Наташа Ридаль
Атрия. Осколки песочных часов

Это был не сон?

– Это тебе нужен целитель, Фрея!

Она тяжело дышала, на лбу выступили капельки пота. А сон так хорошо начинался…

Мама сопровождала Фрею на состязание ораторов в Льо. Сам городок оказался совсем не таким, как в реальности, но это не имело значения. Фрея выступила неплохо. Если честно, средне. Состязание она не запомнила, зато как участник получила грамоту и книгу.

Фрея сложила свои трофеи в дорожную сумку и отправилась искать Тильду. Надо было возвращаться в Каррак. Фрея опаздывала. Паромщик на озере Льога сказал, что ван отправляется в столицу министерии через несколько минут, а следующий будет только поздно вечером. Сойдя на берег, Фрея помчалась со всех ног: Тильда наверняка давно ждала у вана и волновалась. Девушка успела в последний момент забраться в повозку и прошла вглубь, расталкивая путешествующих. Однако мамы там не оказалось.

К своей величайшей досаде, Фрея обнаружила, что забыла сумку с книгой и грамотой в лодке паромщика.

В Карраке она пришла домой – на виллу деда, где жила в раннем детстве. Тильды не было и там. Мама приехала только утром, с трудом притащив два тяжелых дорожных мешка и сумку, забытую Фреей.

– Почему ты уехала без меня? Я себе места не находила…

Фрея ощутила укол совести: она-то ехала налегке, а маме пришлось одной управляться со всей поклажей.

Они прошли в комнату, где девушка надеялась спокойно полистать подаренный фолиант в изящном переплете из тисненой кожи. Но каким-то образом мать и дочь оказались на занятии Табии. Старый наставник стоял за лекторским столом, а на скамьях перед ним сидели Бланка, Кит, Понс Дарволл, Пий и Джад.

Мама шепнула, что нужно показать им грамоту, а фолиант подарить Табии. Прежде чем девушка успела ответить, Тильда протянула наставнику драгоценную собственность Фреи. Она чуть не задохнулась от злости: ведь книгу вручили ей! И нечего лапать ее грамоту – на дорогой бумаге останутся отпечатки!

Фрея стояла посреди купальни. От воды в бассейне шел пар. Мама привезла из Льо целый мешок тарфских сладостей, пропитанных медовым сиропом, и два стеклянных графина с необыкновенным голубым напитком, сладким и густым, как желе. У девушки аж слюнки потекли. Она уже собиралась наброситься на угощение, однако Тильда сказала, что сначала нужно предложить отцу и Лике.

Зачем?!

Тильда накрывала стол и разливала в кубки чудесный напиток, а Лика и Под нежились в бассейне.

– Фрея, котенок, будь добра, отнеси отцу и своей подруге это блюдо со сладостями, – улыбаясь проговорила мама. – Оставь на бортике.

Девушка сердито подчинилась. Под и Лика, расслабившиеся в теплой воде, восприняли угощение как должное.

– Почему всё надо отдавать? – воскликнула Фрея, в слезах возвращаясь к Тильде. – Это мое! Я – твоя дочь! А они даже «спасибо» не сказали!

В ее руке оказался кухонный нож. Быть может, мама нарезала им фрукты?

Девушка развернулась к бассейну, но поняла, что находится не в купальне, а в комнате Пода. Отец спал на кровати прямо перед ней. Слева стояла Тильда, справа – Лика.

В добрых глазах мамы светилась грусть.

– Он никогда меня не любил, – вздохнула она.

– Он никогда тебя не любил, – глядя на подругу, Лика скривила губы в самодовольной усмешке.

– Ненавижу! – взвизгнула Фрея.

Она сдернула покрывало с Пода, вскочила на него верхом и начала исступленно колоть ножом – в грудь, в живот, снова в грудь… пока рубашка не пропиталась кровью.

Он лишь изумленно распахнул глаза, рыжая челка упала на лоб.

Фрея услышала крик и не сразу сообразила, что пронзительный звук вырывался из ее собственного рта.

Кто-то бежал по коридору. Сзади хлопнула дверь.

– Найдите целителя!

– Целитель ему уже не поможет, – процедила Фрея со странным равнодушием. Она медленно перевела взгляд с кровавого месива на лицо Пода и обмерла: на нее удивленно смотрели потухшие глаза Марселла.

– Это тебе нужен целитель, Фрея! – голос Криспиана Дола подхватило бесконечное эхо.

Так это был не сон?

Девушка, с ужасом отбросив нож, заткнула уши. Кто-то снял ее с Марселла и закутал в плед. Дол опустился на колени возле кровати, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

Голова Фреи запрокинулась, в глазах потемнело. В чьих-то сильных руках она забилась в судорожном припадке.

День рождения

В середине весны Лике минуло двадцать два года. Проснувшись утром в свой день рождения, она, как и год назад, обнаружила в руке цветок мирта. Украдкой бросив взгляд на Ворвика, девушка улыбнулась и закрепила цветок в волосах.

Комедианты уже месяц жили на берегу Эшкора в пяти минутах ходьбы от водопада, низвергавшегося с высоты двухэтажного дома. Подмытый утес нависал над песчаным руслом, по которому вода медленно струилась в море. Из-под утеса, точно змеи, свешивались длинные корни деревьев. Водопад обеспечивал актеров питьевой водой, Главк и Ворвик ловили рыбу самодельными гарпунами, а тетушка Ла варила банановый мармелад, который Кассий мог съедать в неограниченном количестве.

Местным жителям постепенно приелись выступления труппы, так что вынужденные каникулы растянулись на неопределенный срок. Тем не менее Лика и Саша продолжали репетировать, и комедианты каждый вечер откладывали свои дела, чтобы послушать их.

Кассий выбрался из гамака, подвешенного между двумя пальмами на берегу и подошел ближе, глядя на цветок в волосах Лики. Актеры разместились на гладком стволе камедистого дерева, растущего параллельно земле. Заметив малыша, Ворвик посадил его к себе на колени и тихо проронил:

– У твоей мамы красивый голос.

– И не только голос, – ухмыльнулся Том, сидевший слева. – Титьки у нее тоже аппетитные, правда, конопатый?

Он подмигнул Кассию, который вдруг насупился и буркнул:

– Ублюдок.

Ворвик вздрогнул от неожиданности. Юна, примостившаяся справа от него, расхохоталась и подхватила малыша на руки.

– Ублюдок? Это твое первое слово? Где ты его услышал, дружок?

Она сильно сжимала Кассия, и от нее пахло потом. Он сморщился, в следующую секунду громкий плач сына вынудил Лику прервать пение и забрать его у Юны. Всхлипывая, мальчик уткнулся носом в мамину шею.

– Представляешь, твой идиот назвал меня ублюдком, – сказал Том Лике с плохо скрытым раздражением.

Девушка взволнованно взглянула на Кассия:

– Я верила, что ты заговоришь!

Она унесла его к водопаду и устроилась на большом камне, опустив босые ступни в воду. Малыш сидел у нее на коленях, угрюмо опустив голову.

– Твой отец наверняка обозвал бы Тома ублюдком, но мы-то с тобой знаем, что ругаться нехорошо, верно? – проговорила Лика, гладя его медно-рыжие волосы. – А мне ты что-нибудь скажешь?

Кассий поднял личико, посмотрел прямо в ее глаза и вдруг произнес так внятно, как мог:

– Лика, я люблю тебя.

На мгновение она застыла, потом у нее задрожали губы.

– Кто ты?

– Тот, кто обещал, что всегда будет с тобой.

Ночью Кассию опять приснился кошмар, он проснулся от собственного крика. Обычно Лика брала его на руки и целовала, и он понемногу приходил в себя. Но в этот раз он понял, что она не собирается успокаивать его, а сидит рядом, поджав ноги к груди, и просто смотрит, настороженно и отчужденно. По выражению ее лица Кассий догадался, что она его боится. От этого он невольно снова разревелся.

Том пробурчал, подняв голову:

– Тысяча черных дыр! Возьми его на руки, или я сам его заткну!

Эти слова вывели Лику из оцепенения. Она поспешно подхватила малыша и ушла с ним к любимому валуну у водопада. Икая, Кассий заглядывал в ее лицо в надежде увидеть выражение, с которым она смотрела на него прежде.

– Это же я! Всегда был… Тебе понравился цветок? – с отчаянием проговорил он.

– Как такое возможно? – пробормотала Лика, только теперь сообразив, кто помнил про ее день рождения.

– Я не знаю…

– Почему ты не открылся мне раньше?

– Ты не представляешь, каково это – быть заточенным в теле младенца! Мне кажется, я всё еще не выговариваю половины звуков. Я больше не могу быть твоим мужем. Не могу обнять тебя как мужчина. Я писаюсь во сне и даже с этим ничего не могу поделать!

– Бедняжка, – невольно улыбнулась Лика. – Такой удар по самолюбию.

– Тебе смешно? – скривился Кассий.

– Прости! – она продолжала улыбаться сквозь слезы, которые падали на пухлые щеки малыша. – Это правда ты? – немного помолчав, она вдруг нахмурилась. – Расскажи мне о своих снах! Что ты видишь?

Кассий отвел взгляд и нехотя ответил:

– Всегда одно и то же: последние минуты прошлой жизни.

Лика похолодела.

– Как ты умер? – тихо, но твердо спросила она. – Я хочу знать.

– Нет, Лика, не проси меня говорить об этом!

– Ты должен с кем-то поделиться, иначе кошмары не прекратятся.

Кассий быстро взглянул на нее:

– Никому нельзя говорить, кто я. Людям свойственно бояться того, чего они не понимают. Нас могут разлучить.

– Барнару можно довериться.

– Нет, прошу, никому не говори! – разволновался Кассий, его речь стала менее внятной.

– Хорошо, хорошо! Успокойся! Иди сюда, – Лика притянула его к себе и крепко обняла. – Я никому не позволю забрать тебя у меня! И никогда больше не отпущу спасать мир в одиночку.

Кассий хихикнул и снова заплакал.

– Я боялся, что ты будешь считать меня монстром… – не без труда выговорил он.

– Молчи, дурачок, – прошептала Лика, целуя рыжую макушку, влажную от ее слез.

Арт Эльгард

Фрею вывели из библиотеки, а ее истошные крики еще стояли в ушах Тролла и Пия.

– Она не понимала, что делает, когда убивала Марселла, – наконец проговорил долговязый помощник. – Поэтому Дол не выдвинул обвинение, а целители, которые живут в его доме, больше похожи на тюремщиков.

– Она больна, согласен, – мрачно кивнул Тролл. – Убийство императора было спланировано заранее и совершено с большой аккуратностью. Уж точно не в припадке гнева.

– Но Фрея оговорила своего отца. Его арестовали и, вероятно, казнили в неразберихе, возникшей перед приходом к власти верховного министра Хорти. Разве это не тонкий расчет? Теперь я допускаю, что Фрея способна на изощренное убийство.

– Однако в случае с Хорти у нее не было мотива. Ее семья не пострадала от его правления. Свёкор получил повышение, совмещая в новой должности функции сразу трех прежних советников. Северин ввел Фрею в круг приближенных. Она дружна с императрицей и твоей младшей сестрой. У нее не было причин желать императору смерти.

– Да, это так. Скорее всего, к отравлению Фрея не причастна.

Мастер порядка подошел к двери и приказал стражнику:

– Приведите Эльгарда. И да, еще кое-что. Разыщите… – он понизил голос, отдавая какое-то распоряжение.

Через несколько минут в библиотеку вошел взволнованный Арт. Пий украдкой бросил на него взгляд: пока мастер арены не обрил голову, он походил на смазливого подростка, но теперь черты его лица стали жестче, алые губы уже не казались такими чувственными. В свои двадцать три года он выглядел на тридцать. Когда он успел так измениться?

– Меня в чем-то подозревают? – спросил Арт, заметно нервничая.

Тролл жестом предложил ему сесть и слегка наклонился над столом:

– Скажите, мастер, что вы думали об императоре?

– Он был великим человеком и создал великую империю.

– Вы считали его своим другом?

– Нет. Но… я им восхищался, – поспешно добавил Арт.

– Чем именно?

– Тем, как он всё продумал. Окружил себя нужными людьми…

– Такими, как Закабия Магг?

Мастер арены побледнел.

– Д-да… Убийцу казнит верховный инициат?

Тролл молча кивнул, внимательно наблюдая за собеседником.

– Вы ведь уже допросили Липпа. Зачем вы вызвали меня?

– Господин Липп рассказал о вашем героическом поступке во время Большого турнира в Кирануме.

– Вот как? – Арт растерялся, в его суровом облике вновь проступили мальчишеские черты.

– Вы спасли императору жизнь.

– Да, – молодой человек нерешительно улыбнулся и чуть расслабился. – Я сделал то, что любой сделал бы на моем месте.

– Сомневаюсь, что любой на вашем месте помог бы повстанцу уйти безнаказанным, – припечатал его Тролл.

Арт застыл, потом медленно перевел взгляд на Пия, безмолвно моля о помощи.

– Я… – начал он севшим голосом и кашлянул, чтобы прочистить горло. – Я просто… Когда-то мы оба были наследниками министров и сидели рядом на заседаниях Великого Совета… Я подумал…

– Вы сейчас очень верно заметили, мастер, что некогда являлись наследником министра зрелищ, – жестко сказал Тролл. – Вы могли стать одним из пяти правителей Атрии. Друэлл Хорти унизил вас, назначив всего лишь советником и вынудив подчиняться бывшему мастеру вашего отца. Такое сложно простить, не так ли?

– Я не…

– А что насчет господина Эльгарда? Уже несколько лет его никто не видел. Ему запрещено покидать замок Коппа? Это цена, которую он платит, чтобы оставаться в живых?

– Отец уступил, потому что Хорти угрожал убить меня! – вдруг выкрикнул Арт. – Он сделал меня мастером арены, чтобы постоянно держать при себе. Я был заложником, понимаете? Если бы отец пошел против него, он отдал бы меня инициатам. Мы потеряли Джемая… Отец бы не вынес еще одной утраты… – молодой Эльгард закрыл ладонями лицо, совершив над собой усилие, чтобы успокоиться.

– Выходит, ваша семья только выиграла от смерти императора, – удовлетворенно произнес мастер порядка. – Это вы подсыпали яд в его кубок?

Арт опустил руки и испуганно захлопал ресницами.

– Нет! Нет, клянусь! Это не я! Провалиться мне в черную дыру, если я лгу! Бланку он тоже унизил. Все знают, что он женился на ней, чтобы манипулировать людьми ее отца. Пий, скажи, что это так!

От Тролла не укрылось, как его помощник нахмурился и опустил глаза.

– Бланка не любила Друэлла, – продолжал Арт, не дождавшись поддержки. – Если и увлеклась им в самом начале, то быстро поняла, что он – чудовище. Она не меньше, чем я, желала ему смерти!

Мастер порядка медленно кивнул и с досадой перевернул песочные часы.

Пустой дом

Подземный тоннель вывел Кита Сентуриона и его спутников из замка Коппа прямо на берег Нои. Ночь выдалась особенно холодной. Джемай бездумно поймал на ладонь снежинку.

– Значит, твой целитель Понс почувствовал опасность, исходящую от верховного министра?

– Он увидел, как тебе причиняют боль, если быть точным, – сказал Кит, плотнее кутаясь в плащ.

– Это трудно объяснить, поскольку вы не присутствовали во дворце Сентуриона в ночь гибели верховного целителя Старрика, – заметил Понс. Он повернулся спиной к реке и зашагал в сторону холмов, очертания которых темным сгустком маячили на востоке.

– Ему точно нужен только я? Моей матери ничто не угрожает?

– Ее я не видел, – ответил Понс, ускоряя шаг, чтобы хоть как-то согреться.

– Куда мы направляемся?

– Я должен вернуться в Сентурию, – тихо проговорил Кит. – Убедиться, что с Бланкой всё в порядке. Год на исходе. И что-то изменилось. Непоправимо.

Джемай поежился. Он уже жалел, что покинул замок деда с этими странными молодыми людьми. Похоже, они не более адекватны, чем его свихнувшийся целитель Каллит. К тому же юноша подозревал, что провизия в их дорожных мешках украдена из кухни старика Коппа.

Еды хватило на неделю, за которую путники обогнули озеро Первых Людей и углубились в ущелье плато, занимавшего центральную часть министерии Сентуриона. Еще через два дня они наткнулись на замок какого-то всадника, у стен которого ютились дома вольных людей. Понс раздобыл там черствый хлеб и сушеные яблоки.

– Люди говорят, что министр войны лишился рассудка из-за внезапной кончины твоей тети, – сообщил целитель, помогая Киту разводить костер. – Мне правда очень жаль.

– Тетушка Тея умерла? – прошептал молодой человек и взглянул на притихшего Джемая. – Если это не твой отец, остается только Друэлл Хорти. Он – верховный министр!

– И он намерен жениться на госпоже Бланке, – удрученно добавил Понс.

– Нет! – в один голос вскричали Кит и Джемай.

– Я не смог выяснить, где она – в Сентурии или в Карраке. Но в любом случае скоро Друэлл увезет ее в Хорт.

– Тысяча черных дыр! А Джад? Ты узнал что-нибудь про него?

Понс лишь развел руками.

– Мне нужно к отцу и брату, – твердо сказал Джемай. – Раз Великий Совет окончен, они должны вернуться в Гарду.

– Мы ушли уже слишком далеко на восток, – возразил Кит. – Доберемся до моего дворца вместе. Оттуда я переправлю тебя домой.

Джемай угрюмо кивнул: у него не было выбора.

Однако до Сентурии они не дошли. В деревушке, расположенной в четырех лигах к северу от озера Льога, где Кит обменял фамильный перстень на хлеб и холодное мясо, жена мельника предупредила странников о том, что все крупные города Атрии, по слухам, наводнили целители, верные верховному министру.

– Говорят, синие плащи ловят людей на улицах, силой мысли заставляют их чувствовать невыносимую боль и давать нерушимую клятву верности верховному министру. Когда он призовет, им придется вступить в его армию.

– А в лесах рыщут головорезы, которые нападают на честных торговцев и странствующих наставников, – добавил мельник, жуя табак. Сплюнув, он с сомнением оглядел Кита и его спутников. – Я б на вашем месте остался здесь и поискал работу. Нимее, кажись, нужны помощники. У ней в прошлом месяце муж помер, и сын хворает.

Кит поблагодарил мельника и его жену, но всё же принял решение не задерживаться в деревушке. Друзья спустились с холма, где росли голубые ели, припорошенные снегом, и свернули в лес, через который пролегал кратчайший путь до столицы министерии Сентуриона. Снега здесь не было, под ногами хрустели сосновые иголки, и стало как будто теплее. Кит и Джемай приободрились, только Понс хранил угрюмое молчание. Что-то его беспокоило.

Путники переночевали, как обычно, у костра, а уже наутро, двинувшись дальше, вдруг заметили за стволами каменное строение. Подойдя ближе, они увидели высокий частокол, за которым возвышался двухэтажный дом. Молодой Сентурион узнал его.

– Дом Легаса! – радостно воскликнул Кит и пояснил. – Легас был всадником моего отца. Однажды мы останавливались здесь, и он организовал нам превосходную охоту.

– Думаешь, он не откажется нас накормить? – спросил Джемай.

– Уверен, что нет, – Кит толкнул створку ворот. Она поддалась, и молодые люди прошли во двор.

Им сразу же бросились в глаза тела охотничьих псов, судя по всему, совсем недавно зарубленных мечами. Конюшня пустовала, а дом с закрытыми ставнями выглядел покинутым. Понс случайно наступил в лужу крови и испуганно попятился.

– Что здесь произошло? – пробормотал Кит.

– Кажется, нам лучше уйти, – заметил Джемай, отступая к воротам следом за Понсом.

Сентурион не стал возражать. Однако через несколько минут навстречу им из-за деревьев выскочила молодая женщина с перекошенным от страха лицом, а за ней – не менее перепуганный мужчина.

– Спасайтесь! Они идут! – крикнула женщина, и словно в ответ на ее слова в лесу раздался странный мелодичный свист.

Ноги незнакомки неестественно подогнулись, она упала, извиваясь и крича от боли, хотя ран на ее теле не было. Ее спутник лишь на секунду застыл возле нее, затем встретился с Китом глазами, в которых плескался ужас, и помчался в ту сторону, откуда только что пришли молодые люди. Не сговариваясь, они бросились за ним.

– Дом всадника! – на бегу выкрикнул Кит. – Там можно укрыться!

Во дворе Кит и Понс подняли с земли брус и заложили им ворота. Тяжелая входная дверь оказалась незапертой. Задвинув засов, беглецы огляделись. Слева деревянная лестница вела на второй этаж, а в стене напротив светлел прямоугольный проем в столовую. Дневной свет просачивался туда сквозь щели между ставнями.

– Убедитесь, что дверь на кухню заперта с этой стороны, а я проверю комнаты наверху, – распорядился Кит, поворачивая к лестнице.

– Я с тобой! – вызвался Джемай.

Понс прошел в просторную столовую с камином у противоположной стены. Его глаза слишком медленно привыкали к полумраку. Разглядев справа от камина дверь, которая, очевидно, вела на кухню, целитель направился к ней. Заперта. Кто-то предусмотрительно оставил ключ в замке. На железном кольце позвякивали другие ключи, самый длинный – вероятно, от входной двери. Понс машинально спрятал связку за пояс.

Шорох за спиной заставил его вздрогнуть и поспешно обернуться, но это оказался всего лишь незнакомец, встреченный в лесу. А через минуту в столовую спустились Кит и Джемай.

– Наверху никого. Все ставни заперты.

Немного успокоившись, друзья осмотрелись вокруг. В сизом сумраке смутно различались очертания тяжелых гобеленов на стенах и чучела животных в проемах между окнами. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь ставни, играл на клыках вепрей. Морда медведя оскалилась на непрошеных гостей.

Кит повернулся к незнакомцу, который устало опустился на скамью у стола.

– Кто вы? И кто вас преследовал?

– Мое имя Сид Регорий. Мой отец служил наставником в Льо, а я еще подростком примкнул к труппе бродячих комедиантов. Мы колесили по Атрии, пока я не надумал жениться на дочери ремесленника из Ацелуны. Он был против, и мы с Фелисой сбежали в Сентурию.

– Так это была ваша жена там в лесу? – воскликнул Джемай.

– Что? Нет. Она бросила меня в Сентурии ради матроса с торгового корабля. А я решил вернуться в Льо. Ту женщину в лесу я встретил незадолго до вас. Она убегала от синих плащей. Ее мужа убили на наших глазах.

– Но зачем они это делают? – Джемая снова охватил озноб.

– Так они вербуют сторонников верховного министра. Говорят, боль, которую они внушают, просто нестерпима. Если человек сопротивляется их воле, он умирает в ужасных муках.

Киту показалось, что у Понса подкосились колени. Целитель поспешно сел и судорожно сжал пустой кубок, лежавший на столе. Очевидно, посуду не успели убрать после трапезы. Обоняние подсказывало молодым людям, что на большом блюде еще остались кусочки созревшего сыра. Вот только никому больше не хотелось есть.