Сергей Михайлович Кулагин
Ультразвук
– Уф-ф… Алина, ультразвук эффективен для обнаружения патологических изменений при нервно-мышечных заболеваниях. Я думаю, на этот момент нужно обратить особое внимание, так как в наших силах модернизировать визуализацию жирового замещения в тканях или, например, фиброз поражённых мышц 4.
Алина посмотрела на результаты анализа успешности проекта, на голографическом отчёте отображались низкие уровни показателей. Она обновила сессию. Система отчиталась о готовности звуковым сигналом.
– Видимо, это не самые главные задачи. А как насчёт отображения движения мышц, таких, как фасцикуляции и фибрилляции? Можно написать нейросетку с улучшенными алгоритмами покадрового анализа движений.
– Ты думаешь, это не нарушит текущую неинвазивность для пациента, диагностическую объективность и портативность наших приборов? Ведь…
– Что?..
– Алина, качественный ультразвуковой анализ мышц очень зависит от опыта наблюдателя. К тому же, где взять эталонные значения, которые требуют много времени и усилий для их получения? Мы не сможем провести дополнительные исследования.
Она опять посмотрела на неудовлетворительные данные отчёта. Снова тяжело вздохнув, добавила:
– Ладно, тогда ищем другие пути. А что, если поработать над способами максимизировать количество отражённого звука? Это должно повысить точность визуализации во время диагностики.
– Хм… Наши приборы включают в себя ультразвуковой сканер и ультразвуковой датчик, состоящий из линейной матрицы преобразовательных элементов. На текущий момент они содержат от ста двадцати до двести пятидесяти передающих и принимающих элементов – увеличить количество деталек не проблема 5. Главная беда кроется в отображении эффекта «звездной ночи». Например, если удерживать зонд перпендикулярно к кости, то появляются изображения относительно чёрных мышечных волокон с вкраплениями белых фасциальных структур. Нам важно не ухудшить передачу оттенков эхо-сигнала на фоне значительного повышения отражённого звука.
– Хе-хе, Саша, приборы согласны с тобой, будто ты их заколдовал. Ищем дальше.
Она прикоснулась к контекстному меню, в очередной раз обновила сессию.
– Алина, мы найдём решение! Сейчас чувствительность визуального различия между нормальной и больной мышцей обычно не превышает семидесяти процентов. И мы не должны сделать ещё хуже.
Она фыркнула, сдувая мягкие пряди, свободно ниспадающие на лицо, и с серьёзным лицом завязала волосы в тугой хвост.
– Саша, но в случаях лёгкого монофазного повреждения аксонов аномалии действительно не обнаруживаются. Может быть, этот недостаток возможно устранить?
– Что же, сделаю запрос дополнительных документов. Посмотрим, что получится. Я хочу всё сделать максимально правильно. Не для того, чтобы угодить шефу, хотя уважаю его, а потому, что мой отец пять лет назад умер из-за неправильно поставленного диагноза. Людям нужны более точные диагностические приборы. Я просто должен поставить болезням заслон.
Алина улыбнулась, одобрительно кивнула и похлопала меня по плечу. Я улыбнулся в ответ:
– Для начала думаю проработать алгоритмы выявления анизотропии, чтобы специалист смог лучше определять степень однородности мышечных волокон.
Данные на проекции пиликнули другим, более бодрым сигналом, автоматически обновились, при этом некоторые цифры окрасились в зелёное свечение. Алина вывела полученные результаты отчёта на главную панель отображения.
– Саша, взгляни на прогноз.
Я подошёл ближе, посмотрел цифровые данные на голографической панели, довольно хмыкнул:
– Алина, а вот это надо обязательно попробовать…
***
Я всю жизнь помогал людям, но редко чувствовал благодарность. Всегда надеялся только на себя и свой труд. Это стало моим безупречным недостатком, но делало сильнее, а путь – легче.
Рутинные рабочие будни превратились в беспросветный тоннель. Я всё чаще вспоминал поддержку Виктора в трудные моменты. Мне не хватало друга, хотелось встретиться, поговорить. Поэтому, когда очередной рабочий день наконец-то закончился, я практически выбежал из опостылевшего офисного
здания, направился к машине. Меня ожидал тёплый салон, сверкающий медовым дизайном и яркой панелью бортового компьютера. Заведя мотор, рванул под тёмное небо, дышащее первым снегом.
За бортом проносились миллионы цветастых огоньков и линий. Под грузным облачным небом треки соседних магистралей создавали особенное очарование.
Заскочил в магазин, я купил пенного, вкусняшек и пару игрушек для девочек. Вскоре подлетел к дому Вити, где меня встретили с теплом. Его жена накрыла на стол. Готовить она умела. Мы приятно вкусили прелесть блюд, выпили, и наш разговор плавно перешёл в ненавязчивую беседу.
– Саша, я подрался с космонавтом.
– Где? – спросил я, поперхнувшись пивом.
Витя принялся размашисто хлопать мне по спине.
– Я встретил его накануне ЧП в лаборатории. Глубоким вечером, когда вернулся в корпус за забытой картой доступа от гаража. Слышу – внутри кто-то ходит. Я к двери. Мы столкнулись почти лоб в лоб. Он, выбежав, ударил меня плечом. Но, ты знаешь, меня так просто не свалить. – Усмехнувшись, посмотрел на друга, худеть он явно не собирался, на работе за внушительные габариты его называли «двухсотый» – по количеству килограмм. – Саша, я его догнал, схватил за шкирку, швырнул на стену. Ха-ха, благо, он тощий, как и ты!
– А потом? – пропустив последние слова, спросил я.
– «Космонавт» глухо грохнулся, рухнув вниз, как мешок с песком. А потом… – Витя резко замолчал, принялся внимательно рассматривать меня пристальным колючим взглядом.
– Саша, ты бы женился, что ли. Взрослый мужик не должен выглядеть, как худой подросток, – он подал мне самый большой бутерброд с икрой, – жена откормит.
– Хе-хе. Всему своё время. – Я откусил практически половину бутера и, жуя, поинтересовался: – Колись, что с «космонавтом» стало?
– А потом – пшик! Вспышка – и он пропал. По любому – это он меня подставил! Я его даже нарисовал. Вот глянь.
Я взял протянутый Виктором рисунок, посмотрел и расхохотался, решив, что Витя либо опьянел от пива, либо решил надо мной приколоться.
– Взял и растворился на твоих глазах? – хмыкнул я.
– Саша, он рассеялся, как утренний туман!
– Ва-ха-ха, и каково это, наблюдать за исчезновением человека?
– Саша, вот ты сейчас ржёшь, а я тогда чуть не обосрался!
Витя допил пиво залпом, закусил бужениной и показал пальцем на очередную бутылку.
– Нет, на сегодня хватит. Как на новой работе, кстати?
Витя глубоко вздохнул, и отвернулся к окну о чём-то думая. На улице мерцал огнями вечно неспящий город. Я повторил вопрос:
– Чё с работой, Виктор?
– Норм, я же по виртофону рассказывал. Работаю, платят вполовину меньше, но я и этому рад. Спасибо Саш, нам с девчонками всего хватает.
– Перспектива роста есть?
– Наверное, по крайней мере, я пока ничего не взорвал.
Мы добродушно расхохотались, как дети. Нервы. Я переживал, что Витя продолжит вспоминать о «космонавте». Он столь убедительно нарисовал детали одежды, оружия и странные приборы на плечах «пришельца», что я забеспокоился. С другой стороны, он надышался ядовитого дыма, а значит, ему всё привиделось. Ничего, пройдёт, решил я. Время и работа лечат лучше любого доктора.
– Саша, как думаешь: всегда ли нужно использовать шанс?
– Зависит от ситуации. Ты о чём?
Витя несколько минут о чём-то думал, потом произнёс:
– Вчера мне знакомый звонил. Рассказывал, что ему удалось загрузить в центральное ядро бытового ксенобота свою виртуальную подружку, нейросетку Ини.
– Вздор! Нейросеть нельзя загрузить в роевого ксенобота – у него детали построены из биологических компонентов6!
– Только он – хакер с двадцатилетним стажем. Взял – и смог!
– Виктор, это бред! Совместить классическую цифровую программу и белковый носитель информации невозможно! У квенобота в башке «стоят» пятигранные хрящи, пропитанные животными аксонами, вместо материнской платы.
– Может быть, ты прав. Но, знаешь, мы в интересное время живём. Думаю, благодаря ксеноботам нейросети смогут перейти в новый класс живых организмов.
– Ва-ха-ха! – рассмеялся я. – Нет. Такого точно не произойдёт – то фантастика! Как ни крути ксеноботы – рукотворные роботы. Несмотря на то, что полностью состоят из живых клеток.
– … А я говорю о нейросетях, которые полностью состоят из живых клеток. Где ксенобот – всего лишь корпус. О тех нейросетях, которые уже сегодня умеют самостоятельно обучаться, подобно младенцу, обростая не заложенными ранее знаниями в соответствии с законом Вебера-Фехнера7, становиться лучше, чем человек, во многих областях. Такие роботы потенциально способны испытывать физическую боль. А ещё… Вести чуткие беседы, проявлять эмоции, почти неотличимые от наших. Например, имитировать любовь для романтических отношений, как Ини8.