Павел Чук
Первый среди равных
– По какому вопросу? – остановил в небольшом предбаннике офицер.
– Капитан Устансис, меня вызывали.
– А второй?
– Мой ординарец.
– Проходите, капитан, вас ждут, а ординарцу необходимо подождать здесь. В помещении итак уже места нет. Странно, что вошли не один. Знали же об том.
Капитан только недовольно поморщился и вошёл внутрь.
В фургон то и дело заходили посыльные, отдавали пакеты с донесением и тут же удалялись. Оставаться в тесном помещении, где и одному мало места, да и косые взгляды офицера напрягали, не стал. Вышел на свежий воздух, оседлал коня, и удобно расположившись в седле, намеривался перекусить. Неизвестно, когда ещё выдастся свободная минута. Рядом на коне ехал один из знакомых в лицо ординарцев. Примелькались как-то. Постоянно то он к нам с пакетом прибудет, то я к ним в часть.
– Что-то нас тут всех собрали. Не к добру, – угостившись сухарями, завёл разговор знакомец.
– Так скоро прибудем. Последние указания получим и в бой.
– Странно, что сам генерал Фок Генс идёт с нами.
– Это почему? – не понял я. О том, что командует сводным полком генерал, для меня стало неожиданностью – не по рангу ему. То сто тысячной армией командовать, а то едва в полку, пусть и сводном, наберётся двадцать пять тысяч бойцов. Сила конечно немалая, способная если не сходу завладеть Прочноокском, то изрядно потрепать обороняющийся гарнизон. Но это не уровень командования генерала, достаточно и полковника.
– Разве не заметил, что бо́льшая часть войск ушла по другому направлению?
– Обходной манёвр. Возьмём в кольцо и…
– Дорога к Прочноокску одна. Окружные пути если и есть, то мне они не ведомы. Да и не пройдёт такая орава через лес, по едва заметным тропам через болото. Замышляют что-то офицеры, чует моё сердце. Смотри. Тут, считай, почти все ординарцы собрались.
Присмотрелся, и вправду, вокруг фургона кружили ординарцы всех известных мне старших офицеров.
Дверь фургона распахнулась и оттуда, по очереди стали выходить офицеры. Капитан подозвал меня, сел на коня и мы взяли путь обратно в авангард, к своей части. Офицер был хмур, и беспокоить его своими расспросами не стал. Вечерело. Последний привал перед решающим броском. Отобедав, сел проверять снаряжение, за этим занятием меня и застал капитан, прохаживающийся мимо рядов повозок. Вскакивать не стал, думал, пройдёт мимо, но нет. Остановился и с заинтересованным видом смотрел, как я правлю клинок выданного мне палаша.
– С завтрашнего дня поступаешь в личное распоряжение генерала. Он требовал ещё двоих отдать, но обойдётся. И так людей, считай, нет, а задача поставлена невыполнимая.
– Нет невыполнимых задач, – хотел подбодрить, но не получилось. Постарался быстро поправиться, – есть недостаток сил и времени. А что людей мало, так основные части подойдут, помогут.
– Не подойдут. Разве не понял, они на Санторию пошли. Главный удар будет именно там, а здесь… Что скрывать, небось, уже понял – отвлекающий манёвр.
– А генерал?! Он же с нами остался!!! Лично возглавляет командование! – вот чему удивился, так обречённости в словах капитана.
– Возглавляет, до поры до времени. Для этого он и собрал в одну группу ординарцев, чтобы хорошо с лошадьми управлялись, и в бою не сдрейфили. Как здесь начнётся, так ему надо обеспечить отход. Вас для этого и отобрали. Только об этом никому!!! Завтра подробности узнаешь.
Лёжа, укутавшись в одеяло, пытался уснуть, но сон не шёл. Перед трудными днями нужно отдохнуть, но в голове крутилась мысль: если не уйду сейчас, то дальше будет сложнее выбраться. Неизвестно, куда меня закинет прихоть генерала.
Тихонечко встал, нацепил оружие, как раздался оглушительный вой боевого горна…
– Вентори! К капитану, немедленно! – в палатку заскочил незнакомый солдат.
«Чёрт! – выругался про себя. – А хотел тихо уйти».
В палатке капитана было многолюдно. Зашёл, ожидая, когда на меня обратят внимание, не хотел сразу бросаться в глаза, надеялся, что получится незаметно узнать план операции…
– …господа офицеры, – продолжал говорить капитан, – план меняется. Нам предстоит маршем преодолеть остаток пути и с ходу вступить в бой. И не надо делать удивлённое выражение лица, лейтенант. Вам было поручено ликвидировать вражеские разъезды, обеспечить скрытность перемещения колонны, если не смогли, тогда пойдёте в первых рядах. Итак, слушай мой приказ! Выступаем немедленно. Обозы подтянутся потом.
– До Прочноокска полдня пути, – сказал, кто-то из офицеров.
– Пойдём налегке, дойдём быстрее. Срок выйти на окраину и закрепиться – четыре часа. К этому времени подойдёт ядро колонны, а дальше согласно плану. С ходу вступаем в бой, но противника не преследуем, не нарываемся на открытый бой. Разбиваем лагерь и дальше по обстановке. Разойдись по местам! Вентори, останься.
Не успели все разойтись, капитан обратился ко мне:
– У тебя другая задача, скачи к генералу, предупреди, что нас заметили. К нему уже послали гонца, но мало ли что. Тем более, тебе всё равно переходить в его распоряжение.
«Вот и момент, что можно уйти не вызвав подозрений. Покинул расположение, но в конечный пункт не прибыл – лучше и не придумаешь. Скажут, не добрался, погиб», бодро отдал честь и собирался выходить, но капитан меня остановил:
– Не торопись. У нас трое раненных, оставлять их в обозе не вижу смысла. Возьми возничего и подводу. От тебя скорости не требуется. Если б не приказ генерала, не отпустил бы тебя. Всё, иди!
Возничий, а им оказался сержант Томсин, уже возился с ранеными.
– У меня всё готово, можно выступать. Остальным всё равно до нас дела не будет.
– И тебя капитан отсылает?
– Не отсылает, а дал важное поручение. Сгинут солдатики на марше, не дойдут.
– Ладно. В путь.
Ехали в сторону противоположную, идущим в боевом порядке частям. На себе ловили, где презрительные, где сочувствующие, но в основном укоризненные взгляды. А я ехал, и во мне боролись два чувства: чувство долга и чувство самосохранения. Примерно через километр промежуток между отрядами и другого момента, чтобы бросить обоз с ранеными у меня не будет.
Ехали медленно, иногда останавливались, сходили с дороги, чтобы пропустить идущих на войну солдат. Времени у меня всё обдумать было много. Только через долгие годы я понял, почему поступил так, как поступил, и именно это решение перевернуло мою жизнь…
Глава 22
– Тихо как-то, – ехал рядом с повозкой, и разговор раненых бойцов слышал хорошо.
– Так наши вперёд ушли, а до других ещё не дошли.
– Вот то-то и оно, ни звуков боя, ни ржания лошадей. Сколько мы так уже едем? Полчаса примерно, должны были хоть до основных частей дойти.
– Не дрейфь, доедем.
– Доедем… – протянул перевязанный боец.
– Томсин, помедленнее, – обратился к сержанту. – Тишина напрягает. По моим прикидкам нам ещё метров двести в одиночку ехать. Но странно, что никто нам не встретился, даже просто вистовой, какой. Я чуть вперёд поскачу, посмотрю.
– Понял, сержант, – и Томсин натянул поводья.
Я оторвался на несколько сот метров и, было хотел выскочить за поворот, но невнятные звуки остановили от опрометчивого поступка. Спешился, осторожно выглянул, а там: поваленное поперёк дороги дерево и несколько солдат пытаются его сдвинуть с дороги.
«Хорошее место для засады. Пора бежать. Сейчас в лес, дождусь, как нападут и тихонечко, лесом в Прочноокс. Скорее всего, передовой разъезд из гвардейцев дорогу перегородил. Пропустили часть войск, может, думали, что это все. Наши гвардейцы, скорее всего, и в лесу на привале напали», – мелькнула мысль.
Я оглянулся назад и встретился взглядом с одним из раненых. Перевёл взгляд на сжимающего оружие Томсина.
«Убьют же их…».
– В лес! – кричал шёпотом, показывая знаками, чтобы сошли с дороги и свернули в сторону, противоположную от предполагаемой засады. Вернулся назад и так же углубился в чащу леса.
Впереди послышалась стрельба и ржание испуганных лошадей.
– Что там? – подошёл Томсин.
– Засада. Предупредить бы не успел, хоть раненых спасём. Скажи, чтоб тихо, не высовывались. Вроде не должны заметить. Большие силы тут не спрячешь. Отобьются. А как дальше поедут, так и выйдем.
Стрельба быстро прекратилась. Выждали ещё немного и когда с нами поравнялись передовые части, с шумом вышли из леса. Пришлось кричать, чтоб не стреляли. А то в горячке боя, только отразив атаку, могли сразу и не разобрать, что свои…
– Помню-помню, тот самый капрал, кто единственный пробрался с донесением от генерал-фельдмаршала, только само донесение не довёз, – хмуро встретил меня генерал Фок Генс, – значит так, предаёшься охранному взводу в подчинение капитану Донсусису. Свободен.
В этот момент корил себя, что не ушёл, но благодарный взгляд одного из раненых заставил поверить в правильность выбора.
К полудню части Сенарской армии подошли к Прочноокску. Крупных боестолкновений удалось избежать и практически все части двадцати пяти тысячного сводного полка расположились на поле, где совсем недавно чуть не потеряли своего генерала. Выстроились грамотно, перекрывая подходы, занимая превышающие высоты, а я скучал от безделья, находясь возле штабного фургона, и всматривался вдаль, стараясь понять, что происходит в станице. Почему не было контратаки на ещё не укрепившиеся позиции противника, почему оставлены без прикрытия дороги и множество почему, роилось в голове.
Под вечер прибыли офицеры с докладом, а на поле загорелись костры. Их было столько много, что сливались в одно оранжево-красное пятно. Ночь прошла неспокойно. Туда-сюда сновали солдаты, возглавляемые сержантами, создавая видимость прибытия пополнения, разжигали всё новые костры, ставили неказистые сооружения, которые издалека можно было принять за шалаши.
Я смотрел за разворачивающимся спектаклем и боялся, что полковник Мигнес всерьёз воспримет увиденную подготовку, как к предстоящему генеральному сражению, и ночью или отведёт свои войска, побоявшись вступить в бой, или запросит подкрепление. Сенарцы специально оставили небольшой проход по дороге, пропуская лишь одиночных всадников.
– Сержант, почему не спишь? – подошёл капитан Донсусис, – твоя смена дежурить прошла.
– Не могу уснуть, господин капитан, – я уже перестал обращать внимание, что меня то «капралом» обзовут, то «сержантом». Не будешь же каждому объяснять, кто ты такой, а если дальше копать начнут? Могут и вырыть мне яму в один на два метра.
– Иди, отдыхай. Следующая ночь будет неспокойная.
– Так и день предстоит тяжёлый.
– Что произойдёт днём, в основном не наша забота, а вот ночью…
Капитан не стал договаривать, а спрашивать – нарываться на излишнее внимание.
Утром разбудил сигнал к построению. В считанные часы части Сенарской армии выстроились в боевой порядок и ожидали команды: «Вперёд». На противоположном конце, возле станицы выстроились части Канторийской армии. Плотный строй, разделённые по подразделениям коробки, прикрывали единственную дорогу, ведущую в станицу. Взревел, возвещая о начале сражения боевой горн, и первая колонна сдвинулась с места.
– Началось, – тихо прошептал кто-то из таких же приданных генералу ординарцев.
Я высматривал среди частей основную ударную единицу Сенарской армии – конницу, но насчитал едва полуэскадрон, а вот генерал меня удивил. Он, сверкая эполетами, разъезжал во втором эшелоне атакующих войск и своим видом подбадривал наступающих.
– Что, тоже не понимаешь? – видимо видя моё удивлённое выражение лица, спросил стоявший рядом ординарец.
Сначала вопрос мне показался непонятным, но потом сообразил, генерал-то не выходил из фургона. А кто тогда там? Но додумать не успел, как дверь распахнулась и во всей красе, со всеми соответствующими геральдическими знаками из фургона показался генерал Фок Генс, а следом за ним капитан Донсусис.
– Вы, трое, за мной! – отдал капитан команду.
До заката солнца объезжали части, генерал напутствовал солдат, появляясь то на правом, то на левом фланге. Вялотекущая атака то накатывала, то откатывалась волной, оставляя усеянное телами поле боя.
«Вот тебе и генерал Фок Генс!» – мысленно восхищался гениальным планом предводителя Сенарской армии. Если бы не знал, что это отвлекающий манёвр, то видя, как атакуют, а потом откатываются назад Сенарские войска, небезосновательно предположил бы, что идёт ожесточённая атака на рубежи противника. Тем временем, атакующие вскрыли все оборонительные рубежи, расположение частей и обозов. Едва сенарцам не удалось прорваться через первую линию обороны, но поступил приказ вернуться на исходные позиции. Я думал, как сейчас мучается, разгадывая план завтрашнего боя, полковник Мигнес, что после дневного противостояния все остались на своих позициях, опытному офицеру не внушало оптимизма. Следующий день может стать решающим, ещё чуть-чуть усилить натиск и обороняющиеся дрогнут.
Наступивший вечер разразился новым спектаклем. С ало-белыми флагами вышли на поле брани медики, с лёгкостью обнаруживая раненых и с невероятной ловкостью и проворством уводящих их в тыл, а по дороге текла вереница огненных точек, возвещая о пришедшем пополнении. Видя такое превосходство сил, на месте полковника, я бы немедленно послал за подмогой…
– Двадцать минут на сборы! – возвестил нам капитан. – Уходим сначала на запад, потом через леса, выходим на дорогу и держим путь в Санторию. С собой брать только оружие, остальное бросайте здесь.
– А как же полк? – задал вопрос один молоденький ординарец.
– Кто останется к следующему вечеру в живых, последуют нашему примеру. И не рассуждать, исполнять приказ! Необходимо доставить генерала к основным частям. Будет трудно, наши разъезды замечали патрули противника, так что действовать предстоит скрытно. Разделимся на три группы. Первая: ты, ты и ты. Выступаете немедленно. Старший сержант Частис. Вторая группа: ты, ты и ты. Старший капрал Генссис. Выступаете через полчаса. Остальные, со мной!
Я попал в самую крупную группу из шести человек. Проверил снаряжение, выкинул лишнее. Логично, что налегке проще оторваться от преследования. Тем более, второй раз мне предоставляется случай покинуть стан врага.
Во время своей короткой жизни, я заметил, что судьба, ну или проведение, или Бог даёт для выбора два сходных шанса в течение жизни. Вот в детстве, совсем мальчишкой я вмешался, когда обижали моего соседа. Второй раз: похожий случай произошёл перед самой армией. Я тоже не остался в стороне, а вступился за парнишку, которого окружила местная шпана. Анализируя свою недолгую жизнь, пришёл к выводу, что это или какая-то проверка, или так скажем, разветвление параллельных Вселенных. Я хоть и не знаток этой теории, но если бы я не вступился первый раз за соседа, то не пошёл бы в секцию бокса. Хорошо мне тогда наваляли, даже вспоминать не хочется, а во второй раз я смог достойно ответить и не только помог парнишке, но и у нас завязалась дружба. Он, как и я призывались в армию в этом году. Договорились, что будем проситься, чтобы отправили в одну часть. Вот так у меня появился первый настоящий друг…
– О чём задумался, Вентори?
– Да, так. Не понимаю, зачем разделяться было, – ответил определённому в одну группу со мной ординарцу. Имён я их не запоминал, да и не все представлялись. Только в лицо всех запомнил.
– Так нам – сержантам, не понять офицеров.
– Почему же не понять?! – вмешался в разговор второй ординарец. – Первые две группы, как заметили, ма́лой численности. Они идут, разведывают дорогу, если надо уводят противника в сторону, чтобы мы прошли без больших приключений. Как ни как, с нами же генерал пойдёт. Сейчас только переоденется, и будем выходить.
– Откуда ты такой всё знаешь?
– Так я – капрал Конетсисс, личный адъютант генерала. Ещё днём мне было приказано подготовить две формы: одну лейтенанта, вторую в чине капитана и ещё четыре генеральские. Вероятней всего, в них переоденут офицеров, и они с завтрашнего утра начнут появляться перед строем, чтобы противник видел, какая сила собралась, если сразу четыре генерала присутствуют на поле боя!
– Хитро-о-о!
– Разговорчики! – появился капитан вместе с ещё одним офицером в чине лейтенанта. В нём я не сразу признал генерала Фок Генса. – Выдвигаемся! Ты, ты и ты – авангард. Вперёд!
Третьим именно на меня показал капитан…
Лесная тропинка оказалась слишком узкая и выглядела непроходимой, но пока удавалось, в колонну по одному, продвигаться на лошадях. Чтобы они не испугались и не заржали, надели им намордники. Ехали молча, внимательно смотря по сторонам. Сзади нашей небольшой группы в основной колонне ехал генерал. Я ехал замыкающим и спиной чувствовал пристальный взгляд едущих позади.
Впереди остановились, и мы замерли, прислушиваясь. Вдалеке, на грани слышимости, доносился едва различимый лязг оружия.
– Вентори, проверь, – сделав знак спешиться, прошептал старший нашей группы.
Оставив коня, углубился в чащу леса. Пошёл не напрямик, а забрал немного вправо от доносящегося шума. Не хотелось попасть под раздачу и погибнуть от руки ставших своими Канторийцев. Пока осторожно пробирался, шум затих, а когда из-за укрытия выглянул, то обнаружил только тела троих убитых сенарцев и следы крови, уходившие в противоположную сторону.
«Забрали лошадей, раненых и ушли», – сделал вывод.
Вернувшись назад ни кого не обнаружил.
«Сменили место дислокации, или в темноте заблудился, а может… бросили?!», – с одной стороны радовался, но с другой терзали меня смутные сомнения, что именно так и запланировано. По одному-двум отправлять на разведку, чтобы блуждали по лесу и нарывались на засаду, отвлекая внимание, пока основная группа с генералом будет настойчиво продвигаться вперёд. Не зря, вместе с генералом шли только те, кто составлял его личную охрану. А нами, приданными силами, можно и пожертвовать ради выполнения более важной цели.
Цель генерал поставил, прям, скажу, невыполнимую, но я ж не обладаю всей полнотой информации. Если основные силы покинули Санторию и вышли на помощь к стенам Прочноокска, то двукратный перевес в живой силе будет на стороне Сенарцев, а что ещё надо? Возле станицы Прочноокская они связали боем крупную группировку сил. Из Сантории, если выслали помощь, то они как раз только к следующему вечеру прибудут, если… это множество «если» обозлило меня. Что я пытаюсь просчитать всевозможные варианты развития событий?! Зачем? Для меня план очевиден – выйти к Сантории и предупредить о скором подходе крупных сил противника, а дальше уже посмотрим…
Блуждал по лесу, думал, заблудился. Свою лошадь я так и не нашёл. Так что выбрал направление: «Прямо», где по моим предположениям должна проходить вторая дорога в Санторию. По моим прикидкам, как раз к полудню следующего дня должен выйти к стенам Сантории. Я ж помнил, дорога эта существовала, именно по ней и везли меня новобранцем в гарнизон. Дорога петляла, уходя иногда в лес, иногда выскакивая на открытые пространства, но в темноте трудно разобрать не только тропинку, но и не хватала ещё упасть и ногу сломать. Скорость передвижения катастрофически упала. С трудом различал, что происходит всего в паре десятков метров от себя. Остановился передохнуть.
Сквозь густые кроны деревьев мелькнул огонёк. Всмотрелся, не показалось ли? Если это одна из групп гвардейцев, устроивших засаду, то выйдя к ним, думаю, смогу доказать, что давал присягу Его Величеству Императору Странису Первому. Осторожно, чтобы лишним шумом не выдать себя раньше времени, а то всполошу, и разбираться не будут, прибьют.
В небольшом овражке различил четыре силуэта. Пятый, по всей видимости, располагался неподалёку, в неплохо сооружённом шалаше. Ни лошадей, ни поклажи – не видно. Форму и знаков различия при таком расстоянии и плохой освещённости не разобрал. Пришла первая мысль, что добрался до своих. Хотел пошуметь, подать сигнал, чтоб сразу не стреляли, как до меня долетел знакомый шипящий го́вор – это Сенарцы! Именно четверо, во главе с капитаном, шли в основной группе, сопровождая генерала.
Под ногой предательски хрустнула ветка. Один из сидевших обернулся на шум, поднялся и осторожно ступая, направился в мою сторону. Я присел, замер, вжавшись в дерево. Так всё удачно получилось, а тут… Как только сенарец миновал меня, я выхватил с пояса тесак и кинулся к нему. Зажал рот рукой и одним резким ударом проткнул ему сердце. Не опуская мёртвое тело, постоял, прислушиваясь. Вроде тишина… Осторожно уложил его на землю, а когда стал подниматься, рядом со мной просвистел клинок, едва не задев по голове. Успел отшатнуться и кинулся в контратаку. Если с первого раза не уложу противника, то тот позовёт на помощь, но решится ли он кричать? На его месте я б закричал, по крайней мере, предупредил бы тех, кто расположился возле костра.
В коротком боестолкновении, когда решают мгновения, я оказался быстрее и когда мой клинок вонзился в грудь солдата, я увидел его изумлённые глаза и раскрытый для крика рот, из которого вырвался только тихий стон. Это оказался один из приближённых генерала – капрал Конетсисс и он меня узнал.
Не скрываясь, спустился в овражек. Как только на моём пути, с оружием в руках, встали оставшиеся двое приближённых генерала, ринулся в атаку. Расчёт был на то, что меня узнают, ведь я шёл хоть и тихо, но не пригибался, не прятался. Приблизившись, в проблесках костра можно было различить форму. А что она в крови и местами порвана, так это уж издержки скитаний в лесу. Надежда на внезапность оправдалась. Эти несколько секунд растерянности и помогли мне. Одним размашистым ударом полоснул по горлу ближайшему, как потом оказалось капитану. Кровь хлынула, словно из фонтана. Пока он, хватаясь за горло, падал и что-то невнятно хрипел, мой точный удар достиг и второй цели. Я стоял один посреди небольшого оврага, судорожно хватая воздух. Адреналиновая лихорадка не отпускала. Глазами искал, где пятый, где генерал, но не находил его. Воцарившуюся тишину нарушал только удаляющийся хруст веток…
