Рената Рид
Ведьмина тропа
На шее ничего не было, и Мирослава вспомнила, как вечером сняла его на время купания, чтобы кожаный шнурок и деревянный кулон не намокли. Она всегда так делала, берегла бабушкин подарок. Вот только никогда раньше она не забывала снова надеть его.
Почему-то ей вдруг сделалось жутко, страшно, по спине пополз холодок – если бабушка верила в силу оберега, значит, он и в самом деле имел эту самую силу. Теперь весь скептицизм Мирославы начинал улетучиваться – слишком много странного произошло за сегодняшний вечер.
– Что случилось? – Саша встревоженно поймал её взгляд, не понимая сквозившего в нём отчаяния.
– Оберег… – Шепнула Мирослава одними губами. Переведя дух, она вкратце рассказала Саше про бабушкин подарок и её слова об этом кулоне.
– Бабушка что-то знала про этот лес, поэтому просила меня не ходить сюда, поэтому просила не снимать оберег, а я…мы.. – Она замолчала в отчаянии. – Мы теперь просто заблудились здесь.
– Как мы могли заблудиться, если не уходили далеко в лес? И возвращались мы точно в нужном направлении… – Тихо, но с ноткой отчаяния в голосе сказал Саша, проведя руками по волосам.
– Нас заставляют идти в другую сторону… – Тихо сказала Мирослава и тут же ответила сама себе: – Но это же бред! Я не верю…не верю в такие вещи. – Мирослава на минуту закрыла лицо ладонями, давая себе время прийти в себя и перевести дух. Плакать она не собиралась – попала в непонятную ситуацию, значит – нужно выбираться, а не реветь. – Ладно, чего стоять, пошли.
– Мы уже давно должны были выйти к болоту. – Произнёс Саша, соглашаясь с выводом девушки. – И я не понимаю, как я мог так ошибиться с направлением. Я…
– Ты не ошибался. – Покачала головой Мирослава. – Но сейчас всё равно ничего не поделаешь – давай будем просто пытаться выбраться?
Они переглянулись, понимая, что если в силу действительно вступило нечто потустороннее, то выбраться будет не просто.
Под мелким дождём они уходили всё дальше в лес, окончательно теряя чувство направления. Мирослава теперь держала телефон в руке, иногда проверяя – не появилась ли связь, но её не было совсем, не работали даже экстренные вызовы.
Саша пытался ориентироваться, используя привычные приметы – мох на северной стороне деревьев, более крупные ветки, указывающие на юг, на положение изредка выглядывающей из-за туч луны. Но чем дальше они уходили, тем больше он сам впадал в панику, так как понимал, что ничего не стоят его ориентиры – вокруг происходила какая-то чертовщина.
Он не мог не заметить того, что если они шли строго на север, то за следующим деревом направление менялось на юг и наоборот. Несколько раз он повторно встречал одни и те же приметные деревья или камни и понимал, что они ходят кругами.
До рассвета оставалось совсем немного времени, когда дождь закончился, оставив после себя запах свежести и мокрой земли, уступив место давящей тишине древнего леса. Саша никогда не уходил так далеко в лес.
Мокрая одежда липла к телу, в ботинках хлюпало. На минуту Мирослава остановилась, дрожа от холода. Её била крупная дрожь, поэтому, когда Саша молча обнял её в попытке согреть, она с благодарностью обняла его в ответ.
– Что делать будем? – Спросила девушка, когда зубы перестали выбивать дробь.
– Будем искать выход. – Он посмотрел на светлеющее небо – скоро рассвет. Но как искать выход, если здесь творится что-то не ладное?
Глава 8.
Ещё несколько минут они молча стояли посреди лесной поляны, со всех сторон окружённой высокими деревьями – лес был смешанным, но на этом участке преобладали сосны.
– Что это там, в траве? – Внимание Мирославы привлёк какой-то круглый предмет. Чтобы рассмотреть поближе, она отстранилась от Саши, и он нехотя разжал объятия, присмотрелся в предрассветном полумраке, пытаясь разглядеть то, что привлекло внимание девушки.
– Мухоморы, кажется…
–Такие огромные? – Удивилась Мирослава, приближаясь к ярким грибам, со шляпками размером с суповую тарелку.
–Ещё больше бывают. Один раз я видел мухомор сантиметров тридцать в диаметре… – Саша тоже подошёл, легонько ткнул мыском ботинка самый большой гриб. Почему-то они росли тесными группками по три – четыре штуки.
– Смотри, там ещё. – Мирослава указала на ближайшие сосны, под которыми расположилось ещё несколько групп ядовитых грибов.
– Не нравится мне это. – Пробормотал Саша, следуя за Мирославой, которая уже была готова ступить ещё дальше в лес – к очередной группе мухоморов.
Он схватил её за руку, удерживая:
– Посмотри внимательно. – Он поочерёдно указал пальцем на каждую из грибных групп. – Как это выглядит со стороны?
Девушка замерла, в её глазах мелькнуло отчаяние:
– Нас опять заманивают… Они растут так странно – будто на одной линии, и почти на одинаковом расстоянии – как путеводные маячки…
– Вот именно. И ведут они от поляны –в темную часть леса. – Саша вдруг замер и даже прикрыл глаза, прислушиваясь: – Речка шумит.
– Пересмешка? – Обрадованно воскликнула Мирослава и едва не захлопала в ладоши от счастья. Стоит им найти Пересмешку, которая плутала где-то в этой тайге, так они сразу и вернутся домой, уже не собьются с пути.
Саша не ответил, с сомнением пожав плечами – вдруг это какая-то слуховая галлюцинация. Он уже был готов поверить во что угодно.
Вот только пойти на звук получалось только по грибной тропе. В любом другом месте, куда бы они ни повернули, им преграждал путь бурелом. Плотно переплетающиеся ветви кустарников и валежник высотой почти в два человеческих роста.
Выбора у них не было – снова взявшись за руки, друзья осторожно пошли вперёд мимо мухоморов. Тихий звук пока ещё далёкой от них Пересмешки манил обещанием указать путь домой.
Саша заметил, что сделалось как будто темнее, хотя близился рассвет. Он посмотрел на небо, но в просветах между густыми ветвями не увидел ни одной тучки и нахмурился – что ждёт их впереди? И какого чёрта ноги понесли его в этот лес? Был ли у них на тот момент иной путь для отступления?
В одиночку он не побоялся бы ввязаться в драку хотя бы и с десятком противников. Скорее всего, он бы проиграл, но не бежал бы от опасности. Но в этот вечер он не мог себе позволить геройствовать понапрасну. Он должен был увести от опасности Мирославу. Вот только он всё больше сомневался в том, что у него это получилось.
Казалось, они шли целую вечность, но вдруг девушка ойкнула, указывая вперёд. Перед ними раскинулось то ли болотце, то ли озеро – небольшое, с зарослями рогоза по берегам, поросшее ряской так, что воды практически не было видно. На противоположном берегу лежало поваленное дерево, уходя трухлявыми корнями в воду. В его когда-то могучем теле зияла дыра – дерево было полым, и Мирослава невольно подумала о норе и о возможных её обитателях.
Где-то там, за болотом, всё громче шумела речка.
–Нужна длинная палка – сказал Саша, оглядываясь. – Почву прощупывать – берег у него подозрительный, как бы не затянуло.
Ковёр густого мха и опавших листьев раскинулся вокруг водоёма, исчезая в тайге, насколько хватало глаз, надёжно укрывая всё то, что могло оказаться под ним – будь то твёрдая почва, или же обманчивое, зыбкое болото.
Саша уже выламывал длинный шест из росшей неподалёку молодой берёзки, когда Мирослава вздрогнула, услышав всплеск на той стороне болота.
– Что это? – Шепнула она, веткой полыни отгоняя назойливых комаров от себя и от Саши.
– Рыба? – С сомнением ответил парень, но оба уже понимали, что это было нечто иное. Из-под уходивших в воду корней поваленного дерева расходились круги, исчезая в плотной ряске.
– Вернёмся… – Предложила Мирослава и потянула Сашу обратно, прочь от болота. – Страшно мне, не пойду я через это…
Она не успела договорить, потому что ряска возле берега заходила ходуном, зелёная вода запузырилась и, как в страшном сне, из её глубин вынырнула голова с чёрными волосами и горящими угольками глаз.
Следом показалась непропорционально длинная, похожая на корявую палку, рука с тонкими шишковатыми пальцами, увенчанными когтями.
Девушка вскрикнула, отскакивая подальше от берега. При этом она не могла отвести взгляда от показавшейся твари. Неужели сейчас всё происходит на самом деле, а не во сне и перед ними действительно предстало некое страшное создание, древнее, как мир и оттого забытое, воспринимающееся лишь как сказка, миф?
Существо замерло, оставаясь погружённым в мутную зелёную воду. Только горящие глаза – два огонька на почти человеческом лице – не мигая глядели на друзей, лишь изредка поворачиваясь вправо-влево под спутанными волосами, которые можно было принять за тину или водоросли. Костлявая тонкая рука, перебирая пальцами, словно паук, ощупывала берег, поросший мхом.
Саша медленно отступал, закрывая собой Мирославу – он понимал, что по какой-то причине тварь ещё не напала, а значит не стоит делать резких движений – кто знает, что именно может её спровоцировать?
Парню было страшно, он ощущал, как покрылась мурашками его кожа, а по спине струился холодный пот, сердце колотилось где-то в горле, словно норовило выпрыгнуть и умчаться прочь.
Разум отказывался верить тому, что видели глаза – разве бывают такие создания в реальной жизни? Выходит, бывают.
Саша крепче сжал в руках палку, которая должна была послужить шестом, и отступил ещё на шаг, ощущая за своей спиной прерывистое дыхание Мирославы.
Казалось, он услышал биение её сердца – такое же громкое и испуганное, как у него. Мирослава ухватилась за его плечо, и он почувствовал, как дрожат её пальцы. И тогда он вдруг перестал ощущать свой собственный страх, потому что рядом с ним стояла та единственная девушка, которая ему нравилась, и он должен был её защитить и вывести из этого леса.
В этот момент тварь выбросила из воды свои длинные, корявые руки – настолько длинные, что они почти дотянулись до друзей, прочертив глубокие борозды во мху перед носками Сашиных ботинок.
Мирослава вскрикнула, когда руки быстро исчезли в воде лишь для того, чтобы в следующую секунду взметнуться с новой силой.
Они попятились назад, чтобы не выпускать тварь из виду, Саша ударил палкой по этим лапам-корягам, заставив их снова убраться в воду.
Не дожидаясь нового выпада, друзья бросились прочь, следуя за той же цепочкой мухоморов.
Саша обернулся и с ужасом увидел, как длинные руки вытянули из болота такое же непропорционально длинное тело с тонкими ногами. Чёрные волосы свисали почти до земли, глаза горели ярче прежнего. Существо не поднималось в полный рост, стояло на берегу, странным образом выгнув конечности и напоминая паука.
– Беги! – Саша подтолкнул Мирославу в спину, хотя и не представлял, куда им бежать и смогут ли они в принципе скрыться от этого существа, которое уже бросилось вдогонку, довольно проворно перемещаясь на своих длинных конечностях.
Утро словно не спешило наступать – звёзды до сих пор не исчезли, всё ещё поблёскивая в предрассветном небе. Где-то раздались первые птичьи трели, которые могли бы немного успокоить друзей, если бы за ними не гналось страшное существо. Оно не спешило выйти на поляну вслед за беглецами, оставаясь в сумраке деревьев, и Мирослава понадеялась, что вот теперь, с рассветом они спасутся.
Разве не так бывает во всех страшных сказках и фильмах – дневной свет убивает всяких полночных тварей или, по крайней мере, заставляет их прятаться в свои тёмные норы?
Саша вдруг остановил её посреди поляны и указал рукой куда-то вперёд – в заросли боярышника, примостившегося у осин.
Оттуда на них смотрели глаза.
Такие же горящие угольки, как и у твари из болота. Не мигая наблюдали, выжидали.
– Саша… – В панике Мирослава крепче сжала его ладонь.
Он не ответил, осматриваясь и холодея от ужаса – повсюду, куда ни глянь, горели страшные глаза. Они угодили в ловушку.
Мирослава судорожно выдохнула, когда существа начали не торопясь выходить из леса, окружая их с Сашей.
То из существ, которое оказалось к ним ближе всего, вдруг выбросило вперёд длинную руку и почти ухватилось за Мирославу. Девушка вовремя шагнула в сторону, а Саша ударил палкой – только когти зашуршали по дереву.
Вдруг Мирослава вспомнила молитву, которой очень давно – ещё в детстве – учила бабушка, и впервые в жизни зашептала «Отче наш». Неуверенно, спотыкаясь на каждом слове, но с большой надеждой.
То существо, которое только что бросалось на них, кажется, отступило на шаг, и выжидающе уставилось на друзей. За его спиной появился ещё один корявый, длиннорукий силуэт.
–Это не поможет. – Мирослава с Сашей одновременно вздрогнули, услышав знакомый голос.
Между ними и тварями вдруг промелькнула светлая фигура и замерла решительно, бросив через плечо:
– Молитва слаба против жителей леса.
Откуда он тут взялся?
Стёпка стоял уверенно, держа в руке свою шапку, которую никогда не снимал. На нём по-прежнему была мешковатая одежда, но сам он как-то неуловимо изменился. Вроде бы сделался выше и здоровее на вид, хотя никуда не исчезла болезненная бледность. Его словно окутывало едва уловимое сияние.
Мирослава теперь поняла, почему он всегда был в шапке – прятал уши, которые были очень странной формы. Удлинённые и острые, как у сказочных эльфов – их не могли скрыть светлые волосы, немного не доходившие до плеч.
–Что происходит? – Спросила Мирослава, но никто не ответил.
Сразу несколько тварей зашипели, и сунулись было в сторону Стёпки, но парень вскинул вверх руку и твёрдым, звонким голосом произнёс:
– Прочь! Зовите Хозяина!
Мирослава и Саша увидели, что кончики его пальцев слегка мерцают. А когда твари снова зашипели, оскалив короткие, но острые зубы, то Стёпка повторил свой приказ, и на этот раз голос его странным образом разнёсся эхом по поляне, вспугнув нескольких птиц.
Злобные создания отступили, двое из них нехотя развернулись и исчезли в лесу. Тогда Стёпка повернулся к друзьям. Лицо его оставалось бесстрастным, черты сделались ещё более резкими, а уши так и притягивали взгляд.
Он молча достал что-то из кармана и протянул Мирославе. Девушка удивлённо ахнула, увидев знакомый кругляш в обрамлении каменных бусин.
– Мой оберег! – Воскликнула она, схватив кулон и поспешно надела его на шею, прижала деревяшку к груди.
–Больше никогда не снимай. – Не громко сказал Стёпка.
– Что происходит? – Девушка повторила свой вопрос и тут же задала следующий: – Как ты нашёл нас? И кто ты на самом деле?
Губы парня тронула едва заметная грустная улыбка, промелькнувшая в уголках бледных губ:
–Я не враг – этого достаточно. Эти, – он кивнул в сторону окружавших их существ, притаившихся в тени деревьев. – не отпустили бы вас просто так.
– Кто они?
–Слуги болотной кикиморы… – медленно ответил Стёпка и также не спеша развернулся лицом к лесу, словно почувствовав чьё-то приближение.
И действительно – в чаще раздались птичьи трели, листва зашелестела, хотя ветра не было, а затем и сами деревья закачались, и словно расступились, являя друзьям того, кого позвал Стёпка.
Лесной Хозяин шагнул – нет, плавно перетёк шорохом листвы и трав, из которых состояло его одеяние. Или это было не одеяние, а он сам? Мирослава в ужасе сжалась в Сашиных объятиях, задрав вверх голову и разглядывая невероятное существо, горой возвышавшееся над ними.
Так вот он какой! Где-то в уголках её памяти ожили обрывки воспоминаний из детства, из того времени, когда она любила слушать мистические истории, которыми делилась с ней лучшая подруга. Хозяином называли Лешего – лесного духа, верховного среди прочих.
Даже сейчас, в наше время, некоторые лесорубы задабривали его хлебной горбушкой или другим подношением, прежде чем начать валить деревья. А в древние времена ему приносили жертвы, что бы он оберегал домашний скот от лесных хищников, да направлял живность к охотничьим силкам. Он правит не только животным миром леса, но и более низшими лесными духами.
Лицо его отдалённо напоминало человеческое, если бы не огромные уши, похожие на оленьи, да множество витиеватых рогов, издали походивших на корону.
Тело его не имело чёткой формы – издали можно было принять за огромный ворох листьев, или холм, поросший мхом. Лишь в движении его форма менялась – вытягивалась или изгибалась.
Чёрные глаза больше походили на камни обсидиана – влажно поблёскивая, они изучающе и строго смотрели на пришельцев и особенно – на того, кто посмел потревожить его покой.
Стёпка смело шагнул вперёд, словно отвлекая внимание Хозяина от друзей. Существо согнулось, будто в поклоне, но на самом деле склонилось для того, чтобы лучше видеть стоявшего перед ним человека.
– Ах, это ты, букашка…. – Не голос, а шелест листвы в кронах деревьев, жужжание пчёл в знойный день, капли осеннего дождя по еловым веткам, вой пурги в разгар зимы. – Чего тебе?
Друзья с замиранием сердце наблюдали развернувшуюся перед ними сцену – щуплый парнишка действительно выглядел букашкой перед возвышавшимся над ним созданием. Несмотря на эту разницу, Стёпка не боялся, стоял неподвижно, и даже не шелохнулся в тот момент, когда лицо Хозяина почти вплотную приблизилось к нему
– Отпусти их. – Стёпка говорил не громко. Не умолял, не просил, и не приказывал – голос бесстрастен, как и выражение лица.
Фигура Хозяина вытянулась, шея его словно удлинилась, лицо приблизилось к Саше и Мирославе, ноздри шумно втянули воздух, будто принюхиваясь. Полностью чёрные глаза без радужки или белка, окинули их взглядом, в воздухе прошелестели слова, адресованные Стёпке:
– Я не могу. – Из вороха листвы показалась крючковатая пятерня и поманила тварей, притаившихся за деревьями. Те выскочили почти радостно, бросились к людям, предвкушая добычу.
– Стой! – Почти крикнул Стёпка, снова вскидывая вверх руку.
Казалось, Хозяин опешил от такой наглости, но, тем не менее, одним движением руки заставил остановиться своих прислужников.
– Зачем они тебе? – Голос Стёпки был снова тих и спокоен.
– Оба не нужны. – Длинный палец указал на Мирославу, и Саша крепче прижал девушку к себе, заслонил собой, в попытке укрыть от страшного взгляда.
– Зачем? Расскажи.
– Ты же должен знать, что я не люблю длинных речей на вашем языке.
Стёпка уверенно протянул Хозяину руку:
– Тогда покажи.
Леший медленно, словно нехотя протянул свою руку и едва заметно соприкоснулся пальцами со Стёпкой. Прикосновение заняло не больше минуты, но и Мирослава, и Саша поняли, что за эту минуту Стёпка успел что-то увидеть, что-то узнать – он общался с Хозяином на каком-то ином уровне, недоступном простым смертным.
Парень не обернулся к ним, но друзья увидели, как плечи его вдруг поникли, он недолго размышлял, прежде чем уверенно сказать:
– Отпусти их сейчас. На девушке – одолень-трава заговорённая, а парень будет до смерти биться за неё, просто так ты её не возьмёшь. И я…я готов предложить обмен за их жизни.
Хозяин заинтересованно склонил голову на бок:
– Что же ты можешь мне предложить?
Стёпка ответил не сразу, почему-то осмотрелся вокруг, вздохнул, медленно втянув воздух:
– Я больше не стану проситься обратно. Больше не потревожу тебя просьбами.
Несколько минут Хозяин раздумывал, пристально глядя на стоявшего перед ним парня:
– Готов принять моё решение? – В голосе Лешего промелькнуло удивление. – Почему?
–Они – мои друзья. – Просто ответил Стёпка, не спуская глаз с возвышавшегося над ним существа – так, словно боялся упустить из виду, или…старался запомнить?
– Так тому и быть. – Выдохнул ворох листвы, закружившийся вокруг ребят, осыпавший Стёпку лесной пылью – кусочками мха, обрывками травинок, берёзовыми «серёжками». – Но только в этот раз.
Чувствуя, что сейчас произошло что-то важное для Стёпки, что он чем-то пожертвовал ради них, Мирослава и Саша молчали, боясь потревожить паренька, оставшегося понуро стоять на том же месте и смотреть в лесную чащу – туда, где минуту назад возвышался лесной владыка.
Но исчез и Хозяин, и те странные длиннорукие существа. Светило солнце, в лесу пели птицы, над поляной жужжали пчёлы и порхали бабочки, собирая цветочный нектар и не замечая друзей.
Глава 9.
– Идёмте, что ли. – Наконец сказал Стёпка, не глядя на ребят и надевая шапку. – Вас все ищут.
Они ошеломлённо, ещё не придя в себя от пережитого, смотрели вслед парню, уверенно шагавшему через лесную чащу так, словно он с закрытыми глазами мог найти дорогу домой.
– Стёпа, стой! – Окликнул его Саша. – Ты точно знаешь куда идти? Пересмешка в той стороне. – Он указал рукой туда, где они слышали шум воды.
Их спаситель отрицательно покачал головой, не оборачиваясь:
– Нет. Там река Плакучая. Вы очень далеко зашли. Пересмешка вон там – Он показал рукой – оказывается, друзья ушли бы от неё ещё дальше в лес, если бы не столкнулись с болотной тварью.
Не дожидаясь их, паренёк продолжил путь. Он шёл, не слишком быстро, но уверенно и почему-то ему не мешали ни ветки, ни корни, будто сами уступали ему дорогу.
Мирослава окликнула Стёпу, догоняя, касаясь ладонью его плеча и заставляя остановиться:
– Я не понимаю, что происходит, но спасибо тебе! Ты спас нас…
–Да, спас. – Кивнул он и как-то слегка смущённо добавил: – То, что я сказал Хозяину… ну, про дружбу… Можете не заморачиваться…Со мной… не нужно дружить.
Мирослава оторопело смотрела на него, пытаясь понять смысл слов – он не хочет, чтобы с ним дружили? Или не хочет навязываться в друзья?
Девушка вспомнила слова Саши о том, что со Стёпкой никто не дружит и, заглянув в глаза, увидела, как в них плескалось море тоски и одиночества, и просто шагнула к нему, обняла – искренне, по-настоящему. Сашка, не находя слов, по-приятельски хлопнул его по плечу:
– Спасибо тебе, правда. Хотя я совсем не понимаю, что сейчас произошло, как тебе удалось?
Когда Мирослава разжала объятия, Стёпка смущённо улыбнулся, кивнул и зашагал дальше, не ответив на вопрос Саши.
– А я знаю кто ты!– Мирослава поравнялась с ним, поймала удивлённый взгляд и ответила на немой вопрос: – Ты- эльф!
Парень коротко и безрадостно хохотнул, покачал головой:
– Было бы не плохо!
– Но твои уши…
Стёпка остановился:
– Мои уши – только метка. Знак того, что я –не человек.
–Но кто же ты тогда? – Спросил Саша, который и вовсе не пытался строить никаких догадок.
Стёпка окинул их оценивающим взглядом и понял, что просто так они от него не отстанут. Он помолчал в задумчивости – никому прежде он не рассказывал о своём происхождении, кроме единственного раза, далёкого, как сон. Может ли и в этот раз он открыться? Кивнув самому себе, он заговорил:
– Вы только что видели моего отца. – Произнёс он самым обыденным тоном. Как будто говорил о погоде. – Я – внебрачное дитя Лесного Владыки от смертной женщины.
– Ирина Афанасьевна…? – Опешил было Сашка, но друг отрицательно замотал головой.
– Нет, настоящей моей матери уже давно нет в живых, я её никогда не знал. Но Ирина Афанасьевна с супругом знают о моём происхождении.
Он говорил спокойно, хотя в голосе сквозила горечь и боль утраты. Мирослава засомневалась – стоит ли ворошить его былые раны? Настолько ли нужна им эта правда. Но, видимо, Стёпка уже и сам решил всё рассказать, потому что вдруг уселся на землю, по плечи утонув в высоком разнотравье.
Он не стал дожидаться, когда друзья сядут рядом, сразу начал говорить, будто боялся передумать. Голос его был тих, печален и порой почти сливался с шелестом листвы над их головами.
– Когда-то давно родился у Хозяина очередной ребёнок. Ему, как и всем прочим детям, было суждено стать одним из лешачат или других лесных духов, но вот беда – дитя уродилось слабым, чахлым. Оно было уродливо по меркам лесных жителей и не обладало необходимой силой и навыками для жизни в лесу.
Его долго пытались выходить, давали разные настои, травы целебные, но ничего не помогало.
И тогда Хозяин принял единственное верное решение – избавиться от младенца, пока не поздно. Так всегда делали до него – избавлялись от неугодных детей, передавая их людям, тем самым давая им шанс на жизнь, а себя избавляя от бремени. Случалось и так, что некоторые, подобные этому ребенку, выживали среди людей и оставались в их мире до конца своих дней. Большинство, конечно, умирало, ведь люди не понимали того, с чем столкнулись, они боялись таких детей и старались избавиться от них разными способами.
Лесной Владыка не собирался нарушать этот древний обычай. Но лес никогда не отпускает своих детей просто так, не получив взамен другую душу.
Поэтому ребёнка подменили.
В ту пору, для Хозяина очень кстати, а для одной молодой супружеской пары из деревни – на беду, заблудился в этом лесу их маленький сын. Его-то и забрали, утащили кикиморы, оставив на его месте больного сына Лесного Владыки.
– Филатовы… – Едва слышно прошептала Мирослава, приложив ладонь к лицу и не отрывая взгляда от Стёпкиного лица. Точнее – не Стёпкиного, ведь перед ней сидел не человек, а некое лесное создание.
– Да, Филатовы. – Кивнул паренёк, встретился взглядом с друзьями, оценивая их настрой, но не увидел ни капли враждебности или неприязни. – Они не сразу поняли, в чём дело – ведь выглядел-то я как настоящий Стёпка. Первой догадалась, конечно же, Ирина Афанасьевна – ведь мать не обманешь, мать всегда своё дитя узнает из тысячи….
Она, конечно, испугалась, когда разобралась что к чему. А тут ещё и я масла в огонь добавил, когда сам признался в том, кто я, и рассказал, что случилось с их настоящим сыном, который больше никогда не вернётся.
Тогда я ещё совсем плохо людей понимал. Не осознавал ни того, какую боль причиняю своей правдой, ни того, как на самом деле рисковал. Ведь были раньше времена, когда от таких как я люди пытались избавиться самыми страшными способами, в надежде, что это вернёт их настоящего ребенка.
Подобных мне пытались «лечить», прижигая раскалённым железом, опаивая ядовитыми настоями, оставляя на ночь в лесу, который был уже не способен принять своих бывших детей. Но мне повезло… – Взгляд Стёпки подёрнулся дымкой воспоминаний, он уже не смотрел на друзей, просто рассказывал. Слова лились рекой, а Саша с Мирославой будто не слушали, а смотрели на обрывки его воспоминаний. – Одно время она часто и долго плакала, когда думала, что я не вижу. Но я видел, и чувствовал. Мне было тяжело в этом мире, в этом теле, ведь изначально я выглядел иначе, до того, как меня «перекроили» под человека.
Я понимал её боль и тоску, и не хотел терзать бедную женщину, которая всегда была добра ко мне, несмотря на свой страх. И однажды зимой я пошёл на реку – туда, где проруби были. Хотел утопиться, ведь дороги назад мне не было. Но она не дала. Спасла меня.
По глубокому снегу, в сапогах на босу ногу, в одном тонком пальто поверх домашнего халата, Ирина бежала к реке – туда вела цепочка следов того, чьи маленькие босые ножки почти не проваливались на снегу.
– Степан! – Закричала она, увидев его щуплую фигурку у открытой проруби.
«Только бы успеть! Только успеть! Успеть!!» – Билась в голове единственная мысль в то время, когда грудь резало от сбившегося дыхания и морозного воздуха.
Мальчишка обернулся на её голос и с безразличным выражением на лице наблюдал за тем, как она, спотыкаясь, по колено в снегу, спускается к реке. Волосы растрепались, пальто нараспашку… Он подался было в её сторону, но вдруг снова решительно отвернулся, глядя в прорубь и уже занёс ногу для последнего шага – слишком больно было ему жить между двумя мирами, ни один из которых не мог принять его до конца.
Его душа тянулась к лесу, к настоящему своему отцу, но тот отрёкся от ребёнка в момент, когда забрал взамен того, другого мальчика. Его душа тянулась и к Ирине, пленённая её добротой, но он не мог каждый день видеть боль в её глазах, когда она вспоминала о том, что он-не её настоящий сын, а всего лишь подменыш, жалкая копия.
Она успела. Схватила его в охапку, прижала к себе, рыдая, уткнувшись лицом в светлые волосы.
Он долго стоял неподвижно в этих объятиях, пытался понять – что же это за странное чувство разрастается в груди?
И когда тонкие ручки этого тщедушного тела обвили шею женщины, он вдруг тоже заплакал. А она схватила его лицо в ладони, заглядывая в глаза. Заговорила спешно:
– Не уходи, прошу. Останься с нами.
– Ты… боишься меня. – Несмотря на то, что он понимал слишком многое, он всё же оставался ребёнком и губы его предательски дрожали.
-Нет. – Она вдруг поцеловала его лоб, потом щёки, – больше нет! Всё чего я боюсь – снова тебя потерять.
Малыш с глазами древнего существа покачал головой:
– Я – не ваш сын…
– Знаю… Знаю, ты говорил… – Ирина заботливо убрала с его лица светлые волосы, гораздо светлее, чем были у её сына. В её душе смертным боем бились чувства – желание совершить невозможное – вернуть настоящего Стёпку, и желание защитить этого малыша, странного и до жути похожего на её родного сына. – Но… его ведь не вернуть? Никак?
Он отрицательно покачал головой. Он видел, что она пытается разглядеть обман в его глазах, но обмана не было – настоящего ребёнка забрали раз и навсегда, он уже давно стал одним из лесных жителей, духом, незримым призраком для всех людей. Дороги назад для таких детей не было. А для него была – если бы отец, Лесной Владыка, согласился его принять обратно.
– Может, я о многом прошу – я не знаю… – Прошептала она, – Но пожалуйста, живи с нами, как наш сын. Если ты хочешь и можешь вернуться к своим – я отпущу тебя. Но… Но только не так! – Она кивнула в сторону проруби.
– Я не могу вернуться к своим. Меня не примут, я почти что мёртв для них…Я могу уйти только одной дорогой, чтобы не причинять никому боли.
– Я уйду следом. – Твёрдо сказала Ирина и мальчик долго с удивлением смотрел на нее, понимая, что женщина говорит всерьёз.
– Почему?
– Потому что ты – ребёнок, хоть и не человек по крови, и потому что теперь ты – мой сын и я… я полюбила тебя, понимаешь? И это порой терзает меня даже больше всего остального – как будто я предала того, другого сына. Я не буду врать тебе, поэтому скажу, что всегда буду скучать по нему и желать его возвращения, но это не означает, что из-за этого я буду любить тебя меньше. Ведь не твоя вина в том, что с вами так поступили…
Он кивнул, сдерживая вновь подкатывающие слёзы, сглатывая горький ком – он никогда не ощущал ничего подобного.
– Я останусь с тобой…мама.. И ты никого не предавала. Он знает об этом. – Едва слышно прошептал лесной ребёнок, сходя с ума от уюта этих объятий, когда она с новой силой прижала его к себе
Мирослава словно очнулась ото сна и вытерла слёзы, которых даже не заметила, пока слушала Стёпку.
Саша сидел рядом, хмурый, поникший – сразу понятно, что рассказ Стёпки вскрыл и его старые раны. Он судорожно втянул воздух и резко поднялся, отошёл в сторону.
– Стёпа… – Мирослава коснулась ладонью его руки, вырывая паренька из воспоминаний. – Спасибо что рассказал. От нас никто не узнает правду. Но скажи – что всё-таки произошло на поляне? Твой разговор с отцом… Что означали твои слова о том, что ты не будешь проситься обратно?
