Ольга Мамонтова
О чем молчат женщины
Смотрю вопрошающе в теплую синюю даль: поняла ли?
В ответ тишина.
Девушка-птичка
Она – будто маленькая раненая птичка, прилетевшая к моему окну в холодном сибирском марте, не отличимом по ярости ветра и нетронутости снега от февраля. Разве только к полудню набрякали лучистыми слезами льдинки за окном, но сколько ни силились льдинки – своих слез проронить не могли. Она пахла зимним ветром, чуть смешанным со сладковатой гарью деревенских печей, во всю мощь трудящихся во вьюжную ночь. Помню, что совсем ничем не приметна была эта птичка, кроме трогательной, какой-то щемящей, щенячьей благодарности за приют и тепло, что мне самой неловко становилось, и глаз. Глаза ее, карие, яркие, горели маленькими рождественскими звездами на едва различимом небе. Куда они вели? В какую историю и сторонУ?
«Я проснулась от наркоза и поняла, что пуста… Что моего ребенка во мне больше нет. Знаете, это такое ощущение пустоты… Ведь последнее, что помнишь: он в тебе живой и невредимый, и ты, наконец, не одна! … Вся его семья уговаривала меня сделать это, и я сделала», – рождественские звезды плакали.