что дело идет к ночи.
Брайан подумал о Крейге Туми, который так стремился в Бостон, вспомнил о том, как тот стоял у желоба и орал: «Времени в обрез! Его осталось чертовски мало!»
– Хорошо, – не стал спорить Боб. – Подводим итог. Исходим из того, что временны́е дыры существуют и мы провалились в одну из них. Я думаю, мы очутились в прошлом и открыли не слишком приятную правду о путешествиях во времени: невозможно попасть в Техасское книгохранилище 22 ноября 1963 года и предотвратить убийство Кеннеди. Не удастся понаблюдать за строительством пирамид или падением Рима. И с изучением живых динозавров тоже ничего не выйдет.
Он развел руки, словно старался охватить молчаливый мир, в который их занесло волею судьбы.
– Присмотритесь к тому, что вы видите вокруг, дорогие путешественники во времени. Это прошлое. Оно пустое. Оно беззвучное. В нем никого нет. Весь мир… а может, и вся Вселенная напоминает выброшенную упаковочную коробку. Я думаю, мы отпрыгнули назад на очень малое время, минут на пятнадцать… по крайней мере первоначально. Но мир уже тает вокруг нас. Что-то происходит со звуком. Электричество уже отключилось. Погода не изменяется. Боюсь, дело идет к тому, что планета просто рассосется.
– А может, это будущее? – осторожно спросил Алберт.
Боб Дженкинс пожал плечами. Казалось, он постарел на добрый десяток лет.
– Утверждать не могу, откуда мне это знать, но думаю, что нет. Место, в котором мы находимся, дышит старостью, слабостью, безнадежностью. Такое ощущение… даже не знаю…
– …что с ним все кончено, – подсказала Дайна.
– Да, – кивнул Дженкинс. – Спасибо тебе, дорогая. Именно эти слова я и старался найти.
– Мистер Дженкинс! Тот звук, о котором я говорила… Я снова его слышу. – Слепая девочка помолчала. – Он приближается.
8
Все молчали, настороженно прислушиваясь. Брайану показалось, что он слышит нечто, но потом решил, что это биение его сердца. Или просто разыгралось воображение.
– Я хочу вновь подойти к окнам. – Ник переступил через Крейга, даже не посмотрев на него, и широким шагом вышел из ресторана.
– Эй! – воскликнула Бетани. – Я тоже хочу посмотреть!
Алберт устремился за ней, большинство последовало их примеру.
– А вы? – спросил Брайан оставшихся в ресторане Дайну и Лорел.
– Я не хочу идти, – ответила Дайна. – Я и здесь все слышу. – Она помолчала, потом добавила: – И буду слышать еще лучше, если мы скоро не уйдем отсюда.
Брайан посмотрел на Лорел Стивенсон.
– Я останусь с Дайной, – тихо ответила она.
– Хорошо, – кивнул Брайан. – Только держитесь подальше от мистера Туми.
– Держитесь подальше от мистера Туми, – передразнил его Крейг и вывернул голову, чтобы встретиться взглядом с Брайаном. – Вам это с рук не сойдет, капитан Энгл. Не знаю, какую игру вы затеяли с вашим дружком лайми[11], но вам это с рук не сойдет. И в следующий раз вам удастся сесть лишь за штурвал самолета, вывозящего из Колумбии героин. Ни одна приличная авиакомпания больше не захочет иметь с вами дело.
Брайан хотел уже ответить, но в последний момент передумал. Ник ведь сказал, что у этого человека, по крайней мере временно, помутился рассудок, и капитан чувствовал, что Ник не ошибся. А урезонивать сумасшедшего, во‐первых, бесполезно, а во‐вторых, отнимает драгоценное время.
– Мы будем держаться от него подальше, не беспокойтесь, – ответила Лорел и отошла с Дайной к одному из столиков, усадила ее на стул и тоже села. – Нам ничего не грозит.
– Хорошо. Кричите, если он постарается освободиться.
– Будьте уверены, закричим, – улыбнулась Лорел.
Брайан наклонился, проверил, не ослаб ли узел, которым Ник затянул руки Крейга, и направился вслед за остальными к окнам, выходящим на летное поле.
9
Звук донесся до Брайана, когда он дошел до середины зала ожидания, а уж возле окон не осталось никаких сомнений в том, что это не слуховая галлюцинация. «У девочки потрясающий слух», – подумал капитан.
Звук этот Брайан едва различал, но он тем не менее имел место быть и доносился с востока. Дайна говорила, что он похож на звук сыплющихся рисовых хлопьев, но Брайану он больше напоминал особый тип статических радиопомех, какие заполняют эфир в периоды высокой солнечной активности. В одном, впрочем, разногласий с Дайной у него не было: звук этот предвещал надвигающуюся беду.
Брайан почувствовал, как от этого звука волосы на затылке встают дыбом. Он посмотрел на остальных и увидел, что на лице каждого застыли страх и отвращение. Ник держался лучше всех, а девушка, Бетани, та самая, что никак не хотела спускаться по желобу, похоже, перепугалась до полусмерти. Но звук этот теперь слышали они все.
Плохой звук.
Зло грядет, говорил он. Спешите убраться отсюда.
Ник повернулся к капитану:
– Что будем делать, Брайан? Есть идеи?
– Нет. Ни одной. Я знаю только одно: больше ничего не слышно во всем городе.
– До города он еще не дошел, – поправил его Дон, – но дойдет. Хотелось бы только знать, сколько на это потребуется времени.
Все замолчали, прислушиваясь к шипящему потрескиванию, накатывающему с востока. Я вроде бы знаю, что это за звук, думал Брайан. Не потрескивание заливаемых молоком хлопьев, не статические помехи, а… что? Если б он не был таким слабым…
Но Брайан не хотел знать, что это за звук. Внезапно он это понял со всей очевидностью. Не хотел знать, и все. Звук этот пробирал его до костей.
– Мы должны убраться отсюда! – выкрикнула Бетани.
Алберт обнял ее за талию, она обеими руками схватилась за его руку и повторила в истерике:
– Мы должны немедленно убраться отсюда!
– Да, – кивнул Боб Дженкинс. – Она права. Этот звук… я не знаю, что это, но он ужасен. Мы должны убираться отсюда.
Они все смотрели на Брайана, и он подумал: Похоже, я снова капитан. Но ненадолго. Потому что они не понимают. Даже Дженкинс не понимает, со всей его дедукцией и индукцией, что никуда нам отсюда не убраться. И не важно, какое существо или машина является источником этого звука, потому что мы все равно будем здесь, когда этот источник доберется до аэропорта. Деваться нам некуда. Я знаю почему. Даже если до остальных это еще не дошло…
И тут Брайан Энгл внезапно понял, какие чувства испытывает животное, попавшее в капкан и услышавшее шаги приближающегося охотника.
Глава 6
В западне. Спички Бетани. Впереди участок с двусторонним движением. Эксперимент Алберта. Приход ночи. Тьма и лезвие
1
Брайан пристально посмотрел на писателя:
– Вы говорите, что мы должны убираться отсюда?
– Да. И чем быстрее, тем…
– И куда нам отправиться? В Атлантик-Сити? Майами-Бич? Клаб-Мед?
– Вы полагаете, капитан Энгл, что деваться нам некуда? Я думаю, надеюсь, что вы ошибаетесь. У меня есть идея.
– Какая же?
– Сначала ответьте мне на один вопрос. Вы сможете заправить самолет? При том, что аэропорт обесточен?
– Думаю, да. Скажем так: с помощью нескольких мужчин смогу. А что?
– Тогда мы вновь поднимемся в воздух, – ответил Боб. Капельки пота выступили у него на лбу. – Этот звук… это хрумканье… идет с востока. Временна́я дыра в нескольких тысячах миль к западу. Если мы полетим тем же маршрутом… это возможно?
– Да, – кивнул Брайан.
Вспомогательные энергетические установки он не выключал, следовательно, программа полета сохранилась в навигационном компьютере. Эта программа зафиксировала их маршрут в мельчайших подробностях, от момента взлета в Южной Калифорнии до момента приземления в центральной части Мэна. Стоит только коснуться кнопки, чтобы компьютер просто реверсировал маршрут. Другая кнопка, уже в полете, включит автопилот, который поведет самолет по этому маршруту. А уж инерциальная навигационная система компании «Теледайн» не позволит самолету сбиться с курса.
– Полетим, если надо, но для чего? – спросил капитан.
– Для того, чтобы проскочить через временну́ю дыру. Неужели вы не поняли? Она все еще там!
Ник впился взглядом в Боба, потом повернулся к Брайану.
– В этом что-то есть, приятель. Нутром чую, есть.
А вот Алберту Косснеру пришла совсем уж дикая мысль: если временна́я дыра на месте, а их самолет летел выверенным маршрутом на стандартной высоте, тогда, возможно, и другие самолеты проскочили в эту дыру в промежутке между семью минутами второго и утром (хотя непонятно, утро сейчас или вечер). Может, и другие самолеты приземляются сейчас или уже приземлились на другие пустующие аэродромы Америки, другие команды и пассажиры ходят по залам аэровокзалов, не понимая, что к чему…
«Нет, – тут же подумал он. – На борту нашего лайнера чудом оказался пилот. Какова вероятность того, что такое может случиться дважды?»
Ему вспомнились слова мистера Дженкинса о рекорде Теда Уильямса, и по телу пробежала дрожь.
– Может, есть, а может, и нет, – ответил Брайан. – Впрочем, никакого значения это не имеет, потому что на нашем самолете нам отсюда не улететь.
– Почему нет? – спросил Руди Уэрвик. – Если мы сможем заправить его, тогда…
– Помните спички? Которые не зажигались в ресторане?
Руди, недоумевая, воззрился на Брайана, а вот Боб Дженкинс сразу помрачнел. Прижал руку ко лбу, отступил на шаг. Буквально уменьшился в размерах.
– При чем здесь спички? – Дон смотрел на Брайана из-под кустистых бровей, во взгляде его читалось не столько недоумение, сколько подозрительность. – Какое отношение имеют…
Ник сразу сообразил, что к чему.
– Разве вы не понимаете? – мягко спросил он. – До вас не доходит, приятель? Если аккумуляторы сели, если спички не зажигаются…
– …значит, и топливо гореть не будет, – закончил за него Брайан. – Оно выдохлось, как и все остальное в этом мире. – Капитан по очереди оглядел каждого. – С тем же успехом я мог бы наполнить баки сиропом.
2
– Никто из вас, милые дамы, не слышал о лангольерах? – неожиданно спросил Крейг веселым таким, жизнерадостным тоном.
Лорел подпрыгнула и нервно посмотрела на остальных пассажиров, все еще стоявших у окон. Дайна сразу же повернулась к Крейгу, его желание поговорить ничуть не удивило ее.
– Нет, – ответила девочка. – А кто они?
– Не разговаривай с ним, Дайна, – прошептала Лорел.
– Я вас слышу, – так же весело продолжил Крейг. – Не только у Дайны острый слух.
Лорел покраснела.
– Я не собираюсь причинять девочке никакого вреда. Точно так же, как не причинил бы вреда той девушке. Я просто испугался. А вы?
– Я тоже, – резко ответила Лорел. – Но от испуга я не захватываю в заложники девушек и не стреляю в юношей.
– Потому что вы не опасались того, что на вас разом навалится целая толпа. И еще этот англичанин… – Крейг рассмеялся нормальным человеческим смехом. – Если вы думаете, что я сумасшедший, то вам следовало бы понаблюдать за ним. Вот уж у кого мозги устроены совсем не так, как у обычных людей.
Лорел не знала, что и сказать. Она понимала, что Крейг Туми далек от истины, но, с другой стороны, то, что он говорил об англичанине, вполне соответствовало ее собственным наблюдениям. Глаза этого человека… и этот пинок в ребра связанного мистера Туми… Лорел передернуло.
– Кто такие лангольеры, мистер Туми? – спросила Дайна.
– Я предпочитал думать, что это вымышленные существа, – сказал Крейг по-прежнему весело. – Но теперь у меня зародились сомнения… потому что я тоже слышу этот звук, юная дама. Да, слышу.
– Звук? – повторила Дайна. – Этот звук издают лангольеры?
Лорел положила руку ей на плечо.
– Я бы хотела, чтобы ты с ним не разговаривала, дорогая. Он меня нервирует.
– Почему? Он же связан, не так ли?
– Да, но…
– И мы всегда можем позвать остальных, не правда ли?
– Ну, я думаю…
– Я хочу узнать, кто такие лангольеры.
С усилием Крейг повернул голову, чтобы посмотреть на них… И Лорел почувствовала обаяние и силу характера, которые позволяли Крейгу держаться на коне и не снижать скорости, заданной ему родителями. Она видела его обаяние и силу, хотя Крейг лежал на полу, со связанными за спиной руками, с запекшейся на лице кровью.
– Мой отец говорил, что лангольеры – маленькие существа, которые живут в шкафах, прячутся в темных углах и под кроватями.
– Как эльфы? – полюбопытствовала Дайна.
Крейг рассмеялся и покачал головой.
– Боюсь, они далеко не такие симпатичные, как эльфы. Он говорил, что они волосатые, зубастые и с множеством шустрых маленьких ножек. Таких шустрых, что они без труда догоняют плохих мальчиков и девочек, как бы быстро те ни неслись прочь.
– Перестаньте, – холодно бросила Лорел. – Вы пугаете ребенка.
– Нет, меня он не пугает, – возразила Дайна. – Я могу отличить выдумку от правды. Это забавно и интересно, ничего больше.
Но по выражению ее лица чувствовалось, что не просто интересно. Девочка впитывала каждое слово.
– Интересно, не правда ли? – самодовольно усмехнулся Крейг. – А вот Лорел наверняка решила, что я тебя пугаю. Я выиграл сигару, Лорел? Если да, то предпочел бы «Эль Продакто». Дешевок вроде «Белых сов» я не признаю. – И он снова рассмеялся.
Лорел промолчала, поэтому Крейг вновь вернулся к лангольерам.
– Мой отец говорил, что лангольеров тысячи. И никак не меньше, потому что миллионы плохих мальчиков и девочек носятся по миру. Так он всегда говорил. Мой отец не видел ни одного ребенка, который бежал. Они всегда носились. Я думаю, ему нравилось это слово, потому что оно подразумевало отсутствие цели, направления, указывало на непродуктивную трату энергии. А лангольеры… они бегали. У них была цель. Собственно, само их существование определялось этой целью.
– А что плохого делали эти дети? – спросила Дайна. – Почему стали такими плохими, что на них пришлось напускать лангольеров?
– Знаешь, я рад, что ты задала этот вопрос. Когда мой отец говорил, что кто-то плохой, Дайна, он имел в виду лень. Ленивый человек не мог быть частью ОБЩЕГО ЗАМЫСЛА. Ни в коем разе. В моем доме ты или участвовал в ОБЩЕМ ЗАМЫСЛЕ, или УВИЛИВАЛ ОТ РАБОТЫ. Хуже этого просто ничего не могло быть. Убийство считалось мелким грехом в сравнении с УВИЛИВАНИЕМ ОТ РАБОТЫ. Если ты не часть ОБЩЕГО ЗАМЫСЛА, говорил он, лангольеры обязательно придут и разберутся с тобой. Как-нибудь ночью ты будешь лежать в кровати, услышишь их приближение… их похрустывающие, чавкающие шаги… и даже если ты попытаешься унестись от них, они тебя догонят. Благодаря шустрым маленьким…
– Достаточно! – оборвала его Лорел.
– Их шаги мы и слышим. – Глаза Крейга сияли. – От этого никуда не уйдешь. Доносящийся сюда звук и есть…
– Замолчите, а не то я вас чем-нибудь ударю!
– Хорошо. – Крейг перевернулся на спину, поморщился, лег на бок затылком к ним. – Надоедает, когда тебя бьют, лежачего и связанного.
На этот раз Лорел покраснела до корней волос, прикусила губу и ничего не ответила. Ей хотелось плакать. Как можно держать в узде такого человека? Как? Сначала он вел себя как буйно помешанный, теперь казался совсем нормальным. А тем временем весь мир… ОБЩИЙ ЗАМЫСЕЛ, по определению мистера Туми… катился в тартарары.
– Готова спорить, вы боялись вашего отца, не так ли, мистер Туми?
Крейг резко повернул голову, удивленно взглянул на Дайну. Снова улыбнулся, но уже другой улыбкой. В которой читались печаль и обида.
– На этот раз ты выиграла сигару, мисс. Он меня ужасал.
– Он умер?
– Да.
– Он УВИЛИВАЛ ОТ РАБОТЫ? Лангольеры добрались до него?
Крейг надолго задумался. Ему вроде бы говорили, что отец скончался на работе от инфаркта. Когда секретарь в десять утра позвонила в его кабинет, чтобы напомнить о совещании, и не получила ответа, она открыла дверь и увидела, что мистер Туми лежит на полу с выпученными глазами и пеной у рта. Мертвый.
«Кто-нибудь действительно говорил мне об этом? – спросил себя Крейг Туми. – О выпученных глазах, пене у рта? Могла сказать мать в приличном подпитии… Или это мои собственные домыслы?»
– Мистер Туми! Добрались?
– Да, – после долгой паузы ответил Крейг. – Я думаю, увиливал, и они добрались до отца.
– Мистер Туми!
– Что?
– Я не такая, какой вы меня видите. Я не уродлива. И остальные тоже.
Он в изумлении уставился на девочку.
– Как ты можешь знать, какими я вас вижу, маленькая слепая мисс?
– Оказывается, могу.
Лорел повернулась к девочке, и внезапно ей стало не по себе… Разумеется, Лорел ничего не увидела. Черные очки Дайны отсекали любопытные взгляды.
3
Остальные пассажиры стояли у окон, прислушиваясь к далекому потрескиванию, и молчали. Похоже, они уже сказали все, что могли.
– Так что же нам теперь делать? – первым не выдержал Дон.
Алберту показалось, что красная рубашка Гаффни уже не такая яркая, вроде бы полиняла.
– Не знаю, – ответил Брайан.
Его бесило собственное бессилие. Он посмотрел на самолет, свой самолет, и в какой уже раз поразился чистоте линий, плавности обводов. «Боинг‐727» авиакомпании «Дельта», застывший у посадочного рукава, в сравнении с ним напоминал неопрятную матрону. «Он так тебе нравится, потому что ты больше на нем не полетишь, – сказал себе Брайан. – Он для тебя как для водителя – красавица на заднем сиденье лимузина. Она кажется тебе еще более прекрасной, поскольку ты знаешь, что она не твоя и никогда не будет твоей».
– Сколько у нас осталось топлива, Брайан? – неожиданно спросил Ник. – Может, в этом мире двигатели работают на другом соотношении компонентов. Может, его осталось больше, чем ты предполагал.
– Топлива уходит столько же, – ответил Брайан. – Когда мы приземлились, в баках осталось чуть меньше шестисот фунтов. Чтобы вернуться назад, нам нужно порядка пятидесяти тысяч фунтов.
Бетани достала пачку сигарет, предложила Бобу. Тот покачал головой. Она вынула коробку спичек, чиркнула. Спичка не зажглась.
– Однако, – вырвалось у девушки.
Алберт посмотрел на Бетани. Она чиркнула спичкой еще раз… второй… третий. С тем же результатом. В испуге она вскинула глаза на Алберта.
