Николай Сычев
Школа душегубов
– А, это Штрюмпель и Нонне?
– Да-да. Им под страхом смерти запрещено было говорить о диагнозе. Что при жизни вашей, что после…Засекретили диагноз ваш, господин Бланк. А недолеченный сифилис да переутомления от трудов утопических и привели к ранней смерти. Сифилитики, как и импотенты долго не живут.
– Да-а-а. Это летом 1895 года на Швейцахском кухохте, видимо, пани Зося нагхадила меня. Я тогда многонько пошлялся. А хватился поздно, толком не вылечился…Вот болезнь эта и убавила мне годков на Земле. А то бы я еще попхавил, повластвовал…
– Боже ж мой! Как вы все властвовать-то любите. А хозяйствовать – не умеете. Ваш путь на политический Олимп проложен по трупам, по морям крови людской. И утопические труды ваши – 55 томов заставляли изучать в школах, вузах, техникумах. К чему это привело? Сперва в стране был военный коммунизм, потом к колхозам перешли, где рабский труд за палочки, убогое нищенское беспаспортное существование – всё обернулось следующими миллионами жертв, деформацией людского сознания, атрофией всякого интереса к работе, а потом и вообще ко всему в жизни, кроме водки. Спились целые народы. Человек в социалистическом обществе унижен, оплёван, обезличен копеечным трудом и доведён до быдла. Это ради тех 10 процентов населения, которые жили хорошо. И ученик ваш Сталин продолжал мучить народ, истреблял, гноя в лагерях и войнах, оглуплял страхом смерти. Ради власти, ради политики. Вы ж говорили: «Политика начинается там, где счёт ведётся на миллионы, а террор – единственное средство удержания власти». Всё это с семнадцатого года вызывает только ненависть народов всей страны. Вот что такое ваша власть!
– Павлуша, ты тут как по писаному говохишь, откуда мысли-знания такие?
– А, – засмеялся Павел, – как раз я все эти мысли в книжке излагаю, что о тебе пишу.
– Ты шибко – то не стагайся. Ведь такие, как мы со Сталиным без власти не можем! На всё согласны были, на всё шли. Но ведь и ваш новый вождь, что после хазвала пахтии у гуля стал – он-то стхану на отдельные княжества хазвалил. А мы и цахи веками объединяли Хоссию, а ваш коммуняка ухальский с коньячным носом – всё в один день похушил, чтобы у власти ему быть! Иначе не попасть бы на Олимп, в СССХ был генсек, как тут пголезешь? А коли стхана огхомная хазвалилась, стала дгугая – вот он и стал её вождём!
– Господин Бланк, каждый за себя отвечать должен, смолы в аду хватит и на него. Я сейчас вам счёт предъявляю, с вас спрашиваю, – говорит Павел.
– А кто ты такой, что с меня спхос гонишь?
– Я? Я – то, чего никогда у тебя не было…
– Чего же это такое? А?
– Совесть нации…
– Совесть? М-да-а. Да ведь это – как и честь – химега, дхуг мой, химега. Это неосязаемое и никому не нужное. Пхидумал же ты, Пашенька! Чепуху какую, но пхидумал, – поостыв малость после смоляной купели снова заулыбался Ленин. Но про себя подумал: «Что-то изменилось на Земле. Раньше почти одни партработники в ад залетали, всё аллилуйя мне пели, политически подкованные были, в котлах барахтались. А этот уже не первый, кто иначе мыслит спорит, зараза, архивов там начитался, книжки исторические сочиняет про меня в негативном плане. И в купель смоляную чего-то его не сажают… Что-то на Земле, где я душеньку свою ублажал, изменилось… А как произошло сие? Коммунисты ж клялись мне в верности, учение моё вечным считали… Так ведь скоро и памятники мне посносят, труды мои уже перестали печатать и читать. Неужели без моих трудов жизнь там лучше становится? Хотя бородатые бандиты всё прут и прут из России сюда, раньше их не было. Бескультурные, поговорить не с кем. Да и в аду что-то, вроде бы, изменилось. Ха, совесть откуда-то просочилась! А где же ей быть? Не здесь же… Здесь-то уж ничего не надо, кроме смолы…Однако, этот Павлуша что-то разбередил во мне, раньше никто таких слов про меня не говорил. Карлушу надо позвать, пусть попарит его в смоле, если заслужил…»
– Кахлуша! – крикнул Ленин. – Где ты? Иди-ка сюда!
Но не услышал его Карл Маркс, занятый своим вечным делом. Он ловко шуровал кочергой под котлами, где кипели в гиене огненной Троцкий и Дзержинский, Гриневицкий и Юровский, Свердлов и Каганович, Халтурин и Желябов, Радуев и Вышинский, Сталин и Берия, Ягода и Ежов, и миллионы им подобных, посеявшие на века зло на земле российской.
А Ленин смотрит: силы какие-то обрядили Павлушу в белые одежды и понесли ввысь.
«Эх, не свидимся боле, не наших котлов этот московский писатель. А толковый какой, интересный мужик. На Земле много таких и раньше встречал, но некогда было слушать, революция все силы и время забирала, да Карлушин «Капитал» штудировал».
И только про «Капитал» подумал, как Карл Маркс уже и зовёт:
– Вован! В котёл тебе пора! Жду…
* * *
Яд большевизма в мозги заливали.
Только не все это сразу поняли.
Афоризм ХХ! Века
Если воодушевить толпу, то она с радостным безумством понесётся к пропасти.
Ф. Ницше
Часть вторая
Дьявольский конкурс
– Кто больше зла принёс России, – озлился Уриан на вопрос старшей вороны… – Вчера же повестку объявляли, чего вы там клюв разеваете?
– Упомнишь тут… – прощёлкала ворона и отлетела к своим пернатым сёстрам в ожидании жюри.
В ядовито-жёлтом гроте – коронном зале нечистой силы начали собираться почётные члены дьявольской канцелярии. Вокруг огромного котла, перевёрнутого вверх дном, Асмодей устанавливал котлы поменьше: готовил стол и сиденья для президиума.
Как только в ночной мгле заступила третья смена страж-вигилий, в гроте появился Мефистофель со своей преданной свитой. Стая ожидавших ворон тотчас устремилась на их костлявые плечи.
Высокий, худой, прихрамывающий на правую ногу козлобородый Мефистофель уселся в центре президиума, раскуривая такую же чёрную, как и он сам, трубку.
– Люцифер! – позвал одного из свиты. – Адвокатом будешь.
– Опять я? Пятнадцать лун подряд сижу, на негодяев всё гляжу… Сегодня ведь душ – миллионы. Такого нам видеть ещё не приходилось. На десятки лун разбору, – кивнул Люцифер на орды земных лентяев.
– Радуйся, что работёнка есть, – попыхивал трубкой главный дьявол, оглядывая длинный ряд друзей. – Разберём дело и перерывчик устроим, отдохнём для новых хлопот, – успокаивал вожак, почёсывая острый нос. – Все собрались? Тогда начинаем.
Он ещё раз посмотрел влево и вправо. Дюжины две дьяволов с воронами на плечах сидели в предвкушении радостных разборок. Тут были кроме Люцифера: Вельзевул и Уриан, Асмодей и Вишап, Араска и Шайтан и ещё с десяток других сподручных. – С кого начнём? – кивнул Мефистофель огненный взгляд на своего друга Вельзевула.
– Террористы из девятнадцатого века первые в очереди. Давно подачки нашей ждут…
– Ну давай, зови, – махнул трубкой Мефистофель.
Вельзевул хлопнул в ладоши и в коронный зал нечистой силы вошли молодые закопченные парни. На лице каждого – страдания и мольба. Привыкшие к адской жизни, горячей смоле и постоянным окрикам бесов и бесенят, шагнули они к холодным перевёрнутым котлам, надеясь на облегчение участи своей.
– Что, сынки, кипеть надоело? – задиристо спросил Мефистофель.
– Ох, тяжко, тяжко, – простонали парни.
– А за что кипим? – закинул ногу на ногу дьявол, попыхивая чёрной трубкой.
Толпа в один голос затянула было объяснение, но Вельзевул взмахом руки пресек её гул.
– Млодецкий, Зунделевич, Бух, Фридман, Балмашев, Гершуни, Файнберг, Гольц, Гулинский, Зильберберг, Сулятицкий, Руссак, Березовский, – представил он толпу. – Покушались на жизни чиновников самых высоких рангов. Вплоть до царей.
– Так? – весело спросил Мефистофель.
– А-а-а! – загудели претенденты на дьявольские награды.
– Мелочь! – вынес вердикт главный дьявол. – Ваши старания никак не отразились на судьбе России. Не принесли они вреда сильного. Плохо работали, голубчики. Кипению в смоле вас Бог наказал. Кипите вечно, ребятки, – махнул он трубкой. – Следующих давай!
Стали заходить цепочкой.
– Дмитрий Каракозов. На царя – Александра Второго покушался. Неудачно. Меня повесили.
– Андрей Желябов. Организатор покушения на того же Александра…
– А я помогала, – выпятив тощую, как доска грудь, гордо заявила Геся Гельфман.
– Игнатий Иохимович Гриневицкий. Это моя бомба оторвала ноги царю. А они все – слабаки оказались, – махнул в сторону друзей. – Правда, и сам я погиб от этой бомбы.
– А я руководила и организовывала покушение, – выступила вперёд чахоточная Софья Перовская. – А ещё поезда с другом Гартманом подрывала, где чиновники ездили. За убийство царя меня тогда же вздёрнули на верёвке.
– И правильно сделали! – засмеялся Мефистофель. – Тебе бы, дурочка, детишек рожать, а не с бомбами обниматься, – ткнул в неё потрескивающей трубкой. – Прожила бы там сотню лет, не парилась бы тут в котлах с мужиками…
– Дык, они все эти революционеры по очереди спали со мной. Как тут дитёнка родишь? От кого?
Дружный смех всей дьявольской команды потряс своды большущего грота. Даже вороны, вечные спутники нечистой силы отрывисто закаркали, что означало их смех.
– Чего добились своими убийствами? Ну ухлопали одного – так ведь другой царствовать стал. Вред для России не мал, но ведь не самый-самый. Мелочь какая-то, – осклабился в улыбке главный дьявол.
А Люцифер как бы вердикт вынес: – Власть в любой стране существует для упорядочения общественной свободы и для подавления злоупотребления ею. А вы убили около трёхсот губернаторов, градоначальников, священников, торговцев за каких-то три-четыре земных года.
– Да нашими именами улицы, города в России названы! – в один голос затянули вошедшие. – Книги о нас миллионными тиражами написаны, в фильмах мы прославлены. Хоть мы и не знаем, что такое фильмы…
– Страной тогда правили оболваненные вашими революционными идеями фанаты, это было их дело кого восхвалять. Божье – вас наказать по пакостям земным. Наше – лучших подонков выявить и поощрить. Вы тут на пол присядьте, послушайте сколь чего в России другие понавытворяли. Кстати, а где Азеф? Только за одно убийство министра внутренних дел Вячеслава Плеве ему еврейская киевская община выделила 6233 рубля гонорарчику в виде премии, а из Варшавы сионисты ещё добавили 3527 рубликов. А в ту пору корова червонец стоила. А вы – царя! – усмехнулся Мефистофель в сторону Гриневицкого, стоявшего напротив. – Или вот Боря Савинков. Что – и его нет?
– Смола загустела. Вылезть с Азефом пока не могут, завтра, видать, будут, – пояснил сидевший слева Уриан. – Вон ребята бородатые просятся. Заходите, шакалы, – дал им команду.
Толпа небритых и немытых заполонила грот. Было их много, наверное, целая армия. Или две.
– А чего толпой? Где командир? – строго смерил их отвратные рожи Мефистофель.
– Сами себе мы командиры, с Кавказа мы. Не терпим, чтобы кто-то руководил, – хором забормотали в бороды. – Мы – мастера терактов по всей России. В Москве, Дагестане, Чечне, Ингушетии. В городах и сёлах. Поезда подрываем, электростанции, нефтепроводы, дома, школы…Да что придётся. Всё подряд…
– Шайка какая-то, тоже без царя в голове! Детей, стариков – всех без разбору бьёте. Зачем? Цель даже нам не ясна. Для чего и за что – безвинных?! Вас учили-растили-воспитывали-кормили, а вы в своей же стране и пакостите! Мразь вы наша любимая, наши, наши вы люди. Но! – многозначительно поднял он вверх коптящуюся трубку. – Поблажки ни люди на Земле, ни дьяволы в аду таким не дают… Девчушки тут молодёхонькие, оболваненные… Сами себя рвёте. Малограмотные что ли?
– Да, таблицу умножения даже не все знают, – пояснил Уриан.
– А что они знают? Денежки-бумажки и больше ничего? И это двадцать первый век? О – о-о! Разве можно поощрять таких?
– Э, Тофель, – ласкательно по старой дружбе обратился к нему Люцифер. – Ты дал мне полномочия адвоката. Так вот, я заявляю, – махнул он на бородачей с Кавказа, – в России сейчас демократия, эти шакалы не хотят работать и это их право. А жить на что-то надо. Вот они на кусок хлеба так и зарабатывают, их за теракты мафия разных стран хорошо финансирует. Так что урон России они наносят немалый. Значит, это наши люди. И наше право – представить их к премии или нет…
– Хм, – сжал сильнее в зубах трубку главный дьявол. – но ведь бить людей без разбору – ума много не надо. Даже полуграмотные революционеры выбирали конкретную жертву. А эти? Вон пусть хоть у Соньки Перовской поучатся, – Мефистофель сделал резкий жест в сторону огромной орды бородатых террористов новой России. – Они сами себя к вечному кипению в смоле приговорили ещё там, на Земле. А кстати, как и кто эти банды организует?
– Сперва стихийно всё происходило, – объясняет Люцифер. – Потом в банды стали объединяться. Идут туда самые бескультурные, отсталые, зложелательством охваченные, как все ущербные и ленивые. Разве умный человек будет поднимать оружие на соседа? Потом из других мусульманских стран начали финансировать, обучать бандитов…
– За деньги, значит, идут убивать? Работать не хотят… А чего хотят? Им что – не нравится существующий строй? По-моему, они никакого общественного строя и порядка вообще не могут представить и всеми бесчеловечными средствами – убийствами, терактами – пытаются разрушить любой существующий строй. Даже в наших рядах больше порядка и совести, чем у них. Они ведь против Бога пошли.
– Аллах у них называется, – уточнил Шайтан.
– Да какая разница! Хоть как называй – Бог-то един. Слушай, адвокат! А чего это сперва шли одни иудеи, а теперь одни мусульмане? Все они жители России, а чего тогда свою нацию и веру позорят? Ведь нет большего греха на Земле, как убийство человека! Сами-то ведь русские ни у евреев, ни в странах мусульманских не пакостят. И свою страну ценят, берегут. А эти – что?
– Их и спроси…
– А чего могут объяснить полуграмотные отморозки, коли веру предали, грех самый тяжкий творимые. Хоть это и наш контингент, но с таким дерьмом разговаривать не хочу, не то что премировать их. Кто там следующий?
– Шеф, четвёртая стража вигилий дежурит. Скоро солнышко проклятое вылезет, так что…напомнили Асмодей.
– Ну?! Тогда улетаем! До завтрашней ночи! – скомандовал Мефистофель и вместе со своими воронами все взмыли под своды необъятного грота.
Враз опустел президиум. В преисподней остались ждать следующей ночи террористы и убийцы с одной шестой части суши Земли. Дьявол ада собрал их всех и тем самым дал передышку, притушив котлы с кипящей смолой. Вся нечисть России была сейчас благодарна дьяволам за этот небольшой в вечности перерыв, за надежду, что самые-самые жестокие негодяи получат в награду за свои пакости земные временное, но послабление в аду. А может, освободят одного-двух от вечного кипения в котлах и поставят кочегаром, как Карла Маркса?
Но мысли этих негодяев – претендентов на дьявольское снисхождение Мефистофель прочёл на расстоянии и, как только ночь вступила в свои права он, залетев со своей свитой в вечный грот, заявил: – Хотите, чтобы от кипения в смоле вас освободили? Нет, лучшего кочегара как Маркс нам не надо… Все вы Богом наказаны, точнее ещё на Земле избрали сами себе такое наказание за грехи, творимые там, – он ткнул потухшей трубкой в каменный пол. Сейчас на дьявола надеетесь, а на Земле от Бога отворачивались! А?! То-то же! Каждый получил от Всевышнего то, что заслужил! Ну, заходите, кто первый в очереди за моей поблажкой…
Первым был Гершель Ягода, начальник всесильного ГПУ-НКВД. За ним в затылок друг другу по-военному прошагали начальники управления лагерей и ссыльных пунктов в тридцатые-сороковые годы земного века двадцатого.
– Берман, Филин, Кацнельсон, Коган, Финкельштейн, Серпуховский, Полин, Шабо, Гогель, Мезенец, Заковский, Фридберг, Пиляр, Абрамкольский, Райский, Файфидович, Зелигман, Тройицкий, Дерибас, Круповский, Леплевский, Белицкий, Вуль, Иоффе, Шанин, Слуцкий, Гай, Могилевский, – представлялись они длинной чередой.
– Чего опять целой ордой? По одному разве нельзя? И что – одни масоны вершили судьбами незаконно заключенных? Бардак, однако, в России, если одна нация над всеми стоит. Барда-а-а-ак,… – вывел аксиому Мефистофель.
– А что бы я один мог без них сделать, а они – без меня, – дал чёткий ответ Гершель Ягода.
– Ну, и сколь загубленных на вашем счету?
– Дьяволы родные, любимые! Да рази посчитать число сие?! В лагерях-то сталинских, на лесоповалах, шахтах и рудниках миллионы были. Мало ведь кто-сь выжил. Комаров и гнуса в тайге меньше выжило, нежели душ людских…
– Ну, а всё-таки? – любопытствует с приторной улыбкой на роже Вельзевул. – Ты ж ведомство возглавлял!
– Ну кто ж их считал? Да и зачем, для чего? Можа мильон, можа два, али три успел на тот свет, то бишь – уж на энтот спровадить. Да уж ежели вам очень интересно, то перепись можна провесть, времени тута уйма… А? Давайте, я займусь…
– Ага, перепиши… Души-то вами загубленные почти все невинные были.
– И што же?
– Так они ж не сюда, а в рай попали. А кто нас или тебя туда пустит, начальничек ты этакий?
– Выходит, вы ни мне, ни друзьям моим не верите? – изумился Ягода.
Теперь заулыбался Мефистофель: – Ты чё, малышок? Как не верим? Верим! Что ты, родной! Как не верить своим? Это у вас там на Земле друзья друг дружку продают, а здесь сий номер не пройдёт! Я вот токо спросить хочу: все до единого начальнички, которые в подчинении твоём – все евреи, как так вышло?
– Можно я поясню? – привстал Люцифер. И, не дожидаясь разрешения начал речь держать, словно текст по бумажке читать: – С первых дней власти советской, – а это был семнадцатый год прошлого века земного, в Совнаркоме России – главном ихнем штабе было: один грузин, один армянин, двое русских и 18 евреев. В военном комиссариате, что Троцкий возглавлял – один был латыш, русских – ни одного, зато 34 еврея. В Наркомате внутренних дел все до единого были сионисты, в Наркомате финансов из 30 его членов – 26 евреи, в Наркомате юстиции таковых было 18. В 1936 году из 115 членов Совнаркома 97 были еврейской национальности, в ЦК партии из 85 членов был 61 сионист, в Госплане – 12 из 15 – евреи. Все двенадцать редакторов центральных газет и журналов тоже были людьми этой национальности. В тридцатых-сороковых годах более половины преподавателей школ, техникумов, вузов были иудеями. Так что лагерями командовать тоже им приходилось. Места-то самые лакомые. Должность начальника лагеря приносила каждому огромные доходы взятками с родственников заключённых за минимальное улучшение режима, за начисление зачётов, за досрочное освобождение и так далее. Не говоря уж о том, что начальники-евреи с радостью выполняли истребительские обязанности, предусмотренные всемирным Сионом. Ещё в мае 1917 года состоялся Всероссийский сионистский конгресс, суть которого сводилась к тому, как сделать Россию провинцией для израильтян. А в мае 1918 года сионисты провели в Москве конгресс еврейских общин. Главный лозунг конгресса был: «Да здравствует воинствующий сионизм!» И в том же году с помощью председателя ВЦИКа Якова Моншовича Свердлова сионисты протащили через совнарком закон о смертной казни за антисемитизм. В Законе говорилось, если вы с русским, татарином ли, армянином, грузином, да хоть с кем – поспорили-поругались или даже подрались – не беда, но на израильтянина вы не можете даже голоса повысить, не имеете права ни в чём ему отказать. Только попробуйте с ним круто поговорить или не принять на работу или учёбу – это будет основанием, чтобы привлечь вас к судебной ответственности. Вплоть до расстрела. И закон этот очень уж успешно применяли как в городе, так и в деревне. Особенно распоясались сионисты на правобережной Украине, ближе к польской границе, чувствуя поддержку из-за кордона. Многочисленные подпольные организации сионистов действовали там почти открыто. В Каменец-Подольском и ряде других городов бушевали митинги и еврейские демонстрации, с трибун раздавались выпады против Сталина, вождя тогдашнего, и вообще против советской власти. Всюду были портреты Троцкого. Звучали призывы установить связь Вейцманом, Бен-Гурионом и другими сионистскими лидерами, координировать с ними действия. Еврейские молодчики безапелляционно требовали создать для евреев особую автономную республику со своим правительством и даже указывали территорию от Одессы до Гомеля с центром в Виннице. Украинцев при этом не спрашивали, согласны ли они. Кстати, именно сионисты создали ГУЛАГ. Слышали о таком? В котором за полвека погибло и расстреляно около пятидесяти миллионов человек разных национальностей. Гибли в нём и сами создатели этой всесоюзной тюрьмы. Но главными палачами во всех без исключения лагерях, как я уже говорил, были евреи.
– Но, друг мой, всё это политика давно минувших дней. Мало ли чего у них на Руси не было! Русские – народ недружный, им всегда барин был нужен со стороны: то немка, то грузин, то еврей, то ещё кто-нибудь…А потом крайних, да виноватых ищут, – выслушав длинную речь заметил Мефистофель. – А кстати, откуда у тебя такие сведения?
– В архивах, книгах, всё записано. Теперь это там уже не секрет.
– Ладно, отвлеклись. Прошлая политика нам ни к чему, – заключил главный дьявол. – А вот орду этого Ягоды можно и поощрить за трупы земные. Первый тур конкурса вы прошли, друзья вы наши родненькие…
– Так есть ещё трупы пигмея Николая Ежова и развратника Лаврентия Берии из того же ведомства. Оба они возглавляли НКВД в разные годы и по числу жертв Ягоде не уступали, а превосходили, – снова подал ценную информацию Люцифер.
– Они явятся?
– Если прикажете…
– Дело ведь добровольное. Это же не огонь под котлами добавить, а премию получить. Тут конкурс. Пусть приходят, всех послушаем, куда спешить в жару такую, – ядовито засмеялся Мефистофель и заключил: – Но и орда – молодцы! Если равных им по зловещим злодеяниям не будет – обязательно наградим! Другие пусть заходят, – махнул трубкой.
Вошёл стройный блондин. Склонил по-привычке голову перед начальством.
– Ты что – пулемётчик? Много в России людей пострелял? – прокаркала старшая ворона, перелетевшая с плеча Мефистофеля на дно пузатого котла, заменявшего стол.
– Нет. Я всего одного убил. Из пистолета. На дуэли.
– Всего одного?! И ты ещё смеешь претендовать на премию, как человек, принесший наибольший вред России?! Ой, молодец! – схватился за тощий живот Асмодей.
Блондин даже не улыбнулся. Спокойно произнёс:
– Всего за грех один
Господь низверг нас в глубины глубин.
Вот я и убил одного. Но человек этот – Пушкин.
– Так вы – Дантес?! – хором выдохнуло несколько голосов нечистой силы.
– К вашим услугам, – Дантес снова сделал гордый кивок головой.
– Как же, как же – знаем! – возрадовался Мефистофель. Номер вашего котла легко запоминается – пятьсот тысяч. Это вы вместе с Малютой Скуратовым и его друзьями кости парите? И царь там какой-то грозный барахтается. Весёлая у вас компанийка. Всё хотел ближе познакомиться, да не успеваю. По 10–15 лун заседаем по каждой стране с разными вопросами. Да ведь и по делам во все страны слетать надо бывает… а ты – молодец! Родственничка из нагана бац – и нет поэта. Ай да француз! Но ведь ты, родимый, честь нарушил – стрелять-то первым должен Пушкин, раз он был вызван на дуэль!
– В людей поэты не стреляют, но их подонки убивают, – изрёк Уриан. – Вон, кстати, ещё один бретёр. Иди сюда, друже! – позвал он человека в погонах майора девятнадцатого века от Рождества Христова.
– Николай Мартынов! – представился вошедший.
– О! Первого русского человека видим за вторую ночь, – взбодрился Мефистофель. – Ну-ка, ну-ка! Это ты в генералы всё метил? Тот ещё дуэлянт! Сам вызвал Лермонтова и сам же первым пульнул в него. Нехорошо, братец, не по-офицерски кодекс дуэлянта нарушать, – смеялся дьявол.
– Так он же в меня не хотел, гадкий корнет! – защищался Мартынов.
– А почему считаешь, дружок, что твой выстрел нанёс вреда России больше, чем Дантеса? – спросил Вельзевул.
– Ну как же! – приободрился майор. – Пушкин 37 лет прожил, а я Лермонтова застрелил на двадцать седьмом году жизни. А ведь про него ещё Лев Толстой, слыхали такого? – писал Чехову: «Проживи этот поэт чуть дольше и нам с тобой, Антон Павлович, в литературе делать было бы нечего». Так мне передали. Лермонтов-то гениальнее, наверное, Пушкина был… – Мартынов самодовольно заприхлюпывал, как бывало, в Пятигорске на ужинах у Верзилиных, где он любил много выпить и поесть, всегда пытаясь щегольнуть красивой черкеской и большим кинжалом, своим солдафонским красноречием, которое так злило молодого и дерзкого Лермонтова.
– Хм, убедительно! Учтём, дорогой Никс. Так, кажется, на Земле вас друзья называли? – обнадёжил Асмодей, и все дьяволы в знак согласия закивали.
В разборах, выяснениях, спорах и россказнях прошло семь ночей. Одни убийцы сменяли других, каждый хвастался злыми деяниями на некогда родной Земле, в своей Отчизне, стараясь выслужиться перед дьяволами и заслужить их милость. Тут были бандиты и террористы, всякого рода уголовники и фанаты коммунистических идей, науськанные и оболваненные большевиками и потому шедшие войной брат на брата, сын на отца; шпионы и диверсанты, бомжи и горькие пьяницы, за рублёвку пырнувшие ножом друзей-собутыльников, пьяные милиционеры, задавившие колёсами своих машин ни в чём не повинных сограждан на улицах городов и посёлков, попадались женщины рожалого возраста, убившие соперниц ли, пьяных ли мужей в порыве яростного гнева; подростки и всякая шантрапа, любившая побаловаться ножичком; картёжники и аферисты, также в порыве гнева пролившие невинную кровь.
Попадались киллеры, только-только прибывшие в ад, чекисты, вскормленные всякими менжинскими-дзержинскими, свердловыми-троцкими, ленинами-сталинами; пьяные шофёры, купившие водительские права. Но особенно много было чекистов первой половины двадцатого века от Рождества Христова. Каждый из них имел на своём счету по несколько сот или даже тысяч убиенных душ разной веры. Одна нация хладнокровно убивала своих же соплеменников, хотя для чекистов все были равны: от их пуль гибли как русские, так и евреи, татары и белорусы, грузины и украинцы, башкиры и молдаване… И не было такой нации, которая бы не пострадала безвинно во времена правления в России большевиков-коммунистов во времена строительства их утопического коммунизма, то бишь равенства для всех. Но нет и не будет на Земле такого социального строя, при котором были бы все равны. Только в аду, в царстве нечистой силы были действительно все равны перед дьяволами, их чугунными котлами с кипящей смолой. Для дьяволов не существовало полов и рас, национальностей и вероисповеданий. В огромных котлах день и ночь бултыхались вечные обитатели тёмного царства.
Облетевшие более сотни стран дьяволы диву давались: сколько душ жило в России в последние сотни лун, кто нанёс ей вред и за это попал в вечность ада. Самый страшный грех на Земле – это убийство, которое не снимается никакими молитвами. А вот убийц-то как раз и было больше всего в аду.
– Родина-то ваша-мать – Россия? – спросил Мефистофель кавказских бородачей.
– Ну…да…
– А бомбы свои где взрываете? В России?
– Ну… да…
– Да кто же пакостит там, где живёт?! Мы такого ещё не встречали! В своём дому пакостить нельзя! Вас что, этому не учили? Всевышний создал человека по образу и подобию своему, послал пребывать его на Землю, чтобы жил он в радости и опыта земного набирался для жизни вечной на другом свете – пояснял Мефистофель. – Душа каждого живёт вечно, если человек не был подонком и умер своей смертью. Но она улетает в рай, к нам же попадают только души убийц и предателей, христопродавцев и самоубийц.
Двести земных лет не были дьяволы с ревизией по России, не уточняли-не выясняли кто принёс наибольший вред стране. За предыдущие тысячелетия не набиралось в аду столько негодяев, сколько появилось их за два последних века. Народы России словно соревновались с другими странами по числу подлецов. Китай, Индия по численности многократно превосходят Россию, но и там нет такого числа убийств. Начиная с двадцатого века страна лидирует по числу негодяев и вредителей.
– Что-то неладное там стало твориться, – размышлял главный дьявол. – То есть для нас – это вроде и хорошо, потирал он костлявые руки, ведя беседы с ангелом самого высокого ранга – Серафимом, занятым созерцанием божества.
Молчал тоскливо вечный Серафим, понимая, что дьявол рад такому ходу событий. Но ведь не таков был замысел Творца, когда он создавал человека. Что сказать дьяволам? В программе сотворения мира не было даже болезней человека, не говоря уж об убиении созданья божьего. Но пал Авель от рук брата, и проклят Каин Богом за убийство сие. Но почему до сих пор там люди лишают жизни себе подобных? Выходят, не верят в проклятие божье, во Всевышнего не верят? Ну, это на Земле. Здесь, в аду верят все. И все надеются сейчас на награду дьявола, который проводит ревизию подонков по пункту «Кто больше зла принёс Отчизне». Убийцы спорят, доказывают, ругаются, выгораживая себя и хвастаются числом душ убиенных, чтобы поблажку, хоть и на время – получить. И верил ли в Бога или в чёрта на Земле, посещал ли храм божий иль разрушал его – всяк, кто грех на Земле сотворил – получил по заслугам.
Прошло уже тринадцать лун, как дьяволы начали конкурс среди адовых подонков России, а конца-края очереди не видно.
– А ты за десяток лун обещал управиться, – как-то в минуты дневного отдыха иронически заметил Люцифер.
– А что, устал? – вскинулся Мефистофель.
– Нет, но надоело уж возиться с таким дерьмом…
– Да и мне уж – во! – провёл костлявой рукой по горлу главный. – Наскучило возиться с такой мразью. В России без нашего вмешательства люди давно творят чудеса зла. Никто ж не ожидал такого! Это оказывается не Сингапур и не Индия, не Китай и не Америка, где мы недавно работали. Да по всему земному шару таких бандитских орд не бывало! Надо было ещё век назад по этой стране работать, приняли бы меры, успели бы не допустить такого кровопролития…
– Нет, Тофель! – возразил Люцифер. – Когда люди отворачиваются от Бога, а религию называют опиумом для народа и любой ценой рвутся к власти – тут даже мы бессильны. Вот скоро пойдут косяками подонки большевистско-коммунистической эпохи, – тогда мы не такое ещё услышим…
– Да ты что?! Тогда, может, перерывчик в сотняшку лун сделаем?
– Как хошь. Только для негодяев потом опять придётся котлы притушить, вторично передышку в кипении делать…
– О, нет-нет, продолжим работу.
– Меня вот что беспокоит, Тофель. Информационное поле планеты давно уже перегружено душами тех, кто умер насильственной смертью, не реализовав замысел божий пребывания на Земле. Пробыв там назначенный срок, душа должна уйти в Мир-Лоно Матери Божественной Вселенной. Но это происходит только тогда, когда человек умирает естественной смертью. В России таковых все меньше и меньше. То есть по смертности на тысячу человек, как там принято учёт вести, Россия стоит на первом месте. Оттуда к нам плывут умершие насильственной смертью. От алкогольных суррогатов каждые 13 лун – это год по-ихнему, – отдают нам душу тысяч двести, 500 тысяч гибнут от наркоты, 50 тысяч – под колёсами автомобилей, за рулём которых сидят пьяные водилы или те, кто за деньги разрешение на вождение купил. Права – тот документ называется. Тысячами кончают жизнь самоубийством, еще больше народу гибнет в пьяных драках или одни богатые убивают других богачей из-за бумажек-денег. От сердечных болезней ежегодно умирает 600000 человек. За семь лет земных – целое государство вымирает по численности равное Финляндии. Словом, по смертности Россия на первом месте среди всех других. И такое продолжается уже много-много лет. Мусульмане юга ведут войну с христианами. А до этого война с немцами унесла 43 миллиона россиян. А ещё с 1917 по 1991 годы по политическим мотивам в сталинских лагерях побывало порядка 60 миллиона человек. Была эпоха политического террора против своего народа. Мало кто выжил. Многих погноили или порасстреляли. И эти люди не выполнили программу пребывания на Земле, заложенную Всевышним при рождении. Потому как не своей смертью умерли. И все эти миллионы душ не могут уйти в Лоно Матери Божественной Вселенной, а зависают в информационном Поле планеты, загрязняя его.
