Роман Яковлев
Андрей Орлов: институт непонятных дел

– Подождём. Не любит, когда отвлекают, сейчас идёт процесс, – объяснила она то ли мне, то ли старому “серому”. На всякий случай, мы оба понимающе кивнули. Стрекоза опять подошла ко мне и окинула изучающим взглядом. Не знаю, что интересного она подметила в типичном восьмикласснике, но мне показалось, что на целую минуту я стал для неё самым важным человеком на свете. Стрекоза открыла рот, приготовившись что-то сказать, но дверь столовой со страшным скрипом отворилась, напугав в разной степени меня, Стрекозу и пожилого “серого”. Дениса, к моему сожалению, не было видно, дверь будто распахнулась сама собой. Стрекоза снова переступила с ноги на ногу, вздохнула и недвусмысленно кивнула “серому”. Старик поправил ворот рубашки, подхватил меня за плечо и подтолкнул ко входу в столовую.

– Пойдём, дружок. С тобой хотят поговорить.

Глава 2

Ноги совсем меня не слушались, поэтому я ступал по блестящей кафельной плитке неуверенно, и старичку-”серому” приходилось буквально тащить меня к столу Буфетчицы, как увесистый мешок картошки. Она, кажется, совсем не обращала на нас внимания – сидела и протирала свои громоздкие очки белым платочком, тихонько разговаривая сама с собой. Когда мы подошли к столу вплотную, “серый” негромко кашлянул, и только тогда Буфетчица, словно очнувшись от долгого сна, посмотрела на нас. Она быстро кивнула “серому”, тот кивнул ей в ответ и удалился из столовой, громко цокая каблуками начищенных ботинок по плитке. Всё своё внимание Буфетчица сконцентрировала на мне: сначала пристально рассмотрела меня, цепляясь глазами, как мне показалось, за каждую деталь моего лица, а потом и мило улыбнулась, кивнув на стул напротив. Я не без удовольствия плюхнулся на него, дав ногам дополнительную опору. На столе у Буфетчицы покоилась толстая, я бы даже сказал – толстенная – тетрадь, бутылка воды и тот самый белый платочек, на котором разноцветными нитками была вышита небольшая бабочка. Края её крыльев располагались практически на самом краю платка и поэтому, когда Буфетчица брала платок в руки чтобы протереть очки, казалось, будто бабочка всё время пытается улететь с этой белой тряпочки. Но потом Буфетчица неизменно клала платок на стол, и бабочка возвращалась.

– Орлов Андрей Дмитриевич, – прочитала в тетрадке Буфетчица мягким, вкрадчивым голосом. Я вздрогнул от неожиданности, так как с удивительным упорством пытался рассмотреть узор на кафельной плитке, чтобы немного успокоиться и отвлечься.

– Д-да, – робко сказал я, глядя, наконец, на Буфетчицу вблизи. По её лицу можно было определить, что она не молода, но вот насчёт точного возраста я бы поспорил. На лбу и уголках рта Буфетчицы проступали морщины, но в целом она выглядела не очень-то старой. Кудрявые волосы обрамляли голову женщины пышной аркой, а из-под роговых очков, которые она сдвинула на середину носа, меня исследовали тёмные глаза с узкими зрачками.

– Не бойся, Андрей, – вздохнув, проворковала Буфетчица и легонько хлопнула в ладоши, подняв при этом небольшие завихрения пыли со стола. Я обратил на это внимание только потому, что из массивного деревянного окна столовой в зал прокрался широкий солнечный луч, в свете которого пыль поднялась со старого фанерного стола столбом.

– Я не боюсь, – соврал я, – А где Денис? Мой друг, его завели полчаса назад, и я не видел, чтобы он отсюда выходил.

– С Денисом всё хорошо. Он просто немного перенервничал, и я отправила его домой, к родителям. Вашу директрису, Анну Геннадьевну, я предупредила, так что не переживай. Встретишься с Денисом после уроков. Ты, надеюсь, до икоты нервничать не будешь? Я же не кусаюсь. – Буфетчица говорила не быстро и не медленно. Каждое её предложение, вроде бы, было лаконичным и простым в понимании. Короче, полная противоположность замудрым и зачастую бесполезным речам школьных учителей. На это было легко купиться.

– Зачем нас всех здесь собрали? У меня контрольная по математике следующим уроком, – расхрабрился я, – мои родители сильно расстроятся, если я получу двойку. Особенно отец.

– Об этом я и хотела с тобой поговорить, Андрюш, – вздохнула Буфетчица, прямо-таки с материнской заботой взглянув на меня и покачав головой, – В институте, где работал твой папа, произошёл несчастный случай. Крепись.

Я не знал, как реагировать на сказанное Буфетчицей. Миллион мыслей нестройным пчелиным роем пронеслись в моей голове, сбивая друг друга и чиня полный хаос. Буфетчица несколько секунд ничего не говорила, видимо, давая мне прийти в себя. Потом встала, взяла с соседнего столика чистый стакан, налила в него воды и подала мне.