Сергей Кутузов
Алма-Ата в творческой карьере Владимира Высоцкого
Посвящается 85-ти летию со дня рождения Владимира Высоцкого.
50-ти летию гастролей в Алма-Ате Московского театра драмы и комедии на Таганке.
Памяти директора театра на Таганке Н.Л. Дупака.
Часть I Первые шаги в кинематографе
Вместо предисловия
Алма-Ата в творческой карьере В. Высоцкого. Казалось бы, что здесь может быть особо занимательного. Песен с местной спецификой автор в репертуаре не имел. На творческих встречах-концертах тысячи зрителей не собирал. И всё же, если объединить все факты, воспоминания, журналистские байки, информации наберётся на солидный исследовательский материал. Книгу, которую вы читаете, я постарался наполнить яркими, честными т.е. живыми фактами и образами, без глянца скучных идеалов и однозначных оценок.
В довольно обширной теме «Высоцкий в Казахстане» город Алма-Ата стоит особняком. В своём традиционном амплуа – автора и исполнителя собственных песен, в гостях у алматинцев Владимир Высоцкий практически не выступал. Хотя, конечно, без песен не обошлось и в данной части его творческой биографии. На страницах биографического сборника собрано воедино почти всё, что известно о пребывании нашего великого современника в столице Казахстана. В основном, в качестве актёра театра и кино.
Хотелось, чтобы мой труд представлял интерес для более широкого круга читателей, например, молодёжи, которая мало знакома с биографией кумира миллионов советских граждан. Я попытался выйти за местечковые географические рамки, где это было возможно, и отобразить дух самого времени. Эта книга – моя дань признательности, любви, уважения к своему городу и к творчеству Владимира Семёновича Высоцкого. Как алматинца, и как поклонника его бессмертного таланта.
Подайте же кто сколько может из ваших мозолистых рук!
Пребывание Владимира Высоцкого в Алма-Ате в 1963 году можно условно озаглавить как «Роман в письмах с Людмилой Абрамовой». Ещё в советское время было опубликовано шесть писем, написанных зимой, со съёмок кинокомедии «Штрафной удар», и три майских письма того же года, во время подготовки к съёмкам фильма «По газонам не ходить».
Картина «Штрафной удар» примечательна рассказами о ходе съёмок Высоцкого в личной переписке со своей второй женой – Людмилой Абрамовой. Вернее, пишет молодой супруг лишь потому, что на киносъёмках ничего интересного не происходило. Времени свободного было хоть отбавляй, а вот что с этим временем делать, начинающий советский киноактёр решительно не знал. Началу съёмок в картине предшествовало двух месячное обучение конному спорту на подмосковном ипподроме.
В результате протекции сценариста Я. Костюковского, рекомендациям В. Трещалова и И. Пушкарёва, Высоцкий получил роль. С Пушкарёвым он впервые познакомился ещё в 1959 году, а в качестве основного аргумента фигурировал примерно следующий – раз Володя живёт на Беговой улице, в районе ипподрома, значит и верховой ездой владеет, а если не владеет, тренироваться далеко ходить не надо.
"Поначалу мы больше тренировались, чем репетировали, – вспоминал коллега по съёмкам В. Трещалов. – Я месяц ходил в ЦСКА на каток тренироваться с командой, а Высоцкий тренировался на ипподроме" (1).
Роль жокея, по сценарию и в действительности досталась человеку, который ни разу в жизни в седле не сидел. Сразу после нового года отправились в Алма-Ату. По пути из письма Владимира следует что «двое из труппы даже отстали от поезда и догоняли на дрезине» (2). Конечно это была шутка. Кем были эти двое отставших, Высоцкий не уточнял. Тем не менее, прибыли не без приключений.
"2 января 1963 года мы уже садились в поезд Москва – Алма-Ата, – вспоминал актёр – Игорь Пушкарёв. – Вечереет. Садимся, естественно, пить, закусывать. Разговоры. Я вспоминаю: "А теперь моё давайте на стол". – "А где-твоё-то?" – "В чемоданчике". А чемодана-то нету… Ехали трое суток, – естественно, на следующий день все припасы кончились. А ехать-то ещё много. И вот тогда Володя берёт гитару, я – какую-то шапку, и мы на полном серьёзе идём в соседний вагон, оглушаем всех таким образом:
В имении Ясной Поляне
Жил Лев Николаич Толстой.
Не ел он ни рыбы, ни мяса,
Ходил по деревне босой.
Жена его, Софья Андревна,
Напротив, любила поесть.
Ходила все время одетой,
Хранила графиньскую честь.
Я родственник Левы Толстого,
Незаконнорожденный внук.
Подайте же кто сколько может
Из ваших мозолистых рук!
Песню я пел до конца. И нам подавали, кто деньги, кто колбаску в шапку, кто – хлебушка. Мы это сносим на полном серьёзе к себе. Вот из таких мелочей складывалась жизнь" (2).
Песня эта, как и все вагонные песни, довольно длинная. Написанная в 1950 году «О графе Толстом – мужике не простом» считается продуктом коллективного творчества трёх авторов – Алексея Охрименко, Сергея Кристи, Владимира Шрейберга. Пушкарёв вспоминает, что он пел по памяти, а Высоцкий аккомпанировал на гитаре, подпевая. Судя по его воспоминаниям, его чемодан украли или потеряли на вокзале, а знание народного фольклора, а именно вагонной лирики, очень даже пригодилось в такой ситуации. Кто был главным заводилой, идейным вдохновителем мероприятия догадаться не трудно. Для этого вспомним 1958 год.
Михаил Горховер – одноклассник Высоцкого, приводит очень интересный эпизод, перебрасывающий мостик к разговору о большом значении «подготовительного» периода для всей будущей поэзии гениального автора своих стихов и песен:
«Хорошо помню его рассказ о поездке на целину. В вагоне они с Геной Портером переоделись в ватники, Володя взял гитару, и они пошли по поезду. Портер изображал слепца, а Володя пел песню:
В имении Ясной Поляне
Жил Лев Николаич Толстой…» (3).
Речь идёт о студенческой практике в Павлодарской области, после окончания второго курса школы-студии МХАТ. В те годы шло активное освоение целинных и залежных земель. Гитару Володя официально возьмёт в руки примерно через пару лет. Во всяком случае, ни на вокзале, ни на полевых станах на фото в Павлодарской области, никакой гитары не видно. Насчёт ватников в вагонах без кондёров, где уже с утра температура высоко за плюс тридцать, ходить то ещё удовольствие, но давайте примем на веру. Чего не сделаешь для реалистичности образа.
Об этом эпизоде вспоминал и Роман Вильдан, одногруппник по школе-студии и участник той поездки. В его рассказах воспоминание обрастает различными интересными деталями. Володя изображал хромого. Ребята смастерили бороды из бумаги. Если учесть, что добирались до Павлодара тогда четверо суток, очевидно, что ни скуки ради будущие артисты пошли разыгрывать импровизированное представление по вагонам. Ответ на вопрос, какую песню исполнил Володя Высоцкий на своих первых в жизни «гастролях», оказавшись впервые в Казахстане и, подъезжая к Алма-Ате, спустя пять лет, можно считать получен.
Общепринято считать, что картина не собрала больших лавров и была обделена вниманием прессы. На самом деле всё было немного иначе. О ходе съёмок комедии В. Дорман рассказывал ещё в Москве. Вот отрывок из его интервью корреспондентке журнала «Советский экран» Л. Закржевской:
«– Когда снимали хоккейный матч, совершенно замучились. Не хотят ребята проигрывать, да и всё тут. Знают, что «по роли положено», а шайбу не пропускают. Приходилось убеждать.
– Скоро мы поедем в Алма-Ата, на натуру. Там на высокогорном стадионе «Медео», есть всё что нужно для съёмок: и ледяное поле, и трамплин, и слаломная гора, и главное – солнце!» (4).
Следует добавить, что две недели съёмок происходили по ночам с 12 до 6 утра, ввиду полной загрузки стадиона ЦСКА днём, и режиссёр отмечал самоотверженность массовки. Ведь с утра каждому москвичу предстояло идти работать на производство. Поэтому изначальный настрой на Казахстан всей съёмочной группы был очень позитивный, с надеждой что там всё сложится по-другому.
Молодость, зрелость и смерть «Казахстана».
На фото гостиница «Казахстан», в 1970-е годы, предположительно сразу после кап. ремонта.
Если отслеживать по хронологии писем и воспоминаний, то основная часть съёмочной группы прибыла из Москвы 5-го, а окончательно заселилась в гостиницу о которой пойдёт речь, только через три дня.
8 января 1963 года.
«Только сегодня выяснилось, где мы будем жить, и я тебе послал телеграмму. Гостиница "Казахстан" – самая шикарная гостиница в восточном полушарии. Здесь даже батареи в стенах, не говоря обо всем остальном. Сегодня в одном месте стало течь, рабочие пришли, сломали стену, починили и опять замуровали. Казахи хуже грузин. У тех хоть деньги, у казахов – нет, и они злее. Почему-то у меня не забирают паспорт на прописку, и я не могу пока его выслать.» (4).
Здесь и далее: учитывая частоту отправки личной корреспонденции, даты, указанные на почтовых штемпелях, свидетельствуют о событиях, произошедших накануне в пределах 1-3 дней. (Прим. автора)
10 января 1963 года.
Лейтмотивом каждого письма о визите в нашу Республику, могла бы стать фраза одной из первых бумажных весточек с казахстанской земли: «Люсик! Лапа! Здесь ужасно скучно! Я скоро буду грызть занавески» Стоит обратить внимание, что письмо отправлено на второй день после начала съёмок.
«Вчера (9 января Прим. автора) была первая съёмка. С восьми утра и до 6 вечера были на морозе. Если бы ты видела меня! Мне сделали грим после того, как я падал с лошади. Рука в гипсе, голова перевязана и кровоподтёки. Почти все думали, что меня избили (гримёр хороший)" (5).
Часть сюжета картины проходила в гостиничных номерах, для съёмок в которых были построены павильоны на Киностудии им. М. Горького. С общим планом самой гостиницы решили не заморачиваться и снимали актёров и постояльцев в одном лице прямо по месту их временного проживания. На фото слева на право актёры: Лилиана Алёшникова, Игорь Пушкарёв, Владимир Гудков, Владимир Высоцкий. Источник – первая и последняя киноафиша В. Высоцкого, которая будет напечатана в Казахстане в 1964 году, в ходе его первых в жизни неформальных гастролей.
Во избежание прямых ассоциаций с географией съёмок, над центральным входом гостиницы «Казахстан» разместили вывеску с названием вымышленной гостиницы – «Молодость». Бросается в глаза, какими непропорционально крупными выглядят буквы, относительно изящного козырька, на котором они расположены. Общий план не дают, по причине того, что на фасаде здания расположено настоящее название. На несколько секунд часть общего вида зрителям всё же показывают, но с внутреннего двора. В фильме, боясь разоблачения журналистки, один из главных героев перелазает через перила балкона в другой номер этажом выше, садясь на работающий монтажно-строительный автоподъёмник. Прямо напротив входа разместили уличный рекламный объект зимней спартакиады, на которым изображены два бегущих конькобежца.
Съёмки проходили в осенних пальто и куртках, без перчаток. У Высоцкого пальто из-за торчащей загипсованной руки ещё и не застёгивалось. Мороз в Алма-Ате влажный, не проникающий, а пробирающий. Кажется, что ты сначала мёрзнешь изнутри, от костей, а потом – снаружи. Алматинцы шутят: к любому нашему морозу можно смело прибавлять 10 градусов. Неудивительно, что к концу первого съёмочного дня группа обморозила себе носы, уши, пальцы, буквально в пяти шагах от гостиницы.
Судьба гостиницы «Казахстан» во многом схожа со многими зданиями раннего модернизма, лишёнными архитектурно-художественной ценности и защитного статуса. Построенная в 1960-м году, гостиница была лучшей на тот момент в Республике. Внутри находились отопление, водопровод, просторные номера. Было размещено 307 одно и двухместных номера рассчитанных на 530 мест, которые были полностью телефонизированы и радиофицированы. Самому известному постояльцу гостиницы достался двухместный 450 номер на четвёртом этаже. К услугам проживающих функционировали: ресторан, бар, буфеты, парикмахерская, химчистка, аптека. Киоски – «Союзпечать», «Сувенир». Что было очень важно для Володи Высоцкого – прямо на первом этаже располагалось почтовое отделение. Особенно выгодным было место положение – Коммунистический проспект, 55, которое и сыграло, в последствии в жизни гостиницы, свою роковую роль. За время своего существования проспект поменял пять названий. Считался и считается юридически центральной улицей города. Гостиница располагалась примерно посередине проспекта, возле района «Арбат», напротив ЦУМа. К 1977 году в ней был произведён капитальный ремонт. В этом же году была сдана в эксплуатацию 26-ти этажка отеля, призванного стать не только лицом города, но и Республики в целом. В Алма-Ате не могло быть двух гостиниц «Казахстан», а называть по-другому архитектурный шедевр современности никто не хотел. Поэтому в 1977 году прежнюю гостиницу переименовали в «Жетысу» (Семиречье), а новой высотке присвоили название «Казахстан».
В 90-х годах здание пришло в запустение, и существовало за счёт сдачи в аренду своих площадей под офисы мелкому бизнесу. Какое-то время простояло закрытым. В 2015 году «Жетысу» была лишена статуса «Памятник истории и культуры местного значения» и исключена из соответствующего списка охраняемых объектов. В 2016 году в результате заказного поджога сгорела кровля. В этом же году здание оперативно продали в частную собственность, за невысокую стоимость. В 2017 всё что осталось, было снесено с помощью подрыва. После сноса на месте бывшей гостиницы возвели новые строения, в которых в настоящее время находится сетевой отель «NOVOTEL», открытый по французской франшизе.
В Википедии, помимо краткой истории гостиницы, традиционного присутствует карточка с краткими характеристиками архитектурного объекта. В графе «известные обитатели» упомянут лишь один человек – Владимир Высоцкий (6).
Вот пишу, а слезы душат и капают – Не давай себя хватать, моя лапочка!
Популярные строчки из первой двухсерийной песни барда «Письмо на сельхоз выставку» и «Ответ на письмо», опосредовано могут быть связаны с Алма-Атой. Прежде всего, их связывает общая форма эпистолярного жанра. Лапа – так неоднократно нежно обращался в письмах к своей второй супруге Людмиле Абрамовой её любящий муж. Возможно, спустя несколько лет, их переписка и навеяла автору песни этот гениальный фразеологизм.
«Вы спрашиваете, откуда я беру темы для своих песен? Да из жизни!», любил повторять поэт на своих многочисленных выступлениях и в интервью. Столичный парень не знал об особенностях сельского быта. Опыт летней студенческой практики на целине в Павлодарской области в 1958 году пришёлся как нельзя кстати. Это я к тому, что не обязательно какой-то конкретной республике, народу или городу быть упомянутыми в творчестве барда. В его песнях герои и места действия чаще всего условны. Главное не текст, главное – подтекст!
Все письма, обращённые к Людмиле Абрамовой, из любых уголков страны, проникнуты чувством нежной любви и заботы. В первые годы супружеской жизни расставание на сравнительно долгие сроки переживается особенно остро.
Теперь давайте пройдёмся по аналогиям:
…Хоть какой, но приезжай, жду тебя безмерно.
Если можешь – напиши, что там продают.
Муж ей отвечает:
Не пиши мне про любовь – не поверю я.
Мне вот тут уже дела твои прошлые!
Слушай лучше: тут с лавсаном материя.
Если хочешь, – я куплю, вещь хорошая.
Из писем: «Да! На местной барахолке шерсть верблюжья есть, но только не пряденная, а так – прямо состриженная. Я в воскресенье всё-таки съезжу, погляжу, если съёмки не будет» (7).
Был в балете – мужики девок лапают.
Девки – все как на подбор, вон— в белых тапочках.
Вот пишу, а слёзы душат и капают:
Не давай себя хватать, моя лапочка!
«Люсик! Когда нет съёмки – абсолютно нечего делать. Госконюшня больших форм – театр Оперы и Балета на казахском языке (Балет – тоже)» (8).
Водки я пока не пью, ну ни стопочки!
Экономлю и не ем даже супу я,
Потому что я куплю тебе кофточку,
Потому что я люблю тебя, глупая!
Из писем: «…враги пусть пьют и травятся… Тут проходит съезд кинематографистов Казахстана. Приехали всякие артисты… Пьют! À я – нет! И не хочется» (9).
Образцом трезвости наш герой никогда не был, но расстраивать любимую женщину не хотел. И, конечно, стремился сэкономить каждую копейку. Существуют и более аутентичные примеры. Вспомним песню «За меня невеста отрыдает честно»:
За меня невеста отрыдает честно,
За меня ребята отдадут долги,
За меня другие отпоют все песни,
И, быть может, выпьют за меня враги.
На фото рукописный фрагмент письма с началом песни. Песня датирована по одному из источников 29 января 1963 года (10).
Само письмо, с четверостишьем, было отправлено в промежутке между 13 и 16 января. Ориентировочно 14-го, в дни проведения клубных концертов для спортсменов. Конверт утерян, но в воспоминаниях Людмилы оно хронологически выложено между письмами с этими датами. Песня написана в гостинице «Казахстан». Допускается, что дописывалась и отшлифовывалась вплоть до 29 января, уже в спортивной гостинице возле Медео, и была впервые исполнена на вечере-встрече в клубе культуры для спортсменов (9).
Описание номера гостиницы и камеры тюрьмы во многом схожи. Вспомним:
Мне нельзя на волю: не имею права,
Можно лишь от двери – до стены,
Мне нельзя налево, мне нельзя направо,
Можно только неба кусок, можно только сны.
А высокогорная лыжная база Чимбулак, чем не «карцер»? Сравним с впечатлениями о лыжной базе:
«…Здесь курева нет, воды нет, света нет, телефона нет, снега нет, лыж нет, солнца нет! Ничего нет. Одни горы, туман и одни и те же рожи… Я все время вижу тебя во сне, и в очертаниях гор, и вообще наяву. И если скоро я тебя не увижу, и сына не увижу, и никого не увижу – одичаю и приеду варваром» (11).
Продолжим:
И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,
И нельзя мне солнца, и нельзя луны.
Начинающий автор и герой в одном лице честно признаётся, что застрял на высоте 2300 метров в прямом и переносном смысле. Когда выше уже невозможно, а ниже тоже нельзя. И режиссёр-«фашист» по кличке Муссолини домой не отпускает, и дороги обледенели. Если внимательно присмотреться к эпизодам, снятым на Чимбулаке, видна заметная склейка кадров лыжников, катающихся попеременно при солнечной и пасмурной погоде. График съёмок нарушался, в том числе и по погодным условиям. И небо только кусками видно из-за тумана, и солнце в большом дефиците. Только в своей песне автор опускает бытовые неудобства, обобщая сюжет до идеи вечного стремления человека к свободе, к любви, к преданной дружбе.
Примерно с 1961 по 1963 год были периоды, когда поэт писал наскоками. Внезапные бури вдохновения сменялись месяцами тишины. Есть основания полагать, что один из таких «творческих штилей» начался примерно на съёмках «Штрафного удара». Причины две и обе взаимоисключающие. Бесконечные загулы, вызванные безработицей и неопределённостью, и работа на износ, на подвернувшихся актёрских халтурах. А вынужденное бездействие, простой, даже на трезвую голову действовало угнетающе. Шутя или серьёзно, будущий основоположник советской авторской песни подарил инструмент на день рождения своему коллеге по съёмкам – Владимиру Яновскису. Почему подарил? – сложный вопрос. Может по утилитарным причинам «и моя гитара без струны», может в переносном смысле – нет вдохновения, но главное – автор понимал, что срок его и его «сокамерника» по заключению скоро закончится. По возвращению домой бард раздобудет себе новый инструмент и польются новые потоки вдохновения. Часто в песнях Высоцкого, особенно в ранних, гитара олицетворяет символ свободы.
Пролить свет на многие интересные факты помогло интервью взятое одним из самых известных высоцковедов – Марком Исааковичем Цыбульским с коллегой по съёмкам в «Штрафном ударе» Владимиром Яновскисом:
«– Когда мы были в Казахстане у меня был день рождения. Мы тогда были в Чимбулаке, это такое место высоко в горах, там лыжная база. Водку там, в Чимбулаке, купить было нельзя, а у них (у актёров, – М.Ц.) в Алма-Ате уже были знакомые девчонки, так они спустились вниз и купили два ящика четвертинок. На себе тащили вверх!
У Володи была с собой гитара, он на ней расписался и подарил мне. Я, помню, переживал: "Володя, а ты как же? На чём ты будешь играть?" Он уже тогда в компаниях всегда играл и пел. Мог всю ночь просидеть, разговаривать и петь. Гитара всегда у него рядом лежала.
М.Ц. – Сохранилась эта гитара?
В.Я. – Да нет, украли её. Студенты университета однажды украли у меня и гитару, и аккордеон, на котором я играл. Я тоже музицировал, но не на гитаре. У меня где-то даже была плёнка, которую я никак найти не могу. Там мы с Володей вместе поём у меня дома. Это сразу после окончания съёмок было. Я жил на улице Дружбы, возле китайского посольства, номера дома не помню уже.
В Алма-Ате я ещё был занят тем, что просматривал девушек в качестве кандидаток в кордебалет цирка на льду. Володя присутствовал при этих просмотрах.
Ну а так – посиделки были. Игорь Пушкарёв был с нами. Он тогда популярным актёром был, только что прошёл фильм "А если это любовь?" Володя Трещалов был. Дядя Миша Пуговкин тоже с нами время проводил. Он любил тогда выпить. Володя пел "Товарищ Сталин, Вы большой учёный…" Потом, помню, была песня "Пейте воду, воду, господа!" («На Перовском на базаре») Разговоры, смех, анекдоты…
М.Ц. – Что Вам запомнилось из самих съёмок?
В.Я. – Режиссёр фильма Вениамин Дорман считал, что мы с Володей были похожи в кадре друг на друга, поэтому он мне велел всегда сниматься в шапке, а ему без шапки, чтоб отличаться. (На фото кадр из фильма к/ф «Штрафной удар» Прим. автора) Однажды случай был. Высоцкий и Пушкарёв пропали. Надо съёмку начинать – актёров нет. Наконец, приехали. На грузовике каком-то. И вот пока ехали, водитель дал им покурить сигаретки с гашишем. Им сниматься надо, а они истерически хохочут. Никак не могут отойти от этого дурмана. Кто им слово скажет – они начинают дико хохотать. Ну что делать? Пришлось съёмку отменять.
А ещё я помню, снималась сцена в кафе, где мы сидели и пили кефир с булочками (в картине этого эпизода нет, – М.Ц.). Снималось это долго, и Высоцкий с Пушкарёвым не выдержали – послали какого-то человека, чтоб он купил водки. А водку они разлили в кефирные бутылки, сильно, надо сказать, кефир разбавили…
Мы сидим, пьём кефир, идёт съёмка. И в конце режиссёр видит, что у нас (а меня они тоже слегка подпоили) язык заплетается и глаза не те… Высоцкий с Пушкарёвым уже такие покрасневшие сидят, уже и грим не так выглядит. Ох, как Дорман тогда с ними поругался!"» (12).
Следует уточнить, если речь идёт о павильонных съёмках, кефирно-водочный коктейль Володя со товарищами дегустировали уже в Москве, на Горьковской киностудии. Сама киностудия находится недалеко от ВДНХ. Соседство павильонов могло навеять через три года место действия песни «Два письма». Время выставок достижений народного хозяйства в среднем совпадало со временем, занятым Высоцким на киносъёмках. Пару месяцев срок, за который любящие люди скучая, могли вступить в небольшую переписку. Поэту не обязательно было писать везде и всегда, повинуясь какой-то паталогической потребности в самовыражении. Он мог копить впечатления, как на шампур нанизывая на свою уникальную память различные события и образы. Другие образы конечно ярче, но свои социальные роли неизменно ближе. А вот границы между ними настолько тонки и незаметны, что герои песен кажутся очень реалистичными, похожими на каждого из нас. Это безгранично повышает доверие слушателей. Трудно разглядеть в малокультурном селянине пишущим домой с выставки достижений народного хозяйства самого автора. Уберём условные декорации, и образ любящего мужа угадывается безошибочно.
«И. Пушкарёв вспоминал, что В. Дорман всё время говорил в адрес Высоцкого и Яновскиса: "Эти двое меня в могилу сведут". Когда ехали на съёмки, Володя вдруг громко сказал: "Искусству нужен Веня Дорман, как … который был оторван". Сказал экспромтом, просто так. И, конечно, тут же донесли… Когда мы приехали в Москву, нам с ним тут же запретили сниматься на студии Горького. Запрет действовал до конца шестидесятых, если не дольше" (13).
Поскольку празднование дня рождения Яновскиса 4-е февраля выпало на период съёмки на высокогорной базе Чимбулак, актёры решили совместить приятное с полезным – познакомиться со спортсменками, у которых там проходили тренировки или сборы и поздравить коллегу. Женская сборная жила на горнолыжной базе, как их теперь вежливо называют, в небольших «финских домиках», в советской интерпретации этой сборной конструкции. В советском спорте всегда действовал строгий сухой закон. Высоцкий с Пушкарёвым снарядили водочную экспедицию в город, получив два ящика «контрабандных» для базы чекушек. (водка в бутылках 0,25л.) Предлагаю обратиться к песне «Свой первый срок я выдержать не смог», написанной как раз в промежутке между двумя алматинскими командировками:
«Что вы там пьёте? Мы почти не пьём.
Здесь только снег при солнечной погоде.
Ребята, напишите обо всем,
А то здесь ничего не происходит…»
И снег всегда, и сухой закон, это как раз о Чимбулаке. В советских тюрьмах вряд ли «почти не пили».
Скорее всего, выпивку к дню рождения пришлось организовывать в условиях прорыва блокады. Конспирация в тот вечер, как и само день рождение, должны были проходить на высоте. Такая вечеринка могла состоятся, только если актёрской компании удалось усыпить бдительность режиссёра и директора картины.
«Вниз нас не пускают, потому что дороги обледенели и подняться сюда можно только на тягаче, а он и так перегружен, а потом здесь рыскают дикие барсы и козлы, они едят и бодают одиноких мужей и отцов» (11).
В данной цитате прошу запомнить представителей фауны, которых из всего многообразия выделил автор письма.
«Нас здесь кормят на убой, – 3 раза в день. Не есть нельзя – иначе нечем заниматься, но и много есть – ещё хуже. Я катался на лыжах. Падал. Вставал и снова падал. Здесь тренируется сборная Союза по скоростному спуску. Сборная смеялась. Им хорошо – они скоро едут в Австрию, а у нас конца края не видно, да ещё туман. Люсик, ужасно хочу к тебе…
P. S. Ты мне все-таки напиши в Алма-Ату, в гостиницу. Я получу. Лапа! А только что мне привезли снизу письмо от мамы. В нем она пишет много уменьшительных суффиксов, а вообще мне как-то неловко читать её письма.» (11).
На Зелёном на базаре, шум и тарарам…
Журналисты иногда цитируют для своей читательской аудитории фразу из письма, где молодой Владимир, в перерывах между съёмками, искал в предгорьях Заилийского Алатау снежного человека. Очевидно веря, «что есть ещё пока тропа, где встретишь питекантропа». В оригинале цитата звучит следующим образом: «А завтра уезжаем в горы и будем жить там в пещерах среди снежных людей и туземцев.» (9)
Шутка на потребу широкой публике. Что же на самом деле мог искать главный герой нашей книги, при наличии свободного времени и отсутствия вдохновения? В тот вечер на горнолыжной базе именинник запомнил в исполненные Высоцкого две песни в качестве подарка – «На Перовском на базаре» и «Товарищ Сталин, Вы большой учёный…». Эта информация, хорошо монтируется с другими воспоминаниями:
«М.Ц. – Как проводили время во время съёмок?
В.Я. – Я помню, что Володя интересовался фольклором. Кажется, в Алма-Ате мы с ним по рынкам ходили. Он интересовался этими людьми, простыми людьми, которые там кругом поют. Не самими людьми, точнее, а песнями, которые они пели.» (13)
Если у Владимира был вагон времени, но отсутствовало вдохновение, он вполне мог побывать на Никольском рынке и Зелёном базаре, находившимися равноудалённо от гостиницы «Казахстан». Зелёный базар – старейший сельхоз рынок в Республике. Вёл своё начало со времён основания г. Верного. Торговые ряды базара появились ещё в 1868 году. Не исключено что репертуар Володиных народных песен мог пополниться новыми находками и неизвестными куплетами уже к исполняемым.
Владимир Яновскис вспоминает один из ярких городских романсов «На Перовском, на базаре», написанном в 1925 году Львом Зингерталем, в период НЭПа. Песня отражала дух времени, и поскольку аудио записей тогда не делалось, а с авторскими правами никто не заморачивался, она быстро просочилась в массы, как народный фольклор. Рискну предположить, слышал и пел в компаниях эту песню Владимир ещё в конце 50-х годах, но после посещения рынков Алма-Аты, решил дать ей вторую жизнь. Высоцкий спел её на день рождения товарища. Впервые на плёнках в исполнении начинающего исполнителя, «На Перовском, на базаре, шум и тарарам» звучит в записях его педагога А. Синявского в октябре 1963 года. Этот факт косвенно подтверждает, что Высоцкий мог услышать песню или один из её вариантов на базарах Алма-Аты и понять, что она распространена гораздо шире, чем ему казалось ранее. А дальше случилось самое интересное. В 1964 году Таганка ставит спектакль «Десять дней которые потрясли мир». Артист сам предлагает Юрию Любимову вставить её в спектакль и сам исполняет, естественно, не претендуя на авторские права. Спустя десять лет, песня возвращается в столицу Казахстана в его исполнении, в спектакле Таганки, в совершенно другом качестве. Хотя те, кто слышали песню в «В десяти днях…» и на плёнках, даже не подвергали сомнению авторство Высоцкого. История с возрождённой народной песней на подмостках самого популярного театра страны, связанная с Алма-Атой, лишь предположение автора книги, впрочем, не лишённое некоторых оснований.
В Алма-Ате действительно пели очень много, но чаще по другим поводам. Такой всплеск устного народного творчества в середине 40-х годов был вызван окончанием Великой Отечественной Войны, когда с фронта вернулось огромное количество военнослужащих, ставших инвалидами, не способные прокормить себя полноценным трудом. Если внимательно присмотреться к казахстанским школам, построенным до сороковых годов, каждая из них имеет памятную табличку о том, что с 1941 по 1945 в них находился военный госпиталь. Алма-Ата была одним из крупнейших тыловых центров эвакуации. Вполне естественно, после окончания боевых действий, тысячи военнослужащих заполонили общественные места, особенно в крупных городах, занимаясь попрошайничеством, в том числе и за исполнение песен. Причин остаться в населённых пунктах по месту дислокации госпиталей было несколько. В качестве основных – возвращаться было уже некуда, или возвращаться в таком виде они не хотели. («Долго будут по вагонам – Кто без ног, а кто без рук.»)
Вспомним песню «Штрафные батальоны». Автор пытался легализовать её в кинематографе именно как стилизацию на послевоенные песни. «А потом вдруг инвалид на рынке моим голосом пел: «Всего лишь час дают на артобстрел…», рассказывал на своих концертах Высоцкий о работе над фильмом «Я родом из детства» («Беларусьфильм» (1966)) у режиссёра Виктора Турова. Песня написана в конце 1963 года, т.е. после посещения Алма-Аты. По свежим впечатлениям. Это была первая военная песня Высоцкого, с весьма недвусмысленной отсылкой к покалеченным войной фронтовикам, поющим на рынках и вокзалах. Терять им было нечего. Что-то из своего фронтового прошлого в те годы, чудом уцелевшие ветераны-смертники вполне могли спеть и рассказать молодому столичному гостью. Даже я однажды встретил на Зелёном базаре аж в 2012 году побирающуюся бабушку, бывшую девочку-блокадницу с искалеченным осколком лицом, такие встречи с рассказами или песнями для Высоцкого были более чем вероятны.
