Ростислав Корсуньский
Ярость демона. Узник

– Двенадцать, – кивнул я, хотя внутри все противилось сказанному.

– Афанасий, – она перевела взгляд на управляющего, – выдай ему форму, и пусть прислуживает за столами. К аристократам его не направлять.

Утром, когда постояльцы шли завтракать, я едва успевал разносить блюда – сказывалось отсутствие соответствующего опыта. Но увидев придирки и отношение некоторых аристократов к официантке, девушке лет восемнадцати, мысленно поблагодарил хозяйку за ее приказ не подпускать меня к ним. Мой контингент состоял из торговцев, купцов, просто богатых горожан или сельчан. Большинство из них, к моему удивлению, относились ко мне равнодушно, и лишь три человека – высокомерно. Затем наступило затишье, но меня направили на разгрузку. В общем, день прошел хорошо, даже получил дважды чаевые, но вот вечером началась настоящая работа.

Как я понял, кухня постоялого двора пользовалась спросом, поэтому вечером ужинали не только постояльцы, но и простые жители, и гости города. Свободные места отсутствовали, но в зале пустовали забронированные столики – часть для постояльцев, остальные – бронь посетителей. Я носился между столами чуть ли не бегом, и только благодаря своей реакции и тренировкам не задевал столы и стулья.

– Прошу, – я поставил на стол перед двумя мужчинами запеченного молочного поросенка. – Приятного аппетита.

– Ты откуда? – внезапно спросил третий сидящий за столом человек.

Как понимаю, он не из их компании – вон как недовольно оба посмотрели на него.

– Не могу знать, господин, – я сделал легкий поклон. – Пришел в себя в этом городе, ничего не помню. С тех пор пытаюсь выжить.

– А где учили боевому искусству? – это уже тот, кого я обслуживал.

– Нигде, – ответил я и поспешил добавить: – Вы простите, но меня ожидают за другими столиками.

Я как раз подносил блюда к одному столику, когда в помещение вошла компания молодых людей: пять девушек и два парня. Они весело смеялись и так же весело переговаривались. Возраст всех был примерно одинаков – от пятнадцати до восемнадцати лет. Парни старше. Они сразу же направились к соседнему столику.

– О! – воскликнул кто – то из девушек. – Здесь появился индеец! Госпожа Леонова старается поддерживать высокий уровень своего заведения.

– Что пожелаете? – тут же подскочила к ним Наталья.

Она знала приказ, что к дворянам меня не подпускать, и постаралась перехватить инициативу у посетителей. Но не тут-то было – заговорившая девушка, капризно надув губки, произнесла:

– Хочу, чтобы нас обслуживал индеец!

Словно из-под земли появился управляющий Афанасий. Глубоко поклонившись, он почтительно произнес:

– Ваше сиятельство, этот молодой человек сегодня работает первый день и еще не знает всех нюансов. Наташа справится намного лучше.

Один парень начал что-то говорить, но я поспешил уйти на кухню. Взяв приготовленный для меня поднос, хотел уйти, как вдруг в дверях появился хмурый Афанасий.

– Раэш, – обратился он ко мне, – придется тебе прислуживать за столом, где расположились дворяне.

Когда я подошел к столу, меня с интересом рассматривали, словно какую-то диковинку. Я не стал ждать, когда кому-то из них придет в голову поиздеваться или еще что-то в этом роде, поэтому сразу спросил:

– Что будете заказывать, господа?

– А где твой блокнот, куда будешь записывать заказ? – влезла одна девушка. – Ты хоть писать умеешь?

Я посмотрел на эту, как бы сказать помягче, как на пустое место. Может быть, это неверно, но меня с детства приучили, что такой контингент является ничем иным, как прожигателями жизни. Обучение у демонов отличается очень сильно и от калвари, и, тем более, от людей, потому что начинается оно с самого детства, благодаря великолепной памяти. Вот и я к своим десяти годам довольно неплохо разбирался во всем этом. Поэтому такие оскорбления я и за оскорбления-то не считал – каждый выбирает себе занятие в силу своего ума. Если им его хватает только на это, то пусть занимаются такими вещами, а то ведь могут чего похуже сделать.

– Я все запомню, госпожа, – я поклонился девушке.

– Тогда мне…

А дальше последовали заказы, причем довольно много. Мне вообще показалось, что все эти дворяне специально захотели так много, чтобы потом указать на мои ошибки. Даже вино каждый заказал себе свое. И только темноволосая зеленоглазая девушка, одна из «ваших сиятельств», сделала стандартный для девушки набор блюд. На самом деле запомнить для меня все, что они наговорили, не составляло труда. Более того, я прекрасно помню заказы с других столиков. Когда пришел, хотел взять заказ, который дала одна семья, остановившаяся в этом постоялом дворе.

– Раэш, придется тебе обслуживать этих клиентов, – я понял, о ком идет речь. – С остальными справятся девочки. Неси им вино – может быть, угомонятся.

Я сразу заподозрил, что это какая-то элитная аристократия или кто-то приближенный к ним, а Афанасий только что подтвердил мои выводы. Взяв в подвале семь бутылок вина и фужеры, поставил на поднос и направился к ним. Когда проходил мимо столика, за которым прислуживала Наташа, какой-то мужчина хлопнул ее попке, от чего девушка вскрикнула, отскочив прямо на меня. Тело отреагировало мгновенно – чуть отклонив корпус в сторону, я подхватил девушку за талию левой рукой, и закружился, чтобы не упасть и никого не сбить. Правая рука вместе с подносом описала хитрую кривую, но ни одна бутылка вина или фужер не упали. Отпустив девушку, я направился дальше. Расставил вино и фужеры в строгом соответствии с тем, что видел во дворце, пребывая еще в Капсуле Вечности. Хотел уйти, как вдруг услышал мужской голос.

– А разливать кто будет?

Парень смотрел на меня высокомерно: дескать, я такая деревенщина – даже не знаю, что надо делать. На самом деле, согласно этикету, если за столом сидят только девушки и женщины, я обязан открывать вино, разливая его по фужерам и бокалам. Если же за столом находится хотя бы один мужчина, то делаю это только по просьбе, так как подразумевается, что ухаживать за дамами должен он. Уж как Милу дрессировали этим этикетом, так что я знаю его в мельчайших подробностях. Говорить этому человеку, что он не прав, я, естественно, не стал, просто начал открывать вино и разливать его по бокалам.

Так и прислуживал им за столом все время, пока они сидели здесь. В основном девушки и парни разговаривали между собой, но периодически задевали и меня. Все, кроме все той же «ее сиятельства». В основном, это были почти безобидные шутки или подколки, вот только невзлюбивший меня парень старался именно унизить, показывая свое, так называемое, остроумие. Я все сносил со снисходительностью, едва сдерживая соответствующую улыбку, но всему есть предел.

– Надо же! – воскликнул все тот же «остряк». – Запомнил-таки, а я думал, что у тебя в голове только опилки.

Ярость поднялась волной, на краткий миг пеленой закрыв мои глаза. Но вторая сила не дремала, а мягкой, но стальной волей потянула ее обратно. А когда я понял, что, если не сдержусь, то пострадают хорошие люди: хозяйка постоялого двора и ее управляющий, ярость полностью успокоилась, забравшись в дальний угол. Но перед тем, как уснуть, прошептала: «Я все помню». Я ничего не ответил на это оскорбление. Больше таких явных оскорбительных фраз не было. Когда они встали из-за стола, этот, насколько я понял, барон не удержался и, бросив на стол медную монетку, произнес:

– Заслужил.

Я продолжил стоять, никак не реагируя на это. А когда девушки решили подняться, стал помогать, отодвигая стулья. Другие тоже выложили на стол какую-то медь, а единственная нормальная среди них девушка – мелкую серебряную монетку. Я даже не притронулся к этим деньгам, уйдя на кухню.

– Раэш, – обратился ко мне управляющий, – можешь идти домой. – Вот, держи деньги. Не беспокойся, с остальными девочки сами справятся.

Он передал мне деньги. Ого! Две серебряные монеты, что для меня очень много. В это время пришла Наташа и протянула мне руку с монетами, среди которых была одна серебряная. Я сразу понял, откуда эти деньги, но брать их не хотел – что-то внутри меня противилось этому, несмотря на то, что деньги мне нужны.

– Мне они не нужны, – ответил я ей, – бери себе.

На улице уже стемнело, но я все равно направился к своему жилищу в обход. Впервые за последние дни я был сыт. Кухарки, видя мои голодные глаза, подкармливали меня. Поначалу из жалости, затем из интереса – сколько влезет в этого двенадцатилетнего мальчика. А у меня и в самом деле еда проваливалась, словно в бездонный колодец. Я съедал все, наедался, но спустя час снова хотел есть. И перед выходом я снова поел. Кстати, узнал, как называется та белая соленая штука, что мне так понравилась – брынза. Делают ее из молока.

Утром следующего дня я отправился на тренировку в приподнятом настроении. Причина была проста: я очень надеялся, что меня переведут из грузчиков в официанты. Вернувшись с острова, я подходил к своему логову, но что-то меня насторожило, и я остановился. Хотел присесть, как вдруг тело перестало мне повиноваться, и в следующий миг я упал на землю. А еще через мгновение появилась боль, а тело свело судорогой. И наступила тьма.

Российская Империя, город Екатеринбург, императорское поместье.

– Сколько еще вам надо времени? – спросил император графа. – Слухи распространяются один похлеще другого.

– Ваше величество, – глава внутренней службы безопасности тяжело вздохнул и продолжил:

– По поводу человека, спасшего вашу дочь, ничем не могу вас порадовать. Поиски велись, но не настолько тщательно, как можно было бы. Причину вы знаете: мы не хотели вспугнуть организовавших покушение. Но и здесь явных успехов не наблюдается. Шевеления среди аристократов присутствуют, но нет ничего выходящего за рамки. Из столицы, как и из Петербурга, тоже никаких вестей. Единственная новость – это прибытие в город на Неве сэра Макмайера, который, судя по донесениям службы внешней разведки, может быть связан с королевской секретной службой. Но покинул он Британскую империю еще до покушения, и о его маршруте было известно заранее, а он его не менял. Из Европы, из Африэнна, из Американского Директората шлют официальные письма с пожеланием выздоровления цесаревне. Даже из Ацтекской Империи было письмо.

– А сколько еще времени моя дочь будет сидеть взаперти? – он чуть усмехнулся, вспоминая, что девочка после покушения очень сильно изменилась.

– Ваше величество, – с очень серьезным выражением лица заговорил граф Вяземский, – против нас действует очень опытный и грамотный враг. Я уверен, что титул его не меньше графа, и он имеет большие возможности. Также я уверен, что это покушение было спланировано давно, просто ждали подходящего случая. Не исключено, что за событиями переворота двухлетней давности стоит этот же человек. Тогда просто никто не ожидал, что вы среагируете так быстро, взяв всю ответственность на себя. Все это время он присматривался к вам, а теперь нанес удар. Если бы не случайность, то ваша дочь была бы мертва.

– Что же делать? – не менее серьезно спросил император. – У вас, наверняка, уже есть план.

– Все верно, – граф кивнул, – цесаревна является вашим слабым звеном, через которое можно нанести новый удар. Необходимо ее спрятать. Надежно спрятать, – добавил он после короткой паузы. – Необходимо объявить на всю Империю, что сохранить жизнь наследнице престола не удалось. Императорская чета убита горем, похороны будут закрытые, так как вы не хотите никого видеть. Все знают, насколько вы души не чаяли в своей дочери, поэтому такие действия не вызовут подозрения у людей. Кроме одного, того самого. Он постарается добраться до усыпальницы и убедиться в том, что там находится именно ваша дочь.

Императрица, присутствовавшая во время этого разговора, все время сидела тихо и только сейчас тяжело вздохнула. Она понимала правоту графа, так же как и понимала, что после расставания встретиться с дочерью ей придется еще очень не скоро.

– Ваше величество, – граф повернулся к ней, – не расстраивайтесь так. Через два года Людмила Георгиевна начнет интенсивно расти и взрослеть, и тогда мало кто сможет ее опознать. А если поговорить со Святославом Ивановичем, чтобы он немного подправил внешность, убрав характерные для вас черты, то только полный анализ ДНК или Артефакт Империи сможет выявить родство. Все знают, что он периодически становится затворником, производя свои научные исследования, поэтому возможность для посещения цесаревны у него будет. И без всяких подозрений.

За время последнего монолога Анастасия Матвеевна, супруга императора, вплотную подошла к нему, тем самым выражая свое согласие с любым его решением.

– Готовьте указ, – вздохнув и прижав к себе жену, сказал император.

А на следующий день по всей стране прозвучало немыслимое известие, вызвавшее негодование у подавляющего большинства подданных: жизнь цесаревны Людмилы Георгиевны сохранить не удалось – раны, полученные при покушении, оказались смертельными. Это было настоящим шоком, так как до этого ходили слухи, что жизнь наследницы престола вне опасности. Императорская чета вернулась в Москву, где отдадут последние почести дочери.

В один из дней из Екатеринбурга в пассажирском дирижабле в Казань вылетела семья мелких дворян с очаровательной темноволосой и кареглазой десятилетней девочкой.

Глава 4

Российская Империя, город Екатеринбург, поместье графов Вяземских.

Сегодня граф вернулся домой очень поздно. Подготовка к завтрашнему заявлению императора, тайный вывоз цесаревны из поместья, чтение новых донесений заставили его задержаться в императорском поместье. «Родителей» цесаревны он подготовил заранее, без оглашения императору, предполагая подобный исход. Они еще два дня назад прибыли в Екатеринбург. Девочке пришлось покрасить волосы и изменить цвет глаз при помощи особых линз, разработанных магами-артефакторами специального отдела службы безопасности. Но в свое, совсем небольшое, поместье приедет уже светловолосая голубоглазая девочка.

– Ваше сиятельство, ужинать будете? – спросил дворецкий, едва хозяин вошел в дом.

– Какой ужин, Пантелей? – устало ответил граф. – В час ночи-то. Нет, устал я сегодня очень, сейчас же пойду отдыхать.

Он поднялся на второй этаж, где в холле увидел свою дочь, задумчиво сидящую в кресле. Она пила, судя по запаху, кофе, прикрыв глаза, и по ее внешнему виду граф сделал заключение, что дочь над чем-то усиленно размышляет.

– Что произошло сегодня, заставившее тебя размышлять среди ночи? – улыбнувшись, спросил он ее.

– Представляешь, пап, у госпожи Леоновой появился новый официант, – девушка открыла глаза и посмотрела на отца. – Индеец. Точнее, метис. Наверное.

– Так индеец, или метис, или «наверное»? – переспросил граф.

Он знал, что его дочь переняла у него умение все подмечать, включая совсем небольшие нюансы. Иногда она приносила сведения, дополнявшие имеющиеся, и картина событий становилась более полной. Но чтобы заставить его дочь вот так сидеть и обдумывать полученные факты, должно произойти что-то неординарное.

– Я не могу точно сказать, – ответила девушка после короткой паузы. – Кожа медного цвета с красноватым оттенком, но черты лица наши. Это-то как раз объяснимо – не он один такой. Что меня поразило, так это великолепное знание этикета высшего света. Представляешь, пап, мы заказали каждый свое вино, разное, и он подал бокалы и фужеры согласно официальному приему высшей аристократии. Для каждого вида вина он подал именно полагающийся бокал!

– Бывает, – ответил отец, – мало ли кому он служил.

– Все так, – кивнула его дочь, – но он обладает отличной памятью, запоминая все заказы, у него прекрасная координация, но главное не это. Пару раз у него проскакивало этакое снисходительное выражение на лице, словно мы какие-то неразумные дети. Барон Дольский – ну, ты знаешь их род – его постоянно пытался унизить, однако он не реагировал на это. Но однажды (вероятно, тот его допек) на краткий миг его глаза полыхнули такой яростью, что я вздрогнула. А уже в следующее мгновение у него было лицо простого официанта. Если бы в тот момент я не смотрела на него, то ничего не заметила бы. А еще он не взял чаевые, хотя я положила серебряную монетку. Вот все эти факты и говорят о странности этого мальчика.

– А теперь давай все подробно.

Разговаривали они еще час. Дочь, зная дотошность отца в таких делах, вспоминала малейшие нюансы поведения этого официанта. Граф, как всегда, периодически уходил в себя, над чем-то размышляя, затем продолжал свой «допрос». После окончания оного отец и дочь еще некоторое время сидели, задумавшись каждый о своем. Граф, что понятно, сводил воедино полученную информацию в плане покушения на цесаревну. Интересовали его две вещи: во-первых, мог ли этот мальчик быть связан с устроившими покушение, во-вторых, мог ли он спасти девочку. Вероятность первого невелика, но сбрасывать со счетов ее не стоит. Второй вариант вполне мог быть правдой, и графа в первую очередь интересовало, как мальчик преодолел охранный контур без его активации. Если это действительно врожденное свойство, то такой человек пригодится в его организации.

Дочь больше задумывалась о той пластике и грации, показанной официантом, когда на него налетела девушка, невольно представляя, каким тот будет партнером по танцам. Затем встряхнула своей головой, отгоняя подобные мысли.

– Надо будет завтра встретиться с ним и поговорить, – произнес отец и, поднявшись, направился в сторону спальни. – Спокойной ночи, – пожелал он дочери.

– Приятных снов, пап, – не осталась в долгу та.

Российская Империя, город Екатеринбург.

Глеб и Никита, дети трущоб, очень хотели отомстить этому «краснокожему уроду». Не понимая, чем тот им так не понравился, они принялись воплощать свою мечту. Первым делом захотели узнать, где тот живет. Но тот дважды уходил от них, оказываясь в приозерном лесу. В этой части леса, у озера, специально было запрещено любое строительство, чтобы сохранить первозданную природу. Повезло им на третий день, да и то случайно. Никита, сидя в кустиках, заметил бегущего индейца, проследил за ним, и увиденное ему очень не понравилось. Обладая зоркостью, он видел, как парень тренируется на острове. Конечно, далеко не все, но сделать соответствующий вывод не составляло труда. Он рассказал об этом своему старшему товарищу, и вместе они направились к Мишке-Проныре, главному среди них, которого очень сильно заинтересовал данный факт.

В Екатеринбурге никто не знал, что Михаил Белых или, как его называли мальчишки, собранные им, Мишка-Проныра работал на одного человека. В лицо он его не знал, как не знал и имени. Не знал он и того, чем тот занимается. Просто в один из дней к нему пришел некто и сделал предложение, от которого он не смог отказаться. Все дело в том, что еще пару лет назад он совершил убийство, которое списали на переворот. Тогда он завладел приличными деньгами, но был уверен, что никто об этом не знает. Однако, как оказалось, зря он так решил. Незнакомец подробно объяснил, что его ждет, когда власти узнают правду, добавив в конце, кому и что он продавал из награбленного. И Мишка согласился.

Работа оказалась простая: что слышал интересного, то и расскажи. Все свои записи он оставлял в одном месте, но только до очередной встречи с незнакомцем, после чего место менялось. Сообщение о том, что появился какой-то подозрительный индеец, вызвало у его куратора, как решил называть незнакомца Проныра, повышенный интерес, так как в этот же день тот с ним связался. Как всегда, у него заболела голова, и появилось сильное желание посетить какое-то место. После первого же такого приглашения он понял, что незнакомец является магом.

Сегодняшняя встреча должна была состояться в лесу, и он порадовался, что не придется тащиться через весь город, чтобы показать место, где прятался краснокожий. Он привел куратора на берег озера, рассказал все, что было ему известно, и ушел обратно.

Российская Империя, город Екатеринбург, берег озера.

Кирилл Андреевич Залихвацкий смотрел вслед удаляющемуся парню, размышляя, стоит ли его убирать или нет. Он уже достаточно долго работал с парнем, и это может быть чревато. Но тот несколько раз поставлял ему действительно ценную информацию, как, например, сейчас. Занимался Кирилл Андреевич незаконными видами деятельности, приносящими большие, а зачастую огромные, деньги. В его арсенале было все: и шантаж, и воровство, и похищения людей с дальнейшим выкупом. Он никогда подолгу не задерживался в одном месте, меняя территорию своей деятельности на новую. И всегда устранял тех, с кем непосредственно работал.

А начал он свою деятельность, когда его выгнали из Академии Магического Искусства после ссоры с одним графом. И хотя говорили, что все студенты равны, но, как оказалось, одни равнее других. Отомстить графу он смог только спустя десять лет. На самом деле с аристократами он старался поменьше связываться, понимая, что те располагают большими возможностями и, в случае чего, смогут его отловить. Основной сферой его деятельности были торговцы и купцы, у которых, если покопаться поглубже, почти всегда можно найти что-то незаконное.

Действовал он не один, а с тремя помощниками, такими же беспринципными людьми, как и он сам. Будучи образованнее своих подельников, он легко держался на руководящей роли, а те отдавали ему должное, когда после очередного дела получали свою долю.

Последние два года на просторах Южной Америки, где правили бал племенные союзы индейцев, пошла мода на детские гладиаторские бои. Точнее, они проводились и ранее, но сейчас там происходил настоящий бум. В отличие от Ацтекской империи, где рабство было весьма условное, на этой части континента оно процветало в самом его плохом виде. На детей, умеющих сражаться, спрос был весьма велик: иногда за одного ребенка можно было получить столько золота, что хватало не только на покупку титула, но и на землю. Особенно это касалось Американского Директората, где имелось много свободной земли, в отличие от той же Европы.

Но этого мальца он решил проверить лично, чтобы зря не рисковать. Засев на дереве с биноклем, он наблюдал за его бегом, затем плаваньем, и, в конце концов, за тренировкой. Когда увидел последнюю, его губы растянулись в широкой улыбке. «Это уже готовый воин!», – подумал он. Прикинув, сколько тот может стоить, он начал быстро спускаться.

– Ну что? – спросил один из его подельников.

– Все хорошо, – ответил он. – Идите и приготовьте лодку.

Два человека ушли, а он с еще одним направились к жилищу индейца. Для поимки он использовал амулет паралича, сделанный одним из лучших артефакторов. Попал тот к нему, можно сказать, случайно, но мужчина быстро оценил его значение. Артефакт был настолько высокого уровня, что мог преодолеть защиту амулетов службы безопасности, парализуя людей на довольно длительное время. Однажды ему пришлось уносить ноги и, если бы не амулет, находился бы сейчас Кирилл Андреевич в каменоломнях.

А вот и их цель показалась из воды. Обнаженный двенадцатилетний мальчик направлялся к своему дому, но вдруг остановился. «Вот это чутье! – подумал работорговец, применяя амулет. – Он стоит еще дороже». А потом произошло странное: вместо того, чтобы свалиться бревном, мальчика начало трясти. Было видно, как его мышцы сводит судорогой, по всему телу выступили капли пота.

– Это чой такое? – спросил подошедший Степан. – Навроди не было такого давеча.

А он и сам не знал, что здесь происходит. Паралич – он и есть паралич: если попал под него, то валяешься бревном. Если имел первоклассную защиту, то продолжишь бодрствовать. Если же она была не настолько сильна, то произойдет частичная парализация. Но никак не то, что он наблюдал в данную минуту. Это был уже третий мальчик, против которого использовался амулет, но с таким эффектом они столкнулись впервые.

– Неважно, – ответил он, – доставая зелье.

Зелье, переводящее выпившего его в состояние летаргического сна, варил сам Залихвацкий. Его рецепт он вычитал еще во время учебы и запомнил. В таком состоянии человек мог пребывать до двадцати дней без каких-либо негативных последствий для себя. А им для вывоза хватало с головой декады, так как канал был отработан. Приобретя билет на грузопассажирский дирижабль, следовавший на восток, спустя четыре часа они летели в том направлении.

Ровно через декаду, как он и планировал, Залихвацкий с товаром находились на берегу океана в поселке контрабандистов и работорговцев. В этот раз здесь было малолюдно, а будущих рабов – всего десять человек, среди которых было три ребенка, включая и его пленника.

Сегодня ниппонцы прибыли на небольшом дирижабле, что говорило о том, что тем срочно требуется какой-то товар. Как правило, в таком случае они посещали еще несколько мест, собирая или покупая нужные вещи, и только затем направлялись на один из огромных рынков, где торговали всем и вся.

Три ниппонца целенаправленно шли в сторону, где торговали будущими рабами, и Кирилл Андреевич очень понадеялся, что им нужны именно дети для гладиаторских боев. Его пленник вот-вот должен отойди от действия зелья, поэтому он заранее надел на него кандалы. Увидев это, те о чем-то заговорили на своем языке, после чего один подошел к нему.

– Гладиатор? – поинтересовался тот на хорошем русском языке.

– Да, – кивнул он, – очень сильный боец, и стоит очень дорого. Можете проверить.

Один из троицы достал специальный артефакт, определяющий характеристики человека, и положил мальчику на грудь. Затем переложил на живот, ноги, а перевернув его, на спину. Потом ниппонцы начали общаться между собой на своем языке. Он совсем плохо знал этот язык, но сумел понять, что его пленнику не более одиннадцати лет, и у него высокие показатели. А больше его ничего не интересовало.

– Отличный товар, – наконец-то произнес ниппонец. – Берем.

И назвал цену. Залихвацкий очень порадовался, что сам не озвучил ее ранее, так как предложенная ими цена была выше той, с которой он хотел начать торговаться. Своим чутьем он понял, что у этих работорговцев специальный заказ на детей – будущих гладиаторов. Указав свою цену в полтора раза выше названной, он принялся за торговлю. После завершения оной, ниппонцы унесли пленника на свой дирижабль и улетели, тем самым подтвердив наличие специального заказа.

Дирижабль работорговцев.

Как только я очнулся, тут же вспомнил все произошедшие со мной события. Первое, что я почувствовал, это что-то на моей правой ноге. Открыл глаза. Увиденное мне совсем не понравилось: к моей ноге была прикована цепь, которая, в свою очередь, крепилась к металлической скобе в стенке… «Кстати, а где это я?», – мелькнула у меня мысль. Хотел осмотреться, но натолкнулся взглядом на детей. И тоже прикованных. Это меня очень расстроило, но в то же самое время вызвало очередной прилив ярости. Вот только я не знал, на кого ее направить. Успокоившись, я начал вспоминать, что со мной произошло. Утренняя тренировка, я возвращаюсь домой, что-то вызвало у меня подозрение. Что? И я принялся анализировать, а спустя буквально пять секунд понял: запах, неизвестный человеческий запах. Будь это немного дальше, я бы не обратил внимания, но в данном случае он исходил от моего логова. А потом ко мне кто-то применил магию. Если бы не последовавшие судороги, я бы решил, что это паралич, а так не знаю. И вот после этого следует провал в памяти.

– Ничего, – прошипел я, – запах я хорошо запомнил, никуда ты от меня не денешься.

Я почему-то пребывал в уверенности, что запах соответствует именно тому человеку, который меня сюда определил. Нормально объяснить это свое мнение я не мог, уверенность шла откуда-то изнутри.

– Что ты сказал? – раздался голос справа от меня.

– Ты знаешь, где мы? – спросил я паренька лет четырнадцати.

– Знаю, – с какой-то обреченностью ответил он.

– Рассказывай.

Я слушал его и поражался. Додуматься до того, чтобы проводить бои среди детей – это какие же надо иметь извращенные мозги?! До этого могли додуматься только люди, только среди них могут родиться такие нелюди. «Права была мама, права», – в очередной раз подумал я. Мой сосед состоял в какой-то банде, грабившей людей, и за какую-то там провинность их главарь продал его, своего подручного, работорговцам. Находимся мы на дирижабле, а везут нас в Южную Америку, где нам предстоит стать гладиаторами на потеху местным индейцам. Перспектива совсем не радостная, я бы предпочел остаться в Российской Империи: она, по крайней мере, находится в том же месте, что и моя страна в моем родном мире.

– Слушай, а как тебя зовут? – спросил он в конце своего рассказа.

Но я не ответил: после его признания в своих похождениях мне было противно с ним общаться. Он еще какое-то время смотрел на меня, затем отвернулся. Я задумался о дальнейших действиях, но сразу понял, что информации почти нет, а значит и переливать из пустого в порожнее не имеет смысла. Вот, кстати, прекрасная поговорка есть у русских, да и других хватает. В моем мире таких коротких, но емких выражений не было.

Открылись двери, и в помещение вошли два человека, которых я начал с интересом рассматривать. Я только несколько раз видел эту разновидность расы людей, поэтому с интересом наблюдал за ними. Что сразу бросилось в глаза: мы для них – товар, именно так купцы смотрят на продаваемые вещи. Значит, действительно работорговцы. Сейчас они раскладывали в подставляемые глиняные миски еду, при виде которой у меня… ничего не произошло. Отсутствовал тот сильнейший голод, преследовавший меня в последнее время. Нет, кушать я хотел, но как обычно в моем возрасте. Осмотрелся рядом с собой в поисках миски. Точно – стоит в небольшом углублении. А вот ложки не нашел, но оглянувшись, увидел, что мальчишки, получившие свою порцию, едят руками. Меня аж передернуло от этого. Но делать нечего – пришлось перебороть себя и кое-как поесть.

Минут через десять нам раздавали воду, наливая в эти же миски. Стало понятно, почему парочка ребят вылизывали тарелки. Сделав два глотка, я застыл, наконец-то поняв, что с момента прихода в себя мне не давало покоя. Я чувствовал потоки магии!

Российская Империя, город Екатеринбург, постоялый двор «Уставший путник».

Граф решил сам посмотреть на странного мальчика, поэтому утром направился к постоялому двору. Там он хотел совместить приятное с полезным: покушать и понаблюдать. Прислуживать ему бросилась официантка. За весь завтрак он так и не увидел их нового работника, поэтому после еды направился к хозяйке заведения. Управляющий, видя это, умудрился каким-то образом не только обогнать его, но и сообщить о визите.

– Граф, – женщина сделала пару шагов ему навстречу, – какими судьбами?