Сергей Михайлович Кравцов
Секьюрити номер тринадцать, или Дневники «топтуна»
– Вот! Видишь? Я смог спокойно подойти, и взять без оплаты три бутылки водки, пока охранник шлялся невесть где, и вёл с кассирами и грузчиком какие-то сомнительные разговорчики.
Вижу. Прекрасно вижу, что дурь ты затеял беспросветную. На мониторе идёт показ того, как он с бутылками пробегает в административный отдел. Ну что ты мне этим хочешь сказать, в чём убедить? Тупее ничего не мог придумать? Шмагун тычет пальцем в монитор.
– И что бы мы делали, если бы водку и в самом деле украл кто-то другой?
Спокойно ему отвечаю:
– Вызвали бы полицию – улики налицо. Кстати, я уже до нашего разговора знал, куда делась водка.
Он аж дёрнулся:
– Откуда?
Объясняю без нервов и эмоций:
– Сотрудники магазина сказали. Они же это видели. Именно поэтому я и поддерживаю нормальные контакты со здешним персоналом. У меня всего два глаза. А на меня работают ещё пять-шесть пар глаз, включая уборщиц и грузчиков. Это в разы повышает мои возможности контролировать обстановку. Без помощи тех, кто здесь работает, за всем никак не уследишь. К тому же, из-за безграмотной установки аншлагов, которые закрывают обзор камерам, да и из-за неправильной установки самих камер, которые имеют слишком много «слепых» зон, почти ползала оказываются неподконтрольными.
Он включил дальнюю камеру над алкогольным отделом и начал недовольно кряхтеть – там и в самом деле сплошняком «слепая» зона. Ну, ему-то надо хоть что-то «вумное» сказать?! Поэтому он покряхтел и объявил, что я в корне неправ, поддерживая «либеральные» отношения с кассирами и остальными сотрудниками, что этим я поощряю людей на воровство. Возражаю ему:
– А я не считаю работающих здесь ворами. На мой взгляд, здесь работают нормальные, вполне приличные люди. И в том, чтобы изображать из себя цепную шавку, я не вижу никакого реального резона.
Он уже начал срываться:
– Ну, всё! Хватит, хватит демагогии! Если это твоя позиция, то я не знаю, захотим ли мы на следующую вахту взять к себе такого охранника.
Хотелось сказать ему: да чихал бы я на вашу дебильную «Удачу»! Но хамить не стал, и сказал поцивильнее:
– Илья Виленович, это ещё очень большой вопрос, захочу ли я сам в «Удачу». Если откровенно, то идти сюда нет желания даже под дулом автомата.
Его, бедного, словно пониже спины ширнули штыком от трёхлинейки Мосина. Он глазами захлопал, и посмотрел на меня как инквизитор на нераскаявшегося еретика.
– Даже та-а-к?! Хорошо! Ну, если в результате инвентаризации обнаружится большая недостача, мы подумаем, как её компенсировать!
Встал и ушёл с видом оскорблённого благородства. Ну и катись! Отнёс я водку на место, все три бутылки, кассирши ко мне с вопросом:
– Чего там у вас было-то?
– Да, ничего особенного. Пытался произвести на меня впечатление великого начальника. Ну а я сказал ему, что больше меня сюда и под дулом автомата не загонишь.
Девчонки огорчились:
– Ой, а вы к нам, что, и в самом деле больше не захотите приехать? Жаль!
Ну, что тут скажешь? Мне вы тоже очень симпатичны, и с вами можно было бы ещё поработать. Но… Если бы только это была не «Удача», а что-то более путное, и в самом деле – удачное. Сюда – ни за что!
Спать лёг около часа ночи. Из-за топота в зале и болтовни еле уснул. Представляю, как спалось жильцам на втором этаже!..
Но это было вчера. А сегодня – брависсимо! – ТРИНАДЦАТОЕ, последний день моей вахты. Если только, конечно, мне пришлют замену. Встал я около семи – сам этому удивился. Обычно я и без будильника вставал, шести ещё не было. Пошёл умываться, в зале счётчики ходят, вялые, сонные и медлительные, как осенние мухи. Все бледные, измотанные. Даже жалко их стало – что за дурацкая работа?
Спросил двоих счётчиков – как, мол, у вас с оплатой за такое крышесрывательное «удовольствие»? Оказывается, не слишком-то и много. По их словам, работают они два раза в неделю, за одну ревизию перепадает восемьсот рублей. Всего-то?! За такие копейки не спать всю ночь?!! Прикидываю: в месяц у них выходят какие-то шесть четыреста (для Московского региона, считай, жалкие гроши). Но парни пояснили, что многие из «счётчиков» уже на пенсии, и такие пересчёты для них нормальная подработка. Кто-то одновременно с этим подрабатывает ещё и «тайным покупателем». Кстати, логично: во время пересчётов разведал, где какие в магазине «косяки», а потом снова пришёл уже днём, и ещё раз хорошенько подкалымил. Чем не вариант?!
Умыться я успел, а вот позавтракать – нет: пришлось выпускать через грузовой терминал счётчиков – Дмитрий так распорядился. Более того! Он дал ЦУ, чтобы теперь все, кто работает в магазине, приходили на работу и уходили с работы только через эти ворота. Пока я всех осмотрел, все их сумки проверил, прошло около часа.
В тот момент, когда я «шмонал» счётчиков, пришёл Шмагун, и всё время маячил где-то рядом. Эдаким голодным коршуном следил за тем, как я проверяю – не спустя ли рукава, не слишком ли поверхностно? Ну, а я на это – нулём, ещё и нарочно прикалываюсь над счётчиками, над их работой. Типа того, насчитались, поди, за ночь до опупения, и теперь, по инерции, как волк из «Ну, погоди!», весь день будете считать всё подряд – электрические столбы и машины на улице, пассажиров в электричке… Ну, они – ничего, смеются. А уж Шмагуна-то – колбасит, а Шмагуна-то – колбасит!..
Тут подходят к «пункту шмона» оба ревизора, и с ними – те двое ККП. И вопросительно так смотрят в мою сторону. А я смотрю на Дмитрия – он что скажет? А Димон отчего-то засмущался, глаза в потолок, делает вид, что, как бы, не при делах. Шмагун не хуже его нашёл повод, чтобы поскорее отвернуться, и о чём-то поговорить с Ниной – она зачем-то пришла в терминал. Все они молчат, и я молчу – ну, никто не хочет брать на себя ответственность, чтобы сказать: проверять у VIP-персон их сумки, или не проверять? Ну, ревизоры сами всё поняли, начали показывать свои баулы. За ними и контролёры. Меня смех разбирает – о, будет анекдот, когда они об этом расскажут в своём центральном офисе!
Когда часам к девяти Шмагун с Ульевой подбили окончательные итоги, он вышел от неё с, ну, очень даже кислой физией. Я специально следил за кабинетом директорши, чтобы не упустить момент. Только из-за двери показался Шмагун, спрашиваю:
– Что, Илья Виленович, очень большая недостача?
Он изобразил мученический вид, и с неохотой выдал:
– Ну-у-у… Окончательные итоги будут подведены дня через два. А по предварительным, как бы… Не очень много. Не хватает палки четыре колбасы, сыра – куска три, пары «энергетиков», бутылки ликёра и двух бутылок водки.
Понимающе киваю.
– В общем, нехватка в пределах обычной статистической погрешности. А если взять во внимание, что последняя инвентаризация была ещё в октябре, и до меня сменилось три охранника, то… Можно считать, что всё у нас в порядке, наши покупатели люди глубоко порядочные, и «Удачу» не обкрадывали. Ну, что? На сегодня прощаемся, и я пошёл по своему маршруту? А то, вон, к колбасам, я гляжу, пробежали две какие-то сомнительного вида особы…
Специально, для прикола, выделяю слово «сомнительного». Он сразу же рукой замахал, головой затряс…
– Минуточку! Надо же осмотреть и мои вещи! У меня – портфель, барсетка… Я-то чем отличаюсь от всех остальных?! Вот, пожалуйста, показываю!..
О, небо… Ну, прямо, комиссар в логове белогвардейцев: стреляйте, гады, в коммуниста!!! Ходячий ты анекдот, «брателло»! Заглянул я под объективом камеры наблюдения в его барсетку и портфель, спрашиваю:
– Надеюсь, карманы обшаривать не надо? Ну, тогда – всё. Счастливо!
Иду в колбасный отдел, краем глаза вижу: что-то уж очень уныло он пошёл к выходу. Может быть, тоже, как и счётчики, не выспался? А может, расстроился из-за того, что я ни на грош не впечатлился всеми этими его понтами и прибабахами с буквоедством по части соблюдения внутренних регламентов? Ну а как тут можно впечатлиться этой никчёмной, дутой дуристикой, придуманной какими-то, можно сказать, параноиками, какими-то неведомыми мне супер-плюшкиными?
Зашёл я в «колбасотеку», наблюдаю, как две гражданки бомжеватого вида перебирают палки «Городской». Меня увидели, сразу же пошли к крупам. Взяли по пачке перловки и – на кассу. Да, тринадцатое, «деффчонки», явно, не ваш день. Завтра, возможно, меня здесь уже не будет, так что, глядишь, вам и улыбнётся Фортуна удачно украденным сервелатом?
Ближе к десяти я, наконец-то, смог позавтракать. А перед обедом мне позвонили сразу двое соискателей рабочих мест в охране. Позвонил Васину сам: ну, что там со сменщиком? Что? Есть хоть что-то реальное? Он, как всегда, в сомнениях: как бы и есть, но, как бы и нет… И, что в итоге? Отчёт по задержаниям посылать? Правда, в нём будут одни нули. Но итоги тотальной инвентаризации говорят сами за себя: не крали здесь. Не кра-ли! Васин молча меня выслушал, и в очередной раз пообещал обязательно что-нибудь придумать.
Когда мы уже заканчивали разговор, я неожиданно услышал, как кто-то в стороне колбасного отдела начал громко бузить. Быстренько дал отбой и – в «колбасотеку». А там какой-то худосочный, как бы это сказать, «геракел» годами под тридцать кидается с кулаками на Дашку. Та отбивается и что-то ему кричит, в чём-то его упрекает. Я подбежал к ним, взял за шиворот этого недоделка и откинул в сторону.
– В чём дело?
Дашка всхлипывает:
– Мой бывший. Как напьётся, так прибегает сюда скандалить. По-всякому оскорбляет, и даже бьёт.
Объясняю этому недоумку, что ерундой пусть не занимается, иначе нарвётся на серьёзную грубость. Он разверещался, что всех видел «на», всех он «имел», что меня «уроет, и порвёт как тузик грелку». Ну, я его проводил до выхода и предупредил, что ещё один такой скандальчик, и он получит хороших шишек. Потом подумалось: а что, если вдруг этот «качок» опять придёт, и мне, действительно, придётся провести с ним краткий воспитательный курс для хамья и недоумков? Не накатает ли он на меня потом заяву в полицию? Если – да, то у меня могут быть серьёзные осложнения. Поэтому стоит заранее себе «постелить соломки» – подключить полицию самому. В таких ситуациях как бывает? Кто первый заявил, тот и прав…
Набрал номер здешнего участкового, объяснил ситуацию. Он появился всего минут через десять. Росленький такой парень, на вид толковый и вменяемый. Опросил меня, Дашку, составил протокол. Сказал, что этого «геракела» знает, в его поле зрения этот придурок уже попадался, и если придёт ещё раз, то можно смело вызывать ГБР – они имеют полное право его «заластать» и увезти в «обезьянник».
Час проходит, я как раз обходил отдел овощи-фрукты, слышу, из того отдела, где консервы и крупы, доносится дикий вопль: «Помогите!!!» Опять бегу, теперь уже туда. Опять, всё то же: Дашка отбивается от своего бывшего, тот её душит, вцепившись в горло. Впопыхах отдираю рубль с кнопки на пульте вызова ГБР и нажимаю на кнопку. Одновременно, свободной рукой откидываю этого скандалиста в сторону. Он кидается на меня, норовит ударить своим чахлым кулачком, но не с его дохлыми мощами корчить из себя Тайсона.
Спокойненько его удерживаю и объясняю, что сейчас за ним приедет группа быстрого реагирования, и ему придётся посидеть в КПЗ. Но этот визгун начал орать на меня всякую непотребщину – я и такой, и сякой, он мне сделает – и то, и сё… Ну, тогда я слегка дал ему по рёбрам (ну, может, и не слегка – попробуй, сдержи себя, когда какое-то ничтожество орёт на тебя что попало). Он опять за своё. Вижу – ГБР всё нет и нет, а слушать этого сморчка уже опротивело. Тем более, что для меня уже есть кое-какая индульгенция в виде полицейского протокола, и с этим недоумеом, в принципе, чикаться уже не обязательно.
Хватаю его за загривок, и ускоренным шагом, почти бегом, веду через весь зал к выходу. Визгун, видимо, понял, что сейчас ему может достаться по первое число, и поэтому сразу же заткнулся. Но меня его хай уже раскипятил по полной. Толкаю перед собой этого слизняка – покупатели разбегаются в разные стороны, а руки, прямо, зудят – так хочется подрихтовать его морду о первый попавшийся угол! Но… Делать этого, увы, нельзя, как бы ни хотелось.
Вывел этого «супермена» на крыльцо, и так мотанул в сторону большого сугроба, добавив пинка, что он чуть ли не по воздуху проскакал эти несколько метров. А я в лишь в последнюю секунду заметил, что прямо по орбите его свободного полёта, из сугроба торчит здоровенная мусорная урна, сваренная из толстого железа. Только тут дошло, что, если он в неё врежется башкой – всё, домой я завтра уже точно – не уеду. Но, как видно, полученный им пинок свою роль, всё же, сыграл. Визгун «щучкой» перелетел через урну, и – нырк в сугроб! Только комья снега в разные стороны, и вверх торчат его раскоряченные ноги. Вскочил этот придурок, как ошалелый и, пригнувшись, помчался, куда глаза глядят.
А ГБР, как ей и положено, прибыла только через полчаса, когда уже начало смеркаться. Вижу, из «бобика» вывалило трое мужиков в ментовском камуфляже, с пистолетами. Спрашивают:
– Ну и кого нам тут задерживать?
– Да, некого уже! – развожу руками. – Этот обормот устроил тут такой «концерт», что, как говорится, хоть святых выноси. Вас не дождался, ну и выкинул этого урода из магазина, чтобы народ не баламутил.
Они хмыкают, гыкают, высказываются:
– Ну, вот, надо было его как-то задержать… Надо было его зафиксировать…
Уточняю:
– А как конкретно?! Связать руки верёвкой и заткнуть рот кляпом? А я на это имею право?
Они чешут «репу».
– Ну, вообще-то – да, это уже превышение. Ладно, давай напишем бумажку, что вызов был обоснованным, но виновный смог бежать, и поэтому задержать его не удалось. Лады?
Лады… Написали они бумагу, я подписался, они объясняют, что сегодня день у них выдался – хуже не придумаешь. С утра снегопад, да ещё мороз отпустил, поэтому дороги – как каток, а их то и дело дёргают: то – в один конец, то – в другой. Алкашня, как сговорилась, сегодня бузит по всей округе. Видимо, квасят в честь старого Нового года. Мой вызов ГБРовцы получили, когда из Селезнёвского возвращались на базу. Пока ехали к нам, два раза чуть не улетели в кювет – тринадцатое!..
Уехали они, а как совсем стемнело, в магазин заходит подогретая компания человек из пяти, и вместе с нею тот же самый «геракел». Всё чего-то там нашёптывает на ухо крепенькому такому мужичку лет сорока пяти с боцманскими усами. Видать, атаман их «тимуровской команды». Ростом усатый пониже меня, но на вид крепкий и жилистый. На нём кожанка, из-под которой выглядывает тельняшка. Не хватает только бескозырки с надписью «Аврора» и пулемётных лент крест-накрест через грудь.
Выхожу им навстречу – какие вопросы? «Геракел» меня, как только увидел, сразу же за спину усатому – шмыг. А у этого на руках уйма наколок, особенно бросился в глаза вытатуированный на пальце «перстень» с рисунком кладбищенского креста. Припомнил, что это у «сидельцев» означает что-то почётное, вроде того, на зоне он не подчинялся тюремным властям. Над костяшками кулака выколото «САША».
Этот Саша меня взглядом измерил (про себя сразу же отмечаю, что первое, на что он обратил внимание – моя тельняшка), поздоровался, спрашивает:
– …Слышь, братуха, за что ребят-то обижаешь? Вот, Лёньчика тут выкинул не пойми за что, рёбра ему помял. Что за беспредел?
Смотрю на этого Лёнчика в упор – ну ты и ничтожество дешёвое!
– Беспредел, говоришь?! Твой Лёньчик пусть радуется, что вообще живым отсюда ушёл. Не мне тебе объяснять, что за «базар» отвечать положено, если он «нефильтрованный». Если бы тебя какой-нибудь шебздик прямым текстом обозвал чем-то наподобие представителя кое-каких меньшинств, ты бы как отреагировал? По «понятиям» ты его просто обязан был бы пришить на месте. Верно? Так что я, считай, этого придурка только уму-разуму малость поучил – влупил хорошего пинка вместо того, чтобы его рыло размазать по стенке.
Саша хмурится, оглядывается, и уже другим тоном осведомляется:
– Эй! Ты чего не по делу хлебало-то разеваешь? За такой базар знаешь, что бывает? Смотри, доиграешься! Ещё ко мне прибежал, щегол, плакаться… Чего заткнулся-то?
Лёньчик задёргался, заюлил, начал объяснять, что малость перебрал, а потому не помнит, что, когда и кому говорил… Но признал, что был неправ, даже извинился, и сказал, что выводы сделал, и здесь больше устраивать разборок не будет. На этом разговор и закончился. Саша купил пару фугасов пива, сушёных кальмаров и компания ушла. Лёньчик плёлся последним, с видом побитой собачонки.
Только лишь Сашина «бригада» скрылась за дверью, запиликал мой телефон. Слышу, Виталька:
– …Представляешь, хохма? Вчера ко мне должна была приехать сменщица. Мне из офиса позвонили, сказали, что она получила аванс и двинула к нам, в Чихалово. Но не приехала! Тогда следом выслали другую. И, надо же такому?! Сегодня приехали сразу две! Вон, сейчас спорят, кому из них тут оставаться.
У меня от такой новости аж дыхание перехватило.
– Ух, ты-ы-ы!!! То есть, у тебя сейчас сразу две сменщицы? Обалдеть! Слушай, ты ко мне одну из них отправь – у меня ж сегодня последний день. Пусть приедет, и завтра приступит. И, кстати, Виталь, обрати внимание: что-то женщин многовато в охране развелось. Новая мода, что ли, на такой матриархат?
Он смеётся:
– Эмансипация! Скоро они нас совсем отсюда вытеснят. Звони Васину, пусть распорядится. А то девки сейчас, того гляди, передерутся.
Звоню Васину, ставлю вопрос, чтобы одну из Виталькиных сменщиц прислали в Стукачиху. По его реакции можно без труда догадаться, что мой звонок застал его врасплох. Скорее всего, он обо мне напрочь забыл, и посылать ко мне никого даже не собирался. А теперь – как отвертишься? Вздохнул он, крякнул, и только и буркнул в трубку:
– Ладно, посмотрим!
Кончаю разговор с Васиным, от касс доносится какой-то шум. Смотрю – мужик моих лет, уже хорошо подпитой, напирает на кассирш, вроде того, что они его обсчитали. Ну, я подошёл, чтобы уточнить – намного ли он оскудел, но бузотёр, не дожидаясь моих вопросов, тут же заткнулся, и поспешил к выходу. Где-то в колбасном затерялся ещё один выпивоха. В этот момент слышу – меня зовут. Оглянулся я в сторону двери, а там стоят ребятишки, которые приходили за покупками. Просят помочь. Вижу, они боятся выйти на улицу, потому что перед входом опять собаки мотаются. Как же достала эта псарня! Проводил детей, потом разыскал алкаша. Тот стоит, за холодильную витрину держится. Спрашиваю:
– До выхода сам доберёшься?
Он чего-то сразу очень разволновался, мотает головой:
– Д-доберусь, д-доберусь… Я тож-же на ф-флоте служ-жил!..
– Тогда, как говорится, тебе – «зелёный свет», и попутного ветра в «корму». Дуй отсюда, и поживее!
Ну, до выхода он, хоть и выписывал галсы, дошкандылял вполне нормально. Вышел на улицу, и тут же растянулся. Но, ничего, сам встал, и куда-то потащился. А я вижу – со стороны автобусной остановки к магазину идёт какая-то молодая женщина со здоровенной сумкой. Сначала как-то даже не подумал, кто бы это мог быть. И только когда она вошла, вдруг допетрил: так, это же моя смена прибыла! Только, вот, вид сменщицы озадачил. Лет ей около тридцати, особа средней комплекции, но смотрится воспиталкой из младшей группы детского сада. Святые угодники! Кого стали брать в охрану?!
Сменщица, сообразив, что охранник здесь я, спросила, куда бы поставить вещи. Ну, проводил её в нашу бытовку. Выясняю, доводилось ли ей уже работать в охране. Оказывается, это её самая первая вахта. Что, что, что?!! О-ёй! Да, куда ж ты приехала?! Какая из тебя охранница?!! Моя сменщица разводит руками – у них в городе работы вообще нет никакой, готова хоть в грузчики идти, лишь бы заработок был. Зовут её Валя, работала библиотекарем. Зарплата копеечная, а у неё сын подрастает, учится в первом классе. Он сейчас остался со своей бабушкой. Ну, что с ней будешь делать, с этой «супер-вумэн»? Отправили эсэмэску Васину, что я смену сдал, а Валя приняла. Сделали запись в журнале дежурств. Начал ей объяснять азы нашей работы. Посоветовал хорошенько изучить на досуге договор с «ЛОМом» – там все права и обязанности охранника прописаны. Ну и здесь всё показал – где столовая, как включать и выключать сигнализацию, как заполнять журналы… Она только успевает всё это в блокнот записывать. Объяснил, как пользоваться «тревожной кнопкой». Тут, как раз, инкассаторы приехали. Узнали, что в магазине теперь будет не охранник, а охранница, переглянулись, фыркнули (ничего себе, «коммандос»!), и пошли в директорскую.
Пришёл Олег, трезвый и голодный. Намекает, что жить вообще не на что, денег нет… И, что дальше? Работать надо, голубок! Глотку в размерах убавить, и пахать. А я тебе не общество спасения голодающих алкашей. Валя вздыхает – года два назад сама с таким же точно разбежалась. Наши кассирши Валю, прямо, глазами едят. Инкассаторы уехали, пошли мы с ней смотреть отделы. Идём мимо касс, Наталья сочувственно у неё интересуется:
– Ой, а где ж ты сегодня спать-то ляжешь? – и, главное, смотрит не на неё, а на меня, с каким-то таким намёком.
Отвечаю ей в той же тональности:
– Вон, около входной двери коврик ей постелю…
Наталья многозначительно:
– О-о-о-о! М-м-м-м!
– А как же иначе-то? Должна же она пройти «курс молодого охранника»?
Идём по отделам, показываю, где и что лежит, на что в первую очередь обращать внимание. Валя слушает, кивает, записывает, и вдруг объявляет:
– Алексей Петрович, спать я, наверное, и в самом деле, на полу лягу…
– Спать будешь на кресле.
– Ой! Да неудобно вас стеснять, ну-у и…
– Неудобно – в кармане зонтик открывать. Тебя что-то смущает? Можешь не напрягаться. У меня – жена, так что, на тебя, как на женщину, покушаться не собираюсь.
Она, бедная, аж закашлялась и покраснела… Правда, вид при этом у неё был несколько разочарованный, как будто её обманули в каких-то ожиданиях. Ну, ни фига себе, скромняшка! Как видно, правильно говорят, что в тихом омуте черти водятся.
Пока рабочий день не закончился, и идут покупатели, начал Валю помаленьку, так сказать, натаскивать. Посылал присмотреть то за колбасным, то за алкогольным отделом. В одиннадцать, когда закрывали магазин, показывал, где и как проверять сумки кассиров. В половине двенадцатого проводил МТЗ Вадима. Благо, свои дела он закончил достаточно быстро. Закрываю за ним дверь, он мне подмигивает.
– А библиотекарша-то – ничего! Всё при ней! Я бы не устоял…
Иронизирую:
– Ну, тебе теперь и – карты в руки… Дерзай!
Пошёл в столовую, заранее приготовил себе завтрак, чтобы утром время даром не терять, захожу в бытовку, Валя сидит на табуреточке, кресло не разобрано. Ты чего ждёшь-то? Мнётся, жмётся, смущается… Разложил кресло, бросил на него подушку и простыни – стели и ложись. Сам сел на табуретку у монитора, начал просматривать записи. Очень интересно было поглядеть с разных точек съёмки, как выкидываю из магазина Лёньчика, на визит «крутых». Слышу голос Вали:
– Алексей Петрович, ну, мне так неловко… Вы, что же, до утра так и будете сидеть? Давайте, я подвинусь, ужмусь, вы тоже поместитесь…
Да, нет уж, лучше не надо. Я по натуре не донжуан, но, с учётом трёхнедельного «монашества» – чем чёрт не шутит, тем более, ночной порой? Поэтому, наверняка, искушать себя не стоит. К тому же, сидя, и даже стоя, спать мне – не впервой. Когда в армии мотался по командировкам, ночи коротал и на багажных полках вагонов, и на подлокотниках кресел, и даже в холодном тамбуре, где ни присесть, ни прилечь… Сидел я долгонько. Наверное, уже во втором часу сон меня сморил, и я задремал прямо за столом. Что интересно, даже видел какие-то сны!
Четырнадцатое января
Проснулся я около пяти. Пошёл умыться, немного размялся, позавтракал. В начале седьмого разбудил Валю. Она спросонья ничего не понимает, обалдело оглядывается по сторонам. На лице написано: ой, а где это я? Всё понятно. Поднять-то её поднял, а вот разбудить, судя по всему, пока не удалось. Дал ей свой утюг, она погладилась и оделась по дресс-коду. Ну а потом – всё, как и обычно: запустили вместе с ней персонал магазина (сегодня вышла основная на эту неделю бригада, на Валю – смотрят, изучают), потом пошли покупатели. Наши девчата у меня всё допытываются:
– Эта, вот, «белоснежка», у нас и будет охранником?! Ну, ничего себе! Да ей только первоклашек за ручку водить: станьте дети, станьте в круг! Ну, дожились, кого нам стали присылать…
Марианна – та вообще предложила:
– Петрович, а может, ещё останетесь хотя бы на пару недель, а? А цыпочка эта – пусть едет куда-нибудь в другое место… Ну, как и чем она нам поможет, как от алкашни будет защищать?
Понимаю и сочувствую, но… Как же мне надоело жить в этом магазине! Просыпаться по ночам от грохота ящиков и галдежа продавщиц в «Забегай!», от пьяных воплей со второго этажа, питаться какой-то отравой, состряпанной в микроволновке, не иметь возможности по-человечески помыться…
Пошёл к директрисе за характеристикой. Она разводит руками: их здесь пишет главный контролёр. То есть, Шмагун. Звоню ему. Поясняю, что обратился к Ульевой за характеристикой, а она «перевела стрелки» на него. Если это так, то как бы состряпать мне характеристику? У него тут же зафонтанировал апломб:
– А причём тут завмаг? С какой стати нужно было обращаться к ней? Да, именно Я, и только Я даю характеристику!
Поясняю, что, вообще-то, до этого я работал в «Купи!», и там именно директор оформлял мне такую бумагу. Но раз уж в сети «Удача» характеристики выдаёт главный ККП, то я ничуть не против – ККП, так ККП. Как говорится, нам – что ни поп, то и батька. Ну, он пообещал написать и выслать характеристику напрямую в офис. И на том спасибо!
Пошёл в бытовку укладывать сумку. Валя бежит за мной:
– Алексей Петрович, там пришли какие-то уголовники, я их боюсь! Что мне делать?
– Быть твёрже и смелее. А ещё лучше, злее и наглее – таких трогать боятся. Если что-то не так, если какая-то агрессия – прячься в бытовке, запирайся, и включай тревожную кнопку.
Но, всё же, вышел глянуть сам. А там однажды уже виданная физия «алконавта» Гриши, а с ним какой-то ломовик, у которого все руки в наколках. Оба очень и очень подпитые. Из-за чего-то меж собой устроили разборку рядом с «алкашкой». Подошёл, спросил Гришу, что за галдёж не по делу. Он на меня удивлённо так таращится.
– А мужики говорили, что охранником тут будет девка… Или насвистели?
Да, быстро тут расходятся новости! Поясняю:
– Нет, всё правильно, охранницей с сегодняшнего дня будет молодая женщина. Но задевать её или как-то обижать – не советовал бы. У неё где-то типа Селезнёвского во вневедомственной охране работает двоюродный брат. Если она ему пожалуется, а он выйдет на ГБР, то… Ну, сам понимаешь: последствия – и без лишнего базара, яснее ясного.
Тут и Валя появилась, слушает, что я им говорю. Гриша и его кореш тут же успокоились, взяли бутылку «Белухи», и чин чином пошли на кассу. Возвращаемся в подсобку, у Вали на ходу спрашиваю:
– Запомнила, где и какой у тебя брат? Вот и отлично! Теперь, если что – для самых борзых у тебя есть какая-никакая «крыша».
Собрал сумку, иду к Нине. С ней выходим в грузовой терминал под видеокамеру. Когда проходим мимо касс, Лариска с грустинкой в голосе:
– Петрович, нас не забывайте! Будете в Стукачихе – заходите!
Ну, если вдруг получится – конечно… А так, честно говоря, «Удача» о себе доброй памяти особо-то не оставила. Когда я вышел из терминала на улицу под слякотный мокрый снежок, было такое ощущение, что не в магазине три недели отработал, а «откинулся» с зоны после трёхгодичной отсидки. Проигнорировал автобус, и – пешкодралом на станцию электрички. Шёл – как на крылышках летел. По-моему, даже когда отработал в Кадухино, не так был рад, как сейчас.
Минут через десять – электричка. Зашёл в вагон, а там – тепло, уютно, бродячие певцы – парень и девчонка, под гитару задушевно так исполняют: «Встре-е-ча в пути-и-и…» Ну, настоящий праздник души! Правда, когда приехал в офис, праздник закончился в момент – туда припёрла за расчётом такая толпень, как будто я в муравейник попал. И почему-то самая длинная очередь именно к старшему отдела по «Удачам». Записался, стал ждать. Смотрю, а сразу двое из тех, что впереди меня по списку, куда-то свалили, а те, что следом за ними – сидят, ушами хлопают. Ну и ладушки! Сидите, голуби, сидите! Нахалом иду в кабинет:
– Я из Стукачихи.
Там мужик за столом, смотрит на меня как на какое-то недоразумение. Лезет в компьютер, долго копается в почте. Потом объявляет, что характеристики на меня нет. Как это нет?!! Это что же получается, Шмагун меня обманул? Он:
– А, Шмагун?! Всё понятно! Не там поглядел.
Снова ищет и находит то, что нужно. Начинает смотреть моё «досье» – сколько и где я отработал. Да, ровно двадцать дней. Четыре тысячи было взято авансом для прожития. Считает, высчитывает, и вдруг оказывается, что мне на руки причитается не шестнадцать, как можно было бы ожидать (с учётом праздников и продлённого рабочего дня я вообще ожидал ровно двадцать) а всего пятнадцать. Что за лохотрон? Оказывается, первого января мне засчитали всего полдня, да и второго – тоже полдня. Вроде того, первого-то числа работы не было вовсе, второго, оказывается, я полдня ехал из Чихалово в Стукачиху. Всё! Претензии не принимаются. Это какая ж там зараза ляпнула мне про повышенную оплату в праздничные дни? Вот, лопухнулся!
Приехал на вокзал, взял билет на поезд. Глянул на свой телефон – на мониторе высветился непринятый вызов. Причём, от Шмагуна. Видимо, когда я ехал в метро, из-за грохота не расслышал звонка. Подумал я, подумал, и решил ему не звонить: смысл какой? Даже если он мне что-то хочет предложить, то я в любом случае откажусь. Всё! Точка!
В краю сытой халявы
Восемнадцатое февраля
И снова я, как в той песне, иду, шагаю по Москве… Да, я снова прибыл на вахту. Такие вот дела.
…Дня три назад, уже вечером, мне позвонил Васин, и голосом ярмарочного зазывалы начал расхваливать работу в магазине «Удача», в каком-то Шикулине-Заречном. И ККП там, дескать – золотой человек, и бытовые условия наилучшие… Только вот ехать туда надо немедленно. Меня сразу же что-то насторожило – ой, неспроста он так мягко стелет! Ой, неспроста! Сразу же спросил его:
– Игорь Иванович, а этот магазин курирует кто? Уж, не Шмагун ли?
Он, видимо, этого вопроса никак не ожидал, и от неожиданности даже поперхнулся на полуслове. Немного подумал, и уже безо всякой зазывальщины буркнул:
– Ну, он. Да, Шмагун. А что? Чем он тебя не устраивает?
– Да, всем устраивает. Но ближайшие несколько дней выехать я не смогу по… По семейным обстоятельствам. Я, как только всё утрясётся, сам позвоню. Хорошо?
– Ла-а-а-дно…
По его голосу чую – разочаровал я его. Сразу же позвонил Володьке, чтобы узнать: слышал ли он что-нибудь про этот самый Шикулин-Заречный? Володька, кстати, уже на вахте, числа с двадцать какого-то там января. По сути, у него уже пошла переработка по срокам. Он как услышал, что Васин норовит заткнуть меня в Шикулин-Заречный, так даже заорал в трубку:
