Степан Вышнеградский
Падший
Он шёл между этих гигантских деревьев с неистовой пугающей высотой, он шёл туда, куда сам и не знал. Его путь был неизвестен даже ему. Он следовал по маршруту, по которому ведут его ноги, а вели они его по тропе, вытоптанной тысячами ног, но, право, немного заметённой свежим снежком. Но вдруг ему на встречу попался какой-то мужчина, задумчиво, как бы по-философски, смотря в снег, протаптывая его своими мощными солдатскими берцами. Но издалека было не совсем хорошо видно его физиономию и одежду, потому Фёдора этот мужчина и не смущал вовсе. Но внезапно этот мужчина ускорил шаг, вплоть до полубега и стал немедля приближаться к Фёдору. Фёдор заметил это и в испуге осталбенел на месте, уже мешкаясь в мыслях о побеге с этого места прочь обратно в город. Но неожиданно раздавшийся голос этого мужчины успокил Фёдора, забрав испуг отчисленного студента. Это был Хорал, идущий с сигаретой в зубах, черной шляпе и в красном плаще.
–Хей, друг! Здарова.
–да…-взволнованно ответил Фёдор, не особо раздумывая над ответом.
–испугался, вижу. Ну, да не суть. Всё – таки послушал меня, да? То-то оно! Я знал, что ты сюда придёшь.
–чего? Я вообще – то пошёл просто прогуляться, подышать свежим воздухом.
–не ври себе, ты сбежал сюда от этого грязного и чёрствого города, от тех людей, с которыми тебе не по пути. Тебя же достало всё это? Достал этот город, люди достали в нём? Ну, ну, признайся же. Я всё понимаю.
–нет, говорю же – я гуляю.
–ну да, конечно, а я летаю, хе-хе. Ты оглянись вокруг – какая красота! Это же лучше ненаглядной жизни в коробке в огромном муравейнике, а? Чувствуется сила и зов души, ух!
–что ты несёшь? Ты вообще нормальный? Сам наверно живёшь в квартире и мне говоришь чепуху.
–какой ты злой всё – таки. Пытаешься доказать себе, что жить в долбанном комфорте и тепле лучше, хотя сам понимаешь, что тянет в лес, на природу и не хочешь верить своему разуму, пытаешься переубедить себя. Как же это жалко. Скоро ты осознаешь, что такое действительно жизнь.
Хорал, договорив, выплюнув сигарету, резко пошёл дальше, пока Фёдор стоял в исступлении и не мог пошевелить ни одной своей конечностью…
Глава 6
Фёдор, отойдя от шока, вызванного непонятным чувством и неизвестно почему возникшим, оглянулся вокруг себя, начал крутиться и смотреть назад, вправо, влево, но так никого не обнаружил. Стояла тишина да и только. Он надеялся увидеть за собой Хорала, чтобы в своём внезапном исступлении спросить о чём-то, о чём сам не до конца понимал. Его голова на этот момент была вовсе пуста, её не заполняли никакие мысли, а только то, что было вокруг. Внезапно вся природа стала казаться не такой, как обычно, а будто бы она окрасилась в новые, более яркие краски. Этот мир становился лучше на глазах Фёдора, с каждой секундой он наполнялся светлыми тонами, но резко все эти краски исчезли и ничего от них не осталось, всё стало таким же серым, как и обычно. Тишина вокруг Фёдора расходилась всё больше, и даже пение птичек или шелест веток не был слышен. Всё моментом испарялось, как испаряется вода на жарком летнем солнце. Но что-то толкало Фёдора вперёд, дальше идти по той лесной тропе, ведущей в неизвестном направлении. И он пошёл. Ни страха, ни тревоги не было в его лице, даже грусти или задумчивости. Его ноги несли прямо, не сбивая ни шагу с тропы.
Где-то через километр пройденного пути (который был даже не заметен Фёдору, ведь в тот момент в его глазах время шло иным чередом и имело не так уж и множество совпадений с внешним миром) дорожка, по которой он шёл всё это время, оказалась расчищенной, будто бы какой-то лесной житель с неистовым интересом расчищал её специально в надежде встретить хоть каких-то мимопроходимцев. И как раз – рядом, справа от дорожки была тропа, ведущая к небольшой покосившейся холупчонке, рядом с которой находился такой же покосившийся сарайчик с распахнутой дверью.
Фёдор в тот момент уже отошёл от того нападка небытия и забвения, которое поразило его совсем недавно. Он смотрел на ту холопу и крайне был заинтересован в том, чтобы узнать, что за человек построил дом посреди леса и зачем. Он еле себя сдерживал от того, чтобы пойти туда, но страх чего-то неизвестного не давал этого, однако ноги Фёдора снова перестали слушаться своего боязливого хозяина и какая-то неведанная сила направила его к тому месту, где стояла та самая холупа, вновь притупив сознание Фёдора. Он подошёл к ней и постучал в старую дубовую дверь, но никто не открывал ему, тогда он решил постучать второй раз, но по прежнему никто не собирался даже подходить к двери и прислушиваться к заблудшему человеку. Фёдор, постояв так и подождав ещё некоторое время в надежде, что кто-то откроет ему, решил, что лучше откроет дверь, если она не заперта, и сам посмотрит, что там и кто там.
–ведь может кому-то будет необходима помощь, – подумал он.
И он дёрнул её со всей своей силой, что аж крючок, на котором была заперта дверь, вылетел из своего места крепления с характерным звонким звуком. Дверь распахнулась с неприятным громким скрипом петель. Фёдор заглянул вовнутрь, но внутри никого не было. Перед ним лишь показалась одна единственная комната на весь дом, в которой справа у стены стояла кровать, около неё стол и на нём старинный серебрянный самовар, слева, в красном углу красовалась икона Божией Матери, а справа от двери был развешен чеснок.
–бедненько, – подумал Фёдор, но тут же удивился, каким образом дверь была заперта на крючок изнутри. Но так и не найдя ответ на этот вопрос, он прикрыл дверь и пошёл посмотреть сарай, надеясь, что там-то кто-то, да будет. Но подойдя к нему, заглянув внутрь, он увидел темноту, ещё большую, чем в доме, лишь свет из маленького окошка освещал тёмное холодное помещение. В самом сарае тоже было довольно пусто, но в его конце стоял сундук, на котором лежала почётная грамота "лучший лесник Петербурга…", а на стене красовалось висевшее ружьё. Фёдор подошёл к нему, снял его с гвоздя, на котором оно висело и начал разглядывать, оборачиваясь иногда назад, чтобы вовремя, если что, повесить ружьё на место. Фёдор переломил ствол, чтобы посмотреть, есть ли патроны в нём, но там патронов не оказалось – оно было разряжено. Тогда он решил открыть сундук, посмотрев его содержимое, держа ружьё в руках. Он аккуратно левой рукой снял с сундука лежавшую на нём застеклённую грамоту и приоткрыл его – благо сундук был не заперт. Открыв его окончательно, Фёдор увидел в нём лежавшую старую рваную красную рубашку, пару охотничьих ножей и две коробки патрон. Фёдор взял штук пять патронов для ружья, положив их в карман и закрыл сундук. Он обратно поставил грамоту тихо, как будто опасаясь чего-то, и чуть спеша, стараясь издавать как меньше звуков, покинул это место.
Он шёл по уже тёмной дорожке, но теперь он шёл уверенно ровной походкой солдата, не сбивая шаг, маршируя прямиком к своей цели. Его цель была проста и одновременно крайне небезопасна – спрятать ружьё и патроны где-то в хорошем и главное запоминающимся месте. Он шёл и постоянно разговаривал сам с собой как в бреду, что тот разговор, пусть и очень тихий, но был похож на разговор двух совершенно разных людей.
–я жил всё это время беспросветной пустотой, меня постоянно окутывала тьма, вся моя жизнь и есть бесчётное количество неудач и преград. Меня абсолютно никто не понимал, я всегда был один, а каждый удар в моё сердце только укреплял меня и лепил из меня человека. Да, человека, точно, самого что ни на есть естественного человека! Но сейчас настало время понять, кто я есть в этом мире и чего стою, и решить судьбу, взять свою жизнь в кулак.
Ночной свет луны ярко освещал ветки давно безлистных деревьев, его тусклые лучи опрокидывались на снег, окутывая и погружая уставшую Землю в ночь, готовя её к новому дню. Лесную тишину, бродящей между деревьев, прерывал только чуть слышный ветер и шаги Фёдора по мёрзлому хрустящему снегу. Шаг его был монотонным, даже спустя время не менял своего темпа ни по какой причине. Но сквозь разговоры с собой он подошёл к выходу из леса – к пустырю, откуда уже виднелись высотные дома, в которых спали своим непрерывным крепким сном сотни людей.
–где, где же спрятать? – задавался вопросом Фёдор, бормоча себе под нос в диком, внезапно окутавшем его волнении.
Но справа от него, в километре, был теплопровод, ведущий горячую воду в дома.
–вот тут место хорошее.
Он подошёл к нему и перелез на другую сторону. То место было заросше огромным количеством кустов, куда, по мнению Фёдора, никто не сможет пробраться. Он выложил патроны из кармана под трубу, потом ружьё, прикрыл это всё снегом и утрамбовал. Спустя пару минут он встал, так же перелез через трубу и пошёл в том же темпе, что следовал и до этого. Теперь он шёл домой. Он решил, что нужно отоспаться хорошо, чтобы встретить новый день в хорошем самочувствии. Он так прошагал, ничуть не устав, пару километров до своего жилища. Зайдя в подъезд, после и в дом, он вдруг, совсем неожиданно для себя вспомнил, что у него где-то валялась вырезка из Библии, но благо думать ему сталось совсем не долго и вспомнил он о её нахождении быстро – она была под кроватью, куда он сам положил её месяц назад. Он, даже не раздеваясь, пошёл в спальню, залез под кровать и достал ту самую вырезку. Она вся была видно неаккуратно вырвана, скорее всего, собственными руками. На ней было написано: "И воспламенится гнев Мой, и убью вас мечом, и будут жёны ваши вдовами и дети ваши сиротами". Он положил её в карман, чтобы не забыть на следующий день. Так, пойдя обратно в прихожую, раздевшись, а потом обратно в спальню, он лёг спать…
Птицы щебетали за окном, предвкушая и чувствуя близость весны и утреннюю морозную свежесть. Солнце било через окно прямо в комнату, его не останавливали даже шторы, которыми Фёдор занавешивал окна. Сам Фёдор уже почувствовал приход утра и в выспавшемся бодром самочувствии встал с кровати. И даже не умывшись, он оделся и собрался уже идти на улицу. Время было самое то по меркам Фёдора. И он пошёл. Выйдя на улицу, он услышал более спокойный и размеренный темп городского шума, который уже не давил на уши, а, можно сказать, даже успокаивал. Он сел на первый трамвай и доехал до университета. Он знал, что один из бывших его однокурсников приходит на учёбу только в такое время, потому решил поджидать его около здания. И Фёдор не прогадал – спустя полчаса ожидания, тот самый студент по имени Алексей Третиров, который был по совместительству ещё и приятель Ежова, явился к университету.
–хей, привет, постой.
–что? Что нужно?
–передай Николаю Ежову, что пусть приходит на пустырь в конце города около заброшенной стройки (он поймёт) к часу дня.
–больной совсем, что ли? Зачем?
–я всё сказал, -произнёс Фёдор и развернулся, не дослушав сказанные в ответ слова его бывшего однокурсника.
Фёдор шёл с неким самолюбием и гордостью за себя, шагая по тротуару, уже предвкушая этот день. В кармане у него так же лежала вырезка, которую он нащупал и достал, решив прочитать заново.
–и воспламениться…-говорил он вполголоса. Но так и не дочитав до конца пару слов, вновь сложил её и положил обратно в карман. Он решил пойти на пустырь и ждать Ежова там. Дойдя до пустыря, он подошёл к теплопроводу и, расчистив место для себя, присел. Так проходило десять минут, полчаса, час, но званного гостя всё так и не было. Фёдор от скуки изрисовал весь рядом с ним находящийся снег и даже успел раскопать яму под своими ногами. Но вдруг вдали увиделся силуэт мужчины в чёрной куртке и серой шапке. Он спешным шагом приближался к Фёдору. Фёдор от такой неожиданности даже чуть видно улыбнулся, но в то же время моментом скрыл улыбку со своего лица. Мужчина приближался всё ближе и ближе, и вот когда он находился в пару метрах от Фёдора, стало ясно, что это точно Ежов, а не кто-либо иной. Ежов встал перед Фёдором с привычным хмурым недовольным взглядом и произнёс басистым голосом, как бы специально занижая, чтобы устрашить Фёдора. Но реакции от Фёдора никакой не последовало, он лишь привстал, корыстно улыбаясь и видно радуясь приходу Ежова.
–чего ты лыбишься? Ты зачем меня сюда звал? Мазохист, что ли? Тебе мало было? -сказал недовольно Ежов.
–нет, сейчас я покажу тебе сюрприз. Ты, наверно, ждал его, -произнёс Фёдор, расхохотав после этого, но в тот же момент опомнился и пошёл к своему тайнику. Он голыми руками без перчаток начал разгребать снег под трубой. И вот, нащупав ружьё, схватил его, а за ним сразу же оголились на вид патроны, которые Фёдор схватил, не долго думая.
–что ты там ищешь? Ну ты и идиот конечно, -сказал Ежов, но при виде ружья растерялся и в недоумении, хоть и пытаясь себе доказать, что это не может быть настоящее оружие, но в глубине души понимая, что это вполне возможно, продолжил:
–ну и что ты мне тут свою игрушку достаёшь? Ребёнок, что ли? -тревожно произнёс Ежов.
Но эти слова начинали всё больше раздражать Фёдора и его былое веселье постепенно переходило в гнев. Он взял два патрона в правую руку и, переломив ствол ружья, вставил их обоих разом как настоящий профессионал.
–ну, да, игрушка, внимай, -говорил Фёдор, не поднимая глаза на Ежова и закрывая ствол обратно. Но в ту же секунду он поднял свои зрачки и начал смотреть не моргая прямо на Ежова, который на тот момент не знал что сказать. Так они и простояли минуту. Но вдруг Ежов в глубоком страхе сказал:
–ты что, шутишь? Ну ты и балбес.
–я? Шучу? Ха-ха-ха, -во весь рот расхохотался Фёдор и направил ствол на Ежова.
–встань на колени, быстро! – крикнул Фёдор.
–т-ты, что, в своём уме? -задыхаясь начал говорить Ежов.
–встал, кому говорю! Сейчас мы посмотрим, кто тут балбес.
Ежов послушно встал на колени как самый верный раб и не сопротивляясь никаким выходкам Фёдора, смирно сложил руки на коленях.
–держи,-сказал Фёдор, сунув руку в карман, а после и достав, предварительно скомкав, ту самую вырезку. Он кинул её прямо под колени Ежова. Ежов подобрал эту бумажку и сказал:
–зачем?
–читай! Быстро, читай, тварь!
Ежов был оскорблён таким поворотом событий, но решил промолчать. Он развернул бумажку и стал читать дрожащим голосом, запинаясь и начиная сначала:
–и…воспламенится гнев…мой…
–быстрей!
Ежов поднабрал воздуха в лёгкие и смог через силу дочитать.
–отлично, ха-ха, прекрасно!!! А теперь извиняйся за всё! -смеясь произнёс Фёдор.
–он больной, безумец точно, – думал в мыслях Ежов, но не став перечить, начал извиняться:
–извини за всё, что я делал…в чём не прав…извини.
–ух ты! Ха-ха-ха, -хохот Фёдора становился всё пуще, вместе с тем примножая гнев внутри его.
–попрощайся! -крикнул Фёдор и не дав ничего ответить Ежову, нажал на курок и выстрелил ему в голову.
Патрон, влетев в неё, разорвался в ней же и куски черепа с мозгами разлетелись по сторонам. Кровь залила записку и небольшой осколок черепа, упав на неё, закрыл большую часть текста. Тело Ежова от силы выстрела отлетело назад, что аж при попадании чуть привстало с колен и упало на спину.
Фёдор стоял в исступлении. Он смотрел на хлынувшую кровь из головы Ежова и не понимал, что только что в данный момент произошло. Но вдруг его окутал резкий холод, его руки онемели и выронили ружьё, а сам он упал на колени и выпучил глаза, притупив голову, наведя свой взор в снег, но его взгляд был совсем не на него, он был, скорее, пустым, смотревший в никуда.
–что я наделал? Что я наделал? Что я наделал? -заполонили мысли голову Фёдора, и он, не выдержав таких внутренних мук, схватил ружьё с патронами и побежал в лес, в самую глубь, далеко от этого места. Он добежал до какой-то небольшой лесной речки, которая беспрерывно текла и шумела своим вечным водяным потоком. Он подошёл к самому берегу и прицелившись на глаз, кинул в самое сердце реки ружьё вместе с патронами. Он глядел на то место, куда бросил это всё, особо не задумываясь, что происходит и происходило, а после упал спиной в снег.
–великое небо. Так слепит, так красиво! Всегда бы смотреть на него. Вот бы туда, но так высоко… -тихо проговаривал Фёдор, не отводя взгляд от голубой выси.
Но глубокое успокоение и окружающее умиротворение природы продлилось недолго и Фёдор пришёл в себя уже через пару минут. Теперь его мысли окутывал беспрерывный страх, а в глазах виднелась нескончаемая беско нечность. Лес внезапно начал окутывать белейший снег, который уже давно не падал на бренную землю…