Родион Михайлов
Вера, мышонок и другие
Глава 5
Придя домой, Вера услышала от сеньоры Суарес следующую новость:
– Ах, бедная наша госпожа, снова на неё свалилась напасть.
– Что случилось? – испугалась Вера.
– Тут в университете преподавал один профессор, но несколько месяцев назад он заболел, а после исчез из дома, и его никак не могли найти. А теперь нашли обросшим и ободранным, как бродягу, и он заявил прессе, что некоторое время назад отправился на поиски похищенного черновика книги, которую он писал. А заодно он хотел найти доказательства того, о чём писал в книге: якобы, наш город захватили разумные инопланетные осьминоги, очень злобные и умеющие мимикрировать под людей, а их база находится в нашем зоопарке. И руководит ими наша госпожа, сеньора Мендес! Так и сказал в прямом эфире! Пригрозил, что обязательно выведет её на чистую воду, но пока он сам не разобрался до конца в том, кто она: захватчица-осьминожина в теле женщины или их союзница-человек. Правда, сейчас профессор будет помещён в психиатрическую клинику, но он уверен, что ненадолго, а уж когда выйдет, то займётся вражиной.
– Это же смешно, – ответила на это Вера. – Наверное, у него психическое расстройство, вот его и в клинику отправляют.
– Смешно-то смешно, но ты наших людей не знаешь. Пойдут молоть языком, навыдумывают всякую чушь – потом не отмоешься, – покачала головой сеньора Суарес. – Такие разговоры могут нанести вред ей и её деятельности.
– Зато мы ей верим и поддержим как сможем, – высказалась Вера. – Хотя, что мы можем? То есть не вы, а я. Я-то ничего не могу, только ходить туда-сюда, вот и всё, – пригорюнилась она.
– Ну-ну, – потрепала её по плечу домоправительница. – Все мы что-то можем, а вот то, что госпожа больше не разговаривает тем потусторонним голосом, – это хорошо, а то бы её могли заподозрить и другие люди. Много ли им надо, чтобы сделать выводы?
Вера кивнула:
– Сеньора Суарес, я хотела вас спросить кое о чём. Сегодня утром я была у сеньоры…
– Я знаю. Наша госпожа желает тебе помочь. Мне было известно об этом заранее, – перебила её экономка. – Тебя что-то смущает?
– Нет, что вы. Я очень признательна ей за это, но я хотела спросить о другом.
Вера рассказала об испорченном портрете и о своём дерзком предположении, что это дело рук госпожи, в отместку за ту жуть, которую нагнала на неё Кристобальда во время видений, после которых госпожа и слегла больная.
– Госпожа уж мне рассказала. Ты, должно быть, боишься, что она повредилась умом после амнезии? Но это не она. Да и вряд ли наша сеньора на такое способна, но она не рассердилась, и, кажется, даже довольна, но я нахожу это тревожным. Ведь кто-то же пробрался на второй этаж и посмел совершить этот акт вандализма, хоть и приятный госпоже. Это безобразие! Но сеньора Мендес сказала мне, чтобы я не проводила расследование и забыла об этом. Не знаю, смогу ли.
– Ну и ладно, а госпоже лучше тоже забыть об этом сумасшедшем, – закончила Вера.
Домоправительница кивнула и, пожелав помощнице спокойной ночи, отпустила её.
На следующий день у Веры и Розы состоялся такой разговор:
– Роза, ты уже знаешь об усах на портрете?
– Знаю, мне сеньора Диас рассказала. Просто кошмар! – прошептала она.
– Кошмар – это слишком сильно сказано, Роза, но это немного загадочно. Как ты думаешь, кто мог это сделать?
Роза отрицательно покачала головой, показывая тем самым, что в ней нет никаких мыслей по этому поводу.
– А я… не знаю, как сказать, чтобы его не обидеть, но мне приходит на ум только Фелипе.
Роза махнула рукой:
– Сеньора Диас уже допросила его. Она первая на него и подумала, потому что он балбес. Так она говорит, а я – так не считаю! После она водила его к сеньоре Суарес, и они вдвоём выяснили, что это сделал не он.
У Веры отлегло от сердца. Всё-таки подозрения насчёт Фелипе были ей неприятны, поскольку он хороший мальчик. Хотя и преступления-то никакого не было, а так, шалость.
– Тогда я вообще не понимаю, кто это сделал, – продолжила Вера. – Ведь это не мы?
Они поклялись друг дружке, что это не они, и на этом их рассуждения зашли в тупик.
– Ведь не сеньора же Суарес, – пошутила Роза.
Вера закрыла одной ладошкой рот, а другой махнула в сторону Розы, – ничего смешнее она в жизни не слышала. Чтобы сеньора Суарес… тайком пробралась в галерею и подрисовала усы?
– Ну ты и шутница, Розочка!
Глава 6
Вечером Вера с Марисолью пошли к Марко, и он с порога завёл речь о телерепортаже с тем сумасшедшим. Оказалось, что отец его отлично знает по работе в одном университете, более того – они даже дружили.
– Ведь мы все очень переживали за профессора Монтойю. И вот он нашёлся! Но что он говорил о вашей сеньоре Мендес?! Да уж! Ты видела этот репортаж, Вера? А ты, Марисоль?
Они сказали, что не видели.
– Не видели? Я тут подумал… вспомнил то, что вы рассказали мне о встрече с тем бродягой. Он вроде говорил что-то непонятное, и я предположил, что это латынь. «Уби меус либер», что означает «Где моя книга?». Вы помните? Я вам так и сказал, но мы все подумали, что такой субъект не может знать латыни. А профессор-то искал свою книгу – так он утверждает. Так может, это и был он? Вот идите сюда, взгляните.
Девушки сели за компьютер и посмотрели репортаж. Несмотря на то, что профессора причесали и помыли, не узнать его было невозможно – это он!
– Что же с ним будет теперь? – спросила Марисоль.
– За ним понаблюдают в психиатрической клинике, месяц или больше, как нам сообщила его жена, а после… Всё будет зависеть от его самочувствия.
– Папа, а сеньоре Мендес его обвинения не повредят?
– Вряд ли. Хотя, конечно, неудобства создать могут. Но всё же его слова – это полнейшая ерунда, и едва ли ей стоит беспокоиться.
Вера обрадовалась.
– Но в то же время его слова всё-таки не лишены смысла и не являются бессвязным бредом. Ведь в зоопарке есть небольшой океанариум, в котором имеется отдельный участок, где живёт осьминог, – продолжил Марко.
– О да! Он очень-очень умный и игривый, – просияла Марисоль.
– Вот именно – умный! – сказал Марко. – Кое-кого это может навести на дурные мысли.
Вера встревожилась.
– Но, скорее всего, только тех, кто проводит вечера в шапочках из фольги, – успокоил её отец. – Однако и для них подобный сюжет едва ли стал сенсацией – этим людям и без того хватает головной боли. Так что не переживай.
Покончив с этим вопросом, перешли к делу о порче портрета Кристобальды. Вера тщательно изложила всё, что ей известно. Марко в свою очередь расспросил её обо всех лицах, имеющих доступ в дом, и даже о тех, кто хотя бы гипотетически может иметь такой доступ. Получилось не так уж много людей: помощницы сеньоры вместе с Фелипе, три подруги госпожи по спиритическим сеансом, а теперь уже – по клубу любительниц книжек о привидениях, и мадам Аврора. Они отпадали сразу, так как на этой неделе их не было, ведь они должны прийти лишь в воскресенье. Ещё есть садовник-водитель Хуан, но он никогда не заходит в дом, правда, это не значит, что он не может.
– Кто знает, каковы тайные помыслы этого садовника-молчуна? – спросил отец. – Но, как ты сказала, Вера, никто ничего дурного за ним не замечал, да и с какой стати ему заниматься детскими проказами?
– Не могут же усы появиться сами по себе, – прокомментировала Марисоль. – Кто-то ведь их пририсовал да ещё добился того, что заморочил всем голову. Может быть – это опасный человек!
Вера вздрогнула, и ужасное предположение о том, что в дом сеньоры Мендес может проникать опасный человек, повысило её мозговую активность, результатом чего стало следующее предположение:
– А что если раньше на портрете уже были нарисованы усики, но после, художник их закрасил? А теперь из-за какого-то изменения воздуха в доме – его микроклимата, – они проявились? Ведь когда я рассказывала вам о портрете Кристобальды, я сказала, что мне показалось будто художнику не нравилась та, кого он рисует, и, быть может, он в какой-то момент не удержался и подрисовал ей усики, а потом замазал.
– Неплохо, – с уважением посмотрел Марко на дочь и увидел, как Марисоль задрала нос, преисполненная гордостью за подругу, мол, видали наших?! Мы тоже не лыком шиты!
– Но действительно ли эти усы выглядят так, словно они были закрашены когда-то? То есть нечётко, как нечто едва заметное?
Вера поняла, что её предположение никуда не годится. Усы были очень даже чёткими и явными, сияющими свежей краской.
– С твоих слов я знаю, что сеньора увлекалась спиритизмом. Знаю-знаю, это по секрету, и я никому не говорил, но что же остаётся? Может, это послание? – и улыбнувшись, Марко показал пальцем вверх.
Девушки засмеялись, и тут Вера спохватилась – за этими разговорами она чуть не забыла рассказать о предложенной ей от госпожи помощи с домом.
– Ну-ууу, ваша предводительница – просто прелесть! – вполне искренне откликнулся Марко. – Может, что и получится. Это было бы справедливо! Жаль, что я в этих вопросах беспомощен и не предложил тебе то же самое. Но всё-таки дом теперь у тебя есть, а если получится вернуть и тот… Как ни крути, а там вся твоя жизнь. Тяжко, когда такое попадает в руки безразличных людей.
Вера вздохнула.
Вечером на Веру опять напала хандра, и она принялась слушать всякую грустную музыку, но та быстро надоела. Прочтение нескольких страниц из «Удольфского замка» тоже не смогло захватить её, и она подумала, что нехорошо оскорблять писательницу невнимательным чтением.
Мигель вовремя напомнил о себе шумом и лязгом. Вера начала собирать лабиринт для него. Эта конфигурация заняла изрядное время, зато мышонок получил возможность порезвиться в импровизированном подземелье. У людей такие места обычно не вызывают радости, но грызунам, похоже, там уютно.
Глава 7
Лето уже подходило к концу, и завтра должны были уехать обратно Мерлин с друзьями, но на сегодня назначен показ для избранных съёмок нескольких сцен из первой серии сериала, снимающегося по сценарию, написанному Леонардо. Ему удалось договориться о приглашениях для всех участников той встречи в летнем кафе возле парка. Вообще-то, договориться оказалось нетрудно, так как всё равно никто не хотел смотреть очередную слезливую тягомотину. Это была уже третья встреча компании, хотя во второй раз собирались лишь затем, чтобы сходить в кино, а после уж было поздно гулять.
Итак, все столпились возле здания телестудии и дожидались, когда к ним спустится Леонардо. Он раздал временные пропуска и повёл группу за собой. По дороге в съёмочный павильон Вера с Марисолью переговаривались шёпотом, а Дамиан, напротив, топал как у себя дома, что вызывало страдания Фелисидад, так как она опасалась, что их прогонят, словно невоспитанных детей. Мерлин прошёл путь от входа до предназначенных для ребят мест с достоинством и сохраняя осанку, что вызвало уважительный взгляд со стороны Веры: «Как будто он здесь свой человек. И как это ему удаётся так притворяться?!» – и Вера подумала, что Мерлин, обладая столь величественными манерами, вполне мог бы здесь работать.
Но посетители напрасно опасались – на них никто не обращал внимания, да и кто бы стал на них смотреть, когда тут ходят люди порой в самых экзотичных нарядах.
Из павильона, где, по-видимому, снимался другой сериал, вышел мужчина в костюме индейца, вернее, от этого костюма была только верхняя часть, а вместо штанов с какой-нибудь бахромой в расшитые сапожки было заправлено современное тренировочное трико, и Мерлин ещё подумал при этом: «Разве индейцы не носили что-то наподобие мокасин? Эти сапожки больше подходят цирковому силачу, нежели индейцу».
Мужчина достал из кармана пластмассовую коробочку с драже и, громко гремя, стал закидывать себе в рот мятные судя по запаху шарики. За ним вышла женщина в очках с гигантским увеличением и спросила мужчину, почему он снял штаны, а он в ответ:
– Штаны мне жмут. Я в них выгляжу как танцор балета. Нужно их как-то раздвинуть.
– Но я всё сделала строго по мерке!
– Ты хочешь сказать, что я разжирел, что ли?
– Ничего я не хочу сказать, а только то, что вы всё выдумываете, как обычно, – довольно дерзко ответила ему костюмерша.
Однако мужчина не обиделся и, вскинув руку, помахал кистью, дав понять, что ничего не хочет слышать до тех пор, пока не получит достойных его штанов.
Вскоре группа вошла в просторное помещение, где были установлены декорации небольшой комнаты, видимо, кабинета, а поодаль, справа за камерами, видны расставленные в четыре ряда стулья. На стульях уже скучало четыре человека. Леонардо усадил гостей и сказал, чтобы они сидели тихо, выключив телефоны, чтобы ни во что не вмешивались, а когда всё закончится, то нужно негромко похлопать.
Людей на площадке было уже довольно, и процесс пошёл, когда появилась девушка в джинсах и розовой футболке. Она приняла слегка пришибленную позу перед столом, за которым села тучная женщина со злобным лицом.
– Так, значит, ты Вера… как тебя там? Моралес? – спросила она начальственным тоном.
– Си, сеньора, – тихо пискнула Вера Моралес.
– Меня ты будешь называть госпожа домоправительница. Ясно?
Вера кивнула.
– У нас тут очень строгие порядки, которые ни в коем случае нельзя нарушать, или лишу жалования. И сразу даю тебе совет: пореже показывайся на глаза сеньору Рикардо – это сын нашей госпожи, – мне хватает проблем и без шашней служанок. Он мужчина видный, а вас, девок, я уж знаю.
Вера испуганно смотрела на цербера с ярко накрашенными губами, госпожа же домоправительница тем временем встала и приняла из рук вошедшей служанки платье.
– Вот. Наденешь его в комнате, которую тебе покажут, и после вернёшься сюда.
Спустя несколько минут Вера вошла в униформе горничной бежевого цвета. Платье было чуть выше колен, и к нему прилагался кокетливый передник с оборками.
– А сейчас ты получишь работу, и она должна быть выполнена безупречно – ты на испытательном сроке.
После того, как Вера Моралес покинула надсмотрщицу, та подошла к шкафчикам и достала оттуда бутылку текилы, налила полстакана и, приняв такую позу, словно хотела протрубить в горн, выпила одним махом, после чего вытерла рукавом ставшие особенно заметными после орошения их влагой – усики, поблескивающие над верхней губой. Закрыв дверцы шкафчика, госпожа домоправительница икнула.
Зрители не знали, можно над этим смеяться или нет, а потому, видя их реакцию, Леонардо шепнул, что объяснит им позже, как понимать увиденное.
Далее было разыграно ещё несколько сценок с небольшими перерывами и обсуждениями. Режиссёр подзывал Леонардо, для того чтобы он внёс правки в диалоги. Актриса, играющая Веру, во время перерывов трещала без умолку и смеялась, а когда запускали камеру, она совершенно преображалась, превращаясь в испуганную серую мышку. Видимо, это и есть талант актёрского перевоплощения, ведь этой молодой актрисе даже не требовалось время, чтобы «вжиться в роль», как предположили зрители.
Весь просмотр занял около двух часов, по окончании которого Леонардо отвёл компанию в кафетерий на втором этаже, где можно было недолго поговорить. Он пока не мог покинуть рабочее место, а Рамона хотела остаться в телецентре, чтобы дождаться Леонардо, когда остальные уйдут.
– Как я поняла, эта Вера из сериала попала в плохой дом? – спросила Вера у Леонардо.
– Да. Ей придётся там довольно тяжело, и ко всему прочему, к ней будет приставать сын хозяйки. Но один пожилой сеньор, владелец цветочного магазина, заменит Вере отца, будет поддерживать её, и она захочет добиться торжества справедливости. Я собираюсь писать диалоги так, чтобы они не были слишком глупыми и наигранными. Также я намерен раскрыть зрителю глаза на застарелый антагонизм классов в нашей стране… Впрочем, я уже говорил об этом.
– Вот молодец, – похвалила его Рамона и пододвинула ему тарелку с пирожками, предлагая награду за хорошее поведение по привычке, полученной вследствие работы с животными.
– А почему актрисы иногда принимали какие-то преувеличенно картинные позы? – поинтересовался Мерлин.
– В сериале местами будет использоваться стилистика немого кино, возможно даже, что некоторые сцены будут чёрно-белыми. Это нужно для создания более резкого контраста в повествовании, и послужит той цели, о которой я сказал выше.
Мерлин поинтересовался у Веры, понравилось ли ей на съёмках?
– О да! Я никогда ничего подобного не видела. Правда, наша домоправительница совсем не такая, но ведь и теленовелла не про меня. Из-за имени главной героини и оттого что часть её истории взята у меня, я восприняла всё это более лично, чем следовало.
– Сериал хоть и не совсем о тебе, но отчасти и о тебе, к тому же, ты его причина.
– Да… Вы ведь завтра все уезжаете? – спросила Вера.
– Уезжаем. Но я надеюсь вернуться в следующем году, чтобы поступить в университет. Я уже посещал его, и мне всё понравилось, жалко только, что с профессором Монтойей такое случилось, ведь я надеялся послушать его лекции.
Мерлин уже знал об экстравагантных похождениях того человека, книгами которого он зачитывался в детстве.
– И с вами со всеми, мы подружились. Мы можем поддерживать связь?
– Мы можем, я не против, – согласилась Вера, и все присутствующие обменялись номерами телефонов, заодно договорившись, каким способом будут продолжать общение.
Дамиан, вспоминая об увиденном на съёмочной площадке, разошёлся не на шутку, громогласно обсуждая понравившиеся ему моменты, и Фелисидад подумала, что нужно уходить, пока на них не стали смотреть косо. Но Леонардо в любом случае уже было пора, так что все попрощались и, оставив Рамону с Леонардо, вышли на улицу, где поговорив ещё с полчасика, тоже разошлись, так как уезжающим нужно было успеть собраться в обратную дорогу.
Глава 8
Дома Веру ждали приятные известия: сеньора Мендес сообщила ей, что дело с Вериным домом оказалось легко разрешимым. Молодой сотрудник детективного агентства выяснил, что в определении прав на наследование дома было допущено множество грубых нарушений закона. Видимо, расчёт был на Верину неопытность и беспомощность в состоянии подавленности вследствие потери последнего близкого родственника. Сотрудник уже побывал в полиции, и теперь людей, присвоивших её дом, ожидают крупные неприятности. К счастью, они ещё не успели его продать. В ближайшее время – точнее скажет этот сотрудник, Вере нужно будет вернуться в Три Енота для улаживания формальностей.
Возвратившись в свою комнату, Вера ещё толком не осознав предстоящих изменений, позвонила отцу и Марисоли. Пока она говорила, стоя возле стола, то успела заметить, что теперь Мигель частенько спит на лапах Вомбата или Кенгуру, пока её нет.
Она сходила на кухню и принесла оттуда гору тёртой моркови и нарезанных яблок для мышонка. После прилегла и дочитала последние двадцать страниц «Замка», подумав: «Можно назвать символичным окончание злоключений Эмилии и моих в один день». Хотя ничего-то дурного с Верой в Санта-Эсмеральде не случалось, а скорее даже наоборот, но всё же отнятое у неё, как выяснилось обманом, материальное вместилище всего, что связано с детством, отрочеством, мамой, дедушкой и Жукой, сам факт того, что кто-то может неожиданно прийти и забрать, уменьшали в ней уверенность в подлинности и долговечности того, что она нашла здесь.
«Вдруг это тоже исчезнет по чьей-то злой воле? Хотя, наверное, не очень-то и злой, а просто хитрой, глупой, и жадной. И ничего я сделать не смогу».
Вот и Марисоль скоро уезжает, хотя с ней-то всё получается как нельзя лучше, ведь она, рассказав родителям о том, как ей нравится работать в зоопарке, и обо всём остальном хорошем в Санта-Эсмеральде, договорилась с ними, что будет жить месяц дома, потом месяц – в Санта-Эсмеральде, и так далее. В зоопарке согласились с таким графиком работы, и сеньора Эрнандес обещала не искать других жильцов, вернее, её и упрашивать не надо было, так как сеньора Эрнандес очень не хотела, чтобы Марисоль уехала.
«Ладно, Марисоли не будет всего месяц. Наверное, и мне нужно подгадать так, чтобы вернуться вместе с ней в родной город. А что делать с домом?».
Хоть Вера и очень желала вернуться в него, но и здесь многое удерживало. Может быть, пустить туда пожить каких-нибудь хороших людей на время? Неважно, сколько будут платить, лишь бы присматривали за ним. Но, кажется, я бегу впереди паровоза – рано ещё об этом думать».
Вера взглянула на Мигеля. Он, объевшись, развалился на боку и, как могло показаться, смотрел на человека взглядом пресыщенного патриция-гедониста времён упадка Рима, думая: «Что есть жизнь, как не хаотический танец материи и духа? Нужно лишь найти в этом хаосе спокойный уголок с морковью и яблоками, чтобы оттуда наблюдать за этим чудесным танцем, пребывая в неге всезнания и пресыщенности».
Хотя, конечно, ни о чём таком мышонок не думал, но, вероятно, он видел, что человек доволен. А чем? Наверное, тем, что мышонок всё съел, показав себя хорошим мышонком. Но и это лишь догадки – узнать, о чём думал Мигель, нам не дано. А Вера подумала о завтрашнем дне: она и Марисоль договорились навести чистоту в квартире Марко, в которой не сказать чтоб было грязно, но на тщательную уборку довольно большого по площади помещения у Марко явно не хватало рук. Так что они решили это сделать сами.
