Ольга Пустошинская
Илья-царевич и Оська-шут
– Да ты шутки шутишь, старая!
– Не веришь? Ну смотри!
Расстелила бабка рушник на коленях красной стороной, блюдо сверху поставила. Оська глазам не поверил: лежат на блюде пирожки румяные, дух сытный идёт от них.
Отведал один – вкусно.
– А давай, покупаю!
Заплатил Оська золотую монету за рушник, блюдо в придачу взял. Только уходить собрался, как рядом старичок словно из-под земли вырос, весь белой бородой зарос. Самовар в руках держит.
– Не нужен ли тебе самовар, добрый человек?
– Самовар-то нужен, – почесал вихры Оська, – а сколько просишь за него?
– Одну золотую монету и одну серебряную, – отвечает старичок.
– Эк тебя! Ищи другого простофилю.
– То не простой самовар, а волшебный. Нальёшь воду – он сам закипит, щепок и шишек не надо. А чай-то какой! Вкусный, душистый, на травах. Пойдём к колодцу и проверим.
Пошёл Оська со старичком к колодцу, плеснул из ведра воды в самовар, и тот безо всяких дров стал носиком насвистывать. Заплатил Оська старичку, унёс с собой самовар.
Прибежал к царевичу в избушку.
– Ну, Илья Еремеевич, смотри, что я купил! Золотыми монетами заплатил.
Схватился за голову царевич:
– Да ты что, Оська-шут, погибели моей хочешь?
– Не погибели – жизни хочу. Смотри!
Расстелил на столе рушник, блюдо поставил. Глядь – а на нём блины с мёдом. Горячие, румяные. Перевернул полотенце другой стороной – пирожки с картошкой появились. Налил воды в самовар – он сам по себе закипел.
Взял царевич блин, отведал, чаю попил.
– Что за диво! Чай не хуже царского, а блины как у нянюшки.
– И с мёдом, и с творогом, и с мясом – какие задумаешь. Всё волшебный рушник умеет, старушка сказывала.
– А зачем мне столько блинов и пирожков? – спрашивает царевич.
– Завтра ярмарка начнётся. Лоток сделаем или прилавок какой-нибудь. Я буду прибаутками да частушками народ зазывать, а ты – пирожки продавать и чай наливать.
Царевич насупился:
– Чтобы я, царский сын, на ярмарке торговал?!
– Воля твоя. Не хочешь – не надо. Возвращайся к батюшке, на пуховой перине будешь спать, вкусно есть да сладко пить. Женишься на принцессе заморской…
– Нет уж, – мотнул головой Илья, – лучше на ярмарку.
– Ну а коли так, то лоток надо смастерить какой ни на есть.
Отыскал Оська топорик да пилу, срубил берёзку, обтесал, распилил и лоток сделал.
Поутру стали собираться на ярмарку, а царевич печалится.
– Как мне быть, Оська-шут, каждая собака меня знает. Приду на ярмарку, народ смеяться начнёт и пальцем показывать. Царевич, а блинами торгует! Дай ты мне лучше одёжку свою шутовскую да лицо размалюй, чтобы никто меня не узнал.
Оська так и сделал. Дал царевичу кафтан да штаны, лицо набелил, нарумянил. Взял Илья волшебный рушник и пошёл с Оськой на ярмарку. А народу там, народу! Шумно, весело… В глазах рябит от пёстрых платков и сарафанов. Детвора на каруселях катается, леденцы сосёт, орешки щёлкает. Медведь учёный на задних лапах ходит. Нарядные квасники продают квас и кричат:
Вот так квас —
В самый раз!
Баварский со льдом —
Даром денег не берём!
Пробки рвёт!
Дым идет!
В нос шибает!
В рот икает!
Стоит царевич со своим лотком, растерялся. Оська-шут свистнул и запел:
Судари, сударыньки,
Мужички да бабоньки,
Навались, торопись,
пирожки испеклись!
Съешь блин со сметаною —
Будешь ходить павою.
Людям понравилось, как Оська нахваливает товар. Достали они из карманов кошелёчки и стали спрашивать:
– А с мясом есть?
– Есть
– А с капустой?
– А то.
– А с потрошками?
– И с потрошками имеются!
Подошла со своими мамками да няньками красавица-девица, глаз не отвести. Залюбовался ею царевич, блины с икрой подарил и денег не взял.
– Как тебя зовут, красавица?
Та зарумянилась и ещё краше стала, глаза опустила.
– Эге, Илья Еремеевич, – хихикнул Оська-шут, – я вижу, что хвосты у вас обоих виляют!
Няньки напустились на царевича:
– Ах ты пройдоха! Как ты смеешь с купеческой дочкой заговаривать, не спросившись?!
Царевич хотел было сказать: «Это вы должны поклоны мне отвешивать, потому как я – царевич Илья, сын государя», но не сказал, вспомнив про шутовской наряд. Потянули няньки девицу прочь, а она обернулась и засмеялась.
