Семен Соломонович Юшкевич
Странный мальчик

– Говорите, рассказывайте, – шёпотом попросил я, схватив его за руку, и когда он, услышав мой шёпот, посмотрел на меня, я почувствовал, как между нами сверкнуло и загорелось что-то, как искра, светлое, и жгучее, и радостное. И опять от этого на душе стало так, как будто и я, и он – долго бродили одинокие, искали друг друга и, сойдясь, обрадовались.

– Всё это очень чудно, – задумчиво произнёс Коля, но уже совсем другим голосом, чем раньше, – и вы мне кажетесь странным мальчиком. О, да, я так вас буду называть: Странный Мальчик. Но о том, что вы нам рассказали, я никогда не слыхал, не читал, и мне оно не приходило в голову. Может ли быть, – вопросил он, не то к нему обращаясь, не то к себе, – чтобы наша жизнь была сном, а наш сон – настоящей жизнью? Но ведь гора всё-таки есть и я сижу на ней. Сижу ли? Посмотрите, – он взмахнул руками, – я бью землю и это ведь наверное. Скоро нас позовут завтракать. Придёт толстая Маша. Дома есть мать и она нас ждёт. Как странно всё, что вы говорили. Как вас зовут?

– Алёша.

– Мне нравится ваше имя, – важно произнёс Коля, – но всё-таки будьте для нас «Странным Мальчиком». Я, кажется, буду вас любить. Послушайте, Странный Мальчик, я теперь сижу на горе и с вами разговариваю? Или мне это кажется?

– Вам кажется, – тихо отозвался Алёша. – Разве во сне вы так же не видите этой горы, товарищей и всё это вам не кажется настоящим? Во сне вы видите свет, хотя ваши глаза плотно закрыты; вы разговариваете, хотя не раскрываете рта; вы бегаете, а между тем ваши ноги неподвижны. Не правда ли?

– Это правда! – вскричал я.

– Совершенно верно, – подтвердил Коля. Только Стена брезгливо фыркнул и закурил.

– Вот видите, – продолжал Странный Мальчик, – и только проснувшись, вы узнаете, что оно было сном и неправдой. Для меня же обратно. Я знаю: то, что во сне со мной – есть истинная правда, и не верю тому, что есть здесь. Здесь ложь, гадкий сон, потому что жизнь должна быть счастьем, а не страданьем. «Там» же – правда, и она даёт счастье. Ах, я счастлив, когда наконец засыпаю.

Наступило молчание. Мы сидели и глядели на него, и теперь он представлялся нам совершенно иным и в другом свете. Как было дивно… Оборванный мальчик, которого мы хотели прибить, он был теперь больше, чем равный нам, и мы крепко уважали его. Своей уверенностью он точно убедил нас, что он сын царя. Разговор его соответствовал его сану, и нисколько не казалось уже неприятным; что он босой. Глядя на него, мы находили его всё более милым, а черты лица благородными, возвышенными.

– Скучно что-то очень, – произнёс Стёпа, зевнув и перевёртываясь на живот. – Нет, я уже пойду, – он неожиданно вскочил на ноги, – а то мне худо от батьки придётся. Даром только, прибег сюда.

Он постоял подле нас, видимо колеблясь, поглядел на солнце, с азартом почесался, совсем было уже тронулся, чтобы идти, как опять обернулся и, обращаясь к Странному Мальчику, произнёс с насмешкой:

– Так ты, стало быть, чёрт, теперь будто спишь?

– Я сказал, – ответил Странный Мальчик.

– Чудно что-то очень. Ну, а я то как, значит, по твоему: взаправду здесь или тоже сон твой?

– Вы, может быть, и существуете, но для меня вы – сон.

– Так… – зловеще произнёс Стёпа, – ну, а как я тебя вот этак тресну кулаком по этому месту?

У него загорались постепенно глаза, и руки сжимались в кулаки.

– Будешь ты кричать или нет?

– Я никогда не кричу, когда меня бьют. Мне, правда, от ударов больно, но я знаю, что никто меня не бьёт. Оттого и не кричу.

– А ну, попробую! – с жестокостью произнёс Стёпа, приблизившись к Странному Мальчику.

Тот даже не сделал движения, чтобы защищаться. Коля с любопытством смотрел, ожидая, что будет. Я только в волнении протянул руки. Но в это время Стёпа размахнулся и изо всей силы нанёс Странному Мальчику удар по лицу. Я крикнул от ужаса. Алёша покачнулся, с жалкой гримасой-улыбкой посмотрел на нас, провёл рукой по лицу, и опять уже сидел ровно, не издав ни звука.

Мы все молчали.

– Какие гадкие сны бывают, – прошептал Странный Мальчик.

– Я тебя дойму, – озверев, диким голосом вдруг крикнул Стёпа, – ты у меня закричишь!

– Ну, ты, – не дам больше, – сурово вмешался Коля и, обращаясь к Алёше, с важностью сказал:

– Странный Мальчик, вы выдержали с честью испытание и теперь я верю вашим словам. Хотите быть моим другом?

Алёша улыбнулся ему. Я же страдал и наслаждался счастьем. Стёпа всё стоял нахмурившись и исподлобья глядел на нас.

– Ну, и чёрт с вами, – вырвалось у него с досадой. Он плюнул и убежал.

Солнце стояло уже почти над головой и безжалостно жгло нас. Сверху как бы спускался огромный шар, наполненный жаром, а вдыхаемый воздух казался густым, нездоровым. Раскалённое серебро моря стояло неподвижно, а посреди него, как человек в пустыне, еле передвигалась лодочка. Слева отчётливо вырисовывалась невысокая церковь слободы и над крестом её летала стая голубей.

– Хочешь играть с нами? – спросил Коля у Странного Мальчика. – Но раньше я поведу тебя к нашему «ключу», где мы умоемся. Жарко очень.

– Я никогда не играю.