Олег Белоус
Пилюля бессмертия
– Что случилось, дорогая?
– Пилюля… – коричневые глаза женщины набухли слезами, ресницы жалко задрожали, – я хотела добавить ее тебе в утренний чай, открыла, а ее там нет. Нас обманули.
Последнюю фразу она едва пролепетала. Еще никто и никогда не сумел добиться правды у одной из «великих» компаний, к их ряду принадлежала и глобальная компания «Abbott Laboratories». Всегда и везде они выигрывали все суды. Впрочем, для непонимающих у них были и другие средства, не менее действенные, чем судебные решения, и не всегда законные.
Старик, словно не чувствуя груза прожитых лет, лихо соскочил с постели. Два быстрых шага и руки в старческих пигментных пятнах бережно легли на погрузневшую талию женщины, наконец-то оторвавшей потрясенный взгляд от коробки с пропавшим сокровищем.
Джим был счастлив так, как не бывал уже много лет.
– Знаешь, что я скажу тебе? Никто нас не ограбил и не обманул, – промолвил он, ласково улыбаясь и глядя в прямо в расширяющиеся зрачки женщины, – Ты столько раз говорила, что мужчина должен принимать решения, что я согласился с тобой. Помнишь, ты сказала, что у последнего бокала был странный вкус? Я тебя люблю, дорогая. А теперь, дорогая моя, время жарить остатки котлет.
Глаза Джима видели не дородную женщину восьмидесяти лет, страдающую множеством болячек, а ту молодую красавицу, что покорила его сердце раз и навсегда.
Покрытые пигментными пятнами руки осторожно, словно для танца, легли на плечи мужчины. Из опухших и выцветших глаз по щекам, которые уже скоро утратят приметы прожитых лет и вновь загорятся румянцем юности и здоровья, заструились слезы. Таково уж свойство женского сердца – плакать от горя, плакать от радости, а еще пуще плакать от нежности.
С возрастом кажется, что годы притушили огонь бушующих в человеческой душе чувств и страстей, но бывает, что стоит только сдвинуть серый пепел прожитых лет и окажется, что под ним все так же пылает огонь преданности, любви и самопожертвования. В своей простоте старики не осознавали, что самое главное сокровище в их жизни не пилюля бессмертия. Для Джимми это была его Римма, а для Риммы ее Джим. Не тот стар, чья талия располнела, а лицо покрылось морщинами, а тот, в ком душа уснула.
