Сергей Кутузов
Алма-Ата в творческой карьере Владимира Высоцкого
«Полчаса до атаки», «Я полмира прошёл через злые бои», песни, в которых отчётливо видна перекликающаяся тематика вагонного хита послевоенных лет – «Я был батальонный разведчик» с сюжетом о супружеской неверности. Демобилизованный фронтовик, по приезду домой, уличает жену в неверности или жена сама сообщает о том, что не будет ждать своим письмом на фронт. Однако при исполнении «Батальонного разведчика…» молодой Владимир нарочито подчёркивает жалобной интонацией то, что герой стал жертвой измены. В своих песнях на схожую тематику, герои Высоцкого жертвами не являются. Они выбирают смерть в бою или холодное презрение, как ответ на предательство, но даже не опускаются до осуждения и тем более рукоприкладства.
Берией из лагерей массово освобождались амнистированные уголовники, что обогащало народный фольклор доселе широко неизвестными лагерными произведениями. Так называемая «блатная романтика», при внешней схожести персонажей, мало монтируется с первым циклом песен Высоцкого – «Большой Каретный». Эти песни также не более чем стилизация. Когда мы говорим «стилизация», то подразумеваем не слепое подражательство, а лишь внешнее сходство. Уголовник народного песенного фольклора находится в системе лагерных координат. Восхваляя или проклиная блатную жизнь, является её составной частью. Уголовник Высоцкого – человек в момент наибольшего риска, или даже нравственного выбора. Его мир – безграничный космос общечеловеческих ценностей. Романтика уголовного мира, лишь некая условность внешней формы.
«Товарищ Сталин…» Юза Алешковского, – лагерный фольклор политических заключённых. Исполнив пару песен, написанных другими людьми, Владимир Семёнович и сам не стал продолжать работать в этом направлении. В политических песнях почти не было подтекста. На примере его китайского цикла, первую песню из которого он написал в том же 1963-м году, можно отследить скоротечность популярности таких произведений. Уйдёт политик, сменится политическая ситуация, забудутся и песни. Этот путь был тупиковым.
Самая первая песня Высоцкого – «Сорок девять дней» была написана в 1960 году в стиле вагонной лирики. «В имении в Ясной Поляне», «Сорок девять дней», «Батальонный разведчик» имеют абсолютно схожий мотив. Автор всячески стеснялся своего первенца. Говорил, что первой была «Татуировка» 1961-го года. Придумывал песне приземлённые названия, такие как «Пособие для начинающих халтурщиков», но из творчества песню не выкинешь.
В Москве общественные места от многочисленных инвалидов зачистили ещё в сороковых, когда Володя учился и жил у отца в Германии. Наш город мог значительно отстать по этому показателю витринного столичного благополучия, благодаря чему долгие годы являлся живым кладезем народного фольклора.
Алма-Ата, ставшая на несколько военных лет ещё и культурной столицей Союза, была для начинающего автора и исполнителя чрезвычайно интересна. Съёмки «Штрафного удара» могли дать Владимиру Высоцкому дополнительный толчок в написании стилизаций к блатным, фронтовым, вагонным песням в традициях русского городского романса.
Кругом бродят яки, куры, коровы, казахи и киношники. Их здесь как собак.
«3-й день подряд снимаем в горах, на высоте около двух тысяч метров. Уши закладывает, как в самолёте. Дышать тяжеловато. Но красиво там. Лучше, чем в Швейцарии, потому что там одни швейцарцы, а здесь казахи, а они наши советские люди. Ездят на лошадях, я увидел и сердце заныло. Попросил покататься. Сказал, что лошадь не ишак, и ещё что-то по-казахски. Так и не покатался. Ипподром и меня будут фотографировать, видимо, в Москве» (7).
Отметим что случай прокатиться вскоре представился, но уже не только с помощью местных чабанов. Это была такая удачная вставка в сюжет. Группа встретила в горах местного лесничего, который сыграл в эпизоде самого себя.
"Я хорошо помню, что, когда я приехал на Чимбулак, они стояли у домиков (у тех самых, в которых жили горнолыжники. Прим. авт). И один молодой человек прибежал. Это сейчас я определился, что это был Владимир Высоцкий. Он тогда был совершенно неизвестен и не знаменит, снимался в этом фильме в эпизодах. Ничего не пел в фильме. И попросил: "Дайте мне на лошади покататься". Я, естественно, не отказал. Потому что по фильму он участвовал в эпизодах, где катался на лошади", (14) – вспоминает Пётр Васильевич Коробко. В титрах его фамилии нет, но за 25 секунд в кадре он получил 7 руб. 37 коп. за то, что доставил свалившегося в снег с горы Кукушкина на совещание, которое, правда, уже закончилось. Лошадка на которой прокатился наш гимнаст-жокей, мягко говоря, отличалась от тех резвых скакунов, на которых предстояло участвовать в скачках на съёмках, проходивших на московском ипподроме. Лесничий остался доволен, так как его месячная зарплата тогда составляла 60 руб. «1 кг мяса стоил 1,5 рубля. Что бы вы понимали, за эти деньги в ресторан тогда можно было сходить хороший, и ни в чём себе не отказывать.» Да, после реформенный рубль был крепким!
Кстати, когда в первый раз какой-то чабан отказал Высоцкому в возможности покататься на лошади, он сильно не расстроился. «Ездил на казахском мустанге. Он скакал с пика на пик. Упасть я не упал, но ноги натёр. Казахи сказали, что из меня выйдет «сильно хороший джигит», (8) пишет о своих впечатлениях начинающий наездник и глава семьи ещё перед отъездом на Чимбулак. Ездовая практика лишней не была, ведь главные кадры со своим участием предстояло снимать в Москве.
13 января 1963 года. Алма-Ата- Москва.
«Люсик! Хороший мой! Обещал я тебе придумать что-нибудь повеселее. А весёлого ничего и не было. Был, правда, один очень красивый случай. Пушкарь обругал зав. этажом, сказал ей, что она старая … и ещё что-то, она вызвала милиционера, он и ему какую-то любезность. А ты представь себе, что такое милиционер, да ещё казах. Он издал боевой клич, что-то вроде "Амангельды!!!". Прибежали ещё 183 милиционера с луками и стрелами на низкорослых лошадях, накинули аркан на шею и волоком потащили в шатёр к майору. Майор был Чингисхан, он назначил 15 суток в темнице. Утром все мы узнали про это дело, стали думать и гадать, наш директор упросил отменить приговор и уплатил выкуп в размере 30 руб. Вот!» (8)
«…P. S. Сейчас горничная поинтересовалась: зачем я пою в ванной. Грозила.» – Вспоминаем «Песню командированного» (1968):
Дежурная по этажу
Грозилась мне на днях —
В гостиницу вхожу
Бесшумно, на руках.
А жить ещё две недели,
Работы – на восемь лет,
Но я докажу на деле,
На что способен аскет!
«Казахов мало, но радио и все остальное – все заражено великодержавным казахским шовинизмом. Правда, можно научиться и кое-что понимать. После каждого слова они ставят букву "м". Например, казахм, паровозм и т. д…» (4).
Последняя цитата позволяет понять причину столь критично-ироничного отношения Володи к отдельно взятой национальности. Постараюсь объяснить почему сегодня это становится так важно и злободневно. Последние годы разнообразные неправительственные организации (в республике нет закона об иноагентах. Прим. автора) Великобритании и США усиленно стараются сделать Казахстан очередной точкой напряжённости в Средней Азии. В числе основных тем для разжигания межнациональной розни – создание образа имперской России, нещадно эксплуатирующих свои колониальные окраины. В том числе, угнетая по языковому и национальному признаку.
Для меня, как жителя Казахстана, считающего себя интеллигентным человеком, все эти саркастические колкости, отпускаемые в письмах в отношении целого народа, звучат грубо и оскорбительно. Оправдывать позицию Высоцкого я не хочу, но и ярлык «бытового националиста» на него вешать не стану. Предлагаю разобраться. Мы сейчас цитируем письма 25-летнего мальчишки, у которого с будущим Высоцким общими были только паспортные и генетические данные. Прежде чем осуждать, вспомните – много ли ума у нас самих было в этом возрасте? Мы ведём речь о личной переписке между ближайшими людьми, ничем себе не примечательного парня, который мог быть разве что душой компании. По своему темпераменту он был остёр на язык, без всякого чувства ответственности за последствия от сказанного.
Казахской молодёжи, на которую сегодня делается основная ставка в дестабилизации отношений ничего не докажешь, но и просто молчать нельзя. В описываемой ситуации мы видим, что приехала съёмочная группа, в которую уже тогда входили набирающие популярность Михаил Пуговкин и Игорь Пушкарёв. Приехала из Москвы, т.е. из «метрополии», как теперь называют в своих методичках англосаксы столицу СССР. Из-за неумелой организации графика съёмочного процесса и переменчивых погодных условий, киношники застряли без работы на несколько недель. Не трудно поставить себя на место двадцатипятилетнего парня, потому что я прекрасно понимаю, чем можно заниматься в чужом городе, будучи в командировке. Но это когда есть хорошие суточные и ты ни одного дня не работал на государство. Голодными и злыми были не казахи, а сам Высоцкий, проецируя своё состояние на других.
Все молодые актёры театра и кино крайне амбициозны. Пользуясь случаем, хотели попасть на радио и телевидение. Желали поделиться процессом создания фильма, как это было в Москве и впервые в жизни столкнулись с препятствием в виде языкового барьера. Парадоксальность ситуации заключается в том, что коренное население Алма-Аты, к тому времени, не превышало 30% от общего количества алматинцев. Алматинскому (казахстанскому) телевидению шёл только пятый год и не было соответствующих тематических передач, эфирной сетки вещания, необходимого штата профессиональных дикторов и переводчиков. Должно было пройти определённое время, прежде чем они смогли, отучившись в Москве, приехать на работу в столицу Казахстана и получить соответствующий опыт.
«…Хотели заполонить телецентр – там по-русски только в четверг, и то – казахские фильмы, дублированные на русский язык.» (8).
К встрече с другой языковой средой москвичи оказались явно неподготовлены. Следовательно, ущемление прав по языковому признаку имело место быть даже в интернациональном государстве. Правда, ущемляемые и ущемлённые в нашем случае поменялись местами. И радио, и телевидение, и даже оперный театр были на казахском языке. Первопричина – рост благосостояния, экономический прогресс, резко усилившаяся урбанизация общества, а не внутреннее национальное противостояние между разными народами.
Что бросается в глаза, у Высоцкого нет и не могло быть какой-то ядовитой желчи, как это бывает у махровых национал-патриотов к представителям других национальностей. Из письма 13-го января:
«Здесь поют мои песни. Встретил Айманова. Это он привёз. Правда, все имена изменены на казахские. А так ничего»
(5)
.
Явно есть где разгуляться праведному гневу на ниве нарушения авторских прав, но мы видим спокойную реакцию.
Обаял на концерте Первого Секретаря Чикмента. (Так в написано в первоисточнике). Что-то мне подсказывает, что он был казахом. Может статься и не было никакого Секретаря, но дело не в этом. Если человек не болен подобной мировоззренческой болезнью, на его поведении в личном общении с представителями других национальностей это никаким образом не отражается. Если и были крайне нелицеприятные высказывания в адрес режиссёра Дормана, мы же не станем обвинять молодого Владимира в антисемитизме. Когда он через несколько месяцев приедет в Алма-Ату сниматься у Анатолия Галиева, наиболее эмоциональным высказыванием было «Он-русский!!!». Это значит весь «Казахфильм» тогда снимал фильмы преимущественно на казахском языке. Разве ни к этому стремились наши национал-патриоты в 90-х годах? «Казахфильм» снова заговорил на казахском и как фабрика для массового производства кинолент просто перестал существовать. Потому что фильмы оказались неконкурентоспособными для внешнего рынка, а внутреннее потребление было относительно не большим.
На снимке – конверт первого письма В. Высоцкого из КазССР со штемпелем от 10 января 1963 года из гостиницы «Казахстан», предоставленное Музеем Высоцкого в Чимкенте. В этом письме молодой Владимир «грыз занавески». Именно этот конверт лёг в основу оформления обложки воспоминаний Л. Абрамовой.
На фотографии обратная сторона обложки книги Людмилы Абрамовой «Факты его биографии». В книге опубликовано до двух десятков писем, но для оформления взяли именно фотокопию письма из Казахстана, и именно о казахском шовинизме. И это в СССР, в интернациональном государстве! Правда, следует уточнить что вышла книга в 1991 году, когда уже можно было писать всё, всем, обо всём. Годом раньше начался «парад суверенитетов» в Союзных Республиках. Вроде незначительная деталь, помещённая на обложку, с целью дополнительно усилить интерес и стимулировать продажи печатного издания, придав ему лёгкий скандальный душок. На самом деле, письмо просто выдрали из контекста, исказив тем самым первоначальный смысл. Сколько подобных «деталей» было в последние три года существования нашего государства? Целая лавина пошлости, чернухи, «правды-матки» лезла из разных щелей везде и во всём! И результатом такого подхода случилась величайшая геополитическая катастрофа двадцатого века – развал СССР.
Казахи для Высоцкого в Алма-Ате 1963 года, являлись не более чем яркими представителями, отражающими национальный колорит края. Как могут быть для туриста местная природа, фауна, архитектура. Может такие выводы звучат несколько уничижительно, но голова молодого отца и мужа была занята мыслями, далёкими от политкорректности. Не стоит пытаться замалчивать или излишне выпячивать какие-то неудобные моменты из биографии великого поэта и певца, который, прежде всего, был живым, а, значит, не идеальным человеком.
Всё меньше здоровья и нервов, всё больше желанье домой.
Языковой барьер мог породить лишь чувство лёгкого сарказма. Куда более сильнее доставали столичного парня бытовые неудобства и климатические особенности провинции.
10 января 1963 г
«…Погода здесь – все время солнце, но холодно. Пойти некуда и некогда. Через недели полторы поедем в горы. Там совсем тёмные казахи. Они едят бишмармак и пьют зелёный чай. Нам будет чрезвычайно весело. Ну вот!» (5).
16 января 1963
«Медео – это такое место с нерусским названием, и абсолютно по-русски лапотно и глупо оформлено. Залита водой площадка в горах. И все. Никаких трибун, гостиниц, ресторанов и даже туалетов. Где живут спортсмены – неизвестно…» (7).
«Чембулак – это тоже место и тоже с нерусским названием. Там проходят соревнования по слалому и там тоже ничего нет. Правда, там есть столовая, но она приносит государству убытки. Сегодня я лазил по горам, устал, надышался горным воздухом, напился воды из горной речки. Она очень вкусная, но радиоактивная. Барсов и джейранов не видел, никого не видел. Видел в ущелье маленькие, как мухи, машины, видел кругом горы в снегу и ужасно много ёлок. Солнце настолько тёплое, что некоторые загорают, а снег не тает, – очень разреженный воздух. А в тени холодно. Ну вот, пожалуй, всё из последних 2-х дней…». (7).
На фото из интернета вид на высокогорный каток Медео, вид с горнолыжной базы Чимбулак в начале 1960-х годов. Внизу, возможно, находиться столовая, в которой кормили на убой, и которая приносила одни убытки государству, со слов Высоцкого. Во время генеральной реконструкции все постройки снесут. Возле этого здания с 1972 года и по сегодняшний день, находиться резервуар с водой для заливки ледового покрытия, которое приходиться обновлять постоянно.
С началом февраля, грусть и тоска невезучего дебютанта советского кинематографа достигают своего апогея:
5 февраля 1963 г.
«Лапа! Любимая! Если бы ты могла себе представить, где мы живём! Я писал, что в пещере. Нет! Хуже. На высокогорной лыжной базе. Быстро ходить нельзя – задыхаешься, крепко спать нельзя – просыпаешься, много есть нельзя – объедаешься. Чёрная жуть в клетку. Я все время вижу тебя во сне, и в очертаниях гор, и вообще наяву. И если скоро я тебя не увижу, и сына не увижу, и никого не увижу – одичаю и приеду варваром» (11).
Разница между гостиницей для спортсменов и столичным «Казахстаном» была невероятная. А условия на самой базе, где тренировались спортсмены были вообще приближены к спартанским. Тесные домики. Железные кровати, привинченные к полу по две на каждое такое «помещение». Почти полное отключение от всех благ цивилизации.
Автору книги неизвестно анализировал ли кто всесторонне письма Высоцкого из Алма-Аты. Без их даже поверхностного разбора невозможно раскрыть тему «Высоцкий в Казахстане». Хочется пояснить ряд моментов.
«Сегодня у нас два концерта. Эксплуатируют как негров…» – подразумеваются некие выступления любых актёров театра и кино публикой. Подобные встречи в те годы включали демонстрации кинороликов из собственных фильмов, интересные воспоминания, отрывки из спектаклей. Владимир был на творческом старте. Юрий Никулин – первая значимая роль второго плана. По факту он был безработным. В отличии от своих коллег по цеху, не был прикреплён ни к одному театру. Работал на договорной основе.
«Рядом с гостиницей спорт базы был небольшой клуб, и мы там, помнится, выступали перед спортсменами с импровизированным концертом: говорили об актёрской жизни, показывали какие-то эпизоды, разыгрывали сценки. Ну и все в том же духе. А Володя пел несколько песен (…). Там мы познакомились и подружились со многими известными спортсменами – звёздами мирового конькобежного спорта» Б. Акимов, из интервью с В. Л. Трещаловым, актёром театра «Сфера», Москва, 1988, 26 февраля. «Эпизоды творческой судьбы» (15).
Корреспондент Н. Чудин, в своей статье «Белая спартакиада в разгаре (Артисты кино среди спортсменов)» в «Ленинской смене», от 12 февраля, писал:
«Этот вечер горнолыжникам запомнится надолго. К ним в гости пришли артисты кино, которые участвуют в съёмках новой кинокомедии «Штрафной удар», среди них М. Пуговкин; В. Дорман рассказал участникам финальных состязаний Спартакиады Казсовпрофа о новом фильме, познакомил спортсменов с артистами, участвующими в съёмках» (16).
Можно предположить следующее: концерты шли сериями в два временных отрезка. Выступления о которых пишет Высоцкий датированы серединой января и предназначались для всех участников областной олимпиады. На них выступающие рассказывали о буднях советских артистов. Показывали импровизационные номера. Второй блок серии встреч, носил более узконаправленный характер отчёта о проделанной работе. Зрители – участники республиканской спартакиады. На эти встречи, довольно растянутые по времени, были приглашены представители прессы. Отзывы о похожих мероприятиях мы находим в материале корреспондента Доровских И. «Чимбулак на экране.» – «Спорт», г. Алма-Ата, от 5 марта 1963 года. (17)
Если обратим внимание на даты, к тому времени Высоцкого и многих актёров второго плана в Алма-Ате уже не было. Вениамин Давыдович подстраховался от возможных неприятных сюрпризов, которые могли бы возникнуть на интервью со стороны неконтролируемого Высоцкого. К финалистам спартакиады профсоюзов пошёл с минимальным составом главных действующих лиц фильма. Если встречи приходились на вторую половину февраля, значит в числе присутствующих вполне могли быть только медалисты областной спартакиады. По сюжету действие картины разворачивается во время спартакиады, без привязки к городу. Разница была лишь в статусе. Спартакиада у киношников по фильму была тоже областной.
Принципиально важной в недалёком будущем окажется для карьеры киноактёра будущая встреча, описываемая в следующей неприметной строчке письма:
«И ещё: тут один сценарист обещал познакомить с каким-то Трахтенбергом Он снимает что-то ужасное из жизни современного Казахстана. Посмеёмся!» (7).
Речь как раз и идёт о многострадальном сценарии «По газонам не ходить», который молодой режиссёр Наум Трахтенберг с «Мосфильма» прилетел снимать в Казахстан, в конце 1962 года. Так как основными героями были комсомольцы, узнав, что в Алма-Ате находится съёмочная группа «Штрафного удара» режиссёр, не заморачиваясь кинопробами пришёл в гостиницу «Казахстан», рассказал о фильме и выбрал нескольких молодых, спортивного вида ребят, да ещё и своих, т.е. москвичей. Предложение поступило и Высоцкому. В дальнейшем взгляды на картину со сценаристом Анатолием Галиевым по сюжетной линии у них разошлись, и Галиев решил снимать картину самостоятельно. Из первоначальной компании, которая дала предварительное согласие, впоследствии остался только Высоцкий, по причине того, что других предложений у него просто не было. Через полгода Владимир был вызван телеграммой в майскую Алма-Ату для участия в новом кинопроекте. Анатолий с Владимиром ранее были знакомы по Москве, только это было шапочное знакомство, из серии «пару раз пересекались на каких-то дружеских, студенческих попойках.» Тем не менее, именно Галиев организовал в гостинице встречу режиссёра с труппой «Штрафного удара». Впоследствии всячески старался помочь сделать более комфортными условия для съёмок Высоцкому, которому чуть позже стало уже совсем не до смеха.
«Опят будет «713», и я тебя увижу и даже два раза…» – речь идёт о фильме «713-й просит посадку» – первый советский фильм-катастрофа. («Ленфильм», 1962г.), на съёмках которого Владимир познакомился со своей будущей женой – Людмилой Абрамовой. Видимо, молодой супруг скучая, специально ходил в кинопрокат и пересматривал фильм, где они снимались вместе, возможно, по два раза в день.
Удар, удар, ещё удар, опять удар и вот…
В кинофильме «Штрафной удар» присутствуют три эпизода с Высоцким снятыми в Алма-Ате: возле гостиницы «Казахстан», на высокогорной базе Чимбулак, на катке Медео.
Сюжет второго эпизода был следующим. Героиня Лилианы Алёшниковой – журналистка Людмила Милованова записывает время финалисток по женскому слалому. К ней на лыжах подъезжает фактурный главный герой, мастер спорта по хоккею – Игорь Королёв, которого играет покоритель женских сердец, советский киноактёр Владимир Трещалов. Подъезжает в компании ещё троих таких же авантюристов-гастролёров, проводящих выходные на скоростных спусках, просто катаясь на лыжах.
– Вот это мои друзья, – показывает он на троих подъехавших лыжников, а друзья одновременно называют свои имена так, чтобы было непонятно, кто из них кем является. Слышно, как Высоцкий в общей разноголосице представляет своего героя – Юра. Его как самого неприметного и низкорослого ставят последним с краю. Благодаря этому, при крупных планах, лицо артиста остаётся на заднем плане на протяжении всего время диалога главных героев. Неожиданно в конце беседы выясняется, что Людмила – журналистка, которую как раз и следует обходить десятой дорогой всей компании, чтобы избежать разоблачения. Когда становится понятным что ей не отвертеться, Юрий Никулин присвистывает от удивления и произносит следующую реплику: вот это ситуация!
Если герои фильма могли отвлечённо проводить свой досуг, внося разнообразие в сюжетную линию, катаясь на лыжах в выходные дни, тогда понятно почему Владимир стал заложником идей Дормана на горнолыжной базе Чимбулак. Только ни коньки, ни лыжи ему не покорились, и на этих спортивных виражах Высоцкий в кадр не вписался даже при наличии дублёров.
Интересно, что по сюжету все действующие герои картины – отрицательные персонажи, но неприятие вызывает лишь один – начальник Кукушкин, в исполнении Михаила Пуговкина.
Перед нами раритет – открытка Самарского регионального общественного фонда «Центр В. Высоцкого в Самаре», вышедшая в 2016 году и напечатанная тиражом всего 300 экземпляров. Открытка является одной из серии «В. Высоцкий в художественных фильмах» и посвящена кинокомедии «Штрафной удар». Содержит ошибку в имени сыгранного героя – вместо гимнаста Юрия указан Александр Никулин, но интересна она не только этим.
В начале января, когда съёмочная группа прибыла в Алма-Ату погода была очень хорошая, солнечная, но на натуру в горы их не пускали, потому что проходили соревнования СССР по слалому и конькобежному спорту. Как только они закончились, началась республиканская спартакиада. Здесь Вениамин Дорман свой шанс уже не упустил, используя бесплатных дублёров для почти всего основного состава. Например, сняли сцену высокогорной лыжной прогулки журналистки Людмилы Миловановой, которая боялась спускаться на лыжах, но с помощью неизвестной дублёрши сделала это великолепно. После съёмок, освободившиеся актёры приходили болеть за своих дублёров. Понятно, что на высокогорье дублёр жакею-гимнасту Никулину был не особенно и нужен, а сымпровизировать с коньками и лыжами в реальной жизни плохо получалось. Тем не менее, наш герой тоже ходил болеть на стадион, и именно там засветился в качестве болельщика.
На открытке киноактёр изображён сидящим на Медео как участник массовки. По сюжету идут соревнования по конькобежному спорту. Камера с соревнующихся в забеге спринтеров-конькобежцев скользит по трибуне и среди толпы останавливается на три секунды на молодом зрителе, которого и узнать сразу тяжело. Пытаясь выделиться, он с азартом кричит: «Давай, Птицын! Птицын пошёл!»
Так как картина была малобюджетной, режиссёр решил совместить реальные соревнования и по конькобежному спорту с сюжетом картины. На экране мы видим болельщиков и реальных спортсменов, под вымышленными именами. Есть даже легендарный советский спортсмен и комментатор Ян Спарре – голос советского спорта, который сыграл самого себя. После забега осталось несколько групповых фотографий, где Высоцкий позирует в компании неоднократных чемпионов мира в мужском и женском катании на коньках, отдельно и вместе с коллегой по съёмкам. (С чемпионами-конькобежцами Виктором Косичкиным (чемпион СССР, ЧЕ 1961, ЧМ 1962, олимпийский чемпион 1960) и Ингой Артамоновой (Абсолютная чемпионка мира 1957, 1958 и 1962, чемпионка СССР)) (14).
«Вчера (12 января Прим. автора) были соревнования по бегу на коньках. Ходил! Замёрз!», вот, пожалуй, все самые яркие впечатления от того съёмочного дня, которые Высоцкий отразил в письме Абрамовой в последующем письме.
Вспомним сцену первого дня съёмок, вошедшую в фильм, с произнесёнными диалогами киногероя Володи Высоцкого – Юрия Никулина:
«– Где ж этот автобус чёртов?
Ю.Н.: Скорей бы уехать отсюда!
– Красив. (Глядя на хромающего коллегу по авантюре, закованного в гипс.)
Ю.Н.: Очень хорошо, что жив остался. Это ж не лошадь, это – тигр!
– А я могу писать мемуары «Тридцать секунд на том свете». Вспомнить страшно.
Ю.Н.: Стоило ехать за тыщу километров, что б себе печёнку отбить!
– А Кукушкин-то где? Да, когда он с нами будет рассчитываться?
Ю.Н.: Прямо после хоккея. Заедем за Королёвым, там и рассчитается.
– Да не за Королёвым, а за Семёновым. Опять забыл про маскировку?
Ю.Н.: Забыл, забыл… Да всё помню! «Знатный комбайнёр, товарищ Семёнов…» -девичья фамилия – Королёв.
– Только бы он не попал в лапы своей журналистке, а то нам тогда всем – пламенный привет!
– Ну Королёв – Семёнов и кто там у вас ещё? – теперь держитесь! Став не вольным свидетелем разговора трёх коллег по несчастью, восклицает в сердцах та самая журналистка.
Ю.Н.: – Где же автобус? – Да что ты?!
– По осторожнее нельзя?» – кричит собеседник в след газующей с места журналистке, едва успевая убрать из-под колёс покалеченного Юрия Никулина, которого она чуть не задела крылом своего авто.
Соединим эту сцену с несколькими секундами участия в массовке и единственной репликой на горнолыжной базе. Разбавим его роль в общем времени кино съёмок – 37 календарных дней. На весь срок наложим бурный и буйный темперамент молодого Володи Высоцкого, у которого пока нет денег, работы, карьеры, жилья. За спиной ещё нет ролей и песен, зато уже есть репутация пьяницы и скандалиста. Есть молодая, безработная жена с маленьким ребёнком. Вот собственного и всё что необходимо, чтобы увидеть творческий вклад Владимира Высоцкого в ту алматинскую кинематографическую командировку и понять состояние души новоиспечённого семьянина, адресующего подобного рода личную корреспонденцию своей супруге.
Фёдор Раззаков в своих опусах пишет: за съёмки в «Штрафном ударе» ему (Высоцкому) выписали гонорар в сумме 1034 рубля 24 копейки». Верить «нашему Феде», – себя не уважать. Такие деньги за роль второго плана в 1963 году были просто нереально фантастическими. В типовом договоре значилась сумма 180 рублей за один месяц, согласно утверждённой ставке (14). Снималась картина примерно шесть месяцев, включая монтаж, а сам контракт был заключён ещё в сентябре 1962 года. Понятно, что был процесс обучения, суточные и транспортные которые оплачивало государство. Суммарно Высоцкий мог быть задействован в съёмках максимум три месяца. Отдельно с актёрами, игравшими спортсменов, был составлен специальный репетиционный договор. Он оплачивался по куда меньшей ставке. С учётом занятости в разных сценах, сумма могла составлять примерно 500 рублей. За полгода это были просто копейки, но всё же лучше, чем ничего.
Что касается кинокомедии в целом, то скорее она снята в жанре сатирического киножурнала «Фитиль», который и будет снимать В. Дорман намного позже. В ней даже титры сделаны, как мультипликационные шаржы из журнала «Крокодил». Не стоит пытаться оценивать киноленту с позиций современных искушённых кинокритиков. Она скорее милая и наивная, чем смешная. Идейную нагрузку пропаганды честного советского спорта в массы кинокартина выполнила. Премьера состоялась 4-го июля 1963 года. В год премьеры «Штрафной удар» посмотрело 25,6 млн. зрителей (двенадцатое место в общем годовом зачёте). Считайте, что это результат даже за полгода. Стоит учитывать, что фильм был закуплен для проката несколькими зарубежными странами, в частности, ГДР. В день премьеры упоминания Владимира Высоцкого ровно, как и его хулиганящих друзей на киноафишах кинотеатра «Москва» видно не было. Это была такая маленькая месть киностудии за большой балаган, в который «Высоцкий и К» превратили съёмочный процесс. Впрочем, этим месть не ограничилась. Когда после сдачи фильма состоялся официальный банкет, приглашение получили лишь актёры, занятые в главных ролях. Все остальные участники съёмочной группы – собрались в гримёрной Киностудии им. Горького, где Владимир устроил импровизированный концерт, с премьерой песни «Тот, кто раньше с нею был». Тут же родилась идея со звукооператорами телевидения в аппаратном цехе студии сделать запись на профессиональном уровне. По другой версии, запись была организована по договорённости заранее. Часовой концерт быстро распространился. Магнитофонные плёнки пошли по Москве на качественно новом уровне. Как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло».
