Нурия Нафикова
Лечебное тело

«Взрослые иногда нуждаются в сказке, даже больше, чем дети».

Олег Рой, «Мир над пропастью»

Глава 1. История болезни

«Эх‑х‑х, а жизнь‑то, кажется, налаживается» – подумала я, устраиваясь удобнее в кресле и включая рабочий компьютер, после утренней оперативки… Успешно пройден испытательный срок, могу немного расслабиться и выключить режим безотказной многозадачности. Пациенты довольны, коллеги не жалуются, и у начальства я на хорошем счету. Стабильная работа теперь есть, дети растут, потихоньку прихожу в себя после смерти мужа и пытаюсь выкарабкаться из кредитной ямы. Если бы не бессонница и ночные кошмары, то моё существование можно было бы назвать вполне приемлемым.

Пора уделить немного времени себе и заняться самолечением. С чего начать?! Попытаюсь описать своё состояние в привычном формате клинической истории болезни.

Паспортная часть.

Измайлова Ляля Маратовна, сорок лет, врач‑терапевт, Клинический Родильный дом «Женское счастье». Все удивляются, когда узнают моё место работы, ведь я не акушер‑гинеколог, анестезиолог‑реаниматолог или неонатолог. Дело в том, что изначально мой работодатель занимался только экстракорпоральным оплодотворением (ЭКО), ведением беременности и родов, но на фоне коллапса государственной системы здравоохранения из‑за пандемии новой коронавирусной инфекции учуял выгоду и открыл во всех своих стационарах отделения хирургии, онкологии и терапии. Куда мне и удалось устроиться, пользуясь знаменитой фамилией и студенческими связями. К сожалению, ни учёной степени, ни высшей категории в моём резюме не было, и как трагически вздыхала моя мать: «Такая была умная девочка, золотая медаль в школе, красный диплом в ВУЗе, а в профессии себя не реализовала». Что поделаешь, если первый муж считал, что главное для женщины – уют и порядок в доме, здоровье и воспитание детей, а я его любила безумно и верила на слово. Но сейчас не об этом! Отвлеклась…

Жалобы.

Бессонница и безденежье.

Если лягу вместе с дочкой в 9‑10 вечера, то проснусь в 2 и больше не сомкну глаз. Буду лежать до самого утра, прислушиваться к дыханию и бормотанию ребенка под боком и анализировать свои кошмары. Если не усну до 11, то потом буду ворочаться до 3‑4 утра, вспоминая прошлое, планируя настоящее, ужасаясь будущему… Под утро отрублюсь, опустошенная, и вырвусь из своих страшных ночных видений под трели будильника, как будто и не спала вовсе.

Навязчиво снится кроваво‑похотливая жуть. Меняются эпохи, страны, персонажи моих кошмаров, но суть всегда одинаковая: чтобы ощутить прилив сил и здоровья, необходимо испить крови младенца или юной девицы или совокупиться с партнером значительно младше меня, чем я активно и занимаюсь во сне. А потом прихожу на работу и весь день сталкиваюсь с новорожденными разной степени аппетитности, пока осматриваю их мамаш в послеродовом отделении. Родильный дом у нас прогрессивный и активно продвигает совместное пребывание матери и дитя. Порой мне кажется, что медленно схожу с ума от недосыпа, и взгляды мои становятся всё более кровожадными, а моральные устои всё менее прочными.

Ещё и безденежье это, источник постоянной тревоги и напряжения. Накоплений у нас не было, а с момента введения режима самоизоляции муж остался без работы, жили на пособие ребенка до трех лет и его случайные заработки. Много денег ушло на его похороны, впервые сама занималась их организацией, и многократно была на… «введена в заблуждение» ритуальным агентством, скажем так. Сейчас и моя зарплата выше средней, и дочь получает пособие по утрате кормильца, вроде бы, должно хватать на жизнь… Но два сына студента‑очника сильно подрывают стабильность семейного бюджета. Как‑то незаметно, "не приходя в сознание", обзавелась тремя кредитными картами и теперь не могу выбраться из долговой ямы!

Анамнез данного заболевания.

Проблемы со сном начались девять месяцев назад на фоне заражения коронавирусом. Классический семейный очаг инфекции: приехали в гости к родителям мужа на майские праздники, хотели скромно, в узком кругу, отметить моё сорокалетие и два годика дочки. Неизвестно, кто из нас был «нулевым пациентом», но первыми залихорадили представители старшего поколения… Муж, свекор и свекровь заболели легочной формой и были госпитализированы с 60, 45 и 25% поражения легких по компьютерной томографии органов грудной клетки (КТ ОГК), соответственно, в инфекционную больницу. Я с двухлетней дочкой осталась одна в загородном доме, у обеих температура 39‑40 градусов, у меня – бессонница, головная боль, ломота в теле, потеря обоняния и извращение вкуса. Повезло, что сыновья, то ли не заразились, то ли перенесли ковид бессимптомно, но чувствовали себя хорошо, привозили нам продукты и лекарства, помогали по хозяйству.

Свекровь выписали через две недели, потом через десять дней отпустили свёкра, а мужа не спасли, поздняя госпитализация и сопутствующая сердечно‑сосудистая патология всему виной…

Семидесятилетние родители выздоровели, а сорокапятилетний сын «ушёл», несмотря на постоянный кислород, переливания антиковидной плазмы и искусственную вентиляцию легких (ИВЛ). Так я осталась одна с тремя детьми и полуживыми от горя родителями мужа на руках. Говорят, время лечит, но чувство вины и горечь утраты пока не отпускают…

Вступила в наследство, что никак не улучшило наше материальное положение и только ухудшило отношения с родителями покойного. Не заслужила я за два года семейной жизни четверть имущества своего супруга, по их мнению. У него была трехкомнатная квартира в центре и трехэтажный коттедж в пригороде, так что остались нам с дочкой по половине того и этого, как прямым наследницам. Но ни продать, ни пользоваться своим новым имуществом мы не можем: в квартире живет младшая сестра мужа с дочкой пяти лет, а в загородном доме – его родители. Плачу нашу часть коммунальных платежей и плачу. Машина покойного супруга тоже досталась его сестре.

– Зачем тебе две? – возмутилась свекровь – У тебя своя есть, а Наталья сможет авто‑няней подрабатывать.

– Ну‑ну… – ответила я и попыталась представить авто‑няню на брутальном японском внедорожнике за три миллиона рублей.

Обидно, вроде бы, ещё совсем не старые, свекру семьдесят пять лет, и свекровь на три года младше, рановато для возрастных изменений психики, но пытались судиться, обвинили меня в корысти и фиктивном браке по расчету. Особенно мне «понравились» фраза про «коварную змею, пригретую на груди» и пожелание «сдохнуть от зависти». Снова отвлеклась…

Глава 2. Анамнез жизни

Образование и профессиональный анамнез.

Училась я всегда легко и с удовольствием. Прекрасная память, прилежание и усидчивость дали мне возможность блестяще окончить школу и поступить без экзаменов в медицинский институт, несмотря на отсутствие связей у родителей и высокий конкурс. Насмотрелась сериала «Скорая помощь» в подростковом возрасте и решила стать врачом. Состояла в студенческом научном обществе, дежурила в стационаре, выступала на конференциях, так и познакомилась с профессорским сынком, своим будущим первым мужчиной и мужем. После смены фамилии и статуса учёба отошла на второй план, «отлично» ставили автоматом, родила на каникулах после четвёртого курса первого сына, а в интернатуре – второго. Потом прошла клиническую ординатуру по кардиологии, устроилась ассистентом кафедры на полставки и работала «для души», пока дети были в садике, а потом – в школе. Заинтересовалась Восстановительной медициной, выучилась и получила сертификат специалиста реабилитолога‑физиотерапевта, готовилась к защите кандидатской диссертации.

Но вдруг «добрые люди» открыли мне глаза на мой «счастливый брак», и пришлось срочно искать работу с высокой белой зарплатой, чтобы не остаться после развода без детей и средств существования. В течение месяца устроилась терапевтом в клинику медосмотров, быстро втянулась, переучилась, получила сертификат профпатолога, продвинулась по карьерной лестнице и спустя три года ушла в декрет уже с должности Главного врача. Жаль, что клиника разорилась и закрылась, пока я была в отпуске по уходу за ребенком!

Жилищные условия.

Удовлетворительные, по мнению многих даже отличные. Живу с сыновьями и дочкой в просторной и светлой трёхкомнатной квартире, доставшейся мне от первого мужа. Одноподъездная пятнадцатиэтажная башня из красного кирпича, с двухуровневой подземной парковкой, среди серых панелек и хрущёвок, наглядный пример «точечной застройки» двухтысячных годов. Встала утром, выглянула в окно, с высоты двенадцатого этажа вижу свой роддом. Вечером вышла с работы на парковку – в темноте возвышается дом родной. Сбылась моя давняя мечта – место работы в шаговой доступности от места жительства!

Перенесенные заболевания.

Все травмы, болезни и другие серьёзные неприятности случались со мной почему‑то всегда в мае, начиная с компрессионного перелома позвоночника в десять лет (упала с дерева), заканчивая заражением коронавирусом – в сорок. Поэтому теперь с опаской жду этого месяца, вероятно, сама и программирую себе все беды…

Из хронических болезней могу пожаловаться только на посттравматический остеохондроз шейного и грудного отделов позвоночника, который регулярно обостряется на фоне долгой работы за компьютером. А так моё тело меня не подводит, редко болеет, верно служит, тьфу‑тьфу‑тьфу!

Привычные интоксикации.

Не курю, алкоголем не злоупотребляю, наркотиками никогда не баловалась и никому не советую! Предпочитаю крепкие напитки отечественного производства, если что, но постоянно дарят импортные вермуты или игристые вина, которые я терпеть не могу. Мне кажется, у всех врачей существует «круговорот даров в народе», всё ненужное сразу расходится по коллегам или хранится на всякий случай в шкафу «дежурных подарков».

Гинекологический анамнез.

Начало менструаций в 13 лет, половая жизнь с 19 лет, беременностей – 4, родов – 3, медикаментозный аборт – 1, о котором до сих пор жалею. Было бы у меня сейчас два сына 20 и 18 лет и две дочки 5 и 2 лет. Кстати, аборт тот тоже сделала в мае, это было необдуманное, скоропалительное решение в момент, когда узнала о постоянных изменах бывшего мужа и собралась разводиться. Первые двое родов были естественными, а в последний раз на третьем УЗИ‑скрининге выявили двойное обвитие и истинный узел пуповины, поэтому не рискнула рожать самостоятельно и согласилась на кесарево сечение. Мне было тридцать восемь лет, больше детей я не планировала, поэтому попросила перевязать маточные трубы во время операции, чтобы не заморачиваться больше с контрацепцией.

Наследственность.

Моих родителей уже нет с нами, папа умер от обширного инфаркта миокарда сразу после моего развода, а следом мама «сгорела» за полгода от рака молочной железы. Они гораздо тяжелее меня переживали распад моей семьи, много сил и души было ими вложено в моих сыновей. Очень жаль, что моя дочь их не застала. В общем, моя наследственность отягощена высоким риском сердечно‑сосудистой патологии и онкологических заболеваний по женской части.

Семейный анамнез.

Первый брак в девятнадцать лет, жених был старше меня всего на три года, а мне казался совершенного взрослым мужчиной, я только окончила третий курс, а он уже в аспирантуру поступил к отцу на кафедру. Это была роскошная свадьба в лучшем ресторане нашего города, где гуляла вся верхушка минздрава и мединститута. Прожили вместе шестнадцать лет, но последние годы муж гулял «направо и налево» и даже обзавелся двумя внебрачными детьми от двух разных медсестёр своей клиники.

Второй брак почти в тридцать восемь лет, на восьмом месяце беременности, с закоренелым бездетным холостяком сорока трёх лет. Нашла его на сайте знакомств, куда пришла самоутвердиться и развлечься после изматывающего бракоразводного процесса. Немного пообщались в сети, устроили друг другу смотрины в кафе, сходили на концерт и стали встречаться. Долго и придирчиво его изучала, но не смогла выяснить, каким образом такой прекрасный человек и интересный мужчина продержался с чистым паспортом до сорока лет.

Трое детей. Старший сын, Тимур, внутриутробно ходил со мной на лекции и зубрил билеты к экзаменам, поэтому отличается высоким интеллектом и уравновешенным характером, учится на третьем курсе на специалиста по информационной безопасности. Младший сын, Арсен, с момента зачатия бегал за старшим и тягал коляску, поэтому вырос общительным, активным и спортивным, чудом поступил на газонефтедобычу, сдал первую сессию с двумя хвостами и уже остался без стипендии. Дочь, Регина, растёт среди взрослых, рано потеряла отца, поэтому очень избалована и весьма капризна. Да и имя у неё соответствующее, в переводе с латыни «королева». Одно радует – пошла в садик этой осенью, в возрасте двух лет трёх месяцев, быстро адаптировалась и дала мне возможность выйти на работу!

У меня интернациональная семья: сама обрусевшая башкирка, первый муж был чистокровным татарином, а второй – ядрёной смесью украинца и еврейки. Тяжело было подобрать имя дочке, чтобы сочеталось с мусульманскими именами братьев и украинской фамилией отца.

Антропометрические данные.

Рост 165 см, вес 68 кг, индекс массы тела (ИМТ) 25, это верхняя граница нормы. Росла и развивалась в соответствии с полом и календарным возрастом. Телосложение гармоничное, конституция нормостеническая, питание умеренное, но не всегда правильное и регулярное.

Цвет волос – светло‑русый, глаза зеленые. Природа меня одарила своими густыми тёмными бровями, длинными ресницами, прямым носом, высокими скулами, ровными белыми зубами и пухлыми губами. Меня нельзя назвать классической красавицей, главное – женщин не раздражаю, мужчинам нравлюсь и считаю себя симпатичной!

Предварительный диагноз по МКБ‑10.

F51.9 Расстройство сна неорганической этиологии неуточненное.

U09.9 Постковидный синдром.

Глава 3. Моя работа

Наверное, мой задумчивый вид насторожил заведующую Розалию Эрнестовну, и она предложила пойти на общий обход. Отделение у нас небольшое, всего 10 палат: 8 одноместных круглосуточных, и 2 двухместные (отдельно для мужчин и женщин) под Дневной стационар. Коллектив тоже немногочисленный: 2 врача‑терапевта (заведующая и я), старшая медсестра, 4 палатных, 2 процедурных и 3 кастелянши. Несмотря на высокую стоимость койко‑дня (12 тысяч рублей/сутки), заполняемость отделения в рабочие дни 90‑100%, 40‑50% в выходные.

У меня 1 ставка в стационаре и ½ – в поликлинике при роддоме. Официально, 3 дня в неделю работаю с 08:00 до 16:00 и 3 дня – с 08:00 до 20:00, но на самом деле "счастливые стечения обстоятельств", когда я ушла из стационара вовремя можно пересчитать по пальцам одной руки. Любят наши богатые пациенты приехать на госпитализацию под вечер, и никуда уже не денешься, пока его не опросишь, осмотришь, оформишь, распишешь обследование и лечение. Повезло, что сыновья всегда на подхвате, могут забрать сестричку из садика, накормить и присмотреть за ней до моего возвращения.

Но я люблю свою работу! В государственной больнице врач терапевтического стационара ведет на одну ставку пять палат по пять человек и обязательно еженедельно дежурит в Приемном Покое на четверть ставки, то есть проводит на работе тридцать два часа подряд, как минимум, четыре раза в месяц. Почувствуйте разницу, как говорится!

Пациенты, конечно, у нас капризнее и требуют гораздо больше внимания, чем утренний обход "по пять минут у каждой койки". В основном, успешные бизнесмены, их жены, любовницы и родители, топ‑менеджеры госкорпораций по полисам Добровольного Медицинского Страхования (ДМС). Моё любимое направление – это программы Check‑Up, как говорят наши маркетологи, или профилактические осмотры, как называю их я. Есть несколько разновидностей, рассчитанных на разные возраста и кошельки: «Активное долголетие», «Мужчина и женщина», «Вечный двигатель»… Суть одна – пациент ложится в стационар на один‑два койко‑дня и проходит полное клиническое и лабораторно‑инструментальное обследование, на основании которого врач пишет рекомендации по коррекции образа жизни и лечению выявленной патологии.

Как раз сейчас три соседние палаты занимают генеральный директор, главный инженер и главный конструктор одного процветающего предприятия, и заведующая «доверила» мне вести всю компанию. Потратила на их опрос и осмотр три часа рабочего времени, аж горло пересохло от разговоров. Первый и третий не вызвали никакого интереса, кроме профессионального. А вот второй показался мне очень привлекательным мужчиной. Умные тёмно‑карие глаза, густая шевелюра с благородной сединой на висках, ироничная ухмылка на губах, смуглая кожа, подтянутое холеное тело…

Дошла до ординаторской и уткнулась в компьютер, чтобы заполнить истории болезней в «МедАнале». На самом деле, официальное название программы Медицинская информационно‑аналитическая система «Логика», а сокращённое – МИАСЛОГ, но вечные проблемы в её работе привели к тому, что прочно привязалось и широко распространилось именно это двусмысленное прозвище. При составлении плана обследования следует учитывать, что его проведение преследует две цели: доказательство (верификация) предварительного диагноза, и определение общего функционального статуса пациента.

План обследования должен включать все необходимые лабораторные анализы и инструментальные исследования и объяснение, с какой целью будет применяться тот или иной метод. Но на самом деле объем обследования ограничен программой профилактического осмотра «Вечный двигатель», которая создана для диспансеризации руководителей высшего и среднего звена. Лечащий врач может её немного расширить и улучшить по согласованию с отделом ДМС. Директору и конструктору назначила дополнительно ЭХО‑кардиографию (УЗИ сердца) и кардиолога, а инженеру – гастроэнтеролога.

Старшая медсестра предупредила, что в прошлом году эта троица вечерком собралась в одной палате и устроила душевные посиделки с коньяком и покером. Посоветовала проведать их после окончания приема больных в поликлинике.

Отработала свои четыре часа по графику, несмотря на полную запись, случаи были простые, поэтому по возвращении в отделение проверила готовые анализы своих подопечных. Врачебная интуиция меня не подвела – высокий уровень печеночных ферментов у «моего» инженера вызывал большую тревогу. Распечатала его биохимию и пошла разбираться!

– Добрый вечер, Хасан Хамитович! Как Ваше самочувствие? – спросила с порога палаты.

– Спасибо, хорошо… Давно не виделись! – поддел меня больной с кровати, поправляя очки в лаконичной оправе.

– Результаты Ваших анализов пришли, и как‑то они меня настораживают. Можно ещё раз Вам печень пропальпировать?

– Весь Ваш, щупайте, сколько хотите! – ухмыльнулся пациент, задирая футболку и откладывая в сторону планшет и очки.

Опустила изголовье кровати пониже, немного согнула его колени, и начала методично выстукивать границы печени и прощупывать её поверхность. Размеры увеличены, край выступает из‑под реберной дуги на два сантиметра, на ощупь бугристый и немного тверже, чем в норме, анализирую про себя ощущения…

– Нигде не болит? – спросила своего пациента, перемещая правую руку по его животу.

– Наоборот, очень приятно, продолжай! – хрипло выдохнул он.

Глава 4. Нетрадиционная терапия

Мои глаза метнулись от живота к лицу и столкнулись с тяжёлым взглядом заинтригованного мужчины. Напряжение между нами нарастало, его правая рука подкралась сзади и начала медленно задирать мой халат, а левая накрыла и переместила мою изучающую ладонь в область паха. Член наливался кровью, твердел и настойчиво пульсировал.

Растерянно моргнув, отбросила его руки и отскочила на метр от кровати, пытаясь собраться с мыслями и успокоить дыхание. Мой больной сел, стянул футболку через голову, отбросил в кресло и улегся обратно, закинув руки за голову. Колени он выпрямил, и теперь бугор на штанах торчал просто вызывающе.

Возбуждённые, немного затуманенные и расфокусированные глаза потемнели и неотрывно следили за мной. Мы синхронно облизнули губы, и я двинулась к выходу. Его разочарованный вздох заставил меня улыбнуться. Закрыв дверь на защёлку, чтоб нас не застали врасплох, подошла к креслу, присела, скинула сабо и одномоментно стянула с себя белые брюки, трусы и носки. Шагнула к кровати и устроилась верхом на ногах пациента. На мне, по‑прежнему, были халат и блузка от медицинского костюма, его пальцы только прикоснулись к кнопкам, как я перехватила его запястья и прошипела:

– Лежи смирно, а то передумаю!

Он хмыкнул, но покорно положил руки мне на бедра, чуть выше коленей. Мои же пальцы уже поддели резинку его штанов и стащили их вместе с трусами вниз, выпуская на волю твёрдый, торчащий член. Хасан Хамитович был обрезан, как большинство мусульман, и налитая багровая головка уверенно уставилась в потолок.

– Ну, милый, здравствуй! – прошептала я и облизнула полнокровную вену на стволе, от самого основания до верхнего края. Пациент блаженно вздохнул и закрыл глаза…

Это был мой первый мужчина за последние девять месяцев!

Насладившись вдоволь забытым солоноватым вкусом мужского члена, переместилась по его телу повыше и плавно насадилась на него своей потёкшей, горячей щелью. И понеслось!

Конечно, я старалась не шуметь, и кровать почти не скрипела, но Хасан Хамитович громко зарычал, когда кончил. Подозреваю, его коллеги в соседних палатах всё поняли…

Лежала, уставившись в потолок и пытаясь привести в порядок мысли и дыхание. До сих пор чувствовала покалывание в пальцах ног. Боже, это было так… восхитительно! И от этого так стыдно! Симпатичный пациент проявил интерес, сказал пару ласковых слов… И это всё? Этого оказалось достаточно, чтобы повела себя, как мартовская кошка? И никаких цветов, ресторанов, прогулок под луной…

Да какие там прогулки?! Просто, нагло облапал и призывно посмотрел, вряд ли это может сойти за комплимент или приём обольщения. Может это какое‑то наваждение?! Нет, глупо искать какие‑то нереальные оправдания, надо найти силы признаться самой себе, оказывается, я беспринципная, легкодоступная женщина с пониженной социальной ответственностью. Просто, раньше у меня как‑то не было случая это про себя выяснить, все мои кавалеры искренне полагали, что нужны ухаживания, подарки, звонки среди ночи, хотя, как выяснилось, могли бы просто зажать меня в тёмном углу. Какой позор!

В этот момент мой пациент перевернулся, и тяжёлая рука легла мне на живот, он что‑то пробормотал во сне, подтянул меня поближе, взяв в охапку, как плюшевого медведя, и засопел прямо в ухо. Мне даже стало как‑то обидно, я тут с ума схожу от унижения и растерянности, а он спит, как младенец. Конечно, для него всё просто, поймал доступную врачиху, сделал свои дела, можно и отдохнуть. Завтра, наверное, и не вспомнит, как меня зовут. А для меня он навсегда останется символом моего безвольного падения.

Что теперь интересно делать?! Нужно тихонечко встать и уйти или дождаться, пока он проснётся?! Первый вариант импонировал мне гораздо больше. Попыталась освободиться из‑под навалившейся руки. Безрезультатно, добилась только какого‑то недовольного ворчания. Что ж, подожду, когда крепче заснёт или уберёт руку. Перевернулась набок, устроившись поудобнее, закрыла глаза и сама не заметила, как погрузилась в мир сновидений.

Когда очнулась, немного погодя, лёжа на груди мерно похрапывающего пациента, ещё раз мысленно поблагодарила работодателя, что не поскупился и оснастил свои роддома удобными и просторными койками. Попыталась тихонько улизнуть, сползла с кровати, поправила халат, сунула босые ступни в сабо, в охапку взяла остальную одежду с кресла, но у самого порога меня остановил сонный, ироничный голос:

– Тебе до возвращения на работу осталось меньше девяти часов. Может, останешься… и продолжим?

– Заманчивое предложение, но надо домой, дети ждут!

– А муж объелся груш?

– Не смешно, Хасан! Муж умер в прошлом году от ковида.

– Извини! Сочувствую…

– Принято! Не забудь, утром ничего не ешь, тебе надо на МРТ органов брюшной полости и ФЭГДС. Доброй ночи! – отчеканила я командным тоном, как настоящий лечащий врач простому больному, и выскользнула из палаты.

Повезло, что ординаторская в двух шагах, и никто не попался по пути. В коридоре царил полумрак, горел только дежурный свет на посту, медсестра болтала по телефону в сестринской.

Глянула в зеркало, собрала волосы резинкой в узел, выключила рабочий компьютер, подхватила сумку и пошла в раздевалку. У нас, как и в любом другом роддоме, персонал полностью переодевается на первом этаже. Отличие только в том, что раздевалка общая для мужчин и женщин по примеру западных стран, где не разделяют медиков по половому признаку. Мой шкафчик открывается тем же персональным магнитным ключом‑браслетом, что дает мне доступ во все другие отделения и кабинеты. Служба безопасности может отследить все мои перемещения в течение рабочего дня, а так же время прихода и ухода.

Жаль только, что переработки не оплачиваются. Когда бы я ни ушла с работы, получу только за восемь часов в стационаре и 20% от стоимости моих консультаций в поликлинике и других отделениях по вечерам и субботам.