Олег Александрович Сабанов
История двойника
Последний мой вопрос был адресован лично Сарантанелло, отчего он заметно напрягся и побледнел, в то время как один из его верных бессловесных псов, стоявший в двух шагах от нас за спиной хозяина, не сводил с меня глаз.
– Ваша светлость! – воскликнул Олимиодор, опускаясь передо мной на одно колено. – Видит Бог, я никогда не заботился о своей выгоде, тратя все силы ради того, чтобы сохранить и укрепить вашу власть. Конечно, по роду занятий мне приходилось проливать невинную кровь, но только ввиду крайней необходимости, уверяю вас! Я вообще наломал немало дров, однако, если сегодня наш герцог имеет возможность вопреки многочисленным козням пребывать перед нами в добром здравии, значит, сожалеть мне не о чем!
Создавалось впечатление, что он говорит с неподдельной искренностью, словно обращается к настоящему герцогу, отчего я на мгновение позабыл о своем гневе. Сказанные слова если не во всем, то уж точно во многом были правдивы. Благодаря его неустанным усилиям, неизбежно сопряженным с насилием и кровью, Август Мальро смог до последнего вздоха оставаться в статусе властителя, а мне предоставилась неслыханная возможность играть его роль и в конечном итоге вовсе заменить герцога. Смущенный этой мыслью, я замер в нерешительности, после чего стал озираться вокруг, будто ища подсказку для своих дальнейших действий. И тут мне на глаза вновь попался миловидный лик черноволосой молодой женщины, мгновенно воскресивший в памяти желанный образ Ареты. «Получается, участь южанки лежать в наспех закопанной безымянной могиле, словно издохшая собака, а подло убившая ее свиноподобная тварь будет и далее топтать землю? – подумал я, наполняясь новой волной ярости. – Как бы ни так!». Моя ладонь непроизвольно сжала рукоять рапиры до боли в кисти, и в следующий миг я, сделав молниеносный выпад, пронзил шею Сарантанелло ее четырехгранным клинком. Ярко-алый фонтан вырвавшейся наружу крови – последнее, что отпечаталось в моей памяти, после чего я был сбит с ног бросившимся на меня людьми главного тайного стражника и лишился чувств под градом ударов.
Очнувшись в сыром и тесном каменном мешке со спертым воздухом, я поначалу ощутил боль во всем теле, а уж затем постепенно вспомнил предшествующие беспамятству события. Мне сразу стало ясно, что я разоблачен, раз сделался обитателем столь ужасного места. Это подтвердил появившийся позже в каземате господин. Он не только задавал много вопросов, на которые я давал подробнейшие ответы, но и сам откровенничал, поскольку знал о моей предрешенной участи. По его словам, Олимиодор Сарантанелло быстро испустил дух, залив мозаичный пол собора своей кровью. Его люди хотели отправить меня вслед за своим хозяином, но были смяты бросившимися на выручку, как они полагали, герцогу прихожанами собора, хоть и безоружными, но имеющими огромное численное превосходство. Позже, оказавшись в пыточной, стражники Сарантанелло в мельчайших подробностях поведали все им известное о темных намерениях своего хозяина и раскрыли мою подлинную личность, а также указали место на кладбище для нищих, где они закопали тело его светлости Августа Мальро.
– Вот и вся моя история, концовку которой вы знаете не хуже меня, – сказал Риддек, окидывая взглядом с высоты эшафота огромную толпу, собравшуюся поглазеть на казнь. – Не знаю, по чьей милости мне позволили столь долго рассказывать о себе, но я в любом случае благодарен за предоставленную возможность и ваше внимание.
Людское море, бурлящее перед тем, как ему начать говорить, совсем стихло. Он рад был тому, что может напоследок проникнуться тишиной, поскольку в аду, куда по убеждению Риддека его душе наверняка суждено попасть несмотря на исповедь и причастие, о ней точно придется позабыть. Тишина, как великая мать-утешительница, всегда приносила в душу приговоренного вожделенный покой. И доверяй он ей более, нежели словам, кто знает, как бы сложилась его судьба.
– Пора, – громко провозгласил палач, после чего двое его дюжих помощников взяли Риддека под руки и повлекли к гильотине.
