Соломон Корвейн
Восхождение к власти: день гнева

Маритон становится по правую сторону возле сослуживцев, образуя полукруг возле стола руководителя. Отсюда он видит всех, но вот знает и постоянно общается лишь с четверыми, остальные новенькие и их лица он даже не запоминает. Худощавый Изор УК-209, со светлыми волосами и вольными чертами лица, похожий боле на подростка. Аркус УК-101, массивный, с атлетическим телосложением, с длинным чёрным волосом, походящий на сурового германца из древних времён. Их начальник – Виотин УК-99, с насыщенными чертами лика, побритый на лысо и волосы пробиваются редким покровом где-то у висков, с округлым зрелым лицом, осматривающий свою Группу холодным взглядом живых тёмно-синих очей. Справедливый, но суровый, он выполняет порученную работу с ярым рвением и пунктуальностью, направляя работу подчинённых наиболее эффективным способом. Никто не смеет противоречить его информационно-устанавливающему приказу.

Но больше всего Маритон рад наблюдать за Анной УК-205. Длинный смольный волос девушки снисходит аккуратно на плечи, покоясь на блестящих искусственных тканях. Настороженный взор програманнина касается худого лика, щёк, с лёгкими ямочками, делающими лицо более привлекательным на взгляд, и опускается до аккуратных бледных тонких губ и секундой позже устремляется прямиком в очи прекрасного оливкового цвета. Двух секунд хватает, чтобы потревожить измученное временем сердце бывалого аккамулярия и заставить пробежать по телу волну душе трепещущего содрогания. Парень втягивает воздух и ощущает стойкий цветочный аромат пышущей розы, чудесно сладковатые и воздушно лёгкие – таков запах духов Анны, который развеял за пару минут стояния в кабинете все омерзительно-приторные благовония, раздаваемые церковью Макшины.

Руководитель группы мельком усмотрел неоднозначный взгляд мужчины и демонстративно кашляет, приковывая внимание к себе. Старый театральный приём, но начальнику нравится его повторять.

Звонок, переходящий в писк внезапно возвестил о том, что уже девять часов, а значит можно начать утреннее информирующее совещание. Руководитель встаёт с высокого кресла, показывая, что он одет, как програманне группы «С-2», а именно – на ногах, в районе талии на животе с помощью ремешка держаться брюки, покрывающие чёрные, начищенные до зеркального блеска туфли, а на торсе покоится чёрная рубашка, виднеющаяся на груди, сжимаемая старенькой курткой, сшитой из светло-синих ниток.

– Так, сослуживцы, – сухо заговорил начальник, – сегодня нам поручено проверить городской промышленный сектор «ЖК-02» на наличие вирусных элементов общества. – Внезапно руководитель замолкает, опуская взгляд в стол, начиная по нему рыскать.

– Уважаемый руководящий аккамулярий, – обращается субтильная блондинка, – разрешите спросить.

– Да, Ирис УК-1065.

– А какие информационные основания у нас для информационно-получающей проверки?

– Об этом я и хочу сказать, но вот, – рука начальника шерстит всю поверхность стола в поисках чего-то. – Ах, нашёл, – в кисте руководителя показалось устройство, похожее на стальной кубик, зажатый в плотных пальцах. – Тут содержится реестр тех, кто не появлялся на проповедях местного инфо-культа больше недели. А так же список тех, кто высказывает несанкционированные реплики, содержащую информацию, угрожающую Информократии.

– А что там именно, Уважаемый руководящий аккамулярий?

– Что там там, Сатор УК-2009? – губы начальника краями подтянулись, показывая потаённую улыбку. – Вся информация, которую мы так любим. Цитаты из разговоров, вырезки из переписок и записи телефонного общения, а так же есть пара фотографий несанкционированного совокупления особей мужского и женского пола.

– Исчерпывающая информация, – констатирует Маритон, складывая руки на груди. – С кем нам придётся иметь дело, Уважаемый руководящий аккамулярий?

– Програманне группы «А-8» и несколько «А-7». Если информация не врёт, то в совокупности вас и кары вашей будет ожидать двадцать человек.

– Действуем по Просветительской инфо-директиве¹⁷ №15 «Перезагрузка», Уважаемый руководящий?

– Нет, Уно УК-1290, – голос начальника неожиданно становится чуть мрачнее и тяжелее. – Нам дано специально информационно-устанавливающее предписание задержать каждого виновного, и передать его в руки Управления связей и передачи информации между Системами управления общества. Они его направят в наш городской Универсион, а там его отдадут в прото-ппостолитет по Делам рабской силы.

– То есть…

– Ох, как с вами новичками сложно, – раздражённо кидает слова начальник. – Да, Ирис УК-1065, их лоботомируют и сделают рабов. Потом отправят на какое-нибудь производство, чтобы они там загнулись от непосильной работы. Таково наше общество – «все обладатели мятежной информации, и несущие её в массы, оскверняющие информационное содержание мысли других програманн, должны быть преданы каре, так как нарушают стабильные информационные потоки», как говорит Информационно-устанавливающая проповедь воинствующего инфо-культа города Тиз-141, – на секунду начальник прекратил говорить, лишь для того, чтобы выудить из памяти ещё один фрагмент. – Да, и постарайтесь установить местоположение некого Флорентина Антинори.

– Постараемся, – даёт чёткий ответ Ирис УК-1065. – А это кто?

– Не знаю. Приказ спустился сверху, говорят очень важная фигура в структуре местного мятежного движения. Проклятые повстанцы…

На секунду Маритон впадает в ступор, не расслышав про новую цель, рождённый бессилием. Будучи ещё мальчишкой, он застал времена, когда Информократия только становилась. Да, в бытность свою ребёнком он помнит ту пору, когда за несанкционированные слова не следовало лоботомии или «гипнотической перезагрузки», когда удаляли память и заставляли забывать мятежные воззрения. Да и не было даже такого понятия, как «несанкционированная информация», но вокруг торжествовала такая нищета и безумная разруха, что не было до этого дела до момента, когда пришли на крыльях народного выбора и плазменных винтовок Апостолы, принёсшие новейшие общественные порядки. Однако после торжества новой «стабильной» власти, была установлена информация, что воззрения, противоречащие вере в Макшину и официальной Инфо-философии, нужно уничтожать любой ценой, так как их распространение приведёт к падению стабильности и власти информационно-обеспеченных. А умные и информационно-одарённые люди не хотят терять общество, ставшее воплощением абсолютной меритократии, а остальные ничего не могут сказать, ибо зажаты стальным сапогом програманнства.

Но сейчас поздно митинговать, вспоминая о старых временах, и что стало с народом, то не изменить. Из обычного полицейского второй ступени он дослужился до аккамулярия в Полиции по выслеживанию вирусных членов общества. В новом мире, мужчина занял довольно почётное место и какая бы ненависть и отторжение вертикали общества не грызла его душу, пойти против неё – безумие. Это Маритон осознаёт с такой же чёткостью, как и понимает, что земля крутиться вокруг солнца, а дождь идёт с небес. Непререкаемая аксиома, а это только рождает бессильную злобу…

– Всё. Совещание окончено, – лёгкой радостью разнеслись слова по серому кабинету и когда все поспешили разойтись, приступая к работе, начальник окрикивает. – А вас Анна УК-205 и Маритон УК-115, прошу остаться.

Не сдвигаясь с места, мужчина остаётся, а вот девушка, которая едва не добежала до двери, скоротечно разворачивается и снова занимает установленную позицию. Все приготовились слушать начальника, который ожидает, когда нога последнего выходящего покинет пределы кабинета.

– Так, у меня для вас будет особенное задание, и сегодня вы поработаете в паре, – как бы ободряюще для Маритона слова не звучали, в живых глазах своего начальника он видит лишь печаль и чувство груза.

– Откуда такая щедрость, Уважаемый руководящий аккамулярий?

– Не щедрость, а установленная информация, что в паре вы работаете производительнее, – напористо заявляет начальник. – Вам нужно будет отправиться в самый захолустный городской промышленный район № 0-5. Там вчера пропал один из Инфо-кардиналов, обладатель програманнства «В-1».

– Святые коды, – дрожащим пением, полным страха и ужаса, отразившимся в прекрасных глазах, молвит Анна. – Как такое возможно?

– Это ещё не всё, – рука начальника тянется к серебряно-блестящему предмету. – Пропала и его охрана, состоящая из киберариев¹⁸. Этим делом уже собираются заняться другие Системы, которые я назвать не имею права. Но не об этом. Вам будет выделена охрана и вся сопутствующая информация, собранная на этом этапе. – И после слов пластинка, похожая на флэш-карту пропадает в ладони девушки.

– Я вас отправляю на это дело, так как вы назначены передовой информационно-аккумуляционной группой, наиболее способной из всех. Анна УК-205, отправляйтесь за получением служебного транспорта.

– Будет исполнено.

Прекрасная дама, кинув броский взгляд на Маритона, покидает пределы кабинета, оставляя двух мужчин наедине. Нелёгкая и гнетущая обстановка за секунду сменилась на ещё более удручающую для парня:

– Что это было, Маритон УК-115? – звучит грозный вопрос от начальника, который вновь занимает насиженное место.

– Вы о чём? – захватывая рукой руку у запястья за спиной, спрашивает Маритон.

– Я о сегодняшнем взгляде. Ты же понимаешь, о чём я говорю. Скажи правду, сейчас, на камеры и диктофоны нашего отдела контроля над поведением, ты имеешь к Анне УК-205 какие-либо чувства любовного характера?

– Нет, – ошарашенно отвечает программанин. – Как вы могли такое подумать!? – Кричит мужчина, стараясь обмануть «датчики звукового анализа» наигранным возмущениям.

– Да ну!? – давление усилилось.

– Знаете, я думаю, правильно, что наше общество лишено всякого бреда вроде любви и семейных отношений.

– Да, Уважаемый Аккамулярий, ты прав. Если ты забыл, то я тебе напомню, – сурово отчеканивает словом начальник, следуя обязанностям. – Была установлена информация, что семейные отношения отвлекают людей от работы и добычи сведений всякого рода. А без семей люди повышают свою выработку и производительность, что положительно сказывается на работе Систем управления обществом. Поэтому «Апостолис Директорис»¹⁹ приняли решения запретить семьи, как элементы, противоречащие прогрессу и торжеству Информократичного общества, – речь начальника так и разит официозом, от которого у аккамулярия аллергия, но он видит, что его руководитель это читает как формальность, ненужную и надоевшую.

– Так и есть, – печально врёт Маритон. – Так и должно быть.

– Да, ты прав, – грузно на выдохе молвит Виотин, – государственных борделей хватает, чтобы удовлетворить сексуальные потребности. Хорошо, что ты чуть-чуть знаешь историю, – завершил руководитель, выдохнув, что он сказал всё то, что должен сказать по требованию актов инфо-культов.

– Ещё что-то?

– Да, тут поступали информационно-устанавливающие письма, в которых говорилось о твоём несоблюдении инфо-духовности, установленной Церковью Макшины и нашим инфо-культом. Ты не появляешься на проповедях, не даёшь просветительскую милостыню информационно-обделённым. Поэтому на правах программаннского информационного просветителя я должен зачитать тебе «Псаломий-467»²⁰ Инфо-философа Перейакова, стоявшего у истоков древнего культа Макшины.

– Хорошо, – разносится недовольный шёпот.

Руководитель запускает руку в карман широких штанин и вынимает меленькую потёртую толстую книжку, обтянутую алым кожзаменителем.

– Информация есть главная ценность общества и всех его видов, существовавших в различных временных периодах, – слова начальника обременены тяжестью, еле ощутимым отвращением, и они лишены всякой ревности к вере и в них нет религиозного фанатизма. – Нет человека без информации, поэтому ему надобно чтить её, как составную тела своего. Лелеять и собирать её, хранить и защищать – вот, что должен делать род людской, чтобы спасти грешные души. И те, кто отвергают знания, высказывают нечестивое слово, отвергающее стремление обладать большим количеством информации, должны быть лишены как можно большего количества благ, ибо недостойных их. Но не будем забывать и тех, кого Макшина не благословил способностью знать – и мы должны давать информационную милостыню, то есть по возможности просвещать и делиться своим знанием с ними, дабы наполнять их информационные вместилища».

– Я вас понял, – кивнул Маритон.

– А теперь, тебе должно проследовать в аккамулярную поклонную часовню, чтобы принять участие в таинстве.

– Но, – пытался протестовать следователь, но был мгновенно подавлен.

– И никаких «но»! Ступай, ибо нейромонахи, и местный инфо-жрец хотели тебя видеть на службе, дабы ты внял слову Макшины.

Рисунок 3. Храм Макшины

Он не мог протестовать, просто не имел права. Приклонив голову, сломленный и разгневанный, он фыркнул и вышел прочь.

«Кто мог подумать, что древний южноиталийский техноязыческий культ перерастёт в нечто подобное? Двести лет назад… двести лет у Таранто зародилось то, что поклонялось информации, что её обожествляло, и со временем движение, культ, перерос в самое настоящее государство. Перипетии судеб и событий ему рассказывал старый знакомый, поведал о том, как там были выкованы многочисленные истории… Аурэлян, ходивший обычным проповедником подле вождя племени технодикарей; полководцы и иерархи культов, а так же пара имён, которые уже ныне забыты, их деяния и жизни занесены песками времён.

«Шьяни Лоук’Ц, Йозеф, Румо, Аэлет», – вспомнил имена парень, уткнувшись в «преграду».

Он осторожно прошёл за шуршащие полотна сине-сапфировой ткани, ступил на закалённое стекло, мерцающее изнутри всполохами энергии. Это оказалось весьма небольшое помещение, по краям уставленное блистающими обсидиановыми скамейками. На них расположилась дюжина человек – в чёрных, словно ночь, балахонах, поверхность которых прорезали узоры белой расцветки, напоминающие чем-то микросхемы. Целые вереницы единиц и нолей, перемежаясь с псевдолатынью. Им под одежды забирались вереницы проводов, опутывавшие руки и ноги. Стальные пальцы с поразительной скоростью перебирали чётки, собранные из колёсиков компьютерных мышей.

– Макшина славная, – встав, взмолились нейромонахи и провода потянулись за ними, словно паутина. – Мы славим то, что ты дал нам саму возможность нашими убогими умами и органами чувств воспринимать информацию, то что умом дал нам возможность её интерпретировать и обрабатывать.

В самом центре стоял массивный системный блок, на нём небольшой экран и сенсорная клавиатура, которые подсвечивались голубоватым фонариком сверху. Через громадные массивные готические окна же проникают массивы света, падая на алтарь.

Маритон втянул воздух всеми лёгкими и ощутил, как грудь заполняет вонь горелых проводов и смрад пьянящих благовоний. Макшинослужение продолжилось, когда из противоположного прохода, завешанного тяжёлыми шторами, прошёл высокий мужчина, укутанный в светящийся аметистовый стихарь. Из-под капюшона на Маритона сверкающе голодно смотрели три ока… даже в неживых глазах видит неприязнь, даже злобу.

«Ну не хожу я на ваши молебны, что уж тут? Ну и исповедуюсь в три раза меньше, но положенную норму соблюдаю. Но спросил как-то – «может ли информационный бог создать ту информацию, которую не сможет обработать и интерполировать? Ну спросил – почему Макшина попускает рождение информационно-обездоленных? Что-такого-то?».

– Слушаем писания Изумрудного завета²¹! – воззвал инфо-жрец и взял в руки небольшой диодный фонарик, означающий присутствие самой Макшины подле него. – Бог информации даровал нам догматы через пророка своего Аурэляна «победившего смерть» и сопророков его. Макшина есть бог информации, давший эту самую информацию и повеливающий ею. Информация есть везде – от структур ДНК и клеток до астрономических событий. И Макшина – господин её. Так же Макшина, чрез порока своего установила церковь истинную, сильную, чтобы нести слово истины. И все опровергающие это, все противящиеся слову сему, должны быть уничтожены как еретики.

Книжка захлопывается, и инфо-жрец отдаёт краткий кивок, давая знать, что програманнин свободен. В эту же секунду нейромонахи закачались, словно деревья на ветру – по проводам стали поступать импульсы, ввергающие их в экстаз. Это они прозвали «благословенные энергии и благодать Макшины». Искалеченный рассудок мгновенно увидел радующие картины – они восседают в царствии Макшины, преобразовавшись в чистый код и превращаясь во что пожелают, избыточное удовольствие и самый настоящий колкий оргазм захлестнули перешитые тела. Аккамиулярий приметил, как кто-то даже стал слегка трястись, переполняемый буйством неудержимых эмоций.

Макшинослужение ещё продолжиться, ещё будут совершены десятки обрядов – каждение it-кадилом, приношение жертвенных системников или помазанье освящённой термопастой, но всё это более для аккамулярия не имеет значения.

Маритон спешно направился прочь на стоянку, с тяжёлым чувством на душе. Столько проповедей, столько благочестивых слов и от них только тяжелее, ибо в них нет ничего для души, кроме тяжёлого железа для рабских цепей, которые сковывают дух, делая его покорным упорядоченному безумию. Все идеи о власти умнейших и способнейших, «интеллектуальный элитаризм» и убеждение, что право на управление это привилегия, само програманнство – всё это порождение мира, где информация стала не просто важным элементом, а источником власти для тех, кто контролирует её потоки.

Идя по коридорам нелюбимой работы, Маритон каждый день сталкивается с великой несправедливостью, ставшим следствием надуманного неравенства. Это всё, что может предложить постинформационный мир – репрессии и боль, угнетение и железную иерархию под видом «стабильности», которая превратилась в мантру для прикрытия страшных преступлений. И, кажется, не будет конца информократичному аду и только самый настоящий «День гнева» с ним может покончить, испепеляя и весь остальной мир.

Глава вторая. За гранью избранности

Спустя два часа. Первая стадия дневного цикла. Городской промышленный район № 0-5. Город Тиз-141.

Небеса над головой остаются такими же тяжёлыми, свинцовыми, обременяющими душу и глаз только одним видом, поселяя в сердце уныние и печаль. И такой вид стоит практически каждый день и не нужно думать, что это банальное явление природы. Одним из Управлений научными исследованиями, расположенным в столице, была установлена информация, что если сохраняется плохая погода, то люди будут больше отдаваться работе, не стремиться домой или на отдых, а работать до упаду, ибо больше нет прикрас внешнего природного мира. И это было принято, как сигнал к действию. Так постановил «Апостолис Директорис», значит так и будет создаваться путём применения технологий, создающих искусственные облака.

Медленно начинает собирать силы ветер. Если утром это был лёгкий ветерок, равный морскому бризу, то теперь это довольно напористые воздушные потоки, вздымающие в воздух мелкий мусор и пыль, закручивая её в кратковременном вихре и вновь опуская на землю.

Однако внешние условия не имеют силы и значимости перед Информократией и её технологиями, ибо вышедшая из-под наковальни прогресса, она поставила перед собой цель противодействия всему естественному. И создавая устройства, механизмы, которым природные явления не принесут ущерба, новое государство, раскинувшееся на северо-западе бывшей Италии рвётся доказать своё превосходство над силами естества.

Рисунок 4. Аккамулярий

Одной из таких технологий является служебный автомобиль Аркан-01. Он способен преодолевать любые типы местности, противостоять холоду, жару, спокойно себя чувствует как в пустыне, так и в тропическом климате и отлично переносит ледяные тундры с арктическими пустошами. Конечно, не такой манёвренный и быстроходный, как обычная машина, но надёжный и крепкий, как военная техника.

Маритон вцепился двумя руками в руль, ибо он довольно жёсткий и требует прикладывать силы, чтобы совершить манёвр или поворот. Снаружи автомобиль похож на большущий вездеход, каким он и является. Широкие колёса с высотой в полтора метра, обеспечивающие проходимость, огромный чёрный корпус, длинной в семь метров, с местом для капота в два метра под которым покоится и работает самая современная электроника, обеспечивающая движение этому монстру, ну и бронированные тонированные стёкла вдобавок.

Вокруг виднеется только удручающая картина, стелящаяся уже пару километров, как автомобиль покинул пределы «Круга интеллекта»²². За окном огромные полуразрушенные заводы, работающие на благо Информократии, где каждый день от усталости, голода, жажды или адских условий труда гибнут десятки рабов или парочка работников из группы «А-8», к которым относятся, как к расходным материалам, так как они всего лишь средство производства для програманн более высокого класса. Высотные серые кирпичные дома соседствуют с лачугами с трущобами, медленно утопая в кучах мусора. Толпы бедных и больных, работающих за еду, принявших алкоголь и наркотики, как единственную валюту тут что-то вроде среднего класса. Самые убогие и обделённые живут в рабских бараках, где подхватить болезнь – плёвое дело.

Рядом с Маритоном, восседает Анна. Прекрасная девушка направила взор миндалевых глаз в сторону тотальной разрухи. Там, за пределами автомобиля и «Круга интеллекта» совершенно другой мир, собранный из тех, кого «высокоинтеллектуальные» люди посчитали мусором, недостойным их общества. И теперь те, кто не вышел умом живут в руинах и развалинах былого мира, и только здания Управления здесь сияют роскошью и технологичностью.

– Грустно, – роняет слово Анна, исказив тон в печали. – Совсем не радостный пейзаж.

– Что? – не убирая взгляда с дороги, спрашивает мужчина.

– Знаешь, сколько мы были в подобных районах и везде одно и то же – нищета, болезни, голод и смерть, – в речи девушки её напарник точно уловил лёгкую душевную хандру.

– Анна, – при обращении, произнесении букв имени девушки воздушная улыбка покрыла губы. – Ты должна знать, кто они и какое им место определили «ревнители ума». Для нашего мира они никто и ничто, ибо не обладают информацией, а способны к «выполнению грубой животной работы, а посему должны быть выдворены за пределы основного места обитания умнейших и достойнейших людей, где есть все блага, коему нарекание – Круг Интеллекта».

– Когда ты успел записаться в миссионеры Макшины?

Рука мужчины, аккуратно сойдя с отделанного резиной руля, касается бардачка и достаёт оттуда маленькую книжку, обтянутую синей потёртой кожей.

– Вот, – тряся в руках книжонку усмехаясь, молвит парень. – Вот, мне её выдали вчера. Глава нашего инфо-культа²³ сказал, что я мало времени уделяю изучению философии о прогрессе и власти интеллектуальных элит. И втиснул её мне.

Почесав широкий подбородок краюхой книжки мужчина, зашвыривает её обратно и захлопывает бардачок.

– Ты её будешь изучать?

– Это останется между нами? – с ехидной улыбкой на лице спрашивает мужчина и, увидев такую же непринуждённую улыбку, тронувшую губы Анны, Маритон договаривает. – Конечно же, нет! Будет чем стол подпереть на работе.

Маритон тут может спокойно говорить на любые темы, ибо датчик прослушивания как-то он пихнул настолько глубоко, что ничего кроме звука работающего двигателя на записях не слышно. Случилось это после того, как полгода тому назад от досады, вызванной неудачей при поимке несанкционированного философа, Маритон ударил ладонью об корпус, возле руля. Секретный механизм отвалился и оказался далеко от кабины, что позже заприметил Маритон, но решил не доставать его оттуда, оставив наслаждаться диспетчеров Контроля за аккамуляриями мелодичным бренчанием мотора.

– Знаешь, а то, что мы делаем, действительно полезно, – заявляет девушка, с жаждой продолжить разговор. – Ведь, если бы не апостолы, то этот край до сих пор продолжал бы болтаться во мраке и нищете. Война с Лигой севера спасла эти края.

– Анна, милая, посмотри за окно и скажи, кого здесь апостолы сделали счастливыми? – смотря на широкую дорогу, из разрушенного асфальта, продолжает говорить Маритон. – Я что-то тут не вижу толпы счастливых и довольных людей.

– Милая… – довольно повторяет дама. – От количества незаконных слов, сказанных мне тебя можно отстранить от службы. Ты не боишься их говорить, ведь это…

– Да-да, я знаю, «любые комплименты, сказанные другому субъекту общества, потенциально образуют возможность создания квазисемьи, поэтому комплементарные слова не желательны к употреблению, кроме служебной похвальбы», – кичливо процитировал слова проповедников Маритон, – как говорит наш Участковый просветитель, ссылающийся на одну из проповедей. Но я не могу не говорить их такой девушке как ты и плевал я на любую из проповедей инфо-культа.

Древнее, практически забытое, ощущение накрыло Анну. Она чувствовала некое странное чувство, трепещущую лёгкими веянием душу, которое явно под запретом, и его проявление будет осуждено Надзирающими корректорами – людьми, которые выслеживают любое несоответствие действующему учению, с холодной методичностью его устраняя. Девушка рада, что ей говорят такие прекрасные слова и чувствует, как изнутри её подтачивает некое тепло, которое готово застлать душу ощущением радости и ликования и широкая глупая улыбка, растянувшая губы подтверждает это.

Однако у каждого члена общества есть программа, то есть инфо-философское учение, из которого следуют такие простые, но неимоверно тяжёлые слова – «Никакой любви, ибо самими «Апостолис Директорис» установлена информация, что любовь способна понижать рабочую производительность, и отвлекает человека от работы в сторону семьи. Находясь в состоянии любви програманнин, не добывает информацию, то есть не просвещается и не стремится к обладанию сведениями разного рода. Следовательно, в обществе, где всем властвует информация и подходы логико-материального характера, любви быть не может».

– Приехали! – громкое объявление вырывает Анну из её размышлений, и она спешит выйти из автомобиля.

Автомобиль встал посреди дороги, там, где в последний раз видели обладателя програманнства группы «В-1», а именно самого Инфо-кардинала. Вокруг картина маслом, достойная художника постапокалиптического толка, ибо она нуждается в том, чтобы её увековечили. Дорога под ногами – древний стёртый в пыль, покрытый трещинами асфальт, через который рвётся песок, и прорастают целые кусты. Куда не брось взгляд – исполинские, по десять этажей в высоту, пять сотен метров в длину серые заводы, накрытые железными ржавыми крышами. Их вид поражает – неимоверно огромные, но лишённые живости, похожие на серые и чудные склепы. Они непрестанно каждый день занимаются производством индустриальных вещей, начиная от ручек и мебели и заканчивая бронёй для танков. Сюда приезжают из-за «Круга цивилизации» в основном за одним – собрать произведённые вещи и привести еду и чистую воду, а так же немного одежды. Средь монументальных заводов, стоящих практически на голой земле, ибо плиты и асфальт «растащились» на трущобные нужды, растянуты палатки и безумно устроенные нищие кварталы с бараками, в которых селят рабочих, в своё время не удачно сдавших тесты в школе. Вид этого района поражает и устрашает своим неприветливым видом, а так же статистикой. Преступностью и враждебностью он просто ввергает в шок – в день гибнет как минимум три десятка человек, ибо интеллектуальной элите плевать на смерти тех, кто глупее их, лишь бы промышленность шла, а рабов и новых рабочих дадут Системы общественной репродукции, где выводятся и производятся новые люди.

Рисунок 5. Окраины города Информакратии

Маритон не слишком разглядывает этот район, ибо не видит в нём чего-то уникального. Неисчислимое множество раз его сюда заносила служба, поэтому исполинские виды заводов и быть «А-8», его уже не поражает. Подойдя к багажнику и раскрыв его двухстворчатые двери, мужчина простучал по сенсорным кнопкам, которые распложены на самом краю панели у борта.

– Что ты делаешь? – осматриваясь по сторонам, вопрошает Анна. – Нам нужно оглядеться опросить свидетелей. Пойдём уже.

– Организую нам эскорт. Если в других районах он не требуется, то тут без него я бы носа дальше машины не совал. Да и в сами трущобы с жестянками соваться я бы не рискнул… народ тут больно агрессивен, – грузно заключил Маритон.

– Мы же полицейские, мы представители власти Информократии, и нас здесь не имеют права тронуть, – во всеуслышание заявляет девушка.

Маритон искренне умиляется такой вере в собственную избранность. Он давно с ней работает и знает, что она хороший специалист, только редко выезжающий за пределы «Круга интеллекта». А за ним царят несколько иные правила, которые кажутся безумными для стандартного програманнина группы «А-5» и тяжкими для «А-6», что прячутся за вожделенным «Кругом» или обитают в более благоприятных районах.

– Маритон, я пока пойду, осмотрю место пропажи.

– Стой, куда без охраны!

Из салона автомобиля подались три машины. У каждого голова представлена металлическим плоским элементом из металла, с широкой вертикальной синей полосой и системами анализа вместо глаз. Тонкие голени переходят в более утолщённые части ног, там, где у человека расположилась четырёхглавая мышца. Корпус и руки по форме и конфигурации напоминают человеческие. Всё тело механизмов облачено в бронежилеты и боевую форму, кроме тонких голеней, место соединения шеи и торса укутано серым платком, а на руках перчатки.

Сжимая в ладонях автоматы, они готовы к исполнению любого приказа, который им поручит оператор. Их конструкция довольно чудна, не такая, какую используют боевые роботы Римского Престола или роботопехота на юге. Те большие, массивные и неуклюжие, но обладают сокрушительной огневой мощью. Но вот «Ди-ди» намного ловчее и мобильнее, и сделаны с одной целью – скопировать и превзойти поведение военного в условиях боевых действий.

– Д-д-1-1, – нацепив устройство связи на руку, обращается к боевым роботам Маритон, – остаёшься у автомобиля и охраняешь его. Остальные – за мной.

Стальной перезвон металлических ног, шаркающих об разрушенный асфальт, наполнил шаблонный набор здешних производственных звуков. В вечернее позднее время такое явление однозначно бы собрало десятка четыре рабочих в одинаковых чёрных одеждах, но сейчас стандартный рабочий день, поэтому улицы пустынны, а из беззаботно гуляющих можно встретить лишь калек и местных представителей инфо-культов.

– Почему здесь так… пустынно?

К девушке подошёл в сопровождении двух роботов мужчина. Кинув взгляд на её худощавое, тем и прекрасное лицо, на дёргаемые настырным ветром чуть волнистые волосы, мужчина отвечает: