Павел Сергеевич Почикаев
Уставшие и Обидчивые
– И чего же ты думаешь отыскать в высотной пещере, если я и дам на то согласие? – Короля заинтриговала смелость, которая была совершенно не свойственна замкнутому и погружённому в себя Учителю.
– Немыслимо… – Попытался высказаться Жрец, но был остановлен властным жестом королевской длани.
– Я не умею читать и понимать те письмена, что оставили нам заснувшие боги на страницах Заповедной Книги, но знаю, что состоят они из фигур простейшей геометрии, вдохновлённой божественным вмешательством. Отрезки, линии, окружности – это предмет всей моей жизни, вещи, изучению которых я посвятил себя, поэтому я и прошу позволения взглянуть на них.
– Такого прежде не бывало! – Жрец стремительно перебирал в голове предания минувших эпох. – Не бывало!
– Но и дождей, идущих сплошным потоком на протяжении десяти дней, тоже не бывало! – Возразил Король, выражение его лица наводило на мысли о глубокой задумчивости. – Скажи мне, Жрец, запрещали ли боги кому-либо смотреть на оставленные в Книге символы?
– Нет. – Вынужден был признать Жрец. – Ведь эти символы украшают наш храм и находятся на всеобщем обозрении, но лишь посвящённый и погружённый в тайны сумеет их правильно истолковать, увидеть их истинные смыслы и постичь суть запрятанных в них имён. Я понимаю, к чему ты клонишь, Король, но ведь он просит помимо этого входа в высотную пещеру…
– И насколько я знаю древние предания, – оборвал Король Жреца, – на этот счёт не существует никаких запретов. Отдавая людям книгу, боги ничего не упомянули про высотную пещеру. Они наделили нас умом и Заповедями, а моменты, в них не оговоренные, оставили на усмотрение Короля. И раз в этом нет никакого противоречия, и никакие правила не будут нарушены, я не вижу причин отказать Учителю в его, признаюсь, странной просьбе. Тем более что иных путей у нас нет.
Принятое решение было под стать случившейся проблеме – ни того, ни другого прежде не случалось.
***
Задержались они ровно настолько, чтобы Король успел извлечь из ларца Заповедную Книгу, никому из его предков не приходилось совершать это дважды. Жрец для начала завернул фолиант в непромокаемую ткань, а затем вновь разместил свёрток на сгибе локтя. Учитель дожидался его в опустевшем зале, стоя у подножия ониксового пьедестала.
Они вышли в непогоду, прикрыв тела промокшими плащами и направились в ту сторону, где за стеной падающей воды скрывался ступенчатый подъём к высотной пещере. Из трёх раз, что Жрецу приходилось восходить на гору, этот оказался самым сложным. Здесь уже посох не представлял собою твёрдой опоры, и продвигаться приходилось мелкими шажками, рискуя оскользнуться на ступенях. Они держались края лестницы, время от времени хватаясь руками за шершавую скалу. Жрец не думал выпускать из руки свёрток с Книгой, поэтому в некоторых местах нуждался в помощи со стороны Учителя, которую тот незамедлительно оказывал.
На карнизе перед полукруглым входом в пещеру их поджидал шквалистый ветер. Не отрывая ноги от камня, они протолкнулись через воздушную стену и проникли внутрь пещеры. Учитель сразу скинул промокший плащ и принялся осматривать уходящие ввысь своды. В скальной толще царил полумрак, и из невидимого окошка проникало совсем уж мало света, однако вполне достаточно для того, чтобы Учитель сумел разглядеть диковинные узоры, покрывающие пол пещеры.
Без сомнения это были священные имена, в изгибах которых Учитель видел формы, высеченные в камнях Храма. Как он и предполагал, символы образовывались из знакомых ему фигур, сечений и проекций, правда, перемешанных и переплетённых весьма хитроумным способом. Однако никакой возможности прочесть написанное он не имел.
Жрец расположил Книгу на постаменте и указал на сделанный десять дней назад рисунок. Сырой воздух практически растворил в себе благоухание древесины Пха и горного мёда, оставив только слабые отголоски. Жрец безмолвно встал в стороне и стал пристально наблюдать за действиями Учителя.
Тот отцепил от пояса суму и принялся выкладывать перед собой инструмент своего ремесла: он извлек мерило, с тонко вырезанными делениями, угломер с подвижной стрелкой, конструкцию из двух стержней, необходимую для вычерчивания окружностей и некоторые другие вещи, о назначении и свойствах которых Жрец не имел представления.
А потом Учитель склонился над символом-именем и стал попеременно использовать свой инструментарий, как и Жрец во время написания, он не торопился и очень часто поднимал глаза, чтобы посмотреть на открытую страницу Заповедной Книги…
***
Как и всегда в моменты глубочайшего раздумья, Король опёрся руками на перила открытого балкона. Камень успел просохнуть, но в этот раз уже не обжигал ладони Короля как в тот день, когда он наблюдал за поднимающимся к пещере Жрецом. Вновь обретённое на небе светило разгоняло последние остатки чёрных туч, оттесняя их к горизонту. От дождя осталась только свежая прохлада.
– Если это был не гнев, то что тогда? – Коронованная голова обернулась к застывшим у неё за спиной мужчинам. – Что заставило его устроить этот дождь и все последовавшие за ним разрушения?
Вернувшиеся из пещеры явно имели сложившееся мнение на этот счёт, они переглянулись, и заговорил Жрец, сжимающий неизбывный посох.
– Это была обида… – Он умолк, потому что даже ему эта версия не представлялась серьёзной. Жрецу ещё надлежало как следует обдумать увиденное, взглянув на него с новой открывшейся ему стороны.
– Обида? – Изумился Король. Его эмоции вполне можно было понять, да и кто вообще мог ожидать столь неожиданной реакции от уснувших богов.
– Если позволите, – вступил в беседу Учитель, чья борода ещё не успела как следует просохнуть, – то я возьму на себя роль рассказчика в этом вопросе. – Возражений со стороны Короля не последовало, а потому он продолжил. Следует особо отметить, что Учитель не испытывал абсолютно никаких затруднений, словно не отчитывался перед Королём, а проводил занятие в собственном классе. – Как я и предполагал, всё возникшее недоразумение заключалось в сущей мелочи и содержалось в тех самых символах, на которые меня тянуло взглянуть. Признаюсь, смысла их я так и не понял, но, возможно, подобная слепота в моём случае выступила положительной стороной, ибо, не отвлекаясь на содержание имён-символов, я был целиком сосредоточен на их написании, а конкретнее на формах.
Король терпеливо его выслушивал, пока совершенно не представляя, каким образом связана божественная обида с рассказом Учителя.
– Единственное, что я мог, это попросту сравнить изображение в Заповедной Книге с теми линиями, что нанёс на пол пещеры Жрец. – Учитель похлопал рукой по висящей на поясе суме с инструментарием. – Каждый символ я соизмерял с рисунком, каждый изгиб я измерял угломером и, в конце концов, отыскал одно место, где черта божественного имени отклонялась от назначенного ей места. На считанные градусы, но этого было вполне достаточно, чтобы исказить имя пробуждаемого.
– Оно было перенесено с ошибкой? – Резко перебил Учителя Король, метнув взор в сторону Жреца. Тот, казалось, пребывал в своих собственных мыслях, а пальцы его выводили в воздухе причудливые завитки, повторяя священные очертания.
– В данном случае злую шутку с нами могло сыграть сразу несколько обстоятельств: неровность пола, за которую могла зацепиться кость; скудное освещение; дрожь руки… – Учитель мог бы и дальше продолжать свой перечень, но вновь был перебит Королём.
