Оле Клиффорд
Манипулятор
– Я должен быть уверен, что все нормально, прежде чем я подпишу этот контракт. Ты знаешь, у меня есть специальный счет для таких вещей, и ты будешь хорошо вознагражден.
Харри проводил несколько расследований для Бака Фрейзера на протяжении многих лет и знал, что генеральный директор не привлекает внешних игроков, если в этом нет никакой необходимости.
Он заметил, что Эмма заснула, прядь ее рыжих волос была видна из-под одеяла, и Харри спросил приглушенным голосом:
– Это же прямая линия?
– Да, я подожду.
Харри надел халат, взял минеральную воду из холодильника и вышел в другую комнату, проверив, чтобы дверь в спальню была плотно закрыта. Через минуту он вернулся на линию.
Голос Бака был более подавленным на этот раз:
– Спасибо за возвращение к разговору, Харри. Ты уже знаешь, сколько мы вкладываем в исследования и разработки. Мы говорим о миллиардах, и это никогда не закончится. Речь идет о патентах, патенты всюду, иногда мы также получаем предложения от других ученых и университетских исследователей. Мы редко соглашаемся на них в связи с риском плагиата. Нам могут быть предъявлены судебные иски со стороны тех, кто уже представил такие предложения. Конфиденциальность и подписание предварительных условий являются чрезвычайно важными.
Харри подавил зевок:
– Ты не возражаешь добраться до сути дела?
– Несколько месяцев назад мы получили предложение подписать контракт. С юридической точки зрения не было никаких проблем. Все это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, однако в то время мы были заняты другими проектами, и предложение было отклонено.
– Так что произошло за это время?
– Ты, конечно, знаешь о финансовом кризисе, даже если ты находишься в Германии?
– Отбрось сарказм, Бак, сейчас уже за полночь! Пожалуйста, ближе к делу!
– Короче говоря и предельно ясно выражаясь, мы говорим о генетически сконструированных лекарствах. На самом деле, это семейство генетически модифицированных продуктов, все пути к концепции репродуктивных предпочтений. Это хорошо известный факт, что…
– Ты сказал «репродуктивные предпочтения»?
– Это воспроизводство особо благоприятных генов.
– Мы говорим о растениях или животных?
– И о людях тоже!
Харри помолчал, прежде чем произнести:
– Ты говоришь, человечество может намеренно воспроизвести специфические черты в своем потомстве?
– Это давно было сделано в случае с растениями, а также в производстве кормов для домашних животных. В принципе, есть два пути: либо сознательный выбор через несколько поколений или с помощью генетических манипуляций, или модификаций, чтобы использовать политически корректный термин.
Бак Фрейзер замолчал и через время продолжил тяжело дыша:
– Предложение было интересным, но требовало значительных расходов, и, как я уже говорил, мы были заняты другими проектами. В то же время цены на акции упали, и теперь вопрос в том, будет ли ГлобалХим продолжать существовать. Общее собрание уже в следующем месяце.
– Ты не преувеличиваешь?
– На самом деле, все обстоит даже хуже, чем я говорю. Нам нужно использовать все возможности, и именно поэтому я пересматриваю предложение контракта от Гениом.
– Что можешь сказать о деталях?
– Патенты – это одно, стратегический эффект неожиданности, когда договор подписан, ― совсем другое. Почему ― ты поймешь позже!
– Я не уверен, что я тебя правильно понимаю. Ты сказал, что все предложения уже запатентованы?
– Несколько научных открытий, частичные патенты были защищены в глобальном масштабе. Это нормальная практика, чтобы запретить другим пользователям разрабатывать подобные концепции и защитить инвестиции в исследования. Мы говорим о больших деньгах, так что это имеет смысл. Вот пример, так ты получишь ясную картину. Представь себе лестницу. В тот момент, когда первые три ступени были созданы, ты подаешь заявку на патент. Если кто-то хочет разработать аналогичную лестницу и имеет решение для проектирования дополнительных пяти ступеней, он вынужден остановить свой проект, потому что основной проект уже запатентован, ― это называется стратегическим патентованием. Он может, конечно, оплачивать лицензионные платежи за использование проекта, это грубое сравнение, но я уверен, что ты понимаешь принцип.
– Таким образом, основная часть исследований уже запатентована и блокирует другие исследования, развивающиеся в том же направлении?
– Правильно, хотя, в принципе, мы могли бы развиваться вокруг него.
– Но тогда это был странный пример про лестницу.
– На практике это было бы бесполезно и не будет иметь рыночную стоимость. Это то, чем держатели патента заняты и что обеспечивает им хлеб с маслом.
– Что такого особенного в этом конкретном контракте?
– Если это предложение реальное, то ГлобалХим имеет возможность стать одним из крупнейших в мире поставщиков основных лекарственных средств, и если мы будем «играть» нашими картами разумно, у нас появиться возможность стать ведущим поставщиком генетически модифицированных лекарственных средств. Заглядывая в будущее, мы также можем контролировать рынок для репродуктивного выбора. Другими словами, доминирование на рынке в пределах генетически модифицированных сегментов лекарственных средств в мире, который в какой-то момент станет самым крупным сегментом из всех.
Харри потер подбородок.
– Все будет сконцентрировано в рамках одной компании… ГлобалХим. Но я думал, вы были сосредоточены исключительно на медицине.
– Будь то животные, люди или растения, генетические исследования пересекают обычные границы, все взаимосвязано, когда мы работаем на генетическом уровне. Но ты прав, было бы хорошо расширить наш бизнес, о котором наши акционеры, конечно, не пожалеют. И поэтому сейчас я хочу подписать этот контракт.
– Я предполагаю, что ты звонишь, потому что есть подводные камни?
– Если я одобрю концепцию, я должен быть уверен в данном контракте. Есть слова и фразы, которые довольно необычны, в том числе конкретные рыночные гарантии. Вот, послушай это: бессрочный срок контракта ― навечно!
– Возможно, ты, неверно истолковал мелкий шрифт, Бак? Ничто не длится вечно, это факт. Как насчет отправки мне электронной копии контракта?
– К сожалению, Харри, обложка содержит микрочип, содержимое никто не должен видеть, и мы не имеем права удалить его. Могут быть судебные процессы, так как мы обязаны сохранять конфиденциальность предложения.
– Но ты говоришь, что этот проект уже запатентован.
– Защита рынка столь же важна, как и патенты. Я хочу, чтобы ты все узнал о людях, которые стоят за этим предложением, расследовал все и рассказал мне, имеем ли мы дело с порядочными людьми. И, самое главное, узнай все, что сможешь об этических принципах, лежащих в основе их исследований. В сложившейся ситуации крайне важно обладать всей информацией, и ты знаешь, что я приверженец этики.
– Ты говоришь мне, что не знаешь, с кем имеешь дело. Ты действительно не знаешь?
Голос Бака Фрейзера поник:
– Предложение было передано через юридическую фирму. Ты прав, на самом деле, мы не знаем, с кем имеем дело.
– Когда ты хочешь, чтобы я начал?
– Я плачу тебе за то, чтобы узнать все быстрее.
– Ты прервал мой сон, и я еще не согласился на эту работу.
– Нет, но я уверен, что ты согласишься, когда узнаешь больше деталей.
Харри посмотрел на часы на стене.
– Скоро рассвет. Что-нибудь еще?
– Насколько важно, чтобы ты присутствовал на фестивале вин?
– Это важно для Эммы, а значит и для меня.
– Она, вероятно, может обойтись без тебя в течение одного дня?
– Я не полечу в Нью-Йорк, если ты намекаешь на это. Последний раз, когда ты нуждался в моей помощи, закончился неделей пребывания в Шотландии.
– Естественно, я приеду к тебе. Какой ближайший город с взлетно-посадочной полосой для частных самолетов?
– Откуда мне знать? Но я знаю, что Бонн, Дюссельдорф и Франкфурт находятся в нескольких часах езды на автомобиле.
– Тогда увидимся завтра, Харри. Пришли мне на почту письмо и напиши, где ты остановился. Ты знаешь, какого рода информация нужна Бетти для того, чтобы отправить меня в нужном направлении. Электронные письма все равно попадают на ее компьютер.
Харри вздохнул:
– Мы вернемся в США через неделю, а затем мы…
Бак оборвал его:
– Если бы финансовый кризис мог быть решен в течение нескольких дней, твоя помощь мне была бы не нужна, Харри. Поцелуй Эмму от меня.
Бак Фрейзер остался сидеть за своим столом, в то время как разработанный план крутился в его голове. Он нажал кнопку быстрого вызова на телефоне, и его водитель был на линии мгновение спустя.
– Альфред, выясни, в какое время заканчивается опера в Линкольн-центре, а затем отправь Бетти сообщение, забери ее и привези на мою квартиру в Центральном парке. Я буду ждать ее там.
– Я могу вначале отвезти вас домой и вернуться к Линкольн-центру, прежде чем опера закончится.
– Спасибо, Альфред, но я еще не готов. Я прогуляюсь несколько кварталов.
– Тогда позвольте мне следовать за вами на расстоянии.
– Я знаю, что ты имеешь в виду, но я никогда не любил преувеличенное внимание к безопасности. Нью-Йорк ― просто большая деревня. Скажи Бетти, что она может остаться на ночь, я уверен, что Норин будет рада видеть ее.
***
Через несколько часов канопе с сухим белым вином из штата Нью-Йорк были организованы в закрытой части городской квартиры Бака, в нескольких сотнях ярдов от отеля Плаза.
Норин, жена Бака Фрейзера, была знакома с Бетти Вэйн Райт с тех пор, как та начала работать у ее мужа, и знала, что секретарь важен в офисе точно так же, как она дома. Старая поговорка, что «За каждым успешным мужчиной стоит мудрая женщина», была не совсем уместна в данном случае, потому что в этом случае было две женщины. Она села рядом с Бетти на диван у камина и собиралась обменяться последними сплетнями Нью-Йорка, когда Бак вмешался:
– Вы можете продолжить в ближайшее время без меня. Корпоративный самолет «Гольфстрим» будет готов через несколько часов, время полета через Атлантический океан чуть менее семи часов, я буду спать на борту и прибуду во Франкфурт в 2 часа дня по местному времени, это 8 утра в Нью-Йорке. Я хочу, чтобы вы, Бетти, организовали вертолет, который может доставить меня поближе к месту, где находятся Харри и Эмма. Кроме того, проверьте, чтобы был автомобиль, который отвезет меня до отеля, если это будет необходимо. Забронируйте номер в отеле, в котором они находятся, одной ночи должно быть достаточно. Корпоративный самолет останется во Франкфурте, я вернусь на следующее утро. Пожалуйста, перепланируйте все мои встречи или переведите их на соответствующих специалистов. ― Он послал ей хитрую улыбку. ― Вы всегда прекрасно могли прикрыть меня.
Бетти сделала заметки, а затем посмотрела на него:
– Со всеми сплетнями в коридорах вы думаете разумно уехать прямо сейчас? Вы принесете пользу компании больше, если останетесь дома.
Он положил пару березовых бревен на угли в камине и ответил:
– Опыт научил меня, если я не следую моим догадкам или интуиции, если использовать современное слово, я обычно потом сожалею об этом. Если Харри сможет найти нужную информацию для меня, этот контракт от Гениом вполне может оказаться нашим самым важным соглашением. И не только потому, что он сам по себе является особенно ценным, на самом деле, это будет стоить нам значительную сумму в миллионах долларов, а скорее потому, что это может быть инструментом, который необходим, чтобы обеспечить цены на акции, в случае, если мой план удастся.
Норин посмотрела Баку в глаза:
– Может, лучше, чтобы Харри приехал к тебе?
– Мы имеем дело с секретной информацией, так что чем дальше он и я, пока я не знаю, с кем и с чем мы имеем дело, тем лучше. Это может нанести вред репутации компании. Харри является экспертом; он работает в одиночку, и нет необходимости в подписании договора между нами. Никто не должен знать о моих планах. И это все, что вам нужно сейчас знать.
Норин покачала головой.
– Разве что Харри стал немного стар для такого рода вещей. Ему, вероятно, столько же лет, сколько и тебе…
– Если ты думаешь, что я слишком стар, чтобы возглавлять одну из крупнейших в мире фармацевтических компаний, то Харри, вероятно, слишком стар для того, что он делает.
Норин повернулась к Бетти, улыбаясь:
– Я не знаю, кто вселился в него в последние дни.… Это твоя идея со стилистом? Красочные рубашки и своеобразные галстуки…
Бетти от души рассмеялась:
– На самом деле я думала, что это была твоя идея…
Норин покачала головой и посмотрела на Бака.
– Если финансовый кризис заставляет тебя идти на импульсивные поступки в бизнесе, как ты делаешь со своим странным выбором в одежде, то ты должен найти лучшего консультанта. Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. И я была бы не против, если бы ты несколько притормозил. Также как Харри, который сейчас проводит больше времени с Эммой.
– Ты думаешь, что я должен участвовать в твоих благотворительных мероприятиях? ― Он покачал головой и добавил: ― Нет, пожалуйста, не отвечай. Я правильно полагаю, что моя дорожная сумка готова?
6
Нерребро, Копенгаген
Черный Audi мчался по немецкому автобану на высокой скорости, пассажир на заднем сиденье изучал научную работу.
Поскольку научные исследования росли в геометрической прогрессии, результаты появлялись все быстрее. Успехи были очевидны на всех фронтах, и, хотя большей частью исследования были новаторскими, полученные результаты показали неожиданную проблему, по крайней мере, в теории. Речь шла об этике: клиенты и политики больше не были равнодушны к тому, какие были получены результаты.
Пассажир положил бумаги на сиденье и посмотрел в окно на лесистые холмы. Мир может быть очень красивым, но также может быть весьма мрачным. Вопрос оказания помощи в рождении здоровых детей не вызывал сомнений. Но вопрос лечения зародышей с генетическими или хромосомными дефектами вместо рекомендации абортов был окутан подозрениями и определенными осуждениями, в особенности, когда речь шла о создании детей с уникальными способностями. Тем не менее, это было возможно.
Рождение здоровых детей является одним из желаний человека, и воспитание детей с особыми способностями тоже может стать желанием. Для воплощения этой идеи требовались неукротимая вера и сильное чутье, и, как говориться в старой поговорке, ― «Цель оправдывает средства».
Идея использования ДНК мертвых гениев первоначально наделала много шума, а мертвые были мертвы, и никто не пострадал. Однако, по общему мнению, желание иметь ребенка с особыми способностями было лишь привилегией богатых.
Пассажир вспомнил катастрофическую ночь и рождение в роковую воду, безликий эмбрион… Он все еще был в здравом уме, чтобы помочь миру, и все его сомнения исчезли.
Он постучал по плечу водителя:
– Как далеко еще?
– Скоро мы будем проезжать по югу Дании, пересечем мост Большой Бельт5. Так, я думаю, еще часа три или четыре.
Доктор задумался и, наконец, произнес:
– Я рад, что ты присоединился ко мне, Хорст. У тебя когда-нибудь были сомнения по поводу работы, которую мы проводим в наших исследовательских клиниках?
– Что тут сомневаться? Мы сохраняем жизни вместо того, чтобы раздавать смертные приговоры. Единственное, что меня смущает, мы могли бы обойтись без… ― Он замолчал, а потом добавил: ― Нет, забудьте об этом.
– Ты знаешь, что можешь сказать мне, что у тебя на уме.
– Финансирование… Оно меня беспокоит.
– Тогда, возможно, у тебя есть другое решение?
– Я не против использования результатов и денег из одной отрасли наших исследований для развития другой. Но я никогда не привыкну к серьезным ограблениям, которые у нас происходят.
Вздох на заднем сиденье был слышен впереди.
– К счастью, в этом нет необходимости каждый раз, только в самых эксцентричных случаях, и будущие родители платят хорошо. Это все в твоей голове. Кто страдает?
– Вы правы, конечно. Но это отвратительное безобразие.
Голос ученого казался суровым:
– Хорст, ты против убийства плода или рождения урода?
– Это не совсем то, в чем серьезные грабежи могут помочь.
– Это средство, чтобы помочь будущим матерям с серьезными дефектами плода. Рождение у них здоровых детей зависит от наших бесплатных клиник, Хорст. Никогда не забывай об этом!
Водитель ничего не ответил, врач откинулся назад на сиденье и начал изучать доклад. Надо было принять решение о том, кого выбрать, ― Ганса Христиана Андерсена6 или Серена Кьеркегора7. Выбор сделать было нелегко, у каждого из них было множество преимуществ, но также и недостатков.
Так, Ганс Христиан Андерсен был не только странным ребенком, долговязым и неуклюжим в юности, но и эмоциональная составляющая беспокоила его на протяжении всей жизни.
Если бы он когда-нибудь узнал, кто он был на самом деле… Он не был особенно хорош собой, хотя в более поздних изображениях ― статуя на бульваре в Копенгагене ― имел более представительную внешность. Большинство людей считали всемирно известного поэта своего рода чудаком, с ранимым и обидчивым характером, несмотря на то, что его сказки увековечили его имя. Его рассказы отражали глубокое понимание человеческой природы, которое вытекает из его собственных страданий, обид и переживаний, что привело его к еще более глубокому уровню мудрости и пониманию.
Именно последнее и сделало его очевидным кандидатом. Ибо кто не хотел бы обладать этой уникальной способностью видеть сквозь воспринимаемую реальность и достигать в самые основы жизни? Если бы только он был более привлекательным, более нормальным…
Его сказки, такие как «Новый наряд короля» и «Соловей», были примерами способности поэта не только увидеть жизнь и людей, какими они были, но также, что люди не видят в себе. Для того чтобы обладать такого рода пониманием, надо было быть по-настоящему одаренным, и это было привилегией немногих. Тем не менее, несколько факторов должны были подходить, и именно то, что он был не особенно хорош собой, эмоционально нестабилен и вместе с тем довольно скучен и жалок, стали решающими.
Принять правильное решение было нелегко, но факторов в пользу выбора Серена Кьеркегора, конечно, было больше.
Его незрелая меланхолия играла не в его пользу, что было очевидно из его отношений с Региной8, ― несостоявшийся любовный роман, который просто остался мечтой.
Несмотря на это, жизнь продолжалась, и Кьеркегор доказывал величие своих мыслей. Его мировоззрение и философские мысли, помещающие его в класс с величайшими философами веков, уже давно были признаны среди мыслителей мира.
К тому же Кьеркегор фактически упоминается как основатель христианского экзистенциализма. Он был на самом деле умен.
Однако карикатуры на него были проблемой, потому что именно эти образы вставали перед глазами, когда речь заходила о нем: выдающийся острый нос и большая голова «директора школы» с цилиндром и телом горбуна. В то же время другие рисунки и портреты, и особенно статуя в Королевской библиотеке Копенгагена, показывали красивого молодого человека с кудрявыми волосами, приятным лицом и гармоничным телом.
У него, конечно, были недостатки, но у кого их не было? Он не был уродлив и никогда, конечно, не был жалок.
Доктор вытянул ноги на заднем сиденье, обобщая все личные черты и качества характеров двух кандидатов, и у него уже не было никаких сомнений. Новый Кьеркегор в XXI веке, несомненно, повлияет на мировую повестку дня, и не только философски, но, возможно, и политически, и религиозно. В мире, где противостояли христианские и мусульманские конфессии, мозг, как был у Кьеркегора, действительно представляет собой важность. Однако он умер молодым, ему было всего 33 года, он даже предсказал свою раннюю смерть. Но средняя продолжительность жизни несколько сотен лет назад была вдвое короче, чем сегодня. К тому же, это был неточный факт, что он прожил всего 33 года. Это должен быть Кьеркегор еще и потому, что он был доступен более чем в одном смысле этого слова. Серен действительно был бы удачным выбором.
***
Несмотря на то, что Австрия и Дания были одними из небольших европейских стран, и у них было несколько общих фундаментальных принципов, у них также были и культурные различия, однако незначительные.
Бригада из двенадцати человек, которая собралась в это воскресенье в Копенгагене, приехала чрезвычайно хорошо подготовленной к заданию. Они знали, что датские полицейские сосредоточены больше на бандитизме, подростковой преступности и незаконном обороте наркотиков, чем на банальном гражданском неповиновении и уличных беспорядках. Полицейские подразделения были крайне неукомплектованные, по сравнению с другими европейскими странами.
Решено было работать в утренние часы в воскресенье, а не так, как в Вене, на рассвете в будний день. Такое решение было принято после тщательных исследований.
Бригадой рабочих были заранее размещены знаки о дорожных работах и расставлены ограждения вдоль кирпичной стены, которая пересекается с улицей Кэпильвай и кладбищем «Ассистент» в Нерребро, ― одном из городских округов Копенгагена, тем самым объявив о ремонте. Жители близлежащих домов, проходящие пешеходы и велосипедисты не обращали никакого внимания на ремонтные работы.
Было решено выполнить задание во время церковной службы, поэтому бригада рабочих прибыла в 9:30 утра.
Грузовик остановился на середине дороги, двое мужчин выпрыгнули из него и расставили ограждения на обочине. Водитель подъехал ближе к тротуару, и в течение нескольких минут экскаватор был спущен с платформы.
Задание в Копенгагене было выполнить легче, чем в Вене, потому что дорога на кладбище была широкой, и участок захоронения семьи Кьеркегора был легкодоступен. Надгробие, хотя и весило несколько сотен фунтов, было легче, чем у Бетховена.
Металлическая ограда, окружавшая место захоронения, имела вертикальные железные распорки на прямоугольной рамке и не вызывала никаких проблем для демонтажа двумя кузнецами бригады. Накануне вечером могила была огорожена для проведения работ по техническому обслуживанию, и лишь немногие посетители кладбища обходили вокруг препятствий.
Мобильный подъемный кран въехал с улицы на кладбище, поднял обелиск, а затем и надгробную плиту без проблем. Ландшафтные дизайнеры тщательно собрали газон, но на этот раз вся почва не была удалена, а только пока стали видны клубни гнилых корней и гробы.
Бригадир датской бригады изучил редкую информацию о расположении гробов в пределах семейного захоронения и инструктировал людей, которые должны были открыть их для получения образцов.
Важно было каталогизировать образцы правильно, чтобы впоследствии определить, кому они принадлежат.
Бригадир прыгнул в могилу и отметил скелетные останки желтыми пластиковыми буквами: A, B, C, D, E и F.
Через несколько минут он позвал седого, спортивного телосложения мужчину, который на расстояния следил за земляными работами и в руках держал медицинский бокс. Они перекинулись парой фраз, затем мужчина кивнул, спустился в могилу и извлек образцы тканей. Разложил полученные материалы по пластиковым контейнерам, которые в дальнейшем станут предметом тщательного лабораторного анализа. На этикетках, приклеенных к контейнерам, указал месторасположение разложившихся останков.
Когда мужчина закончил, он закрыл бокс, сделал короткий телефонный звонок и спокойно пошел обратно к ожидающему его микроавтобусу. Через минуту тот же черный Audi, на котором он приехал, забрал его. Вместо того чтобы ехать в аэропорт, автомобиль продолжил свое движение через старый центр Копенгагена, переехал через мост над каналом, который соединял город с островом Амагер, и выехал на шоссе E20. Остальная часть поездки в Швецию и далее к университетскому городку Лунд заняла около 40 минут.
Тем временем бригада рабочих вернула обелиск на прежнее место, поставила ограду и расстелила газон.
В 11 часов бригадир изучил семейную могилу Кьеркегора и удовлетворенно кивнул. Отправив свою бригаду, он пошел по красивым дорожкам кладбища к могиле Андерсена не столько потому, что у него было задание там, а больше потому, что он раньше не видел его могилу и ему было любопытно.
7
Стены в большом зале, а также пол были покрыты глянцевой белой плиткой. В зале находилось четырнадцать контейнеров из нержавеющей стали, около четырех ярдов высотой и двух ярдов в диаметре, узкие лестницы вели к верхней части контейнеров цилиндрической формы. Все сияло чистотой, и для тех, кто знал этот особый запах, было очевидно, что вино делают именно здесь.
Группа, собравшаяся в конце зала брожения, смотрела на мужчину, который стоял на лестнице и заглядывал в резервуар для брожения вина, когда прокричала красочная коренастая фигура с копной седых волос, голос был грубым и громким:
– Простите, что перебиваю, но где я могу найти Харри Макфалейна?
Ответ с вершины лестницы резонировал по всему залу:
– Я здесь, наверху, Бак! Спущусь через минуту.
Бак Фрейзер подошел к группе из четырех мужчин и двух женщин, одетых в белые халаты. Он узнал Эмму Разафорд по ее рыжим волосам, подошел к ней, поздоровался и обнял.
– Я прошу прощения за мое вторжение, но дело очень важное. Как дела?
– Очень хорошо, как ты можешь видеть. Это наш первый немецко-американский проект.
Тяжелая рука опустилась на плечо Бака. Харри Макфалейн улыбнулся и поздоровался.
– Добро пожаловать на наш новый винный завод, Бак! У нас нет магазина, пока мы сами по себе.
Бак выглядел озадаченным.
– Ты сказал «наш»? Эмма, это правда? Он работает в винном бизнесе?
– Да. Это наш совместный инвестиционный проект.
Бак почесал шею.
– Мировой рынок наводнен импортными винами, Харри, и это во время кризиса. ― Он посмотрел в сторону стальных резервуаров и ударил детектива в спину. ― Но если ты разгадаешь загадку про патент, ты будешь щедро вознагражден, так что сможешь вложить больше денег в этот проект. ― И добавил: ― Ты говорил Эмме?
Она повернулась к ним.
– Успехов! Я могу справиться с этим самостоятельно. Увидимся позже.
Mercedes Бака ждал их снаружи. Харри назвал шоферу адрес, и через полчаса машина остановилась посреди узкой главной улицы в Бахарахе, южного немецкого городка. Они вышли из машины рядом с трехэтажным домом с острыми фронтонами, черно-желтыми стенами; табличка на входе гласила, что он был построен в 1452 году. Из окон дома открывался прекрасный вид на Рейн.
Бак одобрительно кивнул.
– Я понял, что это необычный отель. Нет никаких шансов предварительного бронирования.
– Это бывшая гостиница, которая раньше принадлежала Виннице, у нас здесь собственная квартира. Гостиница открыта в выходные дни, так что сейчас есть много свободных мест. Мы легко смогли найти пару комнат для тебя и твоего водителя.
Шофер принес чемодан Бака, и Харри показал ему, где припарковать машину. Потом он проводил Бака к деревянной скамье с угловым столом из массива дуба. Бак положил тонкий портфель на стол.
– Это самое странное предложение, которое я когда-либо получал. Контракт, который не может быть скопирован. Преимущество частного бизнеса заключается в том, что вы можете не проходить через сканер в аэропорту, в противном случае чип активировал бы сигнал тревоги. ― Он помахал контрактом перед Харри. ― Никаких заявлений о конфиденциальности не требовалось, и это первый раз в истории ГлобалХим. Это также первый раз, когда мы не знаем, с кем имеем дело.
Харри уставился на светло-голубой пиджак Старого бульдозера, черную рубашку и желтые брюки.
– Извини, что меняю тему разговора, Бак, но ты выглядишь так ярко…
– Гениально, не правда ли?
Харри подавил желание рассмеяться.
– Конечно, никто не подумает, что ты из Европы.
– Слишком много серых мужчин в управлении, Харри. Все выглядят как клоны друг друга. Мой новый стиль ― сигнал жизненной силы и энергии.
– Тогда твоя сила должна сказать тебе, что когда содержание в контракте уже запатентовано, будет легко найти владельца. Патентные номера относятся к лицу или организации, зарегистрировавшей патенты. Тебе не надо было проделывать такой длинный путь в Германию, чтобы узнать это.
Бак покачал головой.
– Предложение было представлено с помощью юридической фирмы в Нью-Йорке. Патенты принадлежат компании под названием Гениом, но нет никакой информации о ней или ее владельце, также нет сайтов, и корпоративные данные относятся к швейцарским адвокатам.
Харри кивнул.
– Но люди создают корпоративные имена, используя слоги. «Гениом» ты говоришь. Это может быть сочетание слов «ген», «гениальность» или «геном»… Я полагаю, что последний о сегментировании ДНК.
Бак кивнул.
– Одно слово, содержащее несколько значений, действительно умно. Но давай не будем теряться в догадках, данное предложение является привлекательным, хотя это довольно трудно объяснить.
Он оглянулся, осмотрел таверну и, хотя они были одни, наклонился ближе к Харри, понизил голос:
– В основном есть три производных продукта. Первым из них является производство лекарственных средств через генетически модифицированные синтезы. ― Он поднял руку, тем самым давая понять, чтобы Харри не спешил задавать вопросы. ― Тебе не нужно знать, что это такое прямо сейчас. Ко вторым относятся травы, семена и тому подобные, все то, что садоводы и фермеры используют для выращивания сырья, которое в свою очередь используется в несинтетических лекарственных средствах. В-третьих, это репродуктивные предпочтения, преднамеренное развитие особо благоприятных генов у людей или животных. ― Бак потер подбородок. ― Исследования Гениом являются спорными, будут ли потребители платить за генетически модифицированные продукты. Кто знает… Альтернатива травы.
Харри кивнул.
– Я до сих пор помню медицинские травяные рецепты из Монастыря Сутра в Шотландии.
Бак улыбнулся.
– Бесценные знания и рецепты, утерю которых мы предотвратили навсегда. Сегодня у нас есть подразделение, которое занимается только развитием трав.
– Но растительные лекарственные средства всегда ли чисты по определению?
– Конечно, из трав и растений, которые генетически не модифицированы. Я не говорю об органических.
– Я не знаю, существовали ли природные средства, основанные на генетически модифицированных растениях, которые не были бы органическими. Чему доверять больше?
– На протяжении десятилетий люди напичкивали себя синтетическими препаратами, которые можно было производить в больших количествах на химических заводах. Средняя продолжительность жизни неуклонно растет. На самом деле, она никогда не была выше в тех частях мира, которые имели доступ к таким лекарствам. Если ты хочешь чистые травяные лекарственные средства, ты должен найти одуванчики с обочины, которые никогда не были загрязнены автомобильными выхлопными газами, или поле, которое не видело даже намека на дождь серной кислоты из угольных электростанций в радиусе не менее 500 миль. Я сомневаюсь, что ты будешь в состоянии заполнить стеблями хоть одну корзину, даже если ты обыщешь весь земной шар. Нравится тебе это или нет, генетически модифицированные растения и травы ― путь в будущее. Тоже самое относится и к различному роду зерен по всему миру.