Сергей Семенович Монастырский
Женские истории
Я вышла замуж не за Германию! А за любимого, живущего в Германии, мало того, настоящего западного немца!
Два в одном флаконе. Но главное в тот момент была не Германия, а он, Питер! Он был тезка, не поверите, со знаменитым немецким режиссером, Питером Штейном, и не просто тезка, а с ним и работал.
Просто с ума сойти!
Ну, вот так повезло.
… Я зашла в тот день в свою любимую кофейню в Крещенском переулке. Прохожу мимо одного столика, за которым сидит молодой человек, и слышу английскую речь, с которой он обратился к стоящему рядом официанту. А тот ничего не понимает и испуганно озирается по сторонам, видимо ищет кого-то с английским языком.
Ну, не ресторан, маленькая кофейня, такое бывает.
Английский к тому времени я хорошо знала, сдала даже на сертификат «Английский, как родной язык», так, на всякий случай, да и по работе моей это было необходимо.
Не проходить же мимо, спрашиваю на английском у парня:
– Вам помочь?
Он благодарно кивает и глядя в меню спрашивает, что там написано, чем можно позавтракать.
Я попросила официанта, чтобы он оставил мне столик у моего любимого окна, и перевела их разговор. Сделала заказ, собираясь идти за свой столик, а парень, улыбаясь, спросил:
– Могу ли я пригласить вас за свой столик, и позавтракать вместе? И на всякий случай предупредил:
– Нет, нет, я не пристаю! Просто мне не комфортно, не зная языка, общаться в вашей стране!
За страну мне стало обидно, и я было вспылила:
– А в других странах, не зная языка комфортно?
– В других странах знают английский, – ответил он и добавил,-
– Для меня он тоже не родной, но я его знаю!
Улыбка у него была дьявольски обаятельная, и я остыла.
Я, конечно, знала, что в Москве гастролирует в эти дни немецкий театр Питера Штейна, но даже и не мечтала туда попасть. А этот Питер оказался помощником режиссера. У него было высшее театральное образование, но до режиссёра он еще не дорос.
Ну, мило так беседовали, и на прощание он пригласил меня на спектакль, дал пригласительный билет, на котором написал день и название спектакля.
Я пришла и неожиданно увидела, что Питер стоит у входа в зрительный зал. Я думала, что это его обязанность и мышью хотела проскочить мимо.
А он расцвел своей очаровательной улыбкой и вдруг сказал:
– Это я вас жду!
– Влюбились что ли? – пошутила я.
– Влюбился! – подтвердил он серьезно. – Так бывает. Если бы не пришли, я бы вас все равно нашел!
– Это как? – Я, конечно, была удивлена, но на автопилоте держалась.
– Сидел бы целыми днями в кафе и ждал Вас. Вы же не сказали, что каждый день пьете там кофе!
И сказал, что после спектакля будет ждать у входа.
… Гастроли были целую неделю.
И распорядок дня в эту неделю был у нас один и тот же.
В одиннадцать часов дня я встречалась с ним в кофейне. Потом до двух шли гулять по Москве. Я показала ему свои любимые места. И говорили обо всем на свете.
Вечером встречались на спектакле. Я пересмотрела, наверное, весь их репертуар.
Потом он провожал меня домой. Не приставал ни разу.
Я как-то спросила его об этом. У нас это выглядит странно.
Он понял по-своему.
– Я не импотент. И с ориентацией у меня все в порядке, – объяснил он. Просто что-то странное. Мне, кажется, что если у нас случится то, что в этих случаях случается, то все кончится! А мне бы этого не хотелось!
Признаюсь, я была несколько разочарованна.
Вот такой парень, вот такой случай идет в руки! А он говорит о каких-то тонких чувствах!
Поговорит и уедет! Не то чтобы я чувствовала себя охотницей! Но он мне правда очень нравился.
И надо было расставаться.
В последний вечер он сказал:
– Знаешь, завтра я уеду, и если даже у нас больше ничего не будет, я буду вспоминать наше знакомство, как очаровательный и не совершившийся момент своей жизни.
И если, уехав, я остыну, то значит, все было сделано правильно. А если не остыну, я пришлю тебе вызов для оформления визы! Приедешь?
Я чуть не грохнулась на землю от услышанного!
Но какое-то чувство заставило меня сказать:
– Не знаю.
… Через месяц он прислал мне вызов. Видимо, раздумывал, остыл он или нет.
… В аэропорту он встретил меня у стойки выхода. Обнял и сразу поцеловал, как будто до этого мы все время целовались. Не было этого.
На стоянке стояла открытая машина. По-моему, это называется кабриолет.
– Опустить крышу? – спросил он.
– Нет, – ответила я.
Мне казалось, что это все не со мной. Что этого не может быть
– Берлин, любимый человек, кабриолет!
Было лето, пылала жара, разогревая Берлинские улицы, Питер о чем-то рассказывал, я не понимала о чем! Неужели это моя жизнь! И теперь всегда будет моей!
Я даже не помню, какой мне показалась его квартира. Ничего не понимала. Ничего не видела, я просто была оглушена счастьем.
– Иди в душ! – сказал Питер, – А я пока сделаю кофе.
И только тут я осознала, что так не уместно мое счастье!
В самолете у меня наступили месячные!
Я сходила в душ, тщательно всё замыла, и одетая вышла к нему.
– Зачем так делать? – удивленно спросил он, – там же висит халат, я его специально для тебя купил!
– Питер, – с трудом объяснила я, – мне неловко, но у меня месячные!
Он засмеялся.
– Ну и что? Я тебя все равно хочу!
И подняв меня на руки, понес в спальню.
– Подожди! – только успела крикнуть я, – ну постели что-нибудь!
Он снял с себя рубашку и положил на простынь. И стал медленно, целуя меня раздевать.
