Николай Леонов
Рублевый передоз

– Присаживайся, Папа-Джанго, присаживайся, дорогой. Разговор у нас к тебе имеется. И если ты еще не заметил труп в холле, то должен тебе сообщить: разговор будет крайне серьезный. И крайне предметный. Просекаешь о чем я?

– Кто вы такие? – Папа-Джанго зачем-то плотнее запахнул халат на своей покрытой густым волосяным покровом груди. – Что с моими людьми на улице? Они мертвы?

– Слишком много вопросов, – недовольно отозвался Шершень. Он прошел в гостиную и по-хозяйски развалился в удобном глубоком кресле. Положил «глок» на округлый подлокотник, но палец с курка не убрал. Дуло пистолета по-прежнему было нацелено в грудь хозяина дома. Папа-Джанго не стал садиться. – Я, пожалуй, отвечу только на первый. Мы – те, от кого теперь зависит вся твоя дальнейшая жизнь, дорогой. И в первую очередь, насколько она будет долгой и счастливой. Обзываться не буду. Без обид, Папа-Джанго… Наши погоняла тебе ничего не скажут. Да и ни к чему они тебе. – Он закинул ногу на ногу. – Мы здесь исключительно для того, чтобы обрисовать ситуацию в целом. Детально с тобой будет говорить другой человек. Если ты, конечно, прямо сейчас примешь правильное решение…

– Какое решение? – Дилер машинально отступил на пару шагов назад и замер на фоне мерцающего экрана телевизора. – О чем вообще речь? Я не понимаю… Вы от кого вообще? От Гремлина или?.. – И тут его лицо осветилось неожиданной догадкой: – Вы от Блеклого? Да?.. Вы работаете на Блеклого?

– Угадал, – растянул губы в улыбке Шершень. – Сообразительный, чертяга!

Кол занял место позади подельника, облокотившись двумя руками о высокую спинку кресла. Труба тем временем прошел к раскрытому бару, встроенному в стену, пробежался взглядом по богатому арсеналу спиртного с пестрыми этикетками, но в итоге остановил свой выбор на бутылке минеральной воды. Свинтил крышку и сделал жадный глоток.

– Мы прикрыли две твои центральные точки, Папа-Джанго, – буднично сообщил Шершень. – Прикрыли самым кардинальным образом. Забрали товар у «бегунков» и изрешетили их группы прикрытия. О случившемся на Боровицкой два дня назад ты уже должен был слышать. То же самое мы проделали сегодня на Малой Моховой. Если мы не договоримся сегодня, то завтра точно такая же участь постигнет твой скромный бизнес на Кулеповской. А где-то в пятницу и точку в Зарубинском тупике. Но есть один нюанс, Папа-Джанго… Ты всего этого уже не увидишь. Потому как твоя никчемная жизнь будет решена здесь и сейчас. Либо ты с нами, либо против нас. Третьего не дано… На размышления отпускаю четыре минуты. – Шершень сверился с наручными часами и выдержал трехсекундную паузу. – Все! Время пошло, дорогой товарищ!

Дуло «глока» слегка приподнялось. Папа-Джанго сделал еще шаг назад. Его лицо покрылось мертвенной бледностью. В том, что незваные визитеры не шутили, сомневаться не приходилось. Как только отпущенные четыре минуты истекут, сидящий в кресле мужчина спустит курок. Без колебаний. И никакие мольбы его не остановят. Ему нужен был вполне конкретный ответ. И он последовал уже через минуту:

– С кем я должен говорить?

Оружие с глушителем вновь легло на подлокотник кресла.

– Ты не только сообразительный, Папа-Джанго, но и умный. – Правая рука Шершня нырнула в карман куртки и извлекла из него пачку сигарет. Взгляд уже сделался не таким колючим и враждебным. – Я люблю умных людей. И уважаю. С ними меньше мороки. Так всегда говорил мой отец, Царство ему небесное… С тобой свяжется человек, Папа-Джанго. Скорее всего, завтра. Его зовут Даниил. Он позвонит тебе и сделает шикарное предложение. Даже если у тебя останутся сомнения, я все равно советую согласиться. Из чувства самосохранения… В противном случае мы с ребятами вернемся, и никаких разговоров уже не предвидится. Твой труп будет плавать в такой же бордовой луже крови, как и тот, что сейчас в холле. Ты ведь не хочешь этого, дорогой?

– Не хочу.

– Тогда поговори с Даниилом. И сделай все возможное, чтобы он в тебе уже не сомневался. Просто доверься ему. Хорошо?

– Да… Хорошо…

– Вот и славно.

Шершень поднялся с кресла. Свинтил со ствола глушитель и сунул «глок» за брючный ремень с широкой пряжкой, украшенный знаком Бэтмена. Труба очередным глотком ополовинил бутылку с минералкой. Кол криво ухмыльнулся.

Гуров спустился на эскалаторе вниз, но человек, с которым у него была назначена встреча, так и не объявился. Сыщик сверился с наручными часами, неудовлетворенно покачал головой и прошел к ближайшей незанятой скамейке. Большая часть пассажиров двинулась на посадку. Пожилая дама в ярко-оранжевом плаще и экстравагантной шляпке с гигантскими страусиными перьями на секунду остановилась рядом с полковником, хотела было занять место на скамейке слева от него, но в последний момент передумала. Перевесив сумочку на другое плечо, она отправилась дальше. Гуров проводил ее взглядом.

– Привет, сыскарь. – Появление мужчины в просторных спортивных трико и пестрой толстовке с капюшоном осталось для сыщика незамеченным. Мужчина словно материализовался из воздуха. – Думал, я не приду? А я – вот он… Как по заказу.

– Опаздываешь, – откликнулся Гуров. – А отсутствие пунктуальности – плохое качество. Иногда оно может стоить и жизни. Подумай на досуге.

Мужчина опустился на скамейку. Накинутый на голову капюшон толстовки скрывал большую часть лица. Глаза прятались за круглыми солнцезащитными очками с зелеными стеклами. Подбородок и щеки покрывала слегка посеребренная сединой трехдневная щетина.

– Я не опаздывал, я уже давно тут, – ответил мужчина. – И срисовал тебя сразу же, как ты появился, сыскарь. Но решил сначала удостовериться, что за тобой нет «хвоста».

– Мне кажется, ты в детстве чересчур много смотрел фильмов про шпионов, – поморщился полковник. – Отсюда и новый образ? Да? Думаешь, в костюме престарелого тинейджера ты менее заметен, чем в черном плаще и шляпе?

– Элементарная конспирация.

– На тебя пялятся все, кому не лень, не хватает только таблички на груди: «Шпион».

– Ты забил мне сегодня стрелку, чтобы постебаться над моим прикидом и моими методами? Или есть повод посерьезнее? Если есть, то переходи уже к сути, сыскарь. У меня не так уж много свободного времени…

– Кто такой Даниил? Знаешь его?

– Поставщик сдал?

Гуров сделал неопределенный жест рукой.

– «Сдал» – это громко сказано, – со вздохом признался он. – Будем считать, что имя Даниила было не раз упомянуто в ходе допросов. Как некая таинственная личность, которая распределяет товар и ведет переговоры с дилерами конкурирующих группировок.

– Это правда, – кивнул мужчина. – Весь «мет» Блеклого проходит через руки Даниила. Ни одна сделка не совершается без его ведома… Но если ты ждешь, что я подскажу тебе, как отыскать этого человека, то напрасно. Я сам его никогда не видел. Система конспирации у Блеклого на высоком уровне. А Даниил в системе.

– Мы нашли на него кое-какой выход, – поделился информацией Гуров. – Через родного брата…

– У Даниила есть брат? Я не знал об этом.

– Есть. И он работает «бегунком» на Богдана. Вопрос в другом. Насколько Даниил ключевая фигура в бизнесе Блеклого? Они знакомы лично?

– Уверен, что да.

– То есть наверняка ты не знаешь?

– В том, что касается Блеклого, никто ничего не может знать наверняка, – выразительно хмыкнул мужчина. – И я уже не раз говорил тебе об этом, сыскарь. Но Даниил – фигура ключевая. Если есть возможность взять его – берите. Берите и трясите как грушу. А я пока попробую подобраться к Блеклому с другой стороны. Через Марафонца.

– Пока безуспешно?

– В общем-то, да. Иерархическая лестница – штука непростая. А я всего лишь пешка, товарищ полковник… Вы уж не обессудьте…

– Я понимаю, – скупо откликнулся Гуров, в очередной раз критически окидывая взглядом тинейджерский прикид собеседника, так дико гармонирующий с его седой небритостью. – И все же надо поторопиться. Это в наших с тобой общих интересах.

С этими словами он поднялся на ноги, не прощаясь, двинулся к эскалатору и быстро растворился в толпе.

Короткие узловатые пальцы с обломанными ногтями прекратили тасовать карты, на мгновение замерли в воздухе, а затем мягко опустили колоду на край стола. Большие водянистые глаза неопределенного цвета взглянули на Даниила поверх квадратных очков.

– Сколько мы продали за последнюю неделю? – Как и всегда, Блеклый был предельно сух и лаконичен. И привычно обращался к собеседнику, не упоминая имени.

Даниил откашлялся. Он не любил подобных посиделок за пустым круглым столом, как в рыцарские времена короля Артура. Его гораздо больше устраивали встречи с боссом тет-а-тет, а не в присутствии бывшего гэрэушника Игоря Александровича, молча поглаживающего свой гладко выбритый квадратный подбородок, и этого вертлявого, постоянно встревающего в беседу паренька, имени которого Даниил даже не знал.

– Двадцать семь килограмм.

– Че-то не так охрененно, как хотелось бы, – живо вскинулся паренек и облизал губы. Догадаться о том, что он находился под кайфом, не составляло труда. – Хило впариваете, дядя. Мы за ту же неделю варим почти в два раза больше. Куда нам такой дикий остаток? Самим убиваться до одури? Сколько мы варим, Блеклый? Скажи ему точно.

Блеклый коротко покосился на парнишку, но ничего не ответил. Молча перевернул верхнюю карту лежащей перед ним колоды. Это оказалась дама червей.

– Действительно, мало, – машинально перевернул он еще одну карту. Семерку пик.

– Мы расширяемся. Прибираем к рукам точку за точкой. Все идет по плану, Блеклый. Как и договаривались… Ты сам не раз говорил, что нам нужен объем, но при этом не стоит пороть горячку…

– Это правда. Сколько у нас сейчас?

Следующей перевернутой картой оказалась червовая десятка.

– Точек? – уточнил Даниил.

– Да каких, к хрену, точек? – шмыгнув носом, взвился парнишка с внешностью наркомана. – Вот нам пригорели твои точки!.. Ты еще по количеству «бегунков» нам доложись. В задницу нам такая информация не уперлась! Блеклый интересуется, сколько у нас на данный момент крупных дилеров, контролирующих сбыт товара. Я прав, Блеклый?

– Я сам разберусь, – не поворачивая головы, откликнулся тот.

– Ну, сам так сам, – нервно дернулся парнишка. – Я же помочь хотел только… Так сказать, внести ясность.

На некоторое время в комнате повисла непродолжительная пауза. Даниил в очередной раз прочистил горло. Хотелось водички, но круглый стол для заседаний был пуст, не считая колоды карт перед Блеклым.

– У нас шесть крупных дилеров. На данный момент… Под ними еще человек восемь-девять, помельче рангом…

– Этого мало, – покачал головой Блеклый и перевернул следующую карту. Валет пик.

– Я работаю с тем материалом, который мне поставляют, – моментально оправдался Даниил, слегка распуская тугой узел галстука под воротом белоснежной рубашки. – Как только есть подходящий кадр, я моментально беру его в оборот. И осечек не допускаю. А остальные вопросы… – Он покосился в сторону сидящего по правую руку от него отставного гэрэушника. – Вот… К уважаемому Игорю Александровичу.

– У нас тоже работа по плану, – ответил тот, не меняя позы и не переставая «насиловать» крепкими пальцами квадратный подбородок. – Ребята Марафонца раз в три дня неизменно распечатывают точку конкурентов. Никто не филонит, это я гарантирую. Другое дело, что не все идут на контакт… Но в этом случае, как ты и велел, Блеклый, мы не чураемся кардинальных мер. Либо с нами, либо в деревянный бушлат. Третьего не дано…

– На всех бушлатов не напасешься, – опять вклинился парнишка. – Нам не мертвяки нужны, генерал, а живые сотрудники. Если всех повалите, кто работать будет? Блеклый, скажи! Мы че, кровавую баню в столице развести хотим?

– Если нет иного выхода…

– Че? Какого выхода? О чем вообще базар, генерал? Я не вкуриваю. Мы, типа, дело хотим наладить или тупо пошмалять направо и налево? Ты слыхал, о чем речь идет? Производство «мета» превышает процесс сбыта…

– Помолчи немного! – негромко, но жестко произнес Блеклый и, перевернув новую карту, накрыл ее сверху ладонью. Затем смешал всю колоду. – Десять часов утра, а ты уже обдолбался так, что мать родную не узнаешь.

– Так я же, типа…

– Я сказал, помолчи!

Блеклый перетасовал карты. На среднем пальце правой руки поблескивала массивная золотая печатка.

– Я поговорю с Марафонцем, – спокойно изрек Игорь Александрович. Нападки молодого наркомана не произвели на него никакого впечатления. Он словно и не заметил их. – Пусть его парни действуют поактивнее. Хотя бы один налет в два дня.

– Может, мне поговорить с ним лично? – предложил Блеклый.

– Не стоит, – покачал головой Игорь Александрович. – Пусть все идет как идет. Зачем тебе лишний раз «светиться» перед незнакомым человеком, Блеклый?

– Ты ему не доверяешь?

– Я никому не доверяю. Об этом мы и говорили с тобой с самого начала. Припоминаешь?.. Но дело даже не в доверии к Марафонцу или к кому-то другому конкретно. Ситуация накалилась в целом. Конкуренты стоят на ушах. Мне сказали, что они даже обращались за помощью к Святому. И что-то подсказывает мне, что он примет решение не в твою пользу…

– Я не боюсь Святого, – презрительно дернул верхней губой Блеклый. Он снял с колоды верхнюю карту и удовлетворенно кивнул. На стол перед ним лег пиковый туз. – Я вообще никого не боюсь.

– Я понимаю… Но осторожность сейчас будет кстати как никогда. Накал страстей нешуточный, Блеклый. Мы все понимали, что рано или поздно это случится… И вот время настало. Так что… – Игорь Александрович сцепил пальцы в замок. – Без обид, но давай сейчас каждый будет заниматься своим делом. Как профессионал профессионала, ты меня должен понять. Добро?

Блеклый скупо улыбнулся уголками губ. Машинально снял с «шапки» колоды еще одну карту и, уже не глядя, бросил ее перед собой.

– Добро! Но держи меня в курсе.

– Само собой.

– И усильте давление. Мне нужна более развернутая сеть. Гораздо более развернутая. К концу года в Москве не должно остаться на рынке никакого другого товара, кроме нашего. А варить… Варить мы можем и больше. А сейчас мне нужна реализация пятидесяти килограммов в неделю. Или хотя бы сорока пяти. Добейтесь этого. Обращаюсь к вам обоим.

Блеклый попеременно ощупал взглядом лица Даниила и Игоря Александровича. Те молча кивнули в ответ.

– Я вас слушаю, господа. – Ноздри генерала свирепо раздувались, как у готового выпустить смертоносный огонь Змея Горыныча, но он старался говорить спокойным ровным голосом. Такой подвиг давался ему непросто. – Я вас слушаю самым внимательнейшим образом. И при этом очень надеюсь на положительные новости. Так сказать, на то, что вам удастся меня порадовать. Так и будет? А?

Он обвел хмурым взором всех присутствующих. Сотрудников за генеральским столом собралось трое. По правую руку от Орлова расположился полковник Гуров, по левую – капитан Алябьев и майор Поликарпов. Никто из них не спешил вступать с генералом в дискуссию. Каждый прекрасно понимал, что Орлов готов взорваться в любую минуту. Об этом свидетельствовало множество факторов: и демонстративно застегнутый на все пуговицы парадный китель Петра Николаевича, что случалось крайне редко, и раскрасневшееся круглое лицо, и опасно вздутая на шее пульсирующая вена. А главное, стараясь справиться с собственными эмоциями и не дать им выхода, Орлов за последние полторы минуты осушил три полных стакана минеральной воды. Налил себе четвертый.

– В чем дело? – Пальцы свободной руки забарабанили по столешнице. – Я недостаточно четко выразился? Или вы со мной в молчанку играть удумали? Лев Иванович? – Гуров традиционно был выбран в качестве первой жертвы.

– Никак нет, товарищ генерал.

– Тогда чего отмалчиваемся? Я жду доклада, господа. И повторюсь: мне очень хотелось бы услышать позитивные новости. Таковые имеются?

– Не совсем, – уклончиво ответил Гуров. – Работа ведется, товарищ генерал, и ведется в нужном направлении. Но, к сожалению, какая-либо конкретика в расследуемом нами деле пока отсутствует…

– Все это я слышу вторую неделю, Лева, если не третью… Но в целом ничего не меняется. Я правильно понимаю?

– Ну…

– Вы что там, баклуши бьете? – Вена на шее генерала вздулась еще сильнее, но он продолжал удерживать себя в рамках, на нецензурную лексику не переходил. А ведь бывало и такое. – Хотите знать, откуда мне уже поступают звонки? С самого-самого верха! – вскинул он указательный палец над головой. – Выше не бывает, господа сыщики! С аппарата президента звонили. Вот! Спасибо еще, что он сам лично пока не соизволил взять ситуацию под контроль… Говорят, что такого разгула преступности в Москве аж с девяносто четвертого года не наблюдалось. Мы что, возвращаемся к анархии?..

– Никак нет, товарищ генерал. В скором времени ситуация стабилизируется. Я лично гарантирую.

– Да ну? – криво усмехнулся Орлов. – А «в скором времени» – это когда? На какие сроки мы можем рассчитывать, полковник? В течение года управитесь?

– Мы нащупали след…

– Это я тоже уже слышал. Неоднократно.

– А по мне, пусть все так и будет, – негромко буркнул себе под нос Поликарпов, но генерал расслышал его реплику.

– Что? Что вы сказали, майор?

Поликарпов на мгновение стушевался, осознав, что брякнул лишнего, коротко бросил взгляд на сидящего рядом Алябьева, словно ожидая поддержки от товарища, понял, что не дождется ее, и, обреченно вздохнув, произнес:

– Простите, товарищ генерал, я лишь хотел сказать, что чем больше преступников перестреляют друг друга, тем нам лучше. Мороки меньше, а мир, безусловно, станет чище… Но это я… сгоряча, товарищ генерал, на эмоциях. Еще раз прошу прощения за несдержанность…

Поликарпов, высказавшись, уткнулся взглядом в стол. В кабинете воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь тяжелым посапыванием Орлова. Гуров расправил плечи. Он понимал, что, как это ни парадоксально, но слова майора заметно разрядили обстановку. Накал уже был не тем.

– «Сгоряча», – мрачно процитировал генерал Поликарпова. – Я понимаю, что сгоряча… Все мы на взводе… Но вы должны понимать, господа, что пустить ситуацию на самотек нам никто не позволит. Сейчас, слава богу, давно уже не девяностые. От нас… От всех нас ждут конкретного результата. И этот залетный метамфетаминщик со своей бандой отмороженных головорезов должен быть обезврежен и призван к порядку. К порядку! Понимаете?

– Так точно, товарищ генерал! – машинально откликнулся Поликарпов.

– Ну а что за след вы нащупали? – Вопрос Орлова был обращен непосредственно к Гурову.

– След довольно призрачный, товарищ генерал, – вынужден был признаться Лев. – Но, как говорится, попробуем зацепиться. Конспирация у метамфетаминового короля по кличке Блеклый поставлена на высоком уровне. Но… Мы почти подобрались к одному из его доверенных лиц. Некто Даниил. Фамилия нам пока неизвестна. Человек работает напрямую с крупными дилерами…

– Есть приметы? Описание? Фоторобот?

– Смутные. Но есть четкое описание родного брата этого человека. И место, где его можно найти. Таким образом рассчитываем выйти и на самого Даниила…

– Сроки? – деловито осведомился Орлов.

– Оперативники круглосуточно ожидают его появления в условленном месте. Я рассчитываю на задержание если не сегодня, то как минимум завтра.

– Кто ответственный за задержание?

– Я, товарищ генерал, – впервые за все время своего присутствия в кабинете подал голос капитан Алябьев. – Ситуация полностью находится под нашим контролем.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Орлов. Пульсирующая вена на его могучей шее исчезла. Лицо приобрело нормальный оттенок. Генерал успокаивался так же быстро, как и вспыхивал. – Какие еще имеются зацепки или наработки?

– К сожалению, в остальном все не так уж обнадеживающе, товарищ генерал. – Гуров положил обе руки поверх увесистой папки темно-зеленого цвета. – Мы накрыли крупную партию метамфетамина, произвели ряд задержаний, но допросы не принесли существенных результатов. Личность Блеклого остается такой же таинственной, как и прежде… Но, как я уже говорил, работа ведется…

– Информаторы задействованы?

– Само собой. Но…

– Но пока тоже ничего, – догадался Орлов. – Верно?

– Увы. Конкретики нет.

Генерал сокрушенно вздохнул. Тяжело поднявшись на ноги и обойдя вокруг стола, он остановился у окна спиной к подчиненным. Робкие холодные лучики солнца осветили его покатый лоб.

– Эх, парни, парни. – Только глядя сзади на слегка осунувшиеся плечи Петра Николаевича, можно было судить, насколько сильно он сдал за последнее время. Как физически, так и эмоционально. Но подчиненные знали, что генерал никогда в жизни не покажет своей слабины. Даже в кругу близких ему соратников. – Что вам сказать?.. Вы и сами все знаете… Сроки поджимают. Если что, шапки с нас со всех посшибают. Дружно… Ученого учить – только портить, как известно, но я все же рискну. – Орлов обернулся. – Сейчас все дела на второй план, и вплотную занимайтесь группировкой этого Блеклого. Работайте в два раза интенсивнее. В три! В четыре, если понадобится! Но достать его нужно непременно! От меня помощь какая-то нужна?

– Пока нет, – улыбнулся Лев.

– А чего тогда сидим? – нахмурился Орлов. – Или установка не ясна? Работать интенсивнее! И это… Гуров! – окликнул он полковника уже на выходе из кабинета. – Докладывать мне по обстановке дважды в день. Утром и вечером. А если какие-то подвижки, то даже внеурочно.

– Вас понял.

Гуров намеренно задержался на пороге, видя, что генерал собирается спросить еще что-то, но выжидает. Алябьев и Поликарпов уже вышли, и он мягко прикрыл за ними дверь. Орлов отлепился от окна, вплотную приблизился к нему и, понизив голос до шепота, спросил:

– А что наш человечек, Лева?

– Трудится.

– Ты видишься с ним?

– Регулярно, товарищ генерал. Как любит выражаться капитан Алябьев, «ситуация под контролем».

Орлов хотел что-то ответить на это, но передумал и лишь сокрушенно покачал головой.

– Его арестовали?

– Нет. Еще нет… Но это вопрос времени. Вы уж извините, Даниил… как вас по батюшке?

– Просто Даниил. Не нужно никаких отчеств.

– Лады. Так вот… Вы уж извините, Даниил, но ваш брат – фигура чересчур заметная. Не найти его будет крайне сложно. К тому же следствие располагает информацией, где он толкает свой товар. В Раменском переулке уже засада. Малюта, правда, там еще не появлялся, но… Во-первых, он непременно там нарисуется, а во‑вторых, если операм надоест ждать, они сообразят поспрошать народ о неполноценном «бегунке»…

– Не называй его так! – Глаза Даниила недобро блеснули.

Мимо припаркованного у обочины бордового «Опеля», в салоне которого расположились двое мужчин, промчался одинокий автомобиль, выхватив из темноты конусами фар обшарпанный фасад здания. Человек в стального оттенка пальто машинально прикрыл ладонью огонек тлеющей сигареты. Сработал годами выработанный рефлекс.

– Извините, я не хотел никого обидеть. Просто пришлось к слову… – сказал человек, одетый в пальто стального цвета и сидевший рядом с Даниилом. – Короче, решать вам. Я лишь пытаюсь обрисовать ситуацию. А она выглядит следующим образом. Ни имени, ни фамилии вашего брата никто не знает, только кличку. Домашний адрес также нигде и никем не засвечен. Но очень многие знают места, в которых он бывает. Бары, стрип-клубы, сауна на Астраханском шоссе… Ну, и так далее… Вы ведь все эти места и сами знаете. И другие знают. Так что если его не заметут на точке, то в одном из вышеперечисленных мест – точно. – Мужчина помолчал и добавил: – А дальше прямой выход на вас, Даниил. Расколоть Малюту Скуратова будет несложно…

Даниил дернулся так, словно собеседник ткнул его заточкой под ребра. Зубы предательски скрипнули друг о друга. Он понимал, к чему клонится разговор. Понимал, но не хотел до конца в это верить.

В салоне «Опеля» воцарилась тишина. Даниил принимал нелегкое для себя решение. Мужчина на пассажирском сиденье не торопил его, хотя прекрасно понимал, каким в итоге будет это решение. Или, во всяком случае, каковым оно должно быть.

– А если вывезти его из города? – Даниил все еще колебался. Цеплялся как утопающий за соломинку. – Навсегда?

Мужчина покачал головой и бросил ленивый взгляд в боковое зеркало. В конце проулка обозначилась невысокая фигура человека, но он шел ровно, не прихрамывая.

– Не получится. Если Малюту не обнаружат в течение трех дней, вывод будет очевиден – он покинул столицу. И тогда начнут копать в этом направлении. Непременно начнут. Задействуют железнодорожные и автовокзалы, аэропорты, посты ГИБДД на выездах… Шерстить будут нешуточно… А я рискну повторить, Даниил, ваш брат – фигура слишком заметная, не проскочишь.

– Стало быть, иного выхода нет? – В голосе Даниила прозвучала неприкрытая обреченность.

– Увы. Мне жаль… Поверьте, искренне жаль. – На самом деле мужчина в пальто не испытывал и намека на сожаление, и это чувствовалось. – К тому же… Давайте будем откровенны до конца, Даниил. По-хорошему, мне следовало бы поставить в известность Блеклого. Ну, о сложившейся ситуации с вашим братом… Но я не могу этого сделать по причине того, что у меня нет на него прямого выхода. Если же вашего брата все-таки возьмут, Блеклый непременно узнает об этом. Узнает настолько своевременно, чтобы успеть обрубить все нити, ведущие непосредственно к нему. Вы ведь понимаете, о чем я?

– Понимаю. Прекрасно понимаю.

– То есть в настоящий момент вопрос стоит просто… Ребром, так сказать… Либо ваш брат сейчас, Даниил, либо чуть позже, но уже вы сами. Я говорю это вам как друг. Поверьте.

– Да понял я, понял, – раздраженно откликнулся Даниил. – И очень ценю твою заботу обо мне.

– Напрасно иронизируете, между прочим. Мы в одной лодке, и потому…

– Все! Заткнись! Я лучше тебя знаю, кто в какой лодке, и держу ситуацию под контролем.

– Рад это слышать, – невозмутимо проговорил мужчина в пальто.

Мимо них проскочила еще одна машина, а практически следом за ней в проулок свернул человек, прихрамывающий на правую ногу. Оба пассажира «Опеля» заметили его приближение в боковых зеркалах. Человек был не выше ста семидесяти сантиметров, его слегка покачивало из стороны в сторону, и он громко насвистывал какую-то неразборчивую мелодию. В левой руке припозднившегося гуляки была зажата пивная бутылка, которой он размахивал, как национальным флагом, удерживая за самое горлышко. И без того невеселое лицо Даниила сделалось мрачнее тучи. Он мог бы узнать этого человека из тысячной толпы. Узнал его и мужчина.

– Хотите, я разберусь? – услужливо предложил он, и его рука нырнула в карман.

– Нет, – недовольно покосился на собеседника Даниил. – Я сделаю это сам. Все в порядке… Я справлюсь.

– Как знаете. Воля ваша.

Хромоногий человечек продолжал двигаться в их сторону. Его свист становился все более и более пронзительным. Кепка-восьмиклинка с потертым от времени козырьком съехала набок. Ему оставалось преодолеть метров пятьдесят, чтобы поравняться с бордовым «Опелем». Даниил распахнул дверцу со стороны водителя и шагнул на грязный асфальт. Хромоногий резко остановился, словно наткнулся на невидимую преграду, и подозрительно прищурился. Пивная бутылка взметнулась над головой, символизируя уже не флаг, а грозное орудие самообороны.

– Э-это кто та-ам? – заикаясь и растягивая слова, протянул он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более устрашающе. – Че-его на-адо? На-апасть хоти-ите? Так я, э-это… Про-осто так не сда-амся. Хря-япну по кумполу, и а-абзац! Я шу-уток не лю-юблю! Я-ясно? Вы-ыходи по о-одному! Ну!

– Малюта, это я. Не нервничай, – нервно сглотнув, произнес Даниил.

– Да-аник! Э-это ты? Неожи-иданно! Неожи-иданно, но… при-иятно. Во-от так сюрпри-из! – Хромоногий отшвырнул бутылку в сторону и радостно раскинул руки в знак приветствия. – А я те-ебя по кумпо-олу хотел… Вот сме-еху бы было! Ты же зна-аешь, я шу-уток не лю-юблю…

– Знаю, Малюта, знаю.

Братья крепко обнялись, однако Даниил ощутил, как при этом предательски задрожали кончики пальцев, и закусил губу. Хлопнула вторая дверца «Опеля». Мужчина в пальто обогнул автомобиль и зашел Малюте Скуратову за спину. Парнишка обернулся. В его взгляде вновь появилась настороженность.

– А э-это кто с то-обой, Да-аник?

– Друг. Все в порядке, Малюта, тебе не о чем беспокоиться…

– Да-а? А за-ачем вы здесь? С дру-угом? – Острый и тонкий, как змеиное жало, язык коротко пробежался по пересохшим потрескавшимся губам. – В та-акое время? Что-о-то слу-училось? Да?

– Да. У меня к тебе серьезный разговор, братишка.

– Та-ак го-овори. То-олько по делу. Ты же зна-аешь, я шу-уток не лю-юблю…

– Знаю, Малюта, знаю. – Даниил почувствовал, как к горлу подкатил ком, но усилием воли проглотил его. – На тебя вышли легавые.

– На ме-еня? – искренне удивился Малюта.

– Да. И им известно, что ты – мой брат.

– Э-это плохо. – Парнишка нелепо дернул сразу обоими плечами и почему-то робко улыбнулся: – Пло-охо? Да?

– Очень. Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, Малюта?

– Зна-аю, Да-аник…

– Но при этом я замешан в очень серьезном бизнесе. Об этом ты тоже должен знать…

– Ко-онечно. Я зна-аю.

– И я не могу рисковать, братишка. Не имею права. Надеюсь, ты поймешь меня… И простишь…

Малюта растянул губы в глупой улыбке.

– Я по-ойму. Да-а… То-олько пока не по-онимаю, о чем ты, Да-аник… Го-овори толком. Ты же зна-аешь, я шу-уток не лю-юблю…

– Знаю.

Даниил наконец решился. Дуло пистолета с навинченным на него глушителем ткнулось Малюте в грудь, указательный палец лег на спусковой крючок. Лицо Даниила было таким бледным, словно его обсыпали мелом. Мужчина в пальто не отрывал от него глаз. Малюта медленно опустил взгляд и заметил оружие. Зрачки его удивленно округлились.

– Ты хо-очешь в меня стреля-ять, Даник? – В голосе парнишки не было страха, только растерянность. – Стреля-ять мне в се-ердце? Да? Но э-это же бо-ольно… З-ачем ты хо-очешь делать мне бо-ольно, Да-аник?

– У меня нет выбора, братишка. Я не имею права… Я должен.

Палец на спусковом крючке побелел от напряжения, но Даниил все еще медлил. Мужчина в пальто, стоящий за спиной Малюты, негромко чертыхнулся.

– До-олжен кому? Я не-е понима-аю. И не-е лю-юблю шу-шуток, Да-аник… Ты…

Парнишка так и не успел закончить начатой фразы. Мужчина в пальто стального оттенка сделал крохотный шаг вперед, молниеносно выудил из кармана пистолет, приставил дуло к виску Малюты и выстрелил. Кровь, вперемешку с мозгами, брызнула на асфальт. Жертва рухнула рядом с передним колесом «Опеля».

– Какого черта?! – навел ствол на мужчину в пальто Даниил. – Я же сказал, что сам справлюсь. Сам! Я должен был сам!

– Я понимаю, – спокойно проговорил тот, словно и не заметил оружия в руках визави. – Но мне показалось, что мелодрама слишком затянулась. Могли появиться свидетели. Я лишь ускорил процесс, только и всего. Откройте багажник, Даниил. Нужно поскорее избавиться от тела. Вашего брата не должны найти ни при каких обстоятельствах. Даже мертвым.