Ольга Гусейнова
Лучшая мама для нового мира
Глава 13
Через полторы недели, доставив посла Шлака на Гарриран, мы наконец направились к Кардалю. Закончив расчеты, я заметила, что некоторые вещи в кабинете лежат не там, где оставляла, и разозлилась. Ну сколько можно просить Ильсура, чтобы приказал больше не убираться здесь! Я сама в состоянии поддерживать порядок на рабочем месте!
На мои доводы муж возражал: «Нечего руки портить, запасных-то не пришьешь». Но после чужих уборок я не сразу что-либо находила, особенно если торопилась. Плюс постоянно приходилось придерживать развевающиеся шелковые юбки, которые теперь носила, чтобы сделать приятное мужу, и которые то и дело норовили что-нибудь зацепить и уронить.
Увидев Ильсура в рубке, я подошла к нему и, уперев руки в боки, прошипела:
– Дорогой, ну сколько уже можно просить, чтобы больше никто не трогал мои вещи? Ведь можно же убирать, когда я рядом!
Ильсур окинул меня плотоядным взглядом, хитро улыбнулся и промурлыкал слишком бархатным, не предвещающим ничего хорошего голосом:
– Слава Кардалю, я наконец увидел свою дайринэ! Ты уже два дня из своего отсека не выходишь. Прости, радость моя, за причиненные неудобства. И знаешь что? Пошли мириться, а то мне прямо стыдно, что снова забыл о твоей просьбе.
Мириться?! Я сразу умерила пыл, убрала руки за спину, чтобы ненароком не запустить чем-нибудь в мужа, и заискивающе пролепетала:
– Нет-нет, Ильсур! Я не в обиде! Чего нам мириться? И вообще, у меня времени нет, эксперимент вон на полдороге завис, а ты снова мириться хочешь.
И предусмотрительно попятилась к выходу. Но опоздала. Под довольные смешки экипажа, с интересом и завистью наблюдавшего за нами, Ильсур выскользнул из кресла, в один прыжок оказался рядом со мной, подхватил на руки и горячо зашептал на ухо:
– Нет, сладкая моя! Я виноват и хочу быстрее помириться. Пока не простишь, жить спокойно не смогу.
Я плохо соображала и была готова на все. Хорошо, наша теперь уже общая каюта находилась совсем недалеко от рубки – мы успели быстро туда добраться. Темпераменту моего мужа можно было только позавидовать. Еще я поняла, зачем мы купили так много одежды: слишком часто у Ильсура не хватало терпения раздевать меня аккуратно, ну или хотя бы позволить мне самой все снять. Он просто разрывал ткань парой движений и словно голодный лев на свежее мясо набрасывался на меня. Ну и ладно, мне все это дико нравилось. Моя чувственность и раскрепощенность росли с каждым «примирением». Я повторяла откровенные жаркие ласки мужа, все, что он вытворял со мной, чем еще больше возбуждала его. Таким образом я училась науке страсти и любви.
Лежа на груди Ильсура, широченной, цвета молочного шоколада, с мягкими черными волосками, я с наслаждением вдыхала его упоительный запах. У него был неповторимый пряный аромат, который во время физических нагрузок усиливался и буквально впитывался в меня. Он ассоциировался у меня со страстью, любовью, чувством полного удовлетворения и непоколебимым ощущением безопасности и душевного покоя.
Уткнувшись носом в грудь Ильсура, я потерлась о нее и шаловливо укусила за сосок, чем опять вызвала у него желание еще разочек «помириться». Посмотрев мужу в лицо и увидев его насмешливый взгляд – явно задумал что-то коварное! – я попыталась быстренько слезть с него, но он оказался проворнее меня. Как всегда. Я весело завизжала, извиваясь под ним, но не особо старалась, а Ильсур, гадский гад, принялся меня щекотать. Довел до икоты и слез.
В самый разгар нашей возни раздался дикий вой, напоминающий сирену, началось аварийное мигание светодиодов. Ильсур подскочил со скоростью кометы, мгновенно надел форму и ринулся вон. Я тоже времени зря не теряла: оделась и кинулась за ним.
Рубка. Напряженные лица экипажа, занявшего места согласно штатному расписанию. Конечно, мне в этом расписании места не предусмотрено, вот и маялась, борясь с подступающей от страха тошнотой. Как же это было знакомо: и сирена, и аварийное мигание – больше не хочу!
Я не осталась незамеченной. Ильсур подошел ко мне и, молча усадив на место второго помощника, пристегнул к креслу всевозможными ремнями безопасности. Окружающие нас мужчины, несмотря на общее напряжение, подбодрили улыбками и веселым подмигиванием. Команда явно с пониманием отнеслась к тому, что меня практически привязали к креслу. Это немного удивило и еще больше встревожило.
– Что случилось, мне кто-нибудь скажет?
Мой вопрос остался без ответа, потому что в этот момент корабль тряхнуло, но благодаря энергощитам, не сильно и без особых повреждений. Ильсур удержался на ногах и наконец озвучил мои самые большие страхи:
– Мы попали в ловушку, расставленную для гарриранцев. Судя по нашим данным и кораблям, это Земная Федерация. Они пошли на открытые военные действия. Мы еще в пределах сектора влияния Гаррирана, поэтому другой причины для такого количества военных кораблей Земли на чужой территории нет. Не хочу тебя пугать, малышка, но нам придется туго. На наши запросы они не отвечают и наверняка попытаются перекрыть нам пути отступления и уничтожить.
Ильсур нахмурился, обдумывая дальнейшие действия. Командир штурмовой группы Диман Лор, обладавший фигурой еще более внушительной и широкой, чем у Тарсу, с презрением сказал:
– Клянусь Кардалем! Земляне, что с них взять?! Они даже не думают, что теперь в войну вступим и мы. И тогда мы их где-нибудь либо закопаем, либо просто распылим на электроны. Ничему их жизнь не учит!
В ответ – несколько чувствительных ударов по кораблю. На разговоры времени не осталось. Я сидела как мышка, ни движением, ни взглядом не отвлекая экипаж от нашего спасения. Было страшно и горько оттого, что только началась новая жизнь. Я нашла мужчину, которого полюбила. Влюбилась и больше не сомневалась.
Я с восхищением наблюдала за Ильсуром. Весь его вид говорил, что волноваться нет причин, вселяя уверенность не только в меня, но и в подчиненных. Муж спокойно и четко отдавал приказы. Он с гениальным изяществом обходил ловушки, которые нам пытались устроить бывшие соплеменники.
Вот почему кардалийцы делятся на касты. Я как ученый уже давно билась бы в истерике, загнанная в тупик первым напавшим кораблем, а эти мужчины, родившиеся с талантом к тактике и стратегии, раз за разом обыгрывали землян в смертельной игре, ставкой в которой стала жизнь. Это невероятно, но один корабль кардалийцев довольно успешно держался против пяти кораблей землян.
Жаль, но и у сказок бывают страшные концовки. Нас подловили: смогли обойти щиты и ударить по двигателям. Два тут же вышли из строя. От силы удара у меня клацнули зубы, чуть не вылетев наружу.
Пока я приходила в себя, пилоты по приказу Тарсу увели корабль в широкую каменную полосу из метеоритов и астероидов, плотным кольцом окруживших огромную потухшую звезду, черным пятном зиявшую в пустынном безмолвии. Мы прятались среди безжизненных осколков, стараясь выиграть время и решить, что делать дальше. Техники провели диагностику корабля и сделали неутешительный доклад командору: повреждены два двигателя и энергоустановка. Энергии хватит только на работу двигателей, но не на запуск щита. Мы стали беззащитными.
Оглядев экипаж, с хмурыми лицами снова и снова просчитывавший возможные варианты спасения, я неуверенно подала голос:
– Скажите, а нельзя стремительно выскочить из астероидного пояса и сразу уйти на сверхскорости? Как я поняла, энергии на прыжок у нас хватит, а внезапность поможет избежать прямого столкновения с нападающими и даст время на разгон.
Ильсур отрицательно покачал головой. Как и остальные, он еще сильнее нахмурился, но тем не менее нашел возможным пояснить причину отказа:
– Нет, это не вариант в нашем положении!
Я уточнила:
– Но почему, Ильсур? У нас хватит энергии и времени на прыжок!
– Потому что тебя либо расплющит от перегрузки, либо твоя кровь вскипит. Из-за ускорения, которое нам потребуется, твоя физиология не выдержит перегрузки.
Я замерла, осмысливая услышанное, но ненадолго.
– Ты хочешь сказать, что вы не можете воспользоваться шансом спастись только из-за меня? Я – ваше слабое звено?
И с ужасом оглядела мужчин, которые бесстрастно и молча смотрели на меня. Перевела потрясенный взгляд на Ильсура и прохрипела в отчаянии:
– Но ведь это же не точно! А вдруг у меня получится выжить? Рразве можно рисковать жизнью всех членов экипажа ради меня одной?
Ильсур с силой потер лицо. Нахмурившись, он уставился в монитор, что-то там выискивая и раздумывая, и бросил мне лишь одну фразу:
– Возможно, ты уже носишь моего ребенка, так что это не обсуждается.
Оценив мой наверняка ошарашенный вид, за Ильсура более подробно ответил второй пилот:
– Мы своих не бросаем. Никогда! Это закон Кардаля! Более того, вы женщина-натуралка, а это второй аргумент за вашу жизнь. Ну и главное, вы дайринэ командора Тарсу. Я не ошибусь, если скажу, что он скорее всех нас порвет, чем подвергнет вашу жизнь хоть малейшей опасности. Мы его хорошо понимаем. Находясь в его положении, каждый из нас поступил бы так же.
Слушая пилота, который даже попытался легкой усмешкой немного ободрить меня, я краем глаза заметила, как расслабились каменные плечи Ильсура от давившего на них морального груза. Повернувшись к нам, он взглядом поблагодарил пилота и решительно обратился к остальным:
– Времени в обрез, и у меня есть решение. Лор, готовь команду к штурму. Мы идем на прямое сближение и захватываем один корабль, дальше – по обстоятельствам. Если сможем, под прикрытием захваченного корабля уходим в отрыв и затем прыгаем, если нет, то уходим на захваченном корабле Федерации. Пленных не брать. Главное, все закончить быстро, пока другие не очухались. Они сейчас караулят весь этот сектор, чтобы мы незаметно не ушли. Немного времени на маневры и захват у нас, возможно, будет. Короче, как судьба решит, так и будет! Шейлер, от меня ни на шаг! Следуешь за мной как тень и не высовываешься из-за спины. Все к бою!
Я схватила его руку и, с отчаяньем глядя ему в глаза, выдохнула:
– Неужели ты готов рискнуть экипажем только ради меня, Ильсур? Ведь у меня может получиться…
Я не закончила. Муж больно схватил меня за предплечья, приподнял над полом и встряхнул, заставляя смотреть ему глаза, страшные, серые и пустые. А я горела от любви к нему. Теперь уже дикой, всепоглощающей любви к своему дайри!
– Ради тебя, Шейлер, я пойду на все! Теперь все, что у меня есть, – это ты, моя дайринэ. Скажу тебе сейчас, потому что другого шанса, возможно, не представится. Я люблю тебя, девочка! Люблю так сильно, что потерял рассудок, как только увидел на вашей станции. С первого взгляда! Извини, но сейчас у нас нет времени на разговоры.
Неохотно, словно испытывая боль, он отпустил меня и сделал пару шагов назад, увеличивая дистанцию между нами. Я же, сглотнув горькую слюну, горела, взмывала ввысь и снова падала вниз, в горячую лаву. Но у меня, как всегда несвоевременно, возник вопрос:
– За что, Ильсур? Вот так, с первого взгляда? Ведь это нереально!
Он криво усмехнулся, было заметно, что над собой, и устало ответил:
– Любят не за что-то, а вопреки всему, Шейлер. А ты… Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь меня.
Что понимать? Я тоже полюбила вопреки. Забыв обо всем на свете. И даже смерть многих людей отошла на второй план и покрылась дымкой забвения, стоило кардалийцу оказаться рядом. Столько событий, мыслей, изменений в жизни, а я все время думала только о нем. О нас. О нашем будущем, которое, вполне возможно, скоро перестанет быть актуальным. Мы погибнем? Эта мысль оказалась своевременной, потому что в ту же секунду мой рассудок, хладнокровно отстранив эмоции, неожиданно выдал нечто интересное:
– Командор, у меня есть другое предложение.
Ильсур снова нахмурился и собрался сразу ответить отказом. Я поторопилась пояснить:
– Выслушай меня, пожалуйста! На станции я работала над личным проектом под названием «Живой щит». Так вот, на Радужном он прошел испытания и показал свою эффективность. Крейсеры гарриранцев не смогли пробиться сквозь него в течение нескольких минут, позволив паре кораблей землян скрыться с места преступления. Эта вина будет еще долго мучить меня по ночам, если мы выживем. Я доработала его, и за последние дни наконец совместила с вашей системой. Я даже собрала установку, когда закупилась на Шлаке. Хотела сказать тебе, но, как видишь, времени не хватило. Понимаю, это не стопроцентная защита, но вполне возможно, она сработает и даст нам время уйти без лишних жертв с обеих сторон. Мне нужно два часа и люди, которые смогут установить щит на корпус. Ну и запустить процесс.
С трепетом и тревожным ожиданием поймала взгляд Тарсу и заметила в нем слабую, пока еще только призрачную, но надежду на спасение и лучший исход в сложившихся обстоятельствах. Уточнив несколько важных вопросов, он прищурившись вглядывался в мое мокрое от пота лицо. А потом кивнул.
Ура!
Тарсу согласился с моим сумасшедшим предложением и начал быстро раздавать приказы. Поверил в меня безоговорочно! Боги науки, как же я люблю этого мужчину! Не выдержав напряжения, я подскочила к нему. Прижавшись всем телом, взглянула на дайри и громко сказала:
– Я люблю тебя так сильно, что мне больно и страшно. Все болело внутри от мысли, что ты не сможешь полюбить меня. А ты любишь! Но теперь я слишком боюсь потерять тебя.
Крепко прижав меня к себе, Ильсур хрипло прошептал, обдав мое ухо горячим дыханием:
– Никогда! Слышишь, никогда не потеряешь, поэтому больше не бойся, любимая моя!
Неожиданно я почувствовала слезы на щеках, слезы счастья. Вытерла их рукавом и вприпрыжку понеслась заниматься нашим спасением. За пару часов наша дружная команда смонтировала установку, потом начался процесс воспроизводства живой материи. Пилоты осторожно вывели наш корабль из астероидного пояса, затем была небольшая стычка, закончившаяся нашим весьма успешным бегством, которое вряд ли кто-то назовет позорным. Скорее мы походили на раненого хищника, сумевшего обмануть многочисленных охотников и тем самым утереть им нос, в очередной раз доказав всем, что слава о коварстве и блестящем уме кардалийских псов ими заслужена.
Глава 14
Меня тошнило! Противная тошнота неотступно преследовала меня вот уже два дня с нашего благополучного спасения. Мужчины после этого события полностью приняли меня в свою сплоченную команду и окружили еще большей заботой и теплом. Не просто приняли за свою – доверяли, уважали и ценили как специалиста.
Как только мы оказались в безопасности, я, скромно опустив глазки долу и выписывая пальчиком на груди Ильсура замысловатые рисунки, опасливо поинтересовалась, можно ли мне будет запатентовать свое изобретение на Кардале. Ильсур перецеловал и рисовавший, и все остальные пальцы на моих руках и ответил, поблескивая понимающими, насмешливыми, хитрыми глазами:
– Любимая, не волнуйся, все твои старания мы запатентуем. Ты обязательно получишь деньги за использование патентов. Я лично прослежу за этим. Твоя слава вырастет в разы. Мне досталась дайринэ с четырьмя яйцеклетками и к тому же – гениальный ученый. Твои коллеги порвут меня от зависти! Эти цветастые хлипкие щеголи!
Я довольно рассмеялась, прижалась к мужу всем телом и потянулась за поцелуем со словами:
– Я рада, что получу вознаграждение за свою работу! Но больше всего меня радует, что ты меня любишь и не похож на цветастых хлипких щеголей. Лично я люблю только тебя! Большого… Сильного… Коварного… И такого страстного…
С каждым моим комплиментом Ильсур сильнее расплывался в довольной улыбке. А после «страстного» закинул меня себе на плечо и словно пещерный человек быстро понес в каюту.
И вот, спустя всего пару суток после этого меня совсем доконала тошнота. Раздраженно откинув волосы с лица, я села в кровати. Ильсур пару часов назад ушел на службу, а я лежала, борясь с тошнотой и жадно вдыхая пряный аромат мужа, оставшийся на кровати. Неосознанно погладила вмятину от его головы, а потом взяла подушку и, прижав к груди, почувствовала, как этот такой родной, такой уже необходимый запах постепенно успокоил расшалившиеся нервы и притупил тошноту.
Тарсу стал моим якорем в этом мире и крепко держал мое сердце в больших руках. Оглядев каюту, я вспомнила, что еще вчера хотела «прибраться». У меня должно было скопиться много испорченной Ильсуром одежды, но ее нигде не оказалось. Я опять окинула помещение изумленным взглядом, а затем, проведя тщательный обыск, еще раз убедилась, что мои разноцветные и ставшие дорогими сердцу тряпочки бесследно испарились, вызвав в душе обиду и раздражение. Кто посмел трогать мои вещи без разрешения?!
Я быстро привела себя в порядок и, скрепя сердце, пошла завтракать. Просидев над тарелкой, с трудом проглотила пару ложек. С отвращением отставив ее, пошла выяснять судьбу своих вещей, по дороге еще сильнее накручивая себя. И все же, пока шла в рубку, пыталась разобраться со своим странным состоянием. Никогда не была плаксивой и раздражительной! Да я вообще отличалась довольно спокойным, позитивно-прагматичным характером, а тут – словно на качелях. То туда, то сюда, да еще и тошнит постоянно?! Надо сходить к Трею Раувсину, может, я отравилась чем? Или питание не подходит, или нервы сдали после всего, что пришлось пережить в последнее время…
Быстрым шагом, под настороженными взглядами остальных мужчин я подошла к мужу и, привычно чмокнув его во вкусно пахнущую щеку, тихонько спросила:
– Ильсур, моя одежда пропала. Ну вся, которую ты, хм-м-м… немного испортил. Скажи, куда она могла деться?
Краем глаза отметила, как смущенно опустились головы почти всех присутствовавших. Оглядев подчиненных, Ильсур насмешливо хмыкнул. Потом, глядя не на меня, а на экипаж, выдал странную фразу:
– Так-так! Я согласен, но двадцать процентов прибыли – нам!
– Ильсур, может, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? И где мои вещи?
Кузен моего мужа, Альвар кер Тарсу, мягко улыбаясь, пояснил:
– Шейлер, эти бравые парни расхватали твои испорченные костюмчики для себя. Я так думаю, почти все в этом поучаствовали.
Шокированно глядя на слегка виноватые лица «бравых парней», я хрипло выдавила:
– Они что – извращенцы? На кой черт им женские платья и юбки?
После моего вопроса лица виновников происшествия потемнели и нахмурились. Наконец высказался пилот:
– Уважаемая дайринэ Шейлер Тарсу, у вас целых четыре ира на ирине, чего не случалось уже очень давно. Нынешняя тайринэ, которая возглавляет сейчас Совет матерей, имеет только три ира, а значит, в скором времени вы займете ее место. Вы – благословенная богами. Ваши вещи хранят частицу вашей кармы и могут улучшить чужую, менее обласканную высшими. К тому же вы – гениальная женщина-ученый с техническим профилем, а этого тоже давно не видели в их касте. Ваша судьба – это свидетельство того, насколько сильна ваша защитная аура и духи, хранящие вас! Вполне возможно, что, если передать ее толику кому-то из женщин, ваши духи немного облагодетельствуют и их. Или будущих детей. За ваши вещи очень скоро будут платить большие деньги, чтобы улучшить свою карму или карму своего рода. И не волнуйтесь, дайринэ Шейлер, конечно же, мы поделимся с вами доходами.
Чем дольше я слушала, тем сильнее у меня округлялись глаза. Какая-то фантастическая смесь реального и мистического.
– Вы че… вы это… язычники, что ли? Или буддисты какие-нибудь?
– Что-то общее. Из всех религий понемногу взяли. Как ты понимаешь, ограниченное количество ученых-колонистов заставило все смешать и преобразовать в новое, свойственное только для Кардаля религиозное течение, чтобы всех устроило и примирило. Со временем ты привыкнешь и даже, возможно, примешь его, – успокоил муж.
– Ну да! Конечно! Понятно! Ну ладно, я пошла работать. Но впредь, надеюсь, вы будете спрашивать у меня, можно брать мою вещь или нет! А то прокляну к вашему Риктузу на фиг!
Странное это зрелище: испуганные лица здоровенных сильных мужчин, побледневшие от одного только обещания моего жалкого проклятья. Я резко развернулась, и сделав пару шагов, поняла, что пол ушел у меня из-под ног, а темнота сменила свет. Запомнила заботливые руки мужа на мне, в последнюю секунду не давшие столкнуться с полом.
Открыв глаза, я осторожно скосила их и столкнулась с внимательными напряженными взглядами Ильсура и Раувсина. Увидев, что я пришла в себя, врач блаженно заулыбался, потирая колени широкими ладонями и покачиваясь вперед-назад, а Ильсур одарил меня таким нежным и искрящимся счастьем взглядом, что у меня внутри екнуло. Если бы не знала, что у меня только одно сердце, решила бы, что там неожиданно завелось и второе. Также по самые уши влюбленное в дайри.
– Что случилось? Я чем-то отравилась, да?
Скривив виновато-вопрошающую мину, я посмотрела на Ильсура и накрыла его руку своей. Просто чтобы почувствовать его горячую кожу и выгнать заполнивший меня холод.
Ильсур неожиданно сполз со стула и встал рядом со мной на колени. Взяв мою ладонь обеими руками, поцеловал костяшки пальцев и с безумным восторгом и нежностью погладил мою щеку огромной, но такой ласковой рукой. А потом мягко спустился до живота и с благоговением оставил ладонь на нем, при этом не положил, а едва касался. И вот именно это движение и щенячий восторг на его лице и лице врача, глядящего на мой живот, подсказали мне ответ на вопрос.
Клянусь наукой, я действительно круглая дура!!! Дожить до двадцати пяти лет, расти на ферме, где все только и делают, что плодятся и размножаются, и забыть первые признаки беременности…
Хотелось треснуть себя по лбу, но я побоялась, что мужчины меня неправильно поймут. И все же сквозь злость на саму себя наконец пробилось осознание действительности. Я беременна! Нет, мы беременны!
Автоматически вычислив возможный срок зачатия, я с восхищенной усмешкой поняла, что Ильсуру потребовались всего три недели, чтобы упрочить свои позиции в качестве моего дайри. Теперь по законам Кардаля наш брак вошел в полную силу, и расторгнуть его невозможно. Без моей инициативы, естественно, но я такую инициативу никогда не проявлю. А уж он и подавно!
Семь суток до Кардаля Ильсур ходил за мной по пятам. Впрочем, как и врач, и все остальные. Лыбились совершенно по-дурацки! У меня создалось стойкое впечатление, что, забеременев, для окружающих я превратилась в хрупкую, плохо ходящую, неразумную маленькую девочку. Со мной сюсюкали, как с младенцем, муж носил на руках либо следил за малейшим передвижением, врач каждую минуту проверял давление и пульс, интересовался стулом и заставлял сдавать анализы, доводя до исступления. Другие усилили натиск на мой гардероб. Гады!
К концу путешествия я орала на всех. Впрочем, они относились к этому, как к абсолютно закономерному событию (еще бы, у них, наверное, все бабы от такого обожания с ума сходят). Я плакалась мужу в жилетку на суровую судьбу беременной женщины и, словно наседка выводок, караулила гардероб, чтобы окончательно не растащили! Для работы у меня просто не хватало времени.
