Сергей Есенин
Стихотворения. Поэмы

Черный человек*

 
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
 
 
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.
 
 
Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек,
Черный, черный!
 
 
«Слушай, слушай, —
Бормочет он мне, —
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.
 
 
В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.
 
 
Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою.
 
 
Счастье, – говорил он, —
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.
 
 
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым —
Самое высшее в мире искусство».
 
 
«Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай».
 
 
Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой,—
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.
. . . . . . . . . . . . .
 
 
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
 
 
Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.
 
 
Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.
 
 
«Слушай, слушай! —
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится.—
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.
 
 
Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет «она»,
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?
 
 
Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую, —
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.
 
 
Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами…
 
 
И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою».
 
 
«Черный человек!
Ты прескверный гость.
Эта слава давно
Про тебя разносится».
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу…
. . . . . . . . . . . . .
 
 
…Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один…
И разбитое зеркало…
 

14 ноября 1925

Примечания

Первый сборник стихов Есенина «Радуница» вышел в самом начале 1916 г. За последующие десять лет своей жизни Есенин выпустил еще 22 сборника (считая и повторные издания). Кроме того, отдельными книгами выходили «Исус-младенец», «Пугачев», «Песнь о великом походе».

Каждый сборник, составленный Есениным, – это не просто собрание стихов, написанных за определенный период, это своеобразно и каждый раз по-особому, по-новому построенная книга. Есенин был истинным поэтом не только в своем творчестве, но и в составлении своих сборников. Тщательнейшим образом продуманное расположение стихотворений, с их внутренней, эмоциональной «цепной реакцией», превращало книги Есенина в своеобразные лирические дневники, делало их как бы единым законченным произведением.

В 1925 г. Есенин подготовил трехтомное «Собрание стихотворений». Вышло оно уже после смерти поэта, в 1926–1927 гг., в четырех томах. Четвертый том был составлен редакцией из произведений, не вошедших в подготовленные Есениным тома, и справочных материалов. Издание это было задумано поэтом как итоговое – он ставил своей задачей ввести в него все лучшее, что было им создано. Судьба сделала это издание не только итоговым, но и завещательным.

Готовя в 1925 г. свое «Собрание», Есенин заново просмотрел все тексты, исправил и отредактировал многие из них. Он хотел продолжить эту работу и в корректуре, но не успел: первые корректурные оттиски пришли уже после его смерти.

Все тексты настоящего издания печатаются по рукописи «Собрания», подготовленной Есениным (так называемый наборный экземпляр; хранится в ГЛМ). Стихотворение («Я спросил сегодня у менялы…», текст которого отсутствует в наборном экземпляре) печатается по «Собранию стихотворений». Последние шесть стихотворений, введенные составителями в основной текст, печатаются по автографам. Пять стихотворений («Клен ты мой опавший, клен заледенелый…», «Какая ночь! Я не могу…», «Не гляди на меня с упреком…», «Ты меня не любишь, не жалеешь…», «Может, поздно, может, слишком рано…») – по автографам, хранящимся в РГАЛИ; два стихотворения («Кто я? Что я? Только лишь мечтатель…» и «До свиданья, друг мой, до свиданья…») – по автографам, хранящимся в ИРЛИ. Во всех этих случаях в примечаниях к конкретным стихотворениям источники текста не указываются.

Большинство стихотворений, не введенных Есениным в основное собрание, было им лишь однажды напечатано в периодике. Небольшая часть из них публикуется в настоящем издании, при этом они расположены соответственно либо времени их написания, либо дате первой публикации. В этих случаях стихотворения печатаются, как правило, по этим авторским публикациям, что в примечаниях также не оговаривается. Стихотворения, появившиеся в печати посмертно, воспроизводятся в настоящем издании по автографам, указаний на источник текста в примечаниях в этих случаях также не дается.

В примечаниях указываются источники текста только тех произведений, из напечатанных самим поэтом, которые в настоящем издании воспроизводятся или по последним прижизненным публикациям, или по автографам (это делается в тех случаях, когда автограф дает более позднюю по сравнению с печатной редакцию произведения), и для тех из опубликованных посмертно произведений, которые по разным причинам (отсутствие автографа и т. п.) печатаются не по автографам, а по другим источникам.

Большинство стихотворений в наборном экземпляре и в «Собрании стихотворений» было датировано. Эти даты приняты в настоящем издании и воспроизводятся безоговорочно. В тех случаях, когда документальные данные (автографы, сведения в письмах, первые публикации и т. п.) дают возможность уточнить даты наборного экземпляра и «Собрания стихотворений», под стихотворением в угловых скобках ставится дата, установленная редакцией. В угловых скобках поставлены также даты стихотворений, которые не были датированы ни в наборном экземпляре, ни в «Собрании». Стихотворения, не входившие в основное собрание, в большинстве случаев датируются по первым публикациям, письмам поэта, воспоминаниям современников, а также по другим данным.

В примечаниях приняты следующие сокращения:

Воспоминания – Сборник «Воспоминания о Сергее Есенине». М.: Московский рабочий, 1965.

РГБ – Российская государственная библиотека (Москва).

ГЛМ – Государственный Литературный музей (Москва).

ГПБ – Государственная публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

Голубень, 1918 – Есенин С. Голубень: Пг.: Изд-во «Революционный социализм» («Скифы»), 1918.

ИМЛИ – Институт мировой литературы имени А. М. Горького Российской академии наук (Москва).

ИРЛИ – Институт русской литературы АН СССР («Пушкинский дом») (Санкт-Петербург).

Исповедь хулигана, 1921 – Есенин С. Исповедь хулигана: (без обозначения изд-ва и места изд.), 1921.

Радуница, 1916 – Есенин С. Радуница. Пг.: Изд. М. В. Аверьянова, 1916.

Радуница, 1918 – Есенин С. Радуница. М.: Изд. «Моск. трудовой артели художников слова», 2-й год I века (1918).

Преображение, 1918 – Есенин С. Преображение. М.: Изд. «Моск. трудовой артели художников слова», 2-й год I века (1918).

Собрание стихотворений – Есенин С. Собрание стихотворений. Т. 1–4. М.: ГИЗ, 1926–1927.

Стихи, 1924 – Есенин С. Стихи (1920–1924). М.: Изд. «Круг», 1924.

Стихи скандалиста, 1923 – Есенин С. Стихи скандалиста. Берлин: Изд. И. Т. Благова, 1923.

Трерядница, 1920 – Есенин С. Трерядница. М.: Изд. «Злак», 1920.

РГАЛИ – Российский государственный архив литературы и искусства (Москва).

Стихотворения

«Вот уж вечер. Роса…» – Собр. стихотворений, т. 1.

В наборном экземпляре С. Толстая-Есенина по просьбе поэта пометила: «Самое первое 1910 г.».

Береза. – Журн. «Мирок». М., 1914, № 1, январь.

«Береза» – первое (известное в наст. время) напечатанное стихотворение Есенина. В журн. «Мирок» оно было опубликовано за подписью «Аристон».

Пороша. – Журн. «Мирок». М., 1914, № 2, февраль.

Печатается по автографу, находящемуся в рукописи книги стихов для детей «Зарянка», которую Есенин предполагал выпустить в 1916 г.

Книга при жизни поэта издана не была. Хранится в ИРЛИ. Сборник был выпущен в 1964 г. изд-вом «Малыш».

«Поет зима – аукает…» – Журн. «Мирок». М., 1914, № 2, февраль; под заглав. «Воробышки».

Сиротка. – Журн. «Мирок». М., 1914, № 12, декабрь.

«Темна ноченька, не спится…» – Журн. «Голос жизни». Пг., 1915, № 17, 22 апреля; под заглав. «Гусляр». С. 13. Купыри – луговая трава.

«Хороша была Танюша, краше не было в селе…» —

Ежемесячный журнал. Пг., 1915, № 11, ноябрь; под заглав. «Танюша».

«Выткался на озере алый свет зари…» – Журн. «Млечный Путь». М., 1915, № 3, март.

Один из друзей юности Есенина, Н. А. Сардановский, рассказывает: «Однажды взволнованный Есенин сообщил мне, что профессор Сакулин обещает побеседовать с ним о его стихах. Вскоре Сергей с восторгом рассказывал мне, что профессор особенно одобрил его стихотворение «Выткался на озере алый свет зари…» (Воспоминания. С. 93.)

«Матушка в Купальницу по лесу ходила…» – Радуница, 1916. С. 16. Купальница – ночь накануне праздника Ивана Купалы (24 июня ст. ст.).

«Зашумели над затоном тростники…» – Журн. «Млечный Путь». М., 1915, № 2, февраль; под заглав. «Кручина». С. 17. Семик – седьмой четверг после Пасхи.

Узоры. – Журн. «Друг народа». М., 1915, № 1, 1 января.

Ямщик. – «Красная газета», вечерний выпуск. Л., 1926, № 137, 14 июня.

Печатается по автографу, который воспроизведен в сб. «Памяти Есенина». М., 1926.

Сонет. – Журн. «Жизнь». Казань, 1915, № 6–7, февраль; под заглав. «Моей Царевне».

Печатается по автографу (ИМЛИ).

Черемуха. – Журн. «Мирок». М., 1915, № 3, март.

Печатается по тексту еженедельного журнала для старшего возраста «Задушевное слово». Пг., 1915, № 24.

«На лазоревые ткани…» – Журн. «Русская мысль». М.; Пг., 1915, кн. VII, июль; под заглав. «Вечер». Печатается по тексту «Радуницы», 1918.

«За горами, за желтыми до́лами…» – Ежемесячный журнал. Пг., 1916, № 4, апрель; с посвящ.: «Анне Сардановской».

Сардановская Анна Алексеевна (1896–1921) – юношеское увлечение поэта. Сестра поэта Е. А. Есенина вспоминает: «Каждое лето приезжала… учительница, вдова Вера Васильевна Сардановская. У Веры Васильевны было трое детей – сын и две дочери… Сергей был в близких отношениях с этой семьей, и часто, бывало, в саду у Поповых можно было видеть его с Анютой Сардановской (младшей дочерью Веры Васильевны)». (Воспоминания. С. 38.)

«Опять раскинулся узорно…»– Ежемесячный журнал. Пг., 1916, № 9/10, сентябрь – октябрь.

«День ушел, убавилась черта…» – Ежемесячный журнал. Пг., 1916, № 11, ноябрь.

«Туча кружево в роще связала…» – Радуница, 1916. С. 26. Наумяк – наобум.

«Дымом половодье…» – Радуница, 1916.

«Сыплет черемуха снегом…» – Ежемесячный журнал. Пг., 1915, № 6, июнь.

«На плетнях висят баранки…» – Радуница, 1916; под заглав. «Базар».

С. 29. Лещужная – от «лещуга» – осока.

На пыжну – в мелколесье.

«Край любимый! Сердцу снятся…» – Газ. «Биржевые ведомости». Пг., 1915, № 15290, 25 декабря; под заглав. «Край родной».

В хате. – Журн. «Голос жизни». Пг., 1915, № 17, 22 апреля; без заглавия.

«В хате» – из числа стихотворений, которые Есенин, по свидетельству современников, часто читал в литературной среде Петрограда и Москвы в 1915–1916 гг. «С радостью принялся он за чтение стихов, вошедших потом в его первую книгу, – вспоминал об одном таком вечере В. Чернявский. – Первое впечатление совершенно пронзило слушателей – новизной, трогательностью, настоящей плотью поэтического чувства. Он читал гораздо громче, чем говорил, читал в обычной своей, есенинской манере, которую впоследствии только усовершенствовал… простые строки рубились упрямо и крепко, без всякой приторности… Ему пришлось разъяснять свой словарь, – вокруг были «иностранцы», – и ни «паз», ни «дежка», ни «улогий», ни «скатый» не были им понятны». (Воспоминания. С. 140.)

Литературовед И. Розанов, присутствовавший на выступлении

Есенина в Москве 21 января 1916 г. в «Обществе свободной эстетики», где поэт среди других произведений прочитал стихотворение «В хате», рассказывает в своих воспоминаниях: «Он… начал с эпического. Читал о Евпатии Рязанском… Потом… перешел к мелким стихам о деревне… Тут были стихотворения, понравившиеся мне целиком, например, «Корова», где уже сказалась столь характерная для позднейшего Есенина нежность к животным… Еще более произвело на меня впечатление «В хате» («Пахнет рыхлыми драченами…»)… Ночью, уже ложась спать, я все восхищался этой «пугливой шумотой» и жалел, что не могу припомнить всего стихотворения». (Воспоминания. С. 289–290.)

С. 31. Драчены – блины, сдобренные яйцами, молоком и маслом.

Печурка – углубление в боковой части русской печки.

«Гой ты, Русь, моя родная…» – Газ. «Биржевые ведомости». Пг., 1915, № 15209, 14 ноября.

«Я – пастух, мои палаты…» – Ежемесячный журнал. Пг., 1915, № 8, август; под заглав. «Пастух».

С. 33. Сутёмы – сумерки.

Кивливом – от слова «кивать».

«Чую радуницу Божью…» – Радуница, 1916.

С. 34. Чую радуницу Божью – то есть предвижу радость пресветлого воскресения, новый приход Христа («Мне мерещится Исус»).

Радуница – обрядовый праздник, день поминовения усопших в первую послепасхальную неделю.

Богородицын Покров. – Имеется в виду христианский праздник

Покрова Богородицы. Отмечается православной церковью 1 октября ст. ст.

«По дороге идут богомолки…» – Журн. «Голос жизни». Пг., 1915, № 17, 22 апреля; под заглав. «Богомолки».

С. 35. Щипульные колки – колючие ветви шиповника.

Кукольни – сорная трава.

Дулейка – ватная кофта.

Косницы, или косники – ленты в косах.

«Край ты мой заброшенны й…» – Радуница, 1916.

«Заглушила засуха засевки…» – Журн. «Летопись». Пг., 1916, № 2, февраль; под заглав. «Молебен».

Это стихотворение, где так отчетливо выражены социальные устремления молодого поэта, привлекло внимание М. Горького. Оно было напечатано в редактировавшемся М. Горьким журнале «Летопись». Молодой поэт высоко ценил творчество великого пролетарского писателя. Об этом, в частности, свидетельствует дарственная надпись на книге «Радуница», которую Есенин в феврале 1916 г. подарил Алексею Максимовичу.

С. 37. Еланки – полянки.

«Черная, потом пропахшая выть!..» – Газ. «Биржевые ведомости». Пг., 1915, № 15141, 11 октября; под заглав. «Выть».

С. 38. Веретье – здесь: не заливаемая во время разлива возвышенность на пойме.

Кукан – островок, появляющийся во время спада воды в реке.

«Топи да болота…» – Радуница, 1916.

«Гаснут красные крылья заката…» – Сб. «Страда». Пг., 1916, март; под заглав. «Теплый вечер».

Печатается по тексту «Литературного приложения» № 1 к газ. «Известия ВЦИК». М., 1918, № 180, 22 августа.

«За темной прядью перелесиц…» – Журн. «Северные записки». Пг., 1916, № 9, сентябрь.

«Я снова здесь, в семье родной…» – Альманах «Творчество». М.; Пг., 1917. Кн. 1.

«Не бродить, не мять в кустах багряных…» – Газ. «Земля и воля». Пг., 1917, № 148, 21 сентября.

«О красном вечере задумалась дорога…» – Сб. «Скифы». Пг., 1917, № 1.

«Свищет ветер под крутым забором…» – Свободный журнал. Пг., 1917, № 6, декабрь.

Королева. – Журн. «Доброе утро». М., 1918, № 3/4, февраль – март.

«О край дождей и непогоды…» – Сб. «Скифы». Пг., 1918, № 2. Голубень. – Газ. «Земля и воля». Пг., 1917, № 156, 30 сентября.

«Колокольчик среброзвонный…» – Сб. «Скифы». Пг., 1918, № 2.

«Запели тесаные дроги…» – Газ. «Биржевые ведомости». Пг., 1916, № 15503, 17 апреля.

«Не напрасно дули ветры…» – Сб. «Скифы». Пг., 1918, № 2.

Корова. – Журн. «Северные записки». Пг., 1916, № 9, сентябрь.

«О товарищах веселых…» – Сб. «Скифы». Пг., 1917, № 1. С. 54. Пожня – делянка на лугах.

Лития – род православного богослужения.

«Весна на радость не похожа…» – Сб. «Пряник осиротевшим детям». Пг., 1916.

«Покраснела рябина…» – Сб. «Скифы». Пг., 1918, № 2. С. 56. Вой – воин.

Во́льга – один из героев русского эпоса.

«Там, где вечно дремлет тайна…» – Сб. «Скифы». Пг., 1918, № 2.

Лисица. – Газ. «Биржевые ведомости». Пг., 1916, № 15314, 10 января.

С. 58. Ремизов Алексей Михайлович (1877–1957) – писатель, после революции эмигрировал.

«О Русь, взмахни крылами…» – Сб. «Скифы». Пг., 1918, № 2; под заглав. «Николаю Клюеву» и с эпиграфом:

 
Я верю: под одной звездой
С тобой мы были рождены.
 

М. Л.

С. 59. Кольцов Алексей Васильевич (1809–1842) – выдающийся русский поэт. Есенин, с ранних лет хорошо знакомый с творчеством А. Кольцова, видел в нем одного из первых поэтов крестьянской Руси и испытал влияние его поэзии. В автобиографии 1924 г., говоря о годах своей юности, он отмечает: «Из поэтов мне больше всего нравился Лермонтов и Кольцов. Позднее я перешел к Пушкину». Стихотворение «О Русь, взмахни крылами…» Есенин читал на открытии памятника А. Кольцову 3 ноября 1918 г. И. Белоусов вспоминает: «При открытии памятника Кольцову Есенин – тогда молодой еще, задорный – говорил свое стихотворение, стоя у подножия памятника. Как сейчас слышу его голос, вижу его фигуру с поднятой головой, с кудрявыми белокурыми волосами. Он бросал в толпу новые, смелые слова». (Литературная среда: Воспоминания, 1880–1928. М., 1928. С. 265–266.)

Клюев Николай Алексеевич (1887–1937) – поэт, выходец из крестьян Олонецкой губернии. Есенин познакомился с ним в Петрограде в 1915 г. и в дальнейшем испытал известное влияние его творчества. Однако вскоре между поэтами возникает та «внутренняя распря», о которой Есенин писал в автобиографии 1922 г. Полемический характер имеет и стихотворение «О Русь, взмахни крылами…».

Оно явилось своего рода ответом на клюевское стихотворение «Елушка-сестрица…», посвященное Есенину. В нем в завуалированной форме Н. Клюев сравнивал Есенина с Борисом Годуновым, а себя – с невинной жертвой Годунова царевичем Димитрием. Есенин понял скрытую мысль «Елушки-сестрицы…», о чем свидетельствует его письмо к Р. Иванову-Разумнику от января 1918 г. «Клюев, – отмечает Есенин в этом письме, – за исключением «Избяных песен», которые я ценю и признаю, за последнее время сделался моим врагом. Я больше знаю его, чем Вы, и знаю, что заставило написать его «прекраснейшему» и «белый свет Сережа, с Китоврасом схожий». То единство, которое Вы находите в нас, только кажущееся…»

С. 60. Чапыгин Алексей Павлович (1870–1937) – советский писатель, автор книг о крестьянском движении в России – «Разин Степан» и «Гулящие люди». С Чапыгиным Есенин познакомился в 1915 г.

«То не тучи бродят за овином…» – Газ. «Новая жизнь». Пг., 1917, 24 декабря.

«Разбуди меня завтра рано…» – Газ. «Вечерняя звезда». Пг., 1918, 5 марта.

С. Толстая-Есенина свидетельствует, что, «по словам Есенина, это стихотворение явилось первым его откликом на февральскую революцию». (Воспоминания. С. 2, 260.)

«О пашни, пашни, пашни…» – Преображение, 1918.

С. 63. Исайя – библейский пророк.

«Нивы сжаты, рощи голы…» – Газ. «Вечерние известия Московского Совета». М., 1918, № 58, 26 сентября.

«Зеленая прическа…» – Преображение, 1918.

«Я по первому снегу бреду…» – Газ. «Вечерние известия Московского Совета». М., 1918, № 58, 26 сентября.

«Серебристая дорога…» – Преображение, 1918.

«Отвори мне, страж заоблачный…» – Преображение, 1918.

«Вот оно, глупое счастье…» – Преображение, 1918.

«Проплясал, проплакал дождь весенний…» – Сб. «Скифы». Пг., 1918, № 2.

С. 70. Понтий Пилат – римский наместник в Иудее, допустивший, по библейской легенде, казнь Христа.

Или, Или, лама савахфани… («Боже мой, Боже мой! для чего ты меня оставил?»). – Слова, которые Христос произнес перед смертью (Евангелие от Матфея, 27, 46).

«Я последний поэт деревни…» – Трерядница, 1920.

«Устал я жить в родном краю…» – Журн. «Северные записки». Пг., 1916, № 9, сентябрь.

«Я покинул родимый дом…» – Газ. «Борьба». Харьков, 1920, № 57, 29 февраля.

Песнь о собаке. – Газ. «Советская страна». М., 1919, № 3, 10 февраля.

О чтении Есениным этого стихотворения в Берлине в 1922 г. рассказывает М. Горький:

«Я попросил его прочитать о собаке, у которой отняли и бросили в реку семерых щенят… Я сказал ему, что, на мой взгляд, он первый в русской литературе так умело и с такой искренней любовью пишет о животных.

– Да, я очень люблю всякое зверье, – молвил Есенин задумчиво и тихо… пощупал голову обеими руками и начал читать «Песнь о собаке». И, когда произнес последние строки:

 
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег,—
 

на его глазах тоже сверкнули слезы.

После этих стихов невольно подумалось, что Сергей Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выражения неисчерпаемой «печали полей», любви ко всему живому в мире и милосердия, которое – более всего иного – заслужено человеком». (Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 17. М.: Гослитиздат, 1952. С. 63–64.)

«Закружилась листва золотая…» – Сб. «Плавильня слов». М., 1920.

«Теперь любовь моя не та…» – Сб. «Конница бурь. Второй сборник имажинистов». М., 1920, № 2.

С. 76. Н. Клюев – см.: примеч. к стих. «О Русь, взмахни крылами…».

«По-осеннему кычет сова…» – Журн. «Знамя». М., 1920, № 3/4 (5–6), май – июнь.

А. Мариенгоф вспоминает, что это стихотворение было написано в Харькове при следующих обстоятельствах. Как-то утром Мариенгоф в шутку сказал Есенину, что у того на макушке начала обозначаться «плешинка». Есенин «стал ловить серебряный пятачок двумя зеркалами, одно наводя на другое. Любили мы в ту крепкую и тугую юность потолковать о неподходящих вещах, выдумывали январский иней в волосах, несуществующие серебряные пятачки, осеннюю прохладу в густой, горячей крови. Есенин отложил зеркала и потянулся к карандашу… Прямо в кровати, с маху, почти набело (что случалось редко и было не в его тогдашних правилах) написал трогательное лирическое стихотворение… «По-осеннему кычет сова…». (Воспоминания. С. 239–240.)

Другую версию возникновения этого стихотворения приводит в своих воспоминаниях Л. Повицкий (см.: журн. «Нева». Л., 1969, № 5).

Хулиган. – Журн. «Знамя». М., 1920, № 5, ноябрь; без заглавия.

«Мир таинственный, мир мой древний…»– Журн. «Культура и жизнь». М., 1922, № 2/3, 1—15 марта; под заглав. «Волчья гибель».

«Все живое особой метой…» – «Литературное приложение» № 3 к газ. «Накануне». Берлин, 1922, № 40, 14 мая.

«Сторона ль ты моя, сторона!..»– «Литературное приложение» № 4 к газ. «Накануне». Берлин, 1922, № 46, 21 мая.

«Не ругайтесь! Такое дело!..» – Журн. «Огонек». М., 1923, № 26, 23 сентября.

«Не жалею, не зову, не плачу…» – Журн. «Красная новь», 1922, № 2, март – апрель.

«Есенин рассказывал, что это стихотворение было написано под влиянием одного из лирических отступлений в «Мертвых душах».

Иногда полушутя прибавлял: «Вот меня хвалят за эти стихи, а не знают, что это не я, а Гоголь». Несомненно, что место в «Мертвых душах», о котором говорил Есенин, – это вступление к шестой главе, которое заканчивается словами: «…что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О, моя юность! о, моя свежесть!» (Толстая-Есенина С. Воспоминания. С. 2, 260.)

«Я обманывать себя не стану…» – Журн. «Красная новь». М., 1923, № 6, октябрь – ноябрь.

«Да! Теперь решено. Без возврата…» – Стихи скандалиста, 1923.

В «Стихах скандалиста» этим стихотворением открывается цикл «Москва кабацкая», в который помимо данного стихотворения первоначально входило еще три («Снова пьют здесь, дерутся и плачут…», «Сыпь, гармоника. Скука… Скука…», «Пой же, пой. На проклятой гитаре…»). Опубликованы они были все вместе, в подборку, как единое произведение, с посвящением поэту А. Кусикову. Последний, вспоминая об обстоятельствах создания Есениным этих стихов в Берлине, писал:

«Были у Горького. Сережа читал. Горький плакал. А вскоре, после долгих бесед в ночи, под гитару мою, писал «Москву кабацкую».

Есенин увидел «Россию зарубежную», Россию без родины:

 
Снова пьют здесь, дерутся и плачут
Под гармоники желтую грусть.
Проклинают свои неудачи,
Вспоминают московскую Русь».
 

В полемическом предисловии к «Стихам скандалиста» Есенин дал свое собственное объяснение ряду мотивов, поэтических образов, лексике «Москвы кабацкой». «Я чувствую себя хозяином в русской поэзии, – писал Есенин, – и потому втаскиваю в поэтическую речь слова всех оттенков. Нечистых слов нет, есть только нечистые представления. Не на мне лежит конфуз от смело произнесенного мною слова, а на читателе или слушателе. Слова – это граждане, я их полководец…»

По воспоминаниям И. И. Старцева, Есенин вскоре после возвращения из-за границы осенью 1923 г. читал «Москву кабацкую» и, когда его упрекнули в упадочничестве, «стал ожесточенно говорить, что он внутренне пережил «Москву кабацкую» и не может отказаться от этих стихов. К этому его обязывает звание поэта». (Воспоминания. С. 252.)

«Снова пьют здесь, дерутся и плачут…» – Стихи скандалиста, 1923.

«Сыпь, гармоника! Скука… Скука…» – Стихи скандалиста, 1923.

«Пой же, пой. На проклятой гитаре…»– Стихи скандалиста, 1923.

«Эта улица мне знакома…» – Журн. «Красная новь». М., 1923, № 6, октябрь – ноябрь.

«Годы молодые с забубенной славой…»– Журн. «Красная новь». М., 1924, № 3, апрель – май.

Письмо матери. – Журн. «Красная новь». М., 1924, № 3, апрель – май.

«Я усталым таким еще не был…»– Журн. «Гостиница для путешествующих в прекрасном». М., 1924, № 1 (3).

«Этой грусти теперь не рассыпать…»– Журн. «Русский современник». Л.; М., 1924, № 3.

В автобиографии Есенина (1924) есть изображение русского пейзажа, очень близкое пятой строфе: «…я готов… предпочесть наше серое небо и наш пейзаж: изба, немного вросла в землю, прясло, из прясла торчит огромная жердь, вдалеке машет хвостом на ветру тощая лошаденка… это то самое, что растило у нас Толстого, Достоевского, Пушкина, Лермонтова и др.».

«Мне осталась одна забава…»– Журн. «Гостиница для путешествующих в прекрасном». М., 1924, № 1 (3).

«Заметался пожар голубой…» – Журн. «Красная нива». М., 1923, № 41, 14 октября.

Этим стихотворением открывался цикл «Любовь хулигана», созданный Есениным во второй половине 1923 г. Он был посвящен актрисе Камерного театра А. Л. Миклашевской, с которой поэт познакомился в августе 1923 г. В цикл «Любовь хулигана» входили следующие стихотворения: «Заметался пожар голубой…», «Ты такая ж простая, как все…», «Пускай ты выпита другим…», «Дорогая, сядем рядом…», «Мне грустно на тебя смотреть…», «Ты прохладой меня не мучай…», «Вечер черные брови насопил…».

«Ты такая ж простая, как все…» – Журн. «Красная нива». М., 1923, № 41, 14 октября.

«Пускай ты выпита другим…» – Журн. «Красная новь». М., 1923, № 7, декабрь.

«Дорогая, сядем рядом…» – Журн. «Красная новь». М., 1923, № 7, декабрь.

«Мне грустно на тебя смотреть…» – Журн. «Русский современник». Л.; М., 1924, № 2.

«Ты прохладой меня не мучай…»– Журн. «Русский современник». Л.; М., 1924, № 2.

«Вечер черные брови насопил…» – Журн. «Красная новь». М., 1924, № 1, январь – февраль.

А. Л. Миклашевская вспоминает:

«Мы встречались с Есениным все реже и реже. Увидев меня однажды на улице, он соскочил с извозчика, подбежал ко мне.

– Прожил с вами уже всю нашу жизнь. Написал последнее стихотворение:

 
Вечер черные брови насопил.
Чьи-то кони стоят у двора.
Не вчера ли я молодость пропил?
Разлюбил ли тебя не вчера?..
 

Как всегда, тихо прочитал все стихотворение и повторил: «Наша жизнь, что былой не была». (Воспоминания. С. 352.)

«Мы теперь уходим понемногу…» – Журн. «Красная новь». М., 1924, № 4, июнь – июль.

Стихотворение в журн. «Красная новь» было озаглавлено «Памяти Ширяевца». Александр Ширяевец (псевдоним А. В. Абрамова, 1887–1924) – поэт; так же, как и Есенин, входил в Суриковский литературно-музыкальный кружок, много печатался в тех же изданиях, что и Есенин. Он умер 15 мая 1924 г. Есенин тяжело переживал смерть Ширяевца. С. М. Городецкий вспоминает: «Похоронив друга, собрались в грязной комнате Дома Герцена… Пришибленные, с клубком в горле, читали стихи про Ширяевца. Когда я прочел свое, Сергей судорожно схватил меня за руку. Что-то начал говорить: «Это ты… замечательно…» И слезы застлали ему глаза. Есенин не верил, что Ширяевец умер от нарыва в мозгу. Он уверял, что Ширяевец отравился каким-то волжским корнем, от которого бывает такая смерть.

И восхищало его, что бурный спор в речах над могилой Ширяевца закончился звонкой и долгой песнью вдруг прилетевшего соловья». (Воспоминания. С. 174–175.)

Пушкину. – Газ. «Бакинский рабочий», 1924, № 217, 25 сентября.

Написано в связи со 125-летием со дня рождения Пушкина.

6 июня 1924 г. Есенин читал стихотворение на митинге у памятника Пушкину в Москве на Тверском бульваре.

«Низкий дом с голубыми ставнями…» – Журн. «Русский современник». Л.; М., 1924, № 3; газ. «Бакинский рабочий», 1924, № 218, 26 сентября.

«Отговорила роща золотая…» – Газ. «Бакинский рабочий», 1924, № 215, 23 сентября.

Сукин сын. – Газ. «Бакинский рабочий», 1924, № 215, 23 сентября.

«Грубым дается радость…» – Стихи, 1924.

Цветы. – Однодневная газ. «Арена» («Работники печати – работникам цирка»). Баку, 1925, 4 января.

Собаке Качалова. – Газ. «Бакинский рабочий», 1925, № 77, 7 апреля.

Об обстоятельствах, при которых было создано это стихотворение, вспоминает народный артист СССР В. И. Качалов: «Часам к двенадцати ночи я отыграл спектакль, прихожу домой. Небольшая компания моих друзей и Есенин уже сидят у меня. Поднимаюсь по лестнице и слышу радостный лай Джима, той самой собаки, которой потом Есенин посвятил стихи. Тогда Джиму было всего четыре месяца. Я вошел и увидал Есенина и Джима – они уже познакомились и сидели на диване, вплотную прижавшись друг к другу. Есенин одною рукой обнял Джима за шею, а в другой держал его лапу и хриплым баском приговаривал: «Что это за лапа, я сроду не видал такой…» Прихожу как-то домой – вскоре после моего первого знакомства с Есениным. Мои домашние рассказывают, что без меня заходили трое: