Николай Бредихин
Гетера. Любовный роман

Оформление обложки Кирилл Бредихин

© Николай Бредихин, 2023

ISBN 978-5-0060-0659-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Продолжение романа «Распятая»

* * *

Пусть не смолкают ни сладостный стон, ни ласкающий ропот:

Нежным и грубым словам – равное место в любви.

Даже если тебе в сладострастном отказано чувстве —

Стоном своим обмани, мнимую вырази сласть.

* * *

Не отвечайте же «нет» жадным желаньям мужским!

Страшно обмана? Зачем? Все ваше останется с вами:

Не убывает оно, сколько его не бери.

Сточится сталь сошника, обкатаются камни о камни,

Но не иссякнет одно – то, чем дается любовь.

Разве кто запретит огню от огня зажигаться

Или возьмёт под замок воду в пучине морей?

* * *

Боги над теми блюдут, кто добронравно живет.

Долг не жалейте платить, договор страшитесь нарушить,

Душу храните от лжи и от убийства ладонь, —

Лишь за одно наказания нет: обманывать женщин.

Здесь и только здесь верность стыдней, чем обман.

Из «Науки любви» Публия Овидия Назона

(перевод М. Л. Гаспарова)

Часть первая. «Русская Анжелика»

I – Две очень глупые негритянки

Глава 1

Кто-то тронул меня за плечо. Я приоткрыла глаза и увидела склонившуюся надо мной Иннусю. Трудно передать ужас, который был написан на её лице. Я кое-как поднялась, села на кровати, нашарила на полу тапочки.

– Полный Бухенвальд, – ошарашенно покачала головой моя ненаглядная подруга.

Господи, ну что за язык!

Из-за тумана в голове я даже не успела вовремя сделать ей предупреждающий жест рукой. Всё, на что хватило моей сообразительности, – инстинктивно вытянуть вперёд правую ногу.

Так и есть, «шестёрка» попала в капкан: устремившись на Инну с растопыренными ладонями, готовая рвать, метать, кусаться, пинаться, царапаться, да вообще что угодно, Катька Голос потеряла равновесие и, пролетев по полу пару метров юзом, влетела головой как раз в угол кровати, стоявшей рядом с моей.

Обладательница её, в далёком советском прошлом заслуженная учительница СССР Ада Львовна Костенкова, восприняла это как безусловный акт агрессии и тут же принялась бить Катьку ногами.

Её примеру чисто машинально, без всякой злобы, просто за компанию последовали соседки.

– Бухенвальд! Я покажу ей Бухенвальд. Припёрлась тут боярыня Морозова! Её, а не меня надо бить, шизы проклятые!

(Мат опускаю).

– Уходим! – тихо шепнула я, но шёпот Инна не восприняла – она могла так ещё полчаса просидеть с разинутым ртом, потрясённая увиденным. Только когда я схватила её за руку и из последних сил потащила за собой, она наконец очнулась, может даже где-то на уровне инстинкта самосохранения.

– Деньги есть? – спросила я закадычную свою подруженьку, разглядев на горизонте мчавшихся к нашей палате на крики и вой медсестру и двух дюжих санитаров.

– Сколько? – спросила Инна, осознав, что дело принимает серьёзный оборот.

– Три сотни, – покачала я головой, – дешевле в этот раз не отделаемся.

Нас без слов пропустили, деньги выхватили буквально на лету. Я вздохнула с облегчением, но расслабляться было рано.

– Давай на улицу, здесь слишком опасно, – скомандовала я.

– Что это было? – спросила Инна, ещё толком не придя в себя.

– Наши обычные психиатрические будни, – пожала я плечами. – Катька (ну та, которая тебе из «фейса» «козью морду» хотела сделать) на почве раннего алкоголизма постоянно слышит «голоса», поэтому со своей агрессивностью не вылезает из «вязок» и надзорной палаты. Зато в периоды просветлений всему медперсоналу готова не то что пятки – задницу лизать, даже сортир бесплатно отдраивает (не языком, конечно).

– А та женщина, которая прямо на полу нужду справляла, а потом мазала своим дерьмом себя по лицу? Ей тоже команды «сверху» кто-то спускает?

– Нет, эти совсем «овощи», в основном старческое слабоумие: маразматики, ничего вообще не соображают. У нас в палате трое таких. Кстати, готовь ещё сотню, – ответила я, увидев, как очередная «добровольная помощница» по прозвищу Марина ДНК, зажав в руках для видимости какое-то подобие «контрольного журнала посещений», подозрительно косится в нашу сторону.

Так и есть! Уже через минуту последовал короткий диалог:

– Это кто?

– Сестра.

– Не похожа. Обычно к вам другая девушка приходит.

– Та младшая, я старшая. Давайте знакомиться, меня Инной зовут.

Сотня помогла, с соответствующей пометкой в «психкондуите».

– А что, просто знакомым посещения запрещены? – поинтересовалась Иннуля.

– По определенным дням – родственникам в любое время. Вообще-то ты могла бы и пораньше прийти.

Инна обрадовалась, что сознание моё более или менее прояснилось и со мной можно нормально разговаривать.

– Пораньше? Пораньше нельзя было. Могла на след навести.

– Ну а сейчас что изменилось?

– Сейчас Комягин знает, где ты, так что можно наконец и пообщаться. Что случилось, соблаговолишь мне объяснить?

Объяснить? Сложновато будет. Если только Катьку с её «голосами» попросить. Первое время я вообще ничего не помнила и не сознавала, скандалила с медсёстрами, врачами, санитарами, рвалась на волю, но меня быстро утихомирили. Так что в итоге мне ничего не оставалось, как только забраться в себя поглубже и потихоньку начать восстанавливать в памяти, что же всё-таки со мной произошло. Постепенно паззлик сложился.

– Как я выгляжу? – задала я Иннусе неожиданный, но очень интересовавший меня вопрос.

– Полный дурдом, – покачала головой Инна. – Скажи, а маскироваться – ненакрашенной, непричёсанной ходить – здесь обязательно? Ты ведь и так от прочих «фруктов» и «овощей», которые рядом с тобой обретаются, ничем не отличаешься.

– Здесь всё под запретом: расчёски, зеркала, – без особого энтузиазма (такую элементарщину и не знать!) пояснила я. – Можно только туалетную бумагу, щётку зубную, пасту держать. Да и то воруют. Днём в карманах халата носим, ночью под подушкой прячем. Клептоманов вокруг пруд пруди. А «овощи» тут не все, просто медперсонала не хватает, вот и колют всех без разбора, так, на всякий случай. Но они всё равно периодически взбрыкивают. Лечить здесь тоже лечат, конечно, но исключительно за деньги, богатеньких. У них своё отделение, условия царские. Есть и буйные, там вообще полный отстой. Я маскируюсь, стараюсь не выделяться, хотя давно уже пришла в себя. Если бы ещё не эти их таблетки, уколы поганые. Что, не могли вовремя меня перепрятать?

– Перепрячем, если понадобится. Надо попробовать договориться сначала, иначе придётся прятаться нам самим. Егорка твой совсем озверел. Слушай, а тут ведь, наверное, и убийц, насильников полно? Как тебе среди них, не боязно?

– Нет, те в основном в Сычовке обретаются. Вот там я и в самом деле не хотела бы оказаться. Совсем отмороженный контингент.

Иннуля не унималась со своими вопросами. Не понимала, что тут не экскурсия и не музей. Психи – они психи и есть: совершенно непредсказуемы, ожидать от них можно что угодно, причём в любой момент.

– Скажи, это правда, что ты хотела Кавалериста «пришить»?

– Правда, – устало подтвердила «моя мутность». – Да я его всё равно «замочу». Просто другого выхода нет. Как насчёт того, чтобы пистолет мне достать?

– Посмотрим… – уклончиво ответила Инна. – Сначала всё-таки попробуем то, о чём я говорила. Но с тобой трудно общаться: ты в разговоре скачешь, как заяц, с одного на другое…

Я замолчала. Мысли мои и в самом деле разбегались в разные стороны, не удержать.

– Не-а, зайцев тут нет – тараканы. Хочешь анекдот? Сидят два психа, один другому жалуется: «Не знаю что делать, тараканы в башке совсем замучили. Бегают, прыгают, бормочут что-то, ругаются между собой». – «А ты попробуй мелки специальные: говорят, помогают». Встречаются снова. «Ну, как башка? Помогло?» – «Да, тихо. Рисуют».

Инна постучала себя костяшками пальцев по лбу.

– Смешно, – кивнула она. – Вот только я не поняла: при чём тут тараканы?

С большим трудом мне всё-таки удалось вновь сосредоточиться.

– Тараканы? Да тут у всех они. А ещё клопы, вши… У меня, кстати, тоже, успела набраться.

Я хихикнула, когда Иннуля инстинктивно отсела подальше в сторону:

– Ну и шутки у тебя!

– Да какие уж шутки! Чем богата… Как было дело? Ну, помнишь, ты мне про оброк и барщину совет дала? Я предложила твой вариант Кавалеристу, он согласился. А на самом деле стал эксплуатировать меня вдвойне: что называется, и в хвост и в гриву… Небо мне и так с овчинку казалось, а тут жизнь стала совсем невыносимой. Что ещё оставалось делать? Как-то ночью я выбрала момент, стащила у Комягина его незарегистрированный «Вальтер PPS» и хотела было уже отправить Егорушку нашего к праотцам, но чуть промедлила. Реакция у борова этого будь здоров, интуиция сработала моментально: выбил «игрушку» у меня из рук, заковал в наручники, вызвал своих громил по смартфону. Дальше не помню, бил он меня очень сильно, даже душил, голосовые связки до сих пор не могу восстановить, а очухалась я уже в сей обители.

– Понятно, – подвела итог Иннуся, обрадованная, что «тараканы» действительно «затихли». – Всё-таки ты в рубашке родилась, не иначе. Тебя вообще-то хотели в лесу закопать, но Фомич расторопней оказался: не только у Егоркиных шестёрок тебя отбил, но и предварительно снял на видео, как Комягин тебя ногами месил. Сохранился даже эпизод, когда ты лежишь связанная без сознания, а «ребятки» могилу тебе рядом роют. Так что мы ещё поборемся: все травмы, которые ты получила, зафиксированы официально: и на фото, и на бумаге, да и ещё кое-какой материал имеется. Дорогой ценой, правда, достался, но зато не с пустыми руками я сегодня с этим нелюдем разговаривать буду.

Я покачала головой.

– Не поможет. Я уже всё решила. Достань «машинку», очень прошу. Любую. «Макарова», «ТТ», «Беретту», только не «Вальтер»: с ним не сложилось. И не спорь: я вас подвела, я и вытащу. Не зря же я через здешний ад прошла. Всё на психиатричку спишут, если факты, которые ты привела, подтвердить документально. Где Олег, кстати?

– Где, где… На работе. Так что ни на ребят его, ни на него самого сегодня не рассчитывай: мы одни-одинёшеньки, по уговору никого из посторонних во время нашей дурдом-конференции быть не должно.

Я закрыла глаза. Происходило что-то странное. Какая дурдом- конференция? Может, тараканы мелками своими уже наигрались? Или они у них попросту закончились?

Инна не знала, что и делать: она уже поняла, что меня снова переклинило, но решила не отступать от намеченного плана, твердила своё:

– Слушай меня, подруга. Слушай внимательно. Ни одна деталька не должна встать у нас наперекосяк. Сейчас приедет урод этот, собственной персоной. Я у вас на втором этаже один экзотический уголок присмотрела: с ума сойти, даже пальма в кадке стоит. Там и поговорим. Кстати, пора. Ты как, нормально передвигаться можешь?

– Вполне. Вот только не самая удачная это идея – с переговорами. Лучше было бы меня перепрятать, раз уж пистолет не можешь достать.

– Перепрячем. Зубы вставим, ногти сами отрастут. Сопротивлялась ты, по всему видно, как дикая кошка. Но работать дальше сможешь, лицо не пострадало: шрамов нет, а синяки, царапины быстро заживут.

Я встала, однако голова у меня моментально закружилась, в глазах потемнело и я вынуждена была сесть обратно на траву. Ясно было: в таком состоянии вести какие-либо серьёзные переговоры я при всём желании не смогу.

– Ничего не получится, – пробормотала я в полном отчаянии. – Я с утра «галку» схватила, нейролептик такой – галоперидол называется. По первое число всадили, так что крыша отъезжает периодически. Прости, я совсем не в форме.

Инна задумалась на какое-то время, потеребила пальцами краешек папки с документами, зажатой под мышкой, примерно как у Марины ДНК, затем придвинулась ко мне поближе.

– Хорошо, я всё поняла. Будешь сидеть чуть в отдалении и изображать из себя что-нибудь растительное: тыковку, луковку – сама решай. В нашу сторону не смотри, в разговор не вникай, делай вид, что совсем в прострации, я тебе потом всё подробно расскажу.

На том и порешили.

Нам повезло. В общих чертах получилось всё так, как мы и задумывали. С той лишь разницей, что, как я ни пыталась изображать из себя тыковку-луковку, многое в моё сознание всё-таки проникало.

Бугай, который стоял у двери, никого из пациентов и персонала к нам близко не подпускал. Комягин долго тупо рассматривал пачку фотографий, результаты экспертизы и в особенности несколько листочков из огромной папки, которую Иннуся держала в руках. Как я поняла, в папке этой на три четверти были просто чистые листы, но как можно быть уверенным в таком деле?

Дальше начался торг. Сумма отступных вслух не оговаривалась, писалась на каком-то клочке бумаги. Торг шёл жёсткий, затем Кавалерист сообразил, что и здесь вполне могут продолжаться видеосъемки, да и потом, при передаче денег, его могут сцапать, и выдвинул другое условие – замена. Для меня тут особой разницы не было, деньги всё равно повисали на мне, хотя Генералу платить или Иннусе – нюансы всё-таки были весьма существенные.

Комягин долго не соглашался на предложенные кандидатуры из Иннусиной картотеки, и я уже подумала, что тут не более чем отговорка, но, как ни странно, в итоге какая-то девчонка ему всё-таки приглянулась. Жаль, если Оксана: норов свой обязательно покажет, если мы вообще с ней столкуемся.

Всё. Кавалерист сделал жест, означавший: «Пока!», с тем и удалился, не забыв язвительно бросить в мой адрес: – Всех благ, Анюсик. Ты даже не представляешь себе, как мне жаль, что течение жизненное нас разъединило. Ладно, счастливого тебе плавания, семь футов под килем!

«И тебе не хворать, козлина вонючая!» – мысленно попрощалась я с ним.

К счастью, Иннуся не стала долго испытывать моё терпение, сразу приступила к делу. Я пыталась сэкономить ей время, как могла.

– Ну что, так и не удалось Егорку напугать?

– Ты оказалась права, – неохотно согласилась Иннуля, – вынуждена взять свои слова обратно. Я сказала в прошлый раз, что таких негодяев ещё не встречала, но он не негодяй – он монстр. Был только один момент, когда я его всё-таки зацепила: когда назвала три клички – Мистер, Короткий и Люпен. Не удержался, вздрогнул. Дальше я попыталась перевести всё на деньги. Он сначала долго торговался, затем вдруг вообще отказался от отступных. А может, с самого начала только делал вид, издевался над нами?

Я благоразумно промолчала, не уточняя, о каких суммах шла речь.

– Что дальше? Замена?

– Да, но это, собственно, те же деньги, ты ведь понимаешь, никто из моих девчонок не согласится ни с ним, ни с кем бы то ни было за здорово живёшь дело иметь.

– Ну и на ком остановились в итоге? Кто оказался «счастливой избранницей»? Оксана? – всё-таки не выдержала, прервала её я.

Иннуся молча придвинула поближе ко мне «бук» – портфолио. У него не было ничего общего с моими, но цепляло буквально с первого взгляда. Я просмотрела его от корки до корки, забыв обо всём на свете. Хотя на что, собственно, там было смотреть? Джинсики, футболочки, халатики, домашние шлёпанцы. Простые, чуть ли не ситцевые платьица. Волосы, заплетённые в косички, иногда с чёлочками… Да много чего. Практически одни тестовые фото, но…

– Марк делал? – спросила я, не сомневаясь в ответе.

– Он, кто же ещё? – благодушно усмехнулась Иннуся.

Да-да, никаких прозвищ, просто имя наверху – «Инна».

– Ты дура? – наконец дала я выход своему раздражению. – Себя вместо меня предложила? И что конкретно мы выиграли?

– Во-первых, сроки. Контракт на год. У тебя он был практически бессрочный. Во-вторых, я не работаю на Егора, а только его одного лично обслуживаю…

– Да он обманет тебя, – не выдержала, не дослушала я подругу. – Не помнишь, как со мной было?

Инна сделала вид, что пропустила мои слова мимо ушей, как лепет новорождённой «тетёшки-лелёшки», затем достала из сумочки то, что я называла «машинкой». Не «Вальтер», не «Беретту», а маленький дамский браунинг. Достаточный, впрочем, чтобы пробить дырку в любой, пусть даже самой упрямой и титулованной, башке.

– Это на третье. Вроде как компот.

Я в полном отчаянии покачала головой.

– Господи, Иннуля, я же тебя так просила! А ты эту чёртову игрушку в сумочке прятала. Ты что, мазохистка?

– Ну, мазохистки из браунингов «тыкву» своим любовничкам не дырявят. Да и садистка из меня никакая, не собираюсь я подобные вещи смаковать. Рука не дрогнет, будь уверена, даже в памяти ничего не останется. И момент выберу, чтобы самой чистенькой остаться. Сразу, как только мы договорились, начала эту мыслишку в голове катать. Есть ещё четвёртое и пятое, тебе интересно?

– Ещё бы! – понимая, что протестовать бесполезно, вопрос решённый, попыталась немного встряхнуться я.

– Не тебе объяснять: мало радости перейти из одних рук в другие, ты же не будешь потом, как царевна, целыми днями взаперти в тереме сидеть? Поэтому я выторговала тебе ещё и крышу, тоже сроком на год. Кто бы ни привязался, одного имени будет достаточно, чтобы от тебя, как от чумы, шарахались.

– Да, сравненьице! – пробормотала я. – Неужели я в самом деле так фиговенько сейчас выгляжу?

– Нет, ты выглядишь вот так. – Инне определённо надоели мои стенания, и она протянула мне ещё один «бук». – Сюрприз года, альбом номер четыре, заключительный, это уже на пятое от всё того же легендарного Марка Геннадьевича Минкина.

«Афродита, рождающаяся из пены» – мой любимый снимок. Я даже глаза зажмурила. Затем убрала альбом под халат. Нет, только не сейчас. Когда останусь с собой наедине. И уж тогда не упущу и малейшей чёрточки.

– Как впечатление? – усмехнулась Иннуся. – Вижу, рада. А ведь признайся, что мне позавидовала! Заметила я, как у тебя глазки блестели. Ну что, может, поменяемся? Не хочешь? Тогда последняя новость.

– Шестая? – уточнила я удивлённо.

– Да, шестая. И самая важная. Я показала твой альбом одному известному модельеру, он пришёл в полный восторг. Сказал, что это как раз то, чего ему так не хватало для его новой коллекции. Греция! Хоть и печально прославившаяся на фоне всемирного экономического кризиса, но сейчас вполне в цвет идёт. Как насчёт того, чтобы прокатиться галопом по Европам, лапушка?

– Фантастика, конечно. Но какая из меня модель?

– Обыкновенная, – подбодрила меня Иннуся. – Как говорят в таких случаях, не боги горшки обжигают. Ну а теперь собирайся, пора до дому. Как ты считаешь, недели хватит, чтобы тебя в более или менее сносное состояние привести?

Глава 2

Мы оба молчали, поглядывая друг на друга с неприязнью. Да, конечно, Арнольд Бекешин – имя известное в мире высокой моды, но сам человечек, который сидел сейчас напротив меня, ничего особенного из себя не представлял. Было в нём что-то не просто женское, а даже бабское.

Знаменитый кутюрье между тем в который раз перелистывал мою «Афродиту», судорожно пытаясь отыскать в ней хоть какую-нибудь зацепку, но ничего там, как видно, не находилось. Слишком велик был контраст между фотографиями и оригиналом. Наконец он поднялся, вышел и вскоре вернулся с платьем на плечиках.

– Переоденься. – «Железный Арни» указал на ширму. Я молча повиновалась.

Ещё один взгляд, куда более придирчивый, когда я из-за ширмы вышла.

– Пройдись пару шагов туда-сюда, ну как по подиуму.

Естественно, смотрелась я, в его представлении, в своём «променаде» как корова под седлом.

– Да, Марк, умеешь ты друзьям плюху преподнести. – Мировое «светило» покачал головой и похлопал ладонью по альбому. – Могу представить себе, в какую сумму тебе это встало, детка. У тебя самой, кстати, нет впечатления, что ты зря потратила свои деньги?

После «лечения» в психиатричке нервы мои были как канаты и уж кому-кому, а такому сморчку при всём желании невозможно было меня смутить.

– Нет, «это», как вы изволили выразиться, предназначалось совсем для другого дела.

– Ну и как, там-то хоть оно работает? – поинтересовался «сморчок», не удержавшись от брезгливой гримаски.

– На самом высоком уровне, не сомневайтесь, – всё так же дерзко ответила я. – Собственно, не моя идея была прийти к вам, сама-то я плевать хотела на весь ваш драный модельный бизнес.

– Понятно, – проявил неожиданную проницательность «железный Арни», точнее его мини-копия, – тебе просто нужно куда-то на время исчезнуть. Сама-то вряд ли догадались бы, однако подруга твоя определённо неглупа.

Крыть мне было нечем, амбициозность мою как ветром сдуло. Однако хоть я и находилась в аховом положении, ни малейшего желания валяться в ногах у какого-то женоподобного дебила я не испытывала. Просто сразу потеряла к нашему разговору интерес.

Однако, как ни покажется странным, Бекешин моментально уловил неожиданную перемену в моём настроении и тут же перестроился, перейдя с фривольного тона на деловой.

– Ладно, если говорить конкретно, то расклад предполагается следующий: мы с тобой вдвоём, как только уладим все формальности, летим в Афины на разведку. Потихоньку, без лишней спешки там осмотримся. Если обстановка окажется благоприятной, я тут же выпишу из Москвы всю свою банду. Организуем пару-троечку показов, несколько фотосессий и вот только тогда отправимся в тур по Европе. Надеюсь, затея всё-таки выгорит.

– В чём мои функции? – навострила я ушки. Какие-то сессии, туры меня совершенно не интересовали. – Хотелось бы знать конкретнее.

– Прежде всего эскорт. Манеры у тебя есть, язык подвешен дай бог каждому. Английский знаешь?

– Слабенько.

– Придётся подучить. На большие деньги не рассчитывай и, поскольку мы едем вдвоём, будешь заниматься самыми разными вопросами. Только когда подтянется основной состав, тогда и перейдёшь в модели. Если хватит ума не рваться в лидеры и держаться в середнячках, всё у тебя получится. Конечно, если тебя предварительно немного поднатаскать. Вопросы имеются?

– Да. Вдвоём тяжело будет управиться. У меня есть подруга, как насчёт того, чтобы её с собой прихватить?

Бекешин насторожился.

– Она что-нибудь умеет или тоже из ваших?

Я кивнула.

– Такая же корова, как и я.

Мой расчёт оказался верным: одновременный бесплатный секс с двумя молоденькими девчонками способен скрасить любую поездку. А уж если они профессионалки, чёрт с ней, с работой: иногда нужно и отдохнуть. Теперь оставалось лишь одно: уговорить Оксану. Не понятно только – зачем она мне понадобилась?

Разумеется, столь каверзный вопрос нельзя было решить без Иннуси. Если честно, в этот раз мне было боязно с ней встречаться. Дружба дружбой, но такая жертва. Я ничуть не обиделась бы на неё, если бы она вдруг сказала, что передумала и Комягин оказался ей не по зубам.

– Как ты? – спросила я, хотя могла бы и не спрашивать.

– Нормально, – сухо ответила моя «добрая самаритянка».

– Я не произвела особого впечатления на Бекешина. Ты же знала, что я засыплюсь, зачем посылала? Нет уверенности в слове, данном Егором, – хочешь услать меня подальше, с глаз долой? Так и скажи. Никак в толк не возьму, какой смысл мне вообще сейчас уезжать? Деньги надо ковать, раз уж я вновь в строй вернулась, а тут сфера, в которой я ни уха ни рыла не смыслю. Ты пойми, при моём возрасте, внешних данных и отсутствии божьего дара карьеру в таком серьёзном бизнесе не начинают. К ней надо с детского сада готовиться.

Инна задумчиво покрутилась в кресле, затем вздохнула.

– Собственно, я хотела как лучше. Но если ты так решительно настроена против, можешь и отказаться. Замена тебе в два счёта найдётся, ты свои способности и возможности правильно оценила. Вот только я посоветовала бы тебе предварительно хорошенько всё взвесить, не рубить с плеча. Комягина тебе больше бояться нечего, он тебя и пальцем не тронет. Я с ним «уси-пуси» разводить не собираюсь: шаг влево, шаг вправо – дырка в башке. Забыла наш разговор? Однако хочу напомнить: за крышу, которую я тебе у него выторговала, придётся постоянно делать отстёжки. А как ты хотела, партизанить по-прежнему? Что ж, рискни. Может, предупредят для начала, а могут и без лишних разговоров серной кислотой в лицо плеснуть. Не ты первая, не ты последняя. Я же не могу тебя от всех московских отморозков сразу защитить. Ещё тебе нужен статус, один только Фонд Магдалины тебя не спасёт. Все понимают, что это только прикрытие. Одного взгляда на тебя более чем достаточно, чтобы догадаться, сколько ты зарабатываешь. Никого ведь не интересует, что ты в долгах как в шелках, кому охота вникать в такие подробности? Модель – другое дело, особенно если найти хорошего покровителя, пусть даже фиктивного. К ним подобных вопросов обычно не возникает.

– Ладно, – вздохнула я, – будем считать, что ты меня убедила. Вот только одна я этого старого кобеля не потяну, тем более бесплатно.

Иннуля рассмеялась.

– Ну, во-первых, какой же он старый? А во-вторых, он что, должен за какие-то совершенно ничтожные услуги тебе ещё и деньги платить? Да, ты правильно определила: он не просто кобель – жеребец даже, не знаю уж, откуда в таком возрасте силы берутся, но для серьёзного дела можно и потерпеть.

– Просьба: дай мне Оксану в помощь. Я с ним договорилась.

Инна задумалась.

– Оксану? С чего бы вдруг? Девчонка хорошо работает, не просто с огоньком, а проявляет порой чудеса изобретательности. Впервые в жизни вышла на хорошие деньги, оделась, обулась. Ты её давно видела? Теперь и не узнать. Да и прореху подобную в своём штате я так просто не залатаю. Ты уверена, что именно она тебе нужна? Может, подберёшь какую-нибудь другую кандидатуру? Картотека к твоим услугам.

Я присмотрелась внимательнее к своей «товарке» и успокоилась. Понятно, розыгрыш. Вот если бы она говорила серьёзно, я бы её прибила. Ей-богу!

Инна, наконец, не выдержала, расхохоталась. В сущности, плевать ей было на какую-то там Оксану. Во всяком случае, вовсе не повод для того, чтобы конфликтовать с закадычной подругой. Добра этого – пруд пруди.

– Ладно, я, конечно, утрирую, но давай на совесть: я её уговаривать, а тем более руки ей выворачивать, не стану. Сможешь сама убедить – никаких возражений, а если нет – увы!

Я кивнула, такой расклад меня вполне устраивал, в моей сумочке было более чем достаточно аргументов.

– Ещё один вопрос, не менее важный. Насчёт Фонда Магдалины ты не передумала?

Инна насторожилась.

– Предположим, нет. Но мне там один раз отлуп уже дали.

– Ну и что, ты такая вся гордая из себя, злопамятная? Во-первых, с тех пор у тебя изменился статус, за тобой теперь ого-го какая фигура стоит, а главное – освободилось место. И мне очень не хотелось бы, чтобы его кто-то с боку припёка занял.

– Считай, негордая и незлопамятная. Вот только не верю, что тебе удастся меня пропихнуть. А так… кому не хочется стать «золотой рыбкой»?

Начать я решила с Немальцыной, предполагая самое худшее, однако та на удивление легко восприняла как мой неожиданный отъезд, так и вариант замены, который я себе подыскала.

– И вы действительно не держите зла на меня? – недоумевая, решила я всё-таки уточнить.

– Зла? За что? – удивилась моя начальница. – У тебя появилась возможность повысить свой статус – ну так это не только для тебя, но и для всех нас прекрасно. Плюс – он всегда плюс. Более того, ты давно уже просила расширить твой участок работы в Фонде – считай вопрос решённым, можешь хоть сейчас закатиться в ближайший ресторан и отпраздновать своё повышение. Ты нашла себе идеальное прикрытие. Там, в Европе попытаешься осуществить то, что не могла здесь: искать попавших в беду девчонок. Список имён, фотографий, особых примет я тебе дам и буду дальше подсылать регулярно. Всё, что от тебя требуется – отыскать их, буквально достать из-под земли, как свинья трюфель, остальное уже не твоя работа. Мы найдём способ вернуть их на родину, система давно отлажена. Но учти: получать будешь сдельно. Нет результатов – нет и оплаты, а расходы все на тебе самой. И ещё: там таких, как ты, хватает, так что конкуренция будет весьма жёсткая, а список на всех один. Кроме того, желательно было бы пройти тщательный инструктаж. Время у тебя будет, надеюсь? За пару часов тут не уложиться.

– Найдётся, конечно, – радостно отозвалась я. Такого варианта развития событий я никак не предполагала.

Всё оказалось совсем наоборот. Вопреки моим предположениям, камнем преткновения оказалась не Немальцына, а Оксана. Её возмущение было настолько бурным, что я впервые усомнилась. Зачем я придумала себе лишнюю заботу?

«Этой непроходимой дуре такой шанс предлагают, а она упёрлась в какие-то жалкие гроши. Квартиру ей хотя бы в ближайшем Подмосковье, видите ли, захотелось! Почему сразу не коттедж в своей „незалежной“. К пенсии как раз получится».

Наконец Ксана немного успокоилась и спросила меня напрямую:

– А в чём, собственно, дело?

– Да тут одна английская старушка детектив неплохой написала. «Десять негритят» называется. Так вот, сюжет там состоит в том, что десять человек собрались вместе и постепенно их становится в живых всё меньше и меньше, а трупаков – то не было ни одного, а тут вдруг всё больше и больше. Хорошая книжка. Я специально для тебя экземплярчик купила – вот, забери. Заодно и сама лишний раз перечитала. Но это я так, забочусь о твоей эрудиции, чтобы было о чём при случае с клиентами поговорить. Скажем, гонорар тебя не устроит или ещё что. А вообще я пришла сюда по твоей просьбе: ты интересовалась, помниться, судьбой своей закадычной подруги Вики. Мне вот тут дали кое-какие фотки, хочешь посмотреть, нет ли её среди них, случайно?

Дойдя до цели, Оксана побледнела, но пролистала тем не менее всю пачку до конца.

– Узнала? – на всякий случай уточнила я.

Ксана молча кивнула.

Я мрачно усмехнулась:

– Было нас трое, осталось двое, или как в книжке написано: «Трое негритят в зверинце оказались, одного схватил медведь, и вдвоём остались». (Перевод Л. Беспаловой). – Я посерьёзнела, мне самой было не до смеха. – Я что ещё хотела спросить… Среди этой мертвечины Вика самая свеженькая, остальные в земле гораздо дольше пролежали, да и закопаны были, видать, понадёжнее. Среди них тебе никто не показался знакомым?

Оксана подняла взгляд и ответила твёрдо, зло глядя мне в глаза:

– Нет. Никто. Да и с Викой у меня нет уверенности. Шляется где-нибудь, наверное. Я-то умнее оказалась, далеко никогда не уезжала, а этой шалаве всё равно было: хоть на Кавказ, хоть на Колыму. Очень хотелось белый свет посмотреть. Посмотрела. Ну а ты как, узнала кого-нибудь?

– Да как их узнаешь? – пожала я плечами. – Одно слово: мешки с костями. Мама родная – и то не различит.

– Понятно, а что там дальше было? В книжке, я имею в виду.

– Так, ерунда: «Двое негритят легли на солнцепёке, один сгорел – и вот один, несчастный, одинокий». (Перевод Л. Беспаловой).

Оксана кивнула.

– Понятно. Момент подоспел, слишком жарко стало? Когда едем?

– Да можно хоть завтра, но тебе ведь ещё паспорт надо сварганить.

– Зачем? Он у меня уже есть.