Павел Сергеевич Почикаев
Уставшие и Обидчивые
Покалывание затронуло его голову и далее по шее и плечам пронзило его туловище до самых пяток. Где-то над ним глаза, которые только недавно пребывали в грёзах, открылись и уставились на него. Жрец ощутил тяжесть мудрого взгляда, и лишь крепкий посох не позволил ему упасть.
– В соответствии с заветами, что вы оставили нам, заботясь о счастии и процветании, Королём была извлечена Заповедная Книга, а мною начертано имя твоё, ибо нет таких сил человеческих, могущих совладать с наступившей засухой. Наши колодцы пусты, а реки пересыхают, наш урожай превращается в пыль, а скот умирает стадами. Наши губы забыли вкус влаги, а маленькие дети и старцы не переносят жара. – Жрец возносил свои речи к потолку пещеры, но на самом деле слова проникали сквозь каменную толщу и достигали внимательно слушающих ушей. – Мы просим тебя отбросить сладостные дрёмы, на время позабыть про прекрасные сны и помочь нам. Во имя счастливых дней наших предков, когда вы не нуждались в отдыхе. Во имя дней будущих, которые вы проведёте в покое. Я прошу от лица Короля, устами которого молвит всё население Плато. Дай нам дождь! Заполни наши колодцы водой! Спаси народ, оберегающий сон твоих братьев! Не дай нам обратиться в засохших истуканов! Прояви милость свою к потомкам тех, кого с такой заботой взрастил и обучил!
Жрец остался наедине с собственным эхом, только тишина оказалась совершенно не долгой. Словно в ответ на страстные слова безжалостное небо вздрогнуло от громового раската. Свет, проникающий в пещеру, померк – это чёрные тучи оттеснили пылающее светило, а потом Плато заполнил шелест крупных дождевых капель, разбивающихся о засохшую землю.
***
Десять суток подряд шёл ливень. Непрекращающимся потоком вода сбегала с неба, и то, что поначалу было воспринято, как благость, постепенно перерастало в катастрофу. Засохшая земля более не могла впитывать в себя влагу, разбухшая почва превратилась в сплошную грязь, река, огибающая Плато вышла из берегов и захлестнула поля, а тем временем в неё продолжали вливаться множественные ручьи, водопадными каскадами сбегающие с Плато в низину.
С тех пор, как Жрец произнёс свою пылкую речь в высотной пещере, небо опутали чёрные тучи, не устающие исторгать из себя холодные дожди.
В большом королевском чертоге собрались представители всех ремёсел. Одежда каждого была мокра, и разожженные по периметру комнаты факелы совершенно не спасали от холода. Затворённые ставни были не в силах приглушить рокот падающей воды, а по некоторым колоннам стекали капли, собирающиеся у их основания в маленькие лужицы. Как бы не был крепок замок Короля, даже он потихоньку уступал неослабевающей атаке насланного богами дождя.
Лица мужчин, и женщин выглядели изнурёнными, обычное течение жизни было приостановлено, не было и речи, чтобы заниматься чем-то посторонним, не связанным со спасением от непогоды и противостояния с ней. Так или иначе, глаза всех присутствующих устремлялись на Короля и стоявшего подле него Жреца, именно от них народ желал услышать утешительные вести, на которые каждый в тайне надеялся.
– Мы хотим услышать твоё слово, Король. – Прогремел Кузнец, его кузня впервые со дня её основания перестала функционировать, чудовищные меха и плавильные котлы простаивали без дела. – Десять дней мы не видели солнца. Отчего проснувшийся так жесток? За что нам этот дождь?
– Все прекрасно знают, что мы сами молились об этот дожде. – Повелительно ответил Король, в свете факелов круги под его глазами казались невероятно глубокими. – И дождь пришёл на наши головы.
Каждое слово было истинным, но слишком неприятной и жестокой оказывалась правда, чтобы признавать и принимать её. Такой ответ не мог устроить Кузнеца, и он вновь подал голос:
– Это верно, но разве отдыхающие на горе боги не обязаны заботиться о нас? Мы умирали от жажды и дети наши плакали, потому что им нечем было смочить горло, и после этого пошёл дождь. Но ведь и сейчас мы умираем, люди и скот тонут, крыши разрушаются, от сырости невозможно согреться, почему разбуженный допускает это?
Вместо Короля роль отвечающего принял на себя Жрец. Он громко ударил резным посохом по каменным плитам пола и чуть выдвинулся вперёд, давая Королю небольшую передышку.
– Все вы видели, что в Храме ежедневно сжигаются свечи из священного дерева Пха, чей дым должен радовать отдыхающих на горе. В их честь поются гимны, а пылающие угли поливаются разогретым мёдом. Я делаю всё, что Жрецы делали до меня, пытаясь снискать помощи у богов. – Жрец пребывал в полной растерянности, но боялся выказывать это перед перепуганными людьми, возлагающим на него единственную надежду. – Каждый день я поднимаюсь на башню Храма, лишённую крыши, и обращаю свои вопросы к богу, сидящему на вершине горы. Я прошу его указать мне причину его гнева. Выкрикиваю свои вопросы и напрягаю зрение и слух, дабы уловить его ответ. Но он безмолвствует.
Постепенно до собравшихся людей начинал доходить смысл сказанного. Чем больше слов произносил Жрец, тем мрачнее становились их лица, надежда гасла, как угли под сильнейшим дождём. Они пришли к Королю, чтобы услышать слова утешения, а вместо этого узнали о том, что прежде заботливые и любящие их боги наслали на них кару, о причинах которой возможно было только гадать.
Смутное подозрение зрело и шевелилось внутри каждого ремесленника, но только у одного достало смелости заявить о нём. За всех принялся говорить Кузнец:
– А не мог ли ты, Жрец, прогневить их, когда находился там в высотной пещере? – Тон Кузнеца лишь самую малость не дотягивал до обвинительного. – Быть может, в твою мудрость вкралась ошибка или в Заповедной Книге наличествует неточность?
От кощунственного предположения по рядам робких ремесленников пробежал подавленный вздох. Неужто кузнец усомнился в истинности страниц Книги?
Жрец спокойно выдержал его натиск, смело заглянул в глаза грозного Кузнеца, заставив того отвести взгляд. Мысли подобного характера неоднократно заползали в его голову, наравне с Королём лишив его сна.
– Как известно, Книга была передана нашему народу самими богами перед тем, как они забрались на вершины и погрузились в сон. Страницы в Заповедной книге писаны их рукой, а значит, в них не может быть ошибки. А что касается меня, то ритуал в пещере был проведён по всем правилам, а прежде, чем обвинять меня, тебе следовало бы вспомнить о том, что это не первый ритуал, который я проводил в своей жизни. Тебя ещё и на свете не было, когда я первый раз поднялся в пещеру и нарушил сон бога, призвав его на помощь в войне против северных каннибалов. – Жрец не повышал голос, но тембр и напор заставили всех остальных сжаться и почувствовать себя ещё более неуютно.
– Что же тогда произошло? – Тихо спросила Поэтесса, чьё обычно возвышенное мировоззрение опустилось до отсыревшей событийности.
Угрюмое молчание было ей ответом, угрюмым и в большей степени пугающим вследствие того, что происходило от Жреца – этого посредника между людьми и богами, умудрённого легендами и опирающегося на накопленный опыт, который в данном случае не обладал пользой.
– Для этого я и созвал вас здесь, дабы вы могли высказать свои предположения. – Король распрямился, но выглядел не так величественно, как всегда. Даже корона в его волосах, казалось, немного поблёкла – Я не нашёл никаких преданий. Нашему народу ранее не приходилось сталкиваться с молчанием и гневом богов, и в одиночестве я бессилен разрешить эту ситуацию. Может кто-то из вас сумеет найти в своей голове способ, позволяющий нам усмирить полыхающий гнев разбуженного бога?
