Сергей Иванович Кондратенко
По сусекам…
Мне припасть бы к роднику
У дальней сопки -
Где когда-то пареньку
Призналась робко,
Что нет краше и милей его на свете,
С поцелуями расстались на рассвете…
И казалось это счастье бесконечно,
Будет с нами, будет рядом, будет вечно…
Но учёба разбросала тех ребят
Далеко, надолго – долго, до внучат…
Но в минуты одиночества порой -
Вспоминаешь поцелуи под луной…
Знать не высох мой родник – ещё живой!
Раз настрой у сердца боевой…
ПРЕДИСЛОВИЕ
Да будет свет!
Стихи поэта – земляка Сергея Кондратенко я впервые прочитал в нашей районной газете «Звезда». Потом услышал из уст самого Сергея. Надо сказать, читает он ярко, убедительно и, главное, искренне. И творчество его – будь то лирические стихи, гражданская лирика или сатирические зарисовки – подкупает своей свежестью мысли, откровенностью и правдой. В них сама жизнь.
Перефразируя известные строки Вознесенского, добавлю:
Какое время на дворе,
Таков поэт…
Какая щемящая непреходящая боль звучит в стихах Кондратенко, посвящённым нашим солдатам, искалеченным войной. Пробирает до слёз:
В День Победы
Положишь гвоздику,
Не забудь и про тех бедолаг,
Кто в атаку
По первому клику
Шёл горя на горящий Рейхстаг.
Его стихам веришь, как веришь хорошему и доброму собеседнику, поколесившему по свету, многое пережившему, но не утратившему интереса к жизни, к людям, к родной природе. И ещё, стихотворения Кондратенко легко ложатся на музыку и могли бы стать красивыми бардовскими песнями.
Майский жук в окно стучится,
Видно хочет на ночлег.
Вдалеке костёр искрится –
Он рыбацкий оберег.
И в заключение, мне хочется процитировать
здесь экспромт, который я посвятил Сергею
Кондратенко – надёжному другу и незаурядному поэту:
Пиши, коль пишется, Сергей.
Делись с другими светом.
Иди тропинкою своей –
И смысл, и счастье в этом.
Мир так прекрасен.
Ты – поэт!
Диктует сердце строчку.
Да будет жизнь!
Да будет свет!
И рано ставить точку.
Юрий Макаров, член Союза журналистов России,
Почётный гражданин Становлянского района Липецкой области.
*ЛИРИКА*
Талым снегом…
Талым снегом набью самовар,
Брошу пару берёзовых почек.
Пусть Весной настоится завар,
Вдохновляя на несколько строчек.
Босиком я пройду до реки,
И напьюсь её шумом вечерним.
Звёзды в ней отражаясь близки,
Знак, что утро прохладное верный.
Перекатами вьётся речушка,
Приводя к подвесному мосту.
Жмётся робко к парнишке девчушка,
Пахнет чувством от них за версту.
По течению вниз, – далеко,
Простучала в тиши электричка.
Мне отсюда уйти нелегко,
У соловушек перекличка.
…Аромат пацанячьих костров,
И шушуканье милых подружек.
Сколько слышал я здесь: «Будь здоров!»
Сколько стукалось в радости кружек!
Белое
Белые дороги и бело в полях,
Словно одуванчики песочницы в снегах.
Крыши будто ватные,
Взгляд не оторвать.
Берёзки все опрятные,
Хочется обнять.
В синеве, как пёрышко
Облачко вдали.
Лунное зёрнышко
В заснеженной пыли.
Выскочил зайчишка,
Сливаясь с белизной.
Трепещется сердчишко,
Напуган новизной.
…И высекает искры
С деревьев ветерок.
Проходит жаль всё быстро,
Вон, март уж на порог.
Весны дары
Надежду с радостью внушая,
Скрутив зиму' в бараний рог.
Весна гнездится поспешая,
Добив остатки всех дорог.
Ломают льдины переправу,
Им всё равно, – у них свой путь.
Весна играет, – ей в забаву,
Жизнь обновляет, – в этом суть!
Туман садится влажной ватой,
Упрятав зорьку в рукава.
И зорька скромно, виновато
К полудню выглянет едва.
На вербе почки набухают,
С интимом, но не на показ.
Подснежники благоухают,
Быстрее всех поздравить нас.
Поздравить с чудом обновленья!
С рожденьем солнечной поры!
С желаньем жить, – всем поколеньям!
Такие нам Весны дары!
Вратарь
Свисток, атака, передача,
Финт, рикошет, удар, удача!
Стандарт с угла, трибуны в рёв,
Фанаты требуют голов!
Пас головой, ворота рядом.
Удар! Попасть лишь только надо.
Рука защитника, штрафной,
Трибуны катятся волной!
Судья, стена, удар, вратарь,
Кладёт он всё на свой алтарь!
Он угадал! И мяч в руках!
Мечтал противник о голах.
…Сквозняк трибун, прошла игра,
Погасли все прожектора.
Лишь ветхий сторож у ворот,
Он помнит их, мяча полёт,
Гул стадиона и штрафной -
Вся жизнь как матч, здесь дом родной!
Грусть
Вдруг постучала в сердце грусть,
И я, не понимая, открыл ей двери,
Ну и пусть, подумаешь какая!
А грусть, наглея день за днём
Печаль с тоской впустила
И эта тройка в один миг меня поработила.
Прогноз вещает солнце днём,
Ни ветра, ни дождинки,
А я сижу, гляжу в окно, -
В глазах одни лишь льдинки.
Огонь мне кажется золой,
Кувшин давно испитым.
Лохматый Тузик стал вдруг злой,
Живой мне чудится убитым.
Сковала душу прочно мне
Любовью без ответа,
Но я нашёл пробел в броне –
Букетик Горицвета!
Вскочил! К ближайшему лужку
Весенней «распродажи».
К сердечной раны бережку,
Стоящему на страже.
Охапку ярких желтяков,
Прижав к груди в тревоге.
Нарядных, словно женихов –
Принёс я Недотроге!
Девочка с косичками
Девочка с косичками
Соломенного цвета.
Смешным, открытым личиком.
С иголочки одета.
Весёлая, задорная
На играх пацанячьих,
И сердце непокорное,
Любовь не видит, значит.
А я, с душевным трепетом
Заточенным гвоздём,
Забор царапал вечером,
Про «И»+»С» вдвоём.
Диво
Дерева ' как в хрустале
От посоха Морозко,
Как невеста в феврале
Красавица берёзка.
Не добраться птичкам
До своих кормушек,
Стало много во дворе
Ледяных избушек.
Но в обеденное время
Потемнел хрусталь,
То Весна роняет семя-
Гонит Зиму вдаль!
Жальник
Фотография в овале,
Скорбный стих под ней.
Посещают здесь в печали,
Нет кого родней.
«Отче» шепчут торопливо,
Добрые слова.
Горько здесь – невыносимо,
Как полынь-трава.
Зорьку ясную вплету.
Я в ромашковый веночек,
Зорьку ясную вплету.
Глянет Милый хоть разочек,
На меня, а не на ту.
Для него я буду песней,
И водицею хмельной.
Буду счастьем, буду честной,
Лишь бы был всегда со мной.
Сладок запах сеновала,
Напрочь голову вскружил.
Может зря я честь отдала?
Не меня ведь он любил.
Кудыкина Гора
Рядом с речкой Каменкой,
что впадает в Дон,
Настя вместе с Маменькой
позабыли дом.
Местечко заповедное,-
русской были дух,
Здесь чувство злобы вредное
пропадает вдруг.
Вот крепость русских витязей
из круглого бревна,
Смотри! Дивись! Глазей!
Со всех сторон видна.
А уж внутри раздолье
ремёсел вековых,
Железо на угольях
и кукол родовых.
…От музыки печальной
гончарного круга,
Мы уплываем в детство,
как в реченьку снега.
…Настя скажет Маменьке:
«Я монетку выкину,
Чтоб вернуться раненько
на Гору ' Кудыкину»!
Майский вечер
Майский жук в окно стучится,
Видно хочет на ночлег.
Вдалеке костёр искрится-
Он рыбацкий оберег.
У соседей, под навесом-
Грохот, шум на пол села.
Там с рублёвым интересом
Парни режутся в «козла».
Под кустом рябины старой-
На скамеечке вдвоём,
Мы, с зятьком, с его гитарой -
Задушевно запоём!
Про московского гуляку,
Про наивных 30 лет,
И про тётю, про собаку,
С матерком один куплет.
Всё здесь было: стременная,
Посошок, на ход коня,
Песня русская, блатная,
Просто пьяная брехня.
…Я люблю, когда дом полон,
Когда дети «мозги рвут»,
Когда я с простым глаголом
Для них буду словно шут.
Я ценю такое время,
Я его легко творю.
В моём жизненном гареме
Близких я боготворю.
Мы разучились
Мы разучились слушать музыку земли,
В асфальт с бетоном закатали бедолагу.
Мы отдалились от природы как могли,
Лес превращая в белую бумагу.
Нам звуки душа заменяют водопад,
А СМСки кваканье лягушек.
И очень часто ты бываешь рад,
Поскрипыванью гречневых подушек.
Мы разучились слушать музыку дождя,
Её не слышно через пластики тройные.
И мы не ценим, тихо с зонтиком бредя,
Что гасят капли все эмоции дурные.
Мы позабыли звон косы на косовице,
Мы пять листков давно у клевера не ищем.
И наше сердце это вспомнить не стремится,
Мы в поисках себя об этом пишем.
Нам не дарили мамы
Нам не дарили мамы
Рождественских подарков,
Нам не сияли храмы
В полночной синеве.
Мы веселились сами,
Нам было очень жарко -
Шпане советской ночью
Под ёлкой в январе.
И было нам не жалко
Оторванные уши
У кроличьей ушанки,
Что брат дал доносить.
Протёрты все штанишки -
На горке возле клуба,
Все собраны окурки
И скурены дотла.
Мы говорили грубо,
Но не были придурки
И мысль о честном слове
Всегда была светла.
Девчонки – недотроги,
К ним стыдно прикоснуться.
Тайком взглянуть на ноги
И этого с лихвой,
Что б сразу окунуться
Как в семечки с халвой!
Давно не смотрим в небо,
Где спутники летают,
Где под комету можно
Желание загадать.
Давно во рту не тают
Сосульки… И не важно
Что ты уже возможно
Голодным ляжешь спать.
…Как жаль, что не вернуться!
Всё далеко, как сон!
В юнца не обернуться,
Где в счастье погружён.
Не угодишь
Раскидала космы злая вьюга,
Перхотью засыпав всё вокруг.
От её дыхания с Устюга
Слышен пташек падающих стук.
Яростно кусается за щёки,
Мне заворот сыплет колкий снег.
В тот момент грущу о солнцепёке,
Без ангины, гриппа и аптек.
Ты прости жара, что тебя хаял,
Поливаясь душем ледяным.
Я в июле, словно шкварка таял,
В 30 градусов я делаюсь больным.
Где же золотая середина?
Мягкий климат в нашей стороне.
За окном тоскливая картина,
И лимон, засохший на окне.
Непогодь
Залохматилось небо, затучилось,
Опустилось на крыши домов.
Будто роженица намучавшись,
Наконец нарожало снегов.
Прелесть есть и в январской метелице,
Стало чисто, всё спрятал снежок.
Скатерть белая ровненько стелется,
А по краю из леса стежок.
Воробьи ближе к людям кучкуются,
Страх и стыд потеряли в конец.
Видел сам, как с ладошки потчуются,
То особенной стужи гонец.
Непонятки
Ранние, девчонки «дря'нные»,
Гуляют до'поздна,
Не чуя пропасть дна.
Желанные, мальчишки жадные,
На пиво денег нет, хотят минет.
Родоки, всё запрещающие,
В дела влезающие, покоя нет.
В ночь надежды тающие,
На всё один ответ, – на всё запрет!
Так оторваться хочется,
Где-нибудь заморочиться.
Семья не удержит девочку,
Дрянну'ю такую припевочку.
Жизнь опутана тайнами,
Соблазнами необычайными.
У родни понимания ноль,
Сыплют на раны соль.
И отзыв на их пароль –
Боль! Боль! Боль!
И это всё о ней
Мы все такие разные,
Мы будоражим кровь.
Но даже мысли грязные
Не пачкают любовь.
Слова любви прекрасные,
Ласкают и манят.
Порой огнеопасные,
Так люди говорят.
И чувство это странное
Пытались описать.
И люди иностранные
И наши, так сказать.
Давно перо уж ржавится,
Заполню лишь пробел.
Спасенья душ касается,
Как нам Высоцкий пел.
Дыхание горячее
И с хрипом шепоток.
Глаза в глаза незрячие,
Любви растёт росток.
Прелюдия к интиму,
Не более того.
Инстинктами гонимы,
Не можем без него.
…И вечные вопросы
Терзают нас порой:
Зачем полоски осам?
И был ли в жизни Ной?
Но главный, что терзает
Людей уж тыщи лет:
Тот самый, что пронзает
Душу как арбалет.
Любовь – это награда?
Иль страшный гнев Богов?
Для автора отрада
Для шлёпанья стихов?
А ведь она такая…
Не только у людей.
Кобылка вон играет-
Любовь у лошадей.
А за семью волчище
Готов идти на смерть
И вовсе не за пищу,
А за любовь, поверь.
Как лебедь с лебёдушкой,
Как голубь с голубкой.
Как бес ребром и бородушкой,
Как костыли с обрубком.
Как Родина с Матросовым,
Как пуля и наган,
Как песенка с Утёсовым,
Как с лентой Ветеран.
…Миллионы символов,
Чутких наблюдений,
Истинных идолов
И рождённых в любви творений.
Пёсья любовь
Хозяйский пёс влюбился в дворову'ю псину,
Что за забором часто бегала к кафе.
Его тянуло к ней, как в жадную трясину -
Он каждый день как – будто подшофе.
Со стороны, кобель наверно спятил,
Он цепи рвёт и брызжется слюной.
А он лишь чувств своих ваятель,
Он верен рыжей в репейниках одной.
Туманной ночью оковы разрывая,
Снося заборы влюблённой головой,
Летел к помойке, страстно подвывая,
Где повстречался с местною «братвой».
Они ощерились десятком злобных рыл,
Он их не видел и смотрел поверх голов.
Ведь он летал, хотя и был бескрыл,
На смерть и муки за любовь готов.
А рыжая ободранная сука -
Взирала скучно на те стайные дела.
Её не трогала душевной раны мука,
И было видно, что та псина "тяжела".
Он взвыл от горя, с хрипом проклиная,
Свою любовь, судьбу и слепоту.
А для братвы он только косточка парная,
Тащили разрывая в темноту…
Потитёшкать
Что душевней может быть
Чем титёшкать внуков?
Чем можно это заменить,
Взявши их на руки?
Нет возможности такой,
Время, расстояния.
Скоро мне уж на покой,
А внуки без внимания.
Видно Бог решил мне дать
Внучкам альтернативу,
Ну и долго что гадать –
Берём инициативу.
В результате подготовки,
Бережно и в срок,
Не без медиков сноровки,
Был рождён сынок!
Природы увядание
Швыряет осень листьями в лицо,
Купая моросью забывчивых прохожих.
Они без зонтика, укрывшись в пальтецо,
На серых птах, воробушков похожи.
Уютный дворик стал совсем унылым,
Лишь куст рябины радует твой взор.
Антоновке уж старой не по силам -
И урожай кладёт свой на забор.
Скрипучий тополь, ветром раздражённый,
Пугает стуком весь второй этаж.
Тоскливо тлеет мусор подожжённый,
Кружит над ним грачиный экипаж.
Нет радости в природе увяданья,
Мне кажется, поэт совсем не прав.
Тепло уходит. Что за наказание?!
Простите за влюблённый в лето нрав.
Простая история
По бетонному перрону
Платьице в горошек
Рвётся к каждому вагону.
Взгляды из окошек …
Проходящие составы …
Разочарованье…
Репродуктор для забавы
Играет расставанье.
Что девчонке этой надо
На степном разъезде?
На лице печаль, досада
И все беды вместе.
Подошёл дежурный в форме,
Скрипя протезом старым:
–Слышь, деваха! Всё ли в норме?
Уж третий дён задаром.
–Всё нормально, дядечка,-
Девчонка отвечала,
И брела в тенёк, где лавочка.
Гудок – и всё сначала.
Свечерело, звуки страха,
Мелкий дождик сыплет.
–Ну, ступай за мной, деваха,
Ужин час как стынет
В небольшой подсобке печка
Потрескивает тихо,
На столе хлеб, сало, гречка,
В общем, всё не лихо.
–Меня, значит, рубль – двадцать
Все в округе кличут,
Ну, зубами будя клацать,
Для тебя я Митрич».
– А меня зовут Наташа,
Я из Сухой Балки.
Тридцать вёрст – деревня наша,
А кличут все Наталкой.
–Ну ты, девонька, не брезгуй,
Ешь, что есть у деда,
Извини за то, что резкий!
И потекла беседа:
–Расскажи, всё ж легше будет,
Что с тобой стряслося?
Виновата – Бог рассудит,-
Молвил дед, гундося.
–Я тогда в Степном училась,
Еду в майские домой,
Вот в попутчика влюбилась,
Сердце ёкнуло – он мой!
Он геологоразведчик,
Ищет нефть у нас в степи.
Видно, честный человечек,
И сорвалась я с «цепи».
Обещал, что с вахты в марте
Будет здесь он проезжать,
В этот раз, сказал, в плацкарте -
Вот и бегаю встречать…
Понесла я, срок немалый,
И домой мне хода нет.
Дед лишь выдохнул устало:
–Как нет хода? Дай ответ!
–Мне теперь домой нельзя,
Мать и отчим запивают
Вино с водкою. Друзья,
Загрызут, коли узнают.
(Ах геологи, ух разведчики!
Натворят делов непомеряно!
Взять за гуж – не ответчики,
Всяк по жизни -это проверено.)
Дед с досады закряхтел,
–Что ты, дочка, не горюй.
Я здесь так уразумел:
На таких – сяких наплюй!
Оставайся, места хватит.
Будем ждать дитя вдвоём,
У меня коза есть, кстати.
С молочком мы проживём».
Необсохшими глазами
Смотрит та на старика.
–Не поможешь тут слезами,
Надо нам сберечь внучка.
Я один совсем остался,
Всех своих в войну стерял.
Видно, случай мне достался,
Раз тебя я повстречал.
…Тонко пел на печке чайник,
Убаюкивал на сон.
Будто знал, что в доме странник,
Носом певший в унисон.
Птичка – невеличка
Маленькая птичка в клетке с позолотой,
Полюбила коршуна за смазливый лик.
Обещал он пташеньку окружить заботой,
А спустя полгода перешёл на крик.
Он терзает сердце лютою изменой,
Птичке-невеличке радость не даёт.
И ушла любовь, что морскою пеной,
И сладкоголосая больше не поёт.
Подрастает птенчик, глазки как у папы,
Коршун грубо кличет на дитё своё.
А птичка-невеличка поджимает лапы,
Очень-очень страшно вступиться за неё.
Ты скажи мне птичка, душу не тая,
Сколько будешь плакать, верить и страдать?
Ты подумай птаха, -это жизнь твоя,
Не пора ль скворечник с коршуном менять?!
Пусть говорят
Дурашливо смеёшься
Где юмору нет места,
Рыдаешь не в впопад
От горького вина.
Наверно Богу лишь известно –
Дурак ты или Сатана.
– Нет стержня в нём,
Иной рассудит,
Другой блаженным назовёт.
Пусть говорят, ведь не убудет,
Когда к себе Он призовёт.
Пчёлка
(История из 80-х)
Ощенилась сука дворовая,
Принесла троих кутят.
Бабки причитают у сарая,
– Подмогнём мы выходить щенят.
Все любили рыжую дворнягу,
Не упомнить, кто назвал Пчелой.
Кто как мог, жалели бедолагу,
А в морозы брали на постой.
Пчёлка отвечала по-собачьи,
Преданно смотрела им в лицо.
Она не рождена пчелой кусачей,
И не искала в людях подлецов.
Мода и жестокость ходят рядом,
Рыжие ушанки – спрос высок.
Рокот мотоцикла утром ранним,
И железный прут Пчеле в висок!
Кто-то увидал, вспугнули гада!
Но потухли верные глаза.
Лишь пушистые поскуливали чада
И на рыжей морде за'мерла слеза.
Свобода и Любовь
Свобода и Любовь – это главное в жизни,
Любовь беззаветная к девушкам, к Отчизне.
Свобода поступков и искренних затей,
Тех самых, что бывают у маленьких детей.
Как жаль, что всё проходит, проходит навсегда
Свободен бываешь во снах лишь иногда.
А чувства, что бросал в неведомую даль,
Со временем устали, как жаль, как жаль, как жаль…
Сны
Удивительное рядом,
Как устроен человек!
Чтоб понять такое надо
Тыщу годиков иль век.
Почему со мной такое,
Всё равно, что снится мне.
Хоть ужастик беспокоит,
Хоть красавица на мне.
Все событья в этом доме,
Сорванцом, где вырос я.
Сердце в радостной истоме,
Бьётся счастье затая!
Виден дом с любого края,
Рядом речка в лопухах.
Вышла Мамка из сарая,
Дверь забыла впопыхах.
А за нею куры, гуси,
Поросята и телок.
Всё, что есть у тёти Дуси,
Ветер воли поволок!
За забором жёлтый праздник,
Голову' подсолнух гнёт.
К нему лезет шкет – проказник,
Тётя Дуся не идёт?!
Запах жареной картошки,
И парного молока.
Ну, конечно шкварок трошки,
Так и тянется рука!
В детстве всё вкуснее было,
Даже суп соседский,– мёд.
Наша память не забыла,
Как сосали с крыши лёд.
Рыли снежные тоннели,
У моста с горы неслись.
И разбитые качели,
Нас бросали с верху вниз!
Солнышко в локонах
В моей руке твоя рука,
Как детская ладошка.
Твоей души течёт река,
Мурлычет словно кошка.
Ты песня звонкая моя,
Ты зонтик мой в ненастье.
Я расскажу всем не тая,
Какое это счастье!
Я первым встану по утру,
Чтоб посмотреть на чудо.
Как будто пламя на ветру
Ворвалось ниоткуда.
А просто солнышко в твоих
Запуталось локонах.
Нам это счастье на двоих,
От нежности до стона!
Хочется
Хочется, хочется, хочется,
Лета жаркого, да поскорей!
Эта слякоть со снегом закончится,
И рвануть бы за сто морей!
У меня к зиме счёт особенный,
Не любил её никогда.
Дед Морозом подарок оброненный,
А застолье пустяк, как всегда.
От ромашек душа как гармоника,
Запиликает, да запоёт!
Вся моя внутренняя «электроника»,
Вдруг растает, да оживёт!
Хочу вернуться в сон
Охрипший патефон
Картавит танго,
Фальшивый вид горы
Зовёт Вас на портрет.
Выходит на балкон
Народ любого ранга,
Собрался для игры
В любовный винегрет.
Газетные листы
Гоняет ветер,
Мешая брызги волн
С шампанским пополам.
Здесь мне приснилась ты
В тот чудный южный вечер,
Романтики он полн
К закатным куполам.
…Хочу вернуться в сон,
Где море безмятежно.
Сердца там в унисон,
Там танго льётся нежно.
Храм
Золотом сусальным купола покрыты,
И звонарь на службу душу бередит.
Для любого люда здесь врата открыты,
Потому, что Вера злобу истребит!
Приходите, люди и сердца откройте,
Прикоснитесь к Чуду таинства Святых.
Запоёт душа и с нею вместе пойте,
Ведь Спасенье в этом смертных и простых!
Цветы
В марте расцветают,
Часто на снегу
Цветы, что вырастают
Совсем не на лугу.
И не в теплице даже,
У них длиннее век.
На Пасху к распродаже
Их со'здал Человек!
Шапочка
(Быль из 90-х)
В деревне малой и дальней,
Среди комаров и болот.
В глуши провинциальной,
Девчушка с мамашей живёт
Живут как и все, без излишек,
Работает мать лесником.
На стол кроме водки и шишек,
Изюбрь кладётся тайком.
Окончила школу девчонка,
Ходила в неё через лес:
Коротенькая юбчонка,
Глаза в азиатский разрез.
Хотелось ей жизни весёлой,
Где мамки слова не указ.
Где жвачки полно с «Кока Колой»
И шапочка «Адидас».
Нашарив в матраце заначку,
Стащив со стола пирожков,
Из шкафчика – старую жвачку
Сбежала без посошков.
В плацкартном вагоне неделю,
Знакомства на брудершафт!
Вовсю предавалась веселью,
Познала и плотских забав.
Столица в окошке немытом,
Казалась мечтой без прикрас.
О давнем, но незабытом,
О шапочке «Адидас».
Крикливый перрон, суматоха-
Всё поражало её.
Не углядела дурёха-
Стащили вещички ворьё.
Идти на вокзал побоялась-
Милиция к мамке вернёт.
Тут добрая тётка попалась,
Пожить к себе тётка зовёт.
Размазав тушь и помаду,
Платок носовой истребив,
Желала воришке – гаду
Из матов сплошной негатив!..
Квартира у тётки большая,
На пять или шесть комнатей.
– Живи, никому не мешая,
Мне все вы вместо детей.
Жильцы одни лишь девчонки,
Ту тётку мамкой зовут.
По вызову как собачонки,
Работать вприпрыжку бегут.
И наша беглянка смело
Влилась в трудовой коллектив.
Справлялась с делом умело,
Забывая контрацептив…
Привозят однажды на вызов-
Ей дверь открывает братва…
Всю ноченьку без перерывов…
До дома добралась едва.
Один из весёлых ребяток,
Носил словно бы на показ,
Помимо красивых перчаток,
Шапочку «Адидас».
…Родные леса и болота,
Тропинкой знакомой бредёт.
В мозгу одна лишь забота:
– Обратно маманя возьмёт?
А мама, она же ведь Мама!
Увидела издали дочь.
Большая семейная драма-
Проплакали вместе всю ночь.
Тетёшкает внука уж бабка,
К концу мой подходит рассказ.
На память в комоде шапка,
Шапочка «Адидас».
Русь на века
Посвящается моим родителям -
Ивану Антоновичу и Евдокии Степановне
Брёл Иван под руку с Марьей,
Куда глазоньки глядят.
Позади тянуло гарью,
Нет пути теперь назад.
Накатило как-то сразу,
Барин взял девицу силой.
Закипел под шапкой разум,
Поднял Ванька тварь на вилы.
Зная, что прощенья нету,
Обложил соломой дом.
Сунув за щеку монету,
В бегство кинулись вдвоём.
Шли украдкою, оврагом,
Сторонясь лихих людей.
Попадись таким ватагам,
Не оставят и костей.
Хоронились в стоге сена,
В непогоду в шалаше.
Скоро ль будет речка Лена?
Так тревожно на душе.
Был Иван силён в работе,
Топором мог дом срубить.
Старца встретил на отходе,
Шёл на Лену старец жить.
Молвил будто Пётр Первый,
Веру рушит, пушки льёт.
А немчуры вовсе курвы,
С ними царь всю Русь пропьёт.
А в таёжной синей дали,
Почитает Бога люд.
Жизни с душами спасали,
Всякий там найдёт приют.
Вот и шли Мария с Ваней,
К счастью, воле и судьбе.
Наконец зимою ранней,
Вышли к старца той избе.
За высоким частоколом,
Аккуратно словно в строй.
Русским правильным убором,
Встали хаты под горой.
Было трепетно и зябко,
С це'пей рвались кобели.
И ворчит на псов бурятка,
«Кого черти принесли?!»
Отошёл засов дубовый,
Салом смазан на века.
Вот он, мир старинно-новый,
Явно Боженьки рука!
Жмут в руках армяк с котомкой
Ваня с Марьей чуть дыша.
Лишь набат сердечный громко,
Ещё чуть и вон душа!
«Если ворог, – стой на месте,
Коли добрый человек,-
Проходи с женою вместе,
Буде греть ногами снег».
Посверлив гостей глазами.
Пропустив на шаг вперёд.
Бабка с рыжими усами,
Быстро скликала народ.
Трое с рваными ноздрями,
Был один с клеймом на лбу.
Два слепца с поводырями,
К старцу двинулись в избу.
Осенив двумя перстами,
Дружно в горницу вошли.
Старец сладкими устами:
«Расскажите, как дошли»?
То да сё, слова и слёзы,
Чай, похлёбка, крепкий сон.
В снах рязанские берёзы,
Отчий край со всех сторон.
II глава
Потекла своим порядком
Жизнь в обители лесной.
И не всё в ней было гладко,
Но за то в душе покой.
Помолясь шли на работу,
Рвали жилы от тоски.
В хлам исподнее от пота,
Серебром пошли виски.
Марья день-деньской летает,
Отогрелась в девке жизнь.
С Ваней ночками мечтает
Ставить дом без укоризн.
Так в молитвах и заботах
Пролетел почти что год.
Вырос Марьюшкин животик,
Созревает Ванин плод.
Всей обителью сложили,
На юру избёнку враз.
Пели песни и тужили,
Чувств не тратя на показ.
А на Масляной неделе
Повитуха в ясну ночь,
Петухи ещё не пели,
Приняла у Марьи дочь.
Ваня рад,– подмога Маме,
Лишь бы было молоко.
Без родни поднимем, сами,
Вся родня уж далеко.
Нарекли дочурку Дашей,
Всё как в Святцах пишется.
Будь счастливой чадо наше,
Пусть Господь услышит нас.
Жизнь в грехе' – тяжёлым грузом,
Словно нечисти печать.
Вековечная обуза -
Новый день с грехо'м встречать.
Что не венчанные в церкви -
Ваню с Марьей угнетало.
Но крепки их были нервы,
На раздумья время мало.
А годочки, словно стрелы,
Только свист не слышится.
Стал Иван как сахар белый,
Блеск в глазах колышется.
Мял медведь Ивана крепко,
Замерзал в тайге не раз.
Но за жизнь держался цепко
Русич – цельный, без прикрас.
Полон дом детей и внуков,
Дочки три, один сынок.
Полон дом привычных звуков,
Отчий дом,– родной мирок.
Но однажды, в зимний вечер,
Гвалт подняли кобели.
Подскочил и Ваня с печи,
Марье крикнул: – Не скули!
– Кто нахрапом бьёт в ворота?!
– Явно пришлый и чужой!
– Ну, дождёшься укорота,
– Вдоль спины возьму возжой!
– Отворяй врата, лишенец!
– Госуда'ря люди здесь!
– Шевелися, поселенец!
– Живо спустим с тебя спесь!
Ноги враз бежать готовы,
Мужики все кто – куда.
Отомкнул Иван засовы,
Отворяй, пришла беда!
– Что там медлишь – сучье племя?!
Или плеть давно забыл?
Старший ловко вон из стремя,
И на землю соскочил.
Здесь бурятка в миг к сараям,
Кобелей с цепей спустить.
Из прибывших старший краем
Увидал – бежит травить!
-Стой! Чума бубонная!
Нехристь голодраная!
Власть пришла законная!
Царя, не самозваная!
Было страшно за семейство,
За порушенный уклад.
Лишь бы не было злодейства -
Хоть кому служить бы рад!
Потрепали, было дело,
Юшка с носа, чубом в пол.
Марья со страху горела,
Собирая всё на стол.
Вид приезжих очень грозный -
Не валяли дурака.
Объяснили всё серьёзно,
Обошлось без батога.
Мол, Ляксеечу – Царю,
Для войны народ нужон.
Рвали ноздри бунтарю,
Всем, кто лезет на рожон.
– Стар я братцы для такого,
– Пожалейте и детей.
– Гнутый стал я как подкова,
– Дайте лучше сто плетей!
– Не робей старик, не гоже,
– Мы ж не звери во лесах.
– В службу тянем не к вельможе,
– За Россию, не за страх.
– Всем найдётся дело в сечи,
– Коли ты России друг…
Слушал Ваня эти речи,
Где-то хныкал младший внук.
Собирались быстро с болью,
Что их ждёт за тыщу вёрст?
Может их везут к безволью?
Будет всем там им погост!
Дальний путь, летело время,
Тульский кремль, Слобода.
При делах младое племя,
Все при деле – не беда.
В кузне Ваня на отбое,
Почернел лицом от дел.
Марья служит в портомойне,
Трёт бельишко с грязных тел.
Сын муштрует во солдатах,
Дочки Марье подсоблять.
Все красавицы во платах,
Глаз не можно оторвать.
…Крепкий дом стоит в слободке,
Мир, покой и Бога чтут.
Нету места в доме водке,
Дух рабочий и уют.
Кто сказал, что седовласым
Есть запреты на любовь?
Счастье го'дам не подвластно,
Коль бурлит по венам кровь.
Улетели вдаль печали,
Страх ушёл промеж людей.
Ваню с Марьей повенчали,
И не ждут плохих вестей…
Простите, Други!
Опять судьба стремится к переменам,
Ей нет покоя в этой сумрачной стране.
Бежит вскипая кровь моя по венам,
Она замешана на водке и вине.
Куда б не ехал я и не катился -
Всё не впопад и кругом голова.
Я в Отчий дом пожизненно влюбился,
Ах Мама, Мамочка как ты была права!
Что ты сгодишься, там где народился,
Где пуповина и из детства все друзья.
Ты людям и себе там пригодился
И позабыть там прошлого нельзя…
…Купить бы мне билет на Сахалин!
В одну лишь сторону и навсегда!
Увидеть лебедей в Охотске клин
И посидеть с Друзьями иногда.
Простите, Други, что покинул Вас!
Я Вас люблю и в сердце берегу!
Есть много слов у Сержа про запас,
Простите, своей Родины слугу!
Ивана Купала
(Посвящается вокальной группе
"Рябинушка" с. Березняки)
На Ивана на Купала -
Я коня в реке купала
Редкий цвет в лесу искала
И ни капли не устала.
Хороводы мы водили,
По реке венки спустили.
Медовухи мы испили
И обиды все простили.
Как нам было песенно -
Трепетно и весело.
С подружкой куролесила
Любовь нам пуд отвесила!..
Вина моя
Мы не умеем признавать свои ошибки,
Вину тем более не видим никогда.
Поэтому и отношения зыбки
И не к кому идти когда беда…
Когда упал и нет уж сил подняться,
Уверенности нет и нет друзей.
Ты от людей привык обороняться,
Как будто ты совсем других кровей.
Ты не готов прийти на выручку другому,
Так ожидай ответные шаги.
Порывы сердца посвятишь благому -
Зауважают и заклятые враги!
… Я виноват, прости меня, Дружище!
Сестра и брат, – я часто был не прав!
Душа моя давно покоя ищет,
Но не находит – жизнь всю продремав…
Глобус
Я глобус обнимаю
За дружбу и за Вас!
И сердцем понимаю -
Есть что-то про запас.
Запас на сострадание,
Любовь – морковь, слезу.
Запас на покаяние,
На шухер и бузу.
Я бузотёр и ловелас
Я горлопан, повеса
Ну лучший я сейчас
С любого интереса.
… Солнышко лизнуло
Сквозь немытое стекло
Некрепкий сон вспугнуло
Проснулося мурло!
…В уголке сарая,
Средь барахла хромаю…
С похмелья помирая
Я глобус обнимаю…
По сусекам…
Я по памяти сусекам
Наскребу ещё на стих.
Ведь я дружен с прошлым веком
И не надо мне других.
Я как шершень на дороге -
Бью проблему прямо в лоб!
С виду хоть и одноногий,
Но судьбе я не холоп!
Сам её ломал и строил,
Ставил планку на рекорд.
И в конце концов усвоил -
Жизнь не ставка и не спорт…
…Каждый волен выбирая -
Сесть на печь, идти вперёд.
Если ждёшь "конца" и "края" -
Он тебя быстрей найдёт.
Кукушка
(И снова навеяно классиком)
Ты жива еще, моя кукушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Что ж ты птичья сука – потаскушка
Не даёшь своё Ку-Ку в ответ?!
Слышу я, что ты, тая тревогу,
Загрустила очень в тишине,
Что летаешь часто на дорогу
И кукукнуть хочешь разик мне.
И тебе в вечерней синей чаще
Часто видятся тюремные ключи -
Будто в дверь ко мне стучатся чаще
Приставы судебные в ночи'.
Ничего, Кукуха! Не надейся.
Это только тягостная бредь.
Хоть совсем молчи, или залейся,
Я не дам себе так просто помереть.
Я по-прежнему такой же юный
И мечтаю только об одном,
Чтобы для родных моих иммунный
Щит стоял на входе в каждый дом.
Я вернусь, когда ты крикнешь сотню
И устало с ветки упадёшь.
Я нырну к соседке в подворотню
Ведь от радости такой ещё нальёшь.
Не жалей ты горлышко, Кукушка
Покричи для всех чтобы сбыло'сь,-
Пусть не просыхает моя кружка
Испытать мне в жизни привелось.
И пугать коротким Ку уже не надо!
К старому возврата больше нет.
Не страшна мне кладбища ограда,
Там родных поболе чем мне лет.
Так что не тревожься понапрасну,
Если на опушку не пришёл.
Значит всё пока ещё прекрасно
И оттягивает утренний рассол.
Последнее – Прости…
До Прощённого воскресения
А вдруг уже не доживу,
Когда музыка весенняя
Звенит в душе и наяву…
Ты прости меня, родимая -
За недобрые слова!
Ты прости меня, любимая,
Что тверёзый был едва!
За полночный час с тревогою
Ожидания постоянного!