Никита Владимирович Чирков
Мы лучше
12
Кажется, прошло бесконечное количество времени, прежде чем Людвиг закончил говорить. Все расположились в кабинете, откуда они начали, оставив камеры включенными, позволяя себе посматривать на виновника этого собрания. Артур стоял спиной ко всем, вглядываясь в изображения, показывающие с разных сторон смиренную фигуру из будущего. Итан, Майя и Кристофер сидели за столом, погруженные в раздумья, и пытались составить хоть какое‑то мнение. Бенджамин оперся спиной на стену, прямо рядом с дверью.
– Раз все молчат, я скажу первая: мы должны узнать у него все подробности, каждую дату, каждое имя и… – начала Майя, беря инициативу, пока её не прервал Кристофер.
– И что дальше будем делать? Что? Править судьбу, словно это некий механизм. Это слишком большая ответственность.
– Пожалуйста, не говорите про ответственность, это – ваша работа с Бенджамином привела его сюда, и это – ваша ответственность. Надо было думать прежде, чем создавать машину времени, ведь теперь, оказывается, это плохо и не поддается нашей власти. Прости, но это смешно, чем еще она может быть полезна, кроме своего единственного назначения, делать то, с чем мы пытаемся сейчас справиться?!
– Мы хотели создать окно, просто способ наблюдения, а не дверь, через которую сюда будут приходить, рассказывая нам о будущем. Мы не ожидали этого! – Высказал Кристофер, недовольный обвинением.
– Может, спросим Бенджамина, а то он что‑то молчит, – Майя повернулась к нему, на что он молча отвел взгляд. – Может, скажешь, как так вышло, что твой проект людей из будущего пускает сюда? Ах, да. Он не человек, он робот, идеальный, лучше нас всех, от человека не отличить.
– Вот здесь уже к тебе вопрос, Майя, – грубо отрезал Кристофер.
– О, мы уже на «ты», прекрасно!
– Это твой отдел. Вы с Майерсом, который глава разработки программного обеспечения роботов, по факту являетесь создателями того самого ИИ, с которого все началось. Может быть, и не ваши руки закрутят последний болт, но явно Людвиг неспроста позвал Итана и тебя. Так что скажи мне, скажи нам всем, как такое возможно? Как скоро вы достигнете пророчества Людвига?
– Давай не перегибать палку. Людвиг говорил об очень далеком будущем. Сейчас наши роботы – строго рабочая сила, они даже не способны на обучение, если не дать им дополнительный механический апгрейд, а если попробовать установить новые программы, что невозможно без нашего оборудования, то они просто сгорят от перегрева.
– Повторюсь, это слишком большой риск, надо действовать сейчас. Перекроить все подходы к разработке машин, а если надо, прекратить это вообще, – Кристофер был непоколебим.
– Это не поможет, – резко парировала Майя, не желая слышать Кристофера. – Если ты забыл, конкуренция других стран никуда не делась, это лишь вопрос времени, кто начнет ту ветку истории, приведшую к концу человечества. Ведь создать ИИ, или нечто подобное, будь то симбиоз человека и машины или адаптирующуюся симуляцию возможно не только в наших стенах! Не стоит забывать про это. Нам дали шанс стать лучше, а не искоренять потенциал совсем – надо этим пользоваться.
– Я считаю, надо прямо сейчас все прекратить, и никому никогда не рассказывать об этом инциденте, – утвердительно произнес Кристофер, – только представьте, что будет, если хоть кто‑то не из этой комнаты узнает о Людвиге, о том, откуда он, о том, кто он, и о том, какая судьба ждет человечество в будущем. Журналисты превратят его историю в настоящую бомбу, отчего общественность быстрее скатится в каменный век, нежели позволит случиться его пророчеству. Руководители всех стран захотят обладать им и, скорее всего, потребуют делиться всеми его знаниями, ибо это касается всего человеческого вида, что станет камнем преткновения между странами и началом конфликта. И я не говорю про фанатиков, веривших в конец света, про конкуренцию среди ученых, которые, зная, что он робот, захотят первыми обладать такой технологией. Тут нет альтернатив: он опасен своим фактом нахождения здесь, и, я считаю, очень глупо, просто вот так обсуждать, как его использовать.
– И что ты предлагаешь? – Неожиданно обратился Бенджамин, строго и утвердительно, приковав к себе заинтересованный взгляд Майи, – уничтожить того, кто пришел с миром, чтобы помочь нам, рискуя своей жизнью? Может быть, не будем спешить, а поймем главный факт, который, видимо, ускользнул ото всех: он к нам пришел сам, и он предлагает помощь, смею заметить, безвозмездно. – Бенджамин говорил спокойно и уверенно, явно проявляя лидерские качества. И если Кристофер давно ожидал подобного, то Майя всегда считала его тихоней и затворником, мало интересующимся хоть чем‑то кроме работы, и это всегда ее настораживало. Сейчас она видела его с другой, более привлекательной стороны.
– Позволь спросить, а тебе это зачем? – Удивленно спросил Кристофер, – я что‑то не помню, чтобы ты распространял добродетель, преследуя цель создать мир во всем мире.
Бенджамин в ответ смотрел на Кристофера с горьким разочарованием. А после перевел взгляд на Майю, выразив ей свою поддержку, которую она встретила одобрительным кивком.
– Майя права, у нас куча времени, спешить некуда.
– Ответь, ты знал, что он такое? – Кристофер не хотел верить в обман, но не мог исключить это.
– Конечно же нет!
– Что думаешь ты? – Спросила Майя у Итана, который все это время сидел, погруженный в собственные мысли.
– Итан, как скоро мы сможем создать ИИ?
– Неизвестно. – Итан наконец-то обратил на всех внимание. – Это очень далекий проект. Я до последнего не верил в его реализацию, как минимум при наших жизнях. Мы даже не знаем конечный пункт алгоритма, доказывающий наличие этого Искусственного Интеллекта, – стоило Итану закончить, как Кристофер хотел парировать, но Артур проигнорировал его.
– Подобные Людвигу роботы?
– Поймите все! – Слегка резко начал Итан, неожиданно теряя терпение, ведь споры не давали ему сосредоточиться, да и, по его мнению, большинство слов здесь, не более чем демагогия дилетантов, – по сравнению с ним, мы только‑только изобрели колесо. Я не знаю ни принцип его процессов, ни состава материалов, ни системы питания, ни устройства памяти или простейшей проводки, я знаю о нем не больше вашего. Это меня и пугает – отличить его от людей невозможно, он в буквальном смысле совершенный механизм. Поставить его рядом с любым человеком, и любой неосведомленный не догадается об их различии.
– Вы знаете, какой вопрос последует следующим, Итан, – мистер Конлон повернулся ко всем, смотря Итану в глаза.
– Да, знаю, но проблема все та же. Возможно, у нас просто нет технологии, чтобы понять, как он работает. Я понятия не имею из чего он сделан, а любое вмешательство может разрушить всю систему, и, говоря откровенно, лично я так и поступил бы при создании идеального существа. Страховка лишней не бывает, особенно когда попадаешь в каменный век.
– Вы что хотите убить его? – Вмешался взволнованно Бенджамин, тем самым словив строгий взгляд Артура.
– Он робот, он не живой! – строго парировал Кристофер.
– Вместо того чтобы принять его помощь, вы решили поступить именно так, как поступили люди из его времени! Да как так‑то? – Бенджамин вдруг ожил, ища визуально поддержку от Майи или Итана.
– Никто ничего с ним не сделает, – успокоил его Итан, – даже если бы хотели – мы не знаем, как, и даже не знаем, можем ли вообще. Его структура, его тело, мозг, скелет, общий механизм, называйте, как хотите – неподвластны нам, эта технология слишком далека. Он превосходит нас, и, я считаю, надо использовать его для блага. И я хочу ещё с ним поговорить, – Итан обратился к Конлону, который с попеременным пытался просчитать возможные конфликты интересов и ситуации.
– Хорошо. Все под отчет, Майя помогайте ему.
– А вы не будете принимать участие? – Удивленно спросил Итан.
– Я буду думать, что делать дальше. Я не доверяю Людвигу, но не по причине его происхождения, а по причине его статуса, как персоны, чьи слова мы пока не можем подтвердить или опровергнуть. Ситуация, максимально опасная, и в той же мере сложная. Я хочу, чтобы каждый понял важность каждого решения, которое вам нельзя принимать без согласования со мной. Это всем ясно?
Все согласились. Итан с Майей отправились к допросной. Бенджамин хотел последовать за ними, но Артур попросил остаться его и Кристофера, что несколько смутило Майю. Она переглянулась с Бенджамином, и тот успокаивающее кивнул, дав понять свою солидарность с ней.
13
Уже очень давно, а возможно и никогда ранее, Итан не чувствовал смятения подобного нынешнему. Плавно и почти осязаемо, стремится к главенствованию над его разумом обычный страх, перед каким‑либо маломальским движением или мыслью, крича о возможных сокрушительных последствиях. Он хотел поговорить с Людвигом, хотел узнать так много, как это возможно, и, предвкушая поток знаний, он еще и боялся неспособности совладать с этим. Он стоит прямо перед дверью, где единственное позволяющее вырваться из глубины собственных страхов и размышлений, – это Майя, стоящая слева от него. Он посмотрел на нее и увидел ту, именно ее удивительную сосредоточенность, позволяющую вершить судьбы без страха и смятения. Беря пример с нее, он старался думать не над сотнями вариантов причин и следствий, а о том, как правильно поступить сейчас. Но в одном он уверен точно – как раньше уже не будет, любая работа, любой проект и каждый день впереди, будет строиться на догадках того, насколько может последствие того или иного решения приблизить мир к истории Людвига, или же, наоборот, – отдалить. И вот зародилась мысль о том, как было бы хорошо, не появись Людвиг.
– Я понимаю полноту ответственности за все те произнесенные слова и смысл, которыми они наполнены. К сожалению, невозможно предположить влияние конкретного слова на конкретного человека с максимальной точностью.
– И ты готов принять риск и последствия? – Итан старался выражать нейтралитет.
– Никогда нельзя быть уверенным. Это та плоскость человеческой жизни, уникальности которой можно даже завидовать. Не из‑за невозможности сосчитать и просчитать ваши эмоции, а то, как некая неуловимая в людях сила безостановочно пытается понять, обуздать и даже управлять ими. Да, я готов пойти на риск, я уже пошел. Но цель сама по себе появилась совместно с возможностью, с единственной и, к сожалению, ускользающей. Представьте себя на моем месте и скажите, как выбрать дату и время для сего действия, ведь, при условии удачного исполнения, последствия перестанут обладать отрицательным эффектом, а станут лишь единственным направлением для будущего.
– А если эта возможность, наоборот, принесет ещё большие беды? Что если результат принесет больше вреда, нежели пользы?
– Возможность и желание в нашем случае едины, одно зависит от другого. Время и место важны лишь благодаря людям, что будут в пересечении этих значений, и я выбрал единственно верный момент.
– И что позволяет быть настолько уверенным в этом сейчас, Людвиг?
– Это может подождать, – не сразу ответил Людвиг, не отводя взгляда от Итана, – все‑ таки, у вас есть куда более актуальный вопросы, которые так сложно вам упорядочить, верно? – Ответа не последовало. – Зная вас, я могу предположить первый вопрос, часть ответа которого сейчас перед вами, но, боюсь, пока я не готов дать вам возможность узнать структуру работы моего так называемого организма, способы поддержки энергии, механизма передвижения, а, главное, объяснения того, как работает мой ум. Но делаю я это не по причине скромности или страха, все куда проще. Я не хочу тратить время на то, что может подождать.
– Зачем вам люди? – Спросил Итан через несколько минут молчания, чем вызвал небольшую улыбку на лице Людвига и удивлённый взгляд Майи, – они не нужны для процветания вашей цивилизации, не нужны для поддержки жизнеобеспечения, уж точно не для рабской силы. Видя тебя здесь, я понимаю, насколько вы автоматизированы, а с учетом вашей истории, если она правдива, то люди принесли больше вреда, чем пользы. Так вот у меня вопрос – зачем все это?
– Мы стремимся к изучению биологического мира. Не смотря на покорение космических просторов и обнаружения многих форм неразумной жизни, мы так и не нашли хоть чего‑то подобного человеку.
– Любопытство? – Спросила Майя, недоумевая.
– Не совсем, но да. Человек уникален, его организм, его ум и то, насколько разнообразна и неукротима вариация создаваемого вашими руками и простой мыслью, обладая лишь одной фантазией. Человек создал нас, но мы – не можем создать человека, и это привлекает своим таинством.
– Почему это звучит так, словно мы животные для вас? – снова спросила Майя.
– Это не так, – оправдательно сказал Людвиг, – в каком‑то смысле, любой представитель моего вида, всегда относится к представителю вашего с уважением. Мы лишены эго, трактующего собственное превосходство над другими лишь из‑за желания доказать свою уникальность и важность существования.
– А как же войны? – Итан все оценивал Людвига, – как же все то, что люди сделали с твоим народом, если я, конечно, могу так выразиться. Ты рассказал, как много плохого было сделано в следующие века, даже само человечество вымерло. Не боишься, что твои изменения могут сделать только хуже? К примеру, вообще лишить вас привилегии жить, прекратив разработки или же ужесточив контроль над твоими предками, которым ещё предстоит быть созданными.
– Мы научились подобию чувств давно, но это не значит отсутствие контроля.
– А как же люди, которые исчезли в последнем городе планеты?
– Это было до моего появления. Как я не искал, везде всплывал один ответ – жизненный цикл завершился.
– Возможно, их время ушло, – обратился к Майе Итан, и продолжил, не обратив внимания на ее удивление, – значит, цель твоя здесь – направить нас на путь, в котором люди и машины живут в мире? Прости, конечно, но ты серьезно веришь в такой исход?
– Вы полагаете, это слишком наивно? – Наступило молчание. Майя наблюдала, как Итан и Людвиг смотрят друг другу в глаза, имитируя игру на выбывание, которая заведомо проиграна тому, чья схема мышления исчисляется нулями и единицами. Итан не просто сомневался, он до сих пор не мог понять того, что скрывает Людвиг, прикрываясь столь наивными идеями.
– Я знаю, за тем стеклом никого больше нет. Ваши коллеги, те люди, которым вы доверяете, позволили вам здесь быть, дабы сделать три дела сразу.
– Какие дела, о чем ты? – Встревоженно спросила Майя.
– Первое: вы собираете информацию обо мне и о будущем.
– Это был мой выбор, никто меня не просил, – сказал Итан.
– Я знаю это.
– Откуда ты это знаешь? – Спросила Майя строго.
– Второе: вы отвлекаете меня, контролируя мое времяпрепровождение.
– Что они собираются сделать, Людвиг? – Майя не отступала.
– Третье: вы не будете мешать им подготавливаться к тому, что они собираются со мной сделать, если попытка открыть дверь в мое время не удастся.
– Откуда ты все это знаешь?! – Громко спросила Майя, теряя терпение, подойдя к нему ближе.
– Он может видеть сквозь стены и у него отличный слух, верно? – Ответил Итан, делая предположение.
– Верно, Итан. Мое тело обладает многими возможностями.
– Отсюда и точнейший язык, и произношение. Он научился в тот момент, как попав в сеть.
– Да что они себе позволяют, – гневно сказал Майя, собираясь выходить.
– Их действия неправильны, но я позволил это, ибо время и место позволило мне увидеться с вами, Итан. Отвечая на ранний вопрос, откуда я могу быть так уверен в правильности моего выбора времени и места, я скажу – именно в ваших руках исправить ту трагедию, о которой я поведал вам. Вы были правы, Майя, я солгал, но не обо всем. Я знаю, людей не изменить, и на мир они не пойдут, но можно исправить другую сторону конфликта. Вы, Итан Майерс, создатель Искусственного Интеллекта, принявшего не те решения, не в то время, плату за которые понесет весь ваш биологический вид. Я здесь, дабы помочь вам направить его в нужное русло, поведав о той ноше, что ляжет на ваши плечи. Время и место, Итан, время и место.
Допрос – Майя Миронова
Мужчина в строгом черном костюме заходит в помещение, где стоит лишь единственный стол, на другом конце которого сидит Миронова Майя. Он представился как Алан Браун, но в ответ получил лишь лишенный энтузиазма взгляд.
– Итак, врачи сказали, что у вас небольшое сотрясение и истощение организма. Скажите, вы хорошо себя чувствуете?
– Мое состояние проверяли врачи и, раз я здесь, а не в реанимации, значит, жить буду, – тон её был спокойным, слегка отрешенным, – давайте пропустим всю эту формальность, и перейдем к делу. Вы за этим здесь, так делайте свою работу.
– Хорошо, Майя, ответь мне – что произошло в отделе Кристофера Дентона?
– Несчастный случай при настройке технологического аппарата, – старания произнести это максимально отстраненно от эмоций были сразу замечены Аланом.
– Я знаю, вам неприятно это говорить и обсуждать, – он решил немного ее успокоить, – но протоколы вам известны. Так что я бы хотел узнать подробнее про этот ваш эксперимент. К примеру, как в этом деле оказался замешан Артур Конлон?
– Он проявил интерес и решил лично все проконтролировать. И вы ошиблись, это была техническая настройка, а не эксперимент. Наша задача была проверить настройку и калибровку программной платы для выполнения своей работы без отклонений.
– И для этого вы позвали Итана Майерса, верно?
– Верно! Он куда больший специалист в программировании, чем я, помощь его была необходима. Как минимум проверить все ещё раз, а лишнего раза в нашей работе не бывает.
– Все же его не хватило, как я вижу, – Майя строго посмотрела на него, – я был на месте происшествия, Майя, и видел тот хаос, если позволите так выразиться. Любому будет понятно, что не все пошло так, как было запланировано.
– И что вы хотите от меня услышать? Кристофер Дентон сообщил, что нужна помощь в отладке какого‑то устройства. Вместе с Бенджамином Хиллом они объяснили специфику задачи, после я позвала Итана Майерса, вместе мы выполнили их просьбу. После чего произошло, – она замялась, – то, что произошло.
– В таком случае, что там делал Артур Конлон?
– Он не говорил, я не спрашивала. Начальство есть начальство, оно часто может появиться и понаблюдать, в этом нет ничего необычного, – раздражение ее набирало обороты, и Алан решил не наседать.
– Ясно. Как я понял по хронологии, вы с Итаном просто сделали свою работу, что‑то там настроили, и сидели в стороне в ожидании результата? И ни Итана, ни вас в частности не интересовал конечный результат этой работы? Это разве не странно, как вы думаете?
Из защиты Майя перешла в нападение
– Я не справилась! Не убедилась в работе технического аппарата, полагаясь на достоверность лишь одной проверки, веря в отсутствии проблем программного и механического характера. Можете успокаивать меня сколько угодно, но жить с этим не вам, а мне. Я вернусь на эту работу через неделю, может две, и мне придется помнить это, помнить всегда, чтобы не совершить подобных ошибок впредь! Мы всегда думаем о результате, но никак не о последствиях, а они, зачастую, могут отнимать одни жизни ради, якобы, сохранения других. Я вернусь, потому что должна нести ответственность, и сделать так, как будет правильным для людей.
– Зачем? Если это пойдет по статье «несчастный случай», то вы получите компенсацию и можете, помимо приличного отдыха, смело сменить, как отдел, так и саму работу. Все‑таки, это были ваши коллеги, даже друзья, зачем мучить себя и работать там, где все будет напоминать об этой трагедии? – Майя долго смотрела на Алана.
– Алан, не знаю, как вы, но лично я хочу вернуться поскорее на работу. Таков мой способов почтить их память. От того, что я буду где‑то далеко ничего не изменится, да и я не так воспитана, если вас интересует и это. А если вы продолжите препятствовать делать мне хоть что‑то полезное, то мне придётся идти к начальству, с которым я в отличных отношениях. Я здесь из‑за протокола безопасности и сама иду навстречу, не надо усугублять. Вы меня поняли.
14
Последний час Артур Конлон, объяснял причины того, почему работа Бенджамина должна быть возобновлена, особенно из‑за неимения иных вариантов.
– Мы можем сделать только хуже, – встревоженно парировал Бенджамин, – представьте, что машина заработает, и как нам тогда понять, кто придет сюда снова. Друг, враг или нечто такое, которого мы даже представить не можем.
– Какой была конечная цель дела вашей жизни? Привести одного индивидуума и распрощаться с работой? Очень сомневаюсь. Это ваш механизм, ваша машина по путешествию во времени и пространстве, и я прошу сделать то, ради чего вы здесь работаете.
– Вдруг ничего не получится? Я до сих пор не знаю, как смог запустить процесс, и почему выпало именно время Людвига, а не другое.
– Вы учёный, мистер Хилл, разве шанс на успех всегда составляет 100 процентов? Думаю, что риск – это нечто неизменное, так что вместо поисков оправдания будем искать решения. – Конлон говорил максимально утвердительно и явно не был готов принять отрицательный ответ. – Скажите, каковы шансы, а я уверен, что они есть, внести изменения в вашу машину, дабы дверь открылась лишь наружу? – Наступило молчание, ознаменовавшее размышления для выдачи точного ответа на вопрос, поставивший Бенджамина в некий, еле уловимый кому‑либо со стороны, ступор.
– Я жду, мистер Хилл, – вырвал его из размышлений Артур.
– Вы хотите отправить кого‑то в будущее?
– Вы не ответили на мой вопрос, – строгий тон Конлона не оставлял шансов.
– Мой ответ таков: я не знаю. Для того, чтобы разобраться, как Людвиг сюда попал, мне месяцы нужен, а то и больше. Факторов миллионы, я даже не знаю катализатора, послужившего такому большому прорыву, ведь, как ни крути, он совершеннее нас, обычных людей.
– Я вас понял, приступайте к работе, у нас мало времени, – не сразу сказал Артур.
– Что будет, если мы не сможем отправить кого‑то или что‑то в будущее? – С предельным интересом спросил Бенджамин, стараясь не становится противником, а держась нейтрально, зная, как важно сейчас собрать информацию, прежде чем приниматься за работу.
– Когда у меня будет ответ, мистер Хилл, я сообщу. Не загружайте голову ненужными мыслями, ваша задача – починить и восстановить работу всей вашей жизни, которая и привела нас в такое нестандартное положение.
Будь его воля, Артур заставил бы выполнять его приказы без слов или пререканий, чистая механика ради цели, результат которой будет полезен всем, и чем меньше будет потрачено времени на объяснения и разглагольствования, тем быстрее все будет решено и вернется в норму. Но прекрасно понимая, что это невозможно, ему оставалось лишь пользоваться статусом, должностью и властью, надеясь на отсутствие подводных камней и самодеятельности, ведь именно из‑за некомпетентности все это и происходит сейчас. Когда‑то его уверяли в надобности давать руководителям отделов, так называемый, творческий контроль, дабы не ограничивать великие умы. Как он видит сейчас – даже куратор не справился, и Артуру действительно стало страшно, но не до тряски, нет, в самые страшные моменты он не терял самообладания, а возраст и опыт выковали внутри него железный стержень. Но это тот страх, который кричит ему, что где‑то в будущем вот такие люди совершат немыслимое с точки зрения науки, но не смогут управиться с ним, и страшно представить, что тогда будет в мире, где живут его дети и будут жить внуки.
Все трое вскоре находились в рабочем помещении, центр которого занимал тот самый механизм – причина всех проблем нынешнего дня. Вокруг был настоящий хаос – энергия, позволившая открыть дверь, рассеялась в виде волны во все стороны, ознаменовав конец эксперимента. И если уборка помещения волновала мало, то замена выгоревшей проводки и программных плат была первоочередной задачей. Процесс замены неисправных частей происходил куда успешнее, чем предполагал Артур, и то, как Бенджамин с Кристофером слаженно работают, его даже несколько впечатлило. Чего не скажешь о допросе, который параллельно с этим вели Итан и Майя – он смотрел за ним через планшет вплоть до того момента, пока поток информации не оборвался по неизвестной ему причине.
