Роман Владимирович Торощин
Нестихи. Книга первая
Невдалеке сквозь желтые поля проносятся порожняки со временем, пустые вагоны, лишь с тиканьем внутри. Пусть бегут, их товар – штамповка копеечная.
А вот штучные секунды, мерцающие секунды (ибо счастье – оно не бывает двухсерийным, оно длиться ровно вдох), вот эти мгновения ручной работы незабудками и кувшинками прорастают в наше чаще. И нет ничего лишнего в этом лесу, нет пустых телефонных гудков, нет заоконного собачьего лая, нет стука сердца невпопад, нет ненавистного запаха медикаментов… а вон над беседкой птица серебристая порхнула… или это был день? Берегите лес, берегите…
«ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ?»
…пусть всё бы прекрасно пустым, и потому безудержно чистым,
что бы не искать во всем этом ответов…
Что ты знаешь о любви и пустоте, о красоте и катакомбах, о свободе и о возвращении…?
Радуга живет не в этих небесах.
Здесь тучи размазаны по марле.
Здесь никто не говорит на неизвестном языке, здесь все слова имеют корень «не я».
Неправда, что здесь поля высокого давления, здесь разреженность во всем, все ткани протерты, все флаги выцвели и не на что опереться крылом.
Это мир тысячи замочных скважин и тысячи сквозняков. Здесь время из резины, и каучуковые минуты тянутся часами.
Тут Луна светит лампой и ветер на привязи, и электричество во всем. Здесь у всех тайн уже есть имена, и орфография всех разгадок проверена…
Этими печалями нельзя гордиться, и их нечем утолить. Эту пустоту не вытряхнуть… Это – дно ядра.
Здесь даже надежду называют надя, и не испытывают её.
Но все эти стены из тяжелого дыма, стОит окликнуть пролетающий бриз и он, смеясь, развеет зАмки и замкИ.
И вот уже солнце колокольчиками пробежит по глазам, прыгая между голубых облаков…
Вселенная, она ведь в мгновениях… Мир, он вежлив, он стучится в сердце, прежде чем войти, прежде, чем запустить в нас снежком вечности.
Вот, оглянись – цикады, как выпавшие галчата, каркают, то сбивая ритм, то выправляя его, будто слушаешь неровное дыхание мира, прижавшись к его груди. Голубка замерла на полу-взмахе, продлевая навечно своё курлыканье. Звезды расселись на ветвях соленых сосен, переглядываясь и мигая, как небесный семафор, разрешая кому-то набрать высоту. Прибежав по стеклянным волнам, ветерок, словно игривый котёнок, запутался в шторе, пытаясь поймать свой хвост, устал и, проскользнув в щель, пошёл искать ночлег. Море опустилось на глубину, оставив сверху лишь парное молоко, шепотом напоминающее о Рае. И вот Покой, как мягкая лавина, течёт по миру, лишь изредка и ненадолго водоворотом задерживаясь в излюбленных заводях. И вот прозрачная волна этого Великой Полночи неминуемо и неотвратимо возвышается, возвышается и топит в себе, и накрывает тишиной. Но эта сладость была недолгой, законы Мироздания исключают статику. Покой двинулся дальше вдоль береговой линии, и было слышно, как на его пути лопаются мыльные пузыри пустых человеческих переживаний. И звездная пыль, покачиваясь, поднималась в небо, как утренняя роса. И где-то прозвенела чистая пронзительная нота, быть может, во мне…
«НЕЖНОСТЬ»
…и лишь мысль о том, что когда я проснусь, ты превратишься
в зыбкое существо по имени “Завтра”, помогает мне уснуть…
Как высказать нежность?
Словами ли с пушистым окончанием? Сложив ли губы дудочкой? От этого само чувство превращается в пустой розовый зефир – остаётся лишь безвкусная пересладость во рту…
Как выразить нежность? Касанием? Но почему каждый раз, прижимая к себе теплое облако, стараешься силой решить этот вопрос? Как научиться разрывать связи между атомами и попытаться проникнуть глубже, чем кожа? Иначе это лишь как стекло между ладонями…
Где-то ниже линии сердца есть кроличья нора, уходящая под запрещенным углом в бездны какого-то щемящего измерения, оттуда на крыльях бабочек поднимается нежность. Там живут наши слезы, и сладкие, и солёные.
Слёзы – это непроизнесенные слова, это непроизносимые слова. Все писатели мира творят лишь с одной целью – перебирая буквосочетания, кто, полагаясь на удачу, кто математически дотошно, все они пытаются собрать хотя бы одно слово, слово, которое влагой сочится из души и вытекает из глаз. Но нет победителя в этой лотерее, и джек-пот растёт, как гигантская надувная игрушка, смущенно и неловко поглядывая на участников…
И поцелуй не решает задачи, хотя порой касание губ позволяет на миг прорвавшись сквозь облака, увидеть Солнце и зажмуриться… Правда, это похоже скорее на подглядывание, на что-то случайное и неповторяемое…
Но главный враг нежности – это Время. Это тиканье, которое к ложке крылатой невозможности добавляет бочку гранитной невозвратности. И каждый раз, когда в попытке взять эту до болезненности милую высоту, в то мгновение, когда в зрачках уже отражается сверкающая вершина, Время стальной секундной стрелкой обрубает страховочный трос. И вот ты хватаешь руками пустоту, но центр тяжести уже начал свою работу… А где-то в вышине затухающей свечей трепещется фраза – "Любая жизнь коротка, и ты не успеешь"…
