полная версия

Наталья Кочнева
Игрок

Прага, Чехия

Он сел на цепочную карусель. В любом парке развлечений он не мог пройти мимо этого аттракциона. Это была такая же традиция, как выкуренная сигарета на набережной в незнакомом городе. Только он сел в кресло и они поехали, как начался ливень. Ледяной ливень. Спрыгнуть он не мог, оставалось только чувствовать, как насквозь промокает каждая нитка его одежды. Он всегда любил дождь и никогда не был против вымокнуть. Но этот дождь был слишком ледяным.

На третий день он возненавидел этот город. Дождь никак не переставал моросить, было холодно и все время хотелось курить. Он вышел в бар при отеле. Там сидел американец, пил пиво, назойливо старался поговорить с барменом, а когда тот ушел в подсобку, набросил свои словесные сети на какого-то русского парня. Парню явно хотелось побыть одному, но американец этого не понимал или не хотел понимать. Он выкурил сигарету, выпил чашку кофе и отправился спать. Наутро, собираясь осмотреть окрестности, он заглянул в бар. Там снова сидел американец и пил пиво. Единственное, что в нем поменялось, это цвет рубашки. Ему стало интересно, что этот американец здесь делает, он сидел в этом баре безвылазно уже третьи сутки, он не гуляет, на туриста не похож, на деловой визит тоже не похоже, американец явно уже давно на пенсии. Неужели он приехал только для того, чтобы все время пить пиво? Вечером он решил перекусить в ресторанчике напротив отеля. Там в шумной компании он встретил американца. Тот по-прежнему пил пиво.

Дома

Они вновь продолжили игру в статусы. Он вновь писал в блоге о том, что чувствует. Он искренне надеялся, что она его простит. Он искренне надеялся, что не все еще потеряно. Вдруг через полторы недели после дебоша она выложила песню, просто песню. Он проигнорировал. Еще через день появился статус «делай со мной что хочешь». Нет, больше медлить нельзя. Она выложила это в четверг. Он тут же забронировал билет до Питера. Он летит завтра же сразу после работы. Никаких поездов, только самолетом, так быстрее, так будет больше времени. Обратный рейс утром в понедельник, он как раз успеет доехать из аэропорта на работу. У них куча времени, чтобы все выяснить. У него куча времени. Но эти правила игры, эти правила, ничего не говорить прямо. Как сказать ей, что совсем скоро он будет с ней и уж точно не облажается, после произошедшего он не имеет права облажаться. Он просто написал ей номер рейса и время, когда будет в Питере. Он ушла в офлайн. Появилась через несколько часов. Ответом было всего одно слово – «ладно». Ладно, этого было вполне достаточно, чтобы он воспринял это слово как утвердительный ответ. У нее появился статус: «Как же это все трудно». Он тут же повесил у себя ответ: «Пожалуйста, молчи». Она удалила свой статус, он удалил свой. Конечно, ночь он опять не спал, конечно, он опять в голове выстраивал все возможные варианты встречи. При этом пытался убедить свой мозг, что не надо строить воздушные замки, не стоит готовиться к встрече заранее, будь что будет. Но мозг был слишком слаб. Все внутри его кричало: будет, обязательно будет, надо это прекращать, дальше просто невозможно. В конце концов, сколько можно терпеть это безумие.

Сразу после работы он как угорелый рванул к выходу. Аэроэкспресс, Домодедово, покурить перед заходом. Пройти регистрацию. Еще раз покурить. Сходить в туалет, взять кофе. Еще раз покурить, пытаясь заглушить все мысли, пытаясь заткнуть колотящееся сердце. Еще раз покурить. Пройти досмотр, пошататься по киоскам, выискивая ей подарок, про который он почему-то даже не подумал. Купить журнал «Гео». Еще раз покурить. Сесть в зале ожидания, открыть журнал, честно пытаться его почитать. Бешено встать, чтобы пойти покурить. Долго искать курилку. Найти. Понять, что там и курить не надо из-за никотиново-смоляной завесы. Все равно закурить. Сесть обратно, еще раз открыть журнал. Снова убежать курить. Услышать, что объявлена посадка на его рейс. Выкурить еще одну перед посадкой, потому что следующая сигарета будет уже только в Питере. Зайти в накопитель, сесть в автобус, ждать, когда же он, наконец, тронется. Зайти в самолет, найти свое место. Хорошо, что оно у иллюминатора. Уткнуться туда и ждать посадки. Из предложенного ужина выпить только чай. Это ожидание, оно такое сладостное, их отделяет уже меньше часа.

Часть 5

Санкт-Петербург, Россия

Наш самолет сделал посадку в аэропорту «Пулково». Спасибо, что воспользовались нашей авиакомпанией, наш экипаж прощается с вами и желает всего хорошего.

Он бегом преодолевает все коридоры, оказывается в зале встречающих. Ее нет. Опаздывает? Возможно. Ох уж эти женщины. Может, она на улице? Выбегает. Ее нет. Таксист назойливо предлагает свои услуги. Нет, ему не нужен таксист, ему нужна она. Выкуривает сигарету. Набирает ее номер. Ответа нет. Пишет смс. Ответа нет. Наверное, с ней что-то случилось. Конечно, иначе и быть не может. С ней что-то случилось. Где она, как она? Он поймал себя на мысли, что был бы безумно счастлив, если бы с ней действительно что-то случилось. Лучше бы случилось, но только не сам факт, что она просто не приехала, при этом позволив приехать ему и не объяснив перед этим, что приезжать не стоит. А как она могла это объяснить? Он решил, что приедет и приехал, она же просто написала «ладно». Она же ведь не обещала ничего. Все как обычно. Эта музыка будет вечной. Лучше прямо сейчас взять и обменять билет на ближайший рейс до Москвы. Прямо сейчас. Но он взял такси и попросил отвезти в какую-нибудь не очень дорогую гостиницу. В принципе он мог позвонить своим питерским друзьям и попросить ночлега у них. Но совершенно никого не хотелось видеть. Совсем никого. Он будет здесь инкогнито.

В гостинице предоставили доступ в Интернет. Он зашел на ее страницу. Два поста от нее. Два поста о том, как ей весело проводить время с друзьями перед телевизором. Прямо сейчас. Она постила это, зная, что он ждет ее в аэропорту. Постила, как будто ничего не произошло.

Такие гостиницы есть в любом городе. Двухместная кровать, какое-то нелепое покрывало сверху, выключенный телевизор, белые занавески, прячущие балкон. Окно, скрывающее осень. Ленивый кондиционер, который в это время года никому не нужен. Стол и два просиженных кресла. Над кроватью картина. Сюрреализм. Силуэт человека, очень тонкий, вокруг невнятный синий круг. Чем-то напоминает «Крик» Мунка. Но это очень дешевая картина, какие сотнями продают на любой пешеходной улице любого города в любой стране. На кресле валяется серый рюкзак. Он, в одежде и кедах, лежит, распластавшись на кровати. Не снял даже потертую кепку. В одежде жарко, черный вязаный свитер прилип к телу от пота. Но встать и раздеться нет сил. На джинсах дурацкий брелок в виде компаса. В руке пистолет. Он не знает ни калибра, ни марки, он вообще не разбирается в оружии. Пистолет серебристый, ледяной, сильный. Он прикладывает дуло к виску, всего одно нажатие… Как в замедленном сне, пуля разрывает кожу, проникает внутрь, кровавое месиво оказывается на мониторе телевизора. Наконец-то он избавился от суетящихся мыслей, от этого безумства в голове. Жаль, что этот пистолет был только в его мечтах.

Он чувствовал себя собакой, которую поманили сахарной косточкой. Он прибежал, но кость ему не дали, только вертели ею вокруг морды, над головой. Ах, как же он хотел эту косточку, он уже чувствовал во рту ее вкус, облизывался, сглатывал слюну. Он готов был ради косточки на все. С ним играли. Он показал все команды, которые знал, все трюки, он прыгал, лаял, бешено вилял хвостом, подставлял пузо. Он разучил новые трюки. Но потом пришло понимание, что эта игра никогда не прекратится, косточку ему не дадут. Поджав хвост, он поплелся прочь. Но тут послышался голос. Голос просил прощения за столь долгую игру и обещал отдать косточку прямо сейчас, нужно только вернуться за ней. Он послушал, надежда вновь вселилась в его лохматое тело, в глазах вновь появился огонь, а хвост превратился в вентилятор. Он подошел. Но вместо косточки ему отвесили оплеуху. Так сильно нос не болел никогда.

Да, у него не было пистолета, чтобы заглушить эту боль, но ведь есть другие способы. Он подошел к окну и открыл его. Вышел на балкон. Осень. Он сидел на балконе, курил. Прилетел сухой лист. Кажется, сбросил его тополь. Недолго думая он прикоснулся к краешку листа подожженным концом сигареты. Лист не хотел гореть, он только тлел, оставляя вокруг раны от сигареты красные капельки огня, исчезая по краям. Это была игра: одна затяжка – и кончик сигареты вонзается в лист, лист тлеет, но не горит, еще затяжка – и вновь огонь пытается поглотить лист, но не может. Так продолжалось, пока он не выкурил сигарету, а от листа не осталась одна сантиметровая веточка.

Здесь четвертый этаж, «сталинка». Примерно две секунды свободного падения – и все будет кончено. Он встал на подоконник. Что произойдет после его смерти? Поймет ли она, что все из-за нее? Нет, конечно, она не поймет. Ведь формально она абсолютно ничего не сделала, она просто не приехала, просто не отвечала, просто говорила намеками. Официально все в порядке с ее стороны. Она никогда не поймет, насколько своими действиями и бездействием вынесла ему мозг, сломала его окончательно. Он не стоял бы на этом подоконнике сейчас, если бы она просто отправила его на три буквы. Да, после этого было бы тяжело. Но не настолько, как сейчас, когда он понимал, что он всего лишь игрушка в жестокой игре. Как поступить в такой ситуации? Как перестать чувствовать себя идиотом? Да, он был просто идиотом, и в глазах других будет идиотом, потому что только идиот из чужой страницы в соцсетях мог придумать себе великую любовь. Только идиот мог так повестись на все это. Ему казалось, что слово «идиот» теперь выбито у него на лбу. Ну и мерзкое же чувство. Зачем она так. Ведь у нее были варианты, как поступить с ним.

Когда его не станет, поймут ли близкие и друзья причину? Ведь эту историю он никому не рассказывал, а она, тем более, никому не расскажет, даже если догадается, что это из-за нее. Нет, друзья никогда не узнают причину того шага с четвертого этажа. Всего лишь две секунды свободного падения. Максимум три. Ноги так приятно свисают с подоконника вниз, ветер обдувает такой приятной прохладной. Ну же, всего один шаг и все будет кончено. Почему пальцы так отчаянно сжимают оконную раму. Они закоченели, и он не в силах ими управлять. О ком говорят окружающие, когда хотят отговорить кого-то от подобного шага? О близких? Да, в фильмах так чаще всего и делают. Но ему было плевать на близких, абсолютно на всех. Нет, это не может его удержать от шага в пропасть. Ведь он сам вынес себе приговор: «Ты – идиот». Это клеймо разлагало все внутри, превратив его в какой-то сухоцвет, не способный ни на что.

Если бы сейчас за спиной появился спасатель и спросил, почему ты хочешь сделать это, что бы он ответил? Несчастная безответная любовь? Но это не так, дело не в несчастной любви, дело в том, что он просто идиот. И таким идиотам как он, не место в этом мире. Таким идиотам не место в соцсетях. Такие идиоты воспринимают все слишком близко к сердцу, настолько близко, что готовы совершить последний шаг в своей жизни. Он, будучи идиотом, смог поверить, что в этом мире есть место чему-то настоящему, смог находить в посланиях то, чего никогда не было, ведь она никогда ничего не обещала, ведь это чистой воды идиотизм.

Неожиданно для себя он слез с подоконника. Нет, он должен был ее увидеть, она обязана прояснить ситуацию и ответить на вопросы, пролить свет, почему она все это сделала с ним. Она просто обязана, и он не отпустит ее, пока все это не случится. Тем более он точно знает, как ее найти.

Заказал в номер пива и какой-то закуски, включил телевизор. Стал щелкать пультом в надежде найти хоть что-то, за что может зацепиться мозг. Не сработало: бездушный ящик сообщал последние новости, показывал сериалы и тупые шоу. Где-то шли фильмы, но и за них не мог зацепиться. Боевик, комедия, снова боевик, какой-то ужастик. Все не то. Он просто напился и уснул, даже не раздевшись.

Утро. Он проснулся очень рано, не было и восьми. Быстро принял душ и отправился бродить. Он хотел вспомнить, где она живет. Знал станцию метро, бродил вокруг по бесконечным дворам-колодцам, но найти нужный адрес так и не смог. Отправился гулять просто так. Долго бродил по питерским лабиринтам, погода изумительная, тепло, очень тепло. Завернул в какую-то подворотню и на стене увидел граффити. Обычные граффити. Но! Он был здесь, был с ней в прошлый свой приезд, она фотографировала эти никчемные надписи. Отправился дальше. Решил, что надо на Финский залив. Сел в метро. Вышел, торговые ряды, палатки, предлагающие всякое барахло. Дошел до залива, попутно свернув в магазин и купив пива и сигареты. Он смотрел на воду, и постепенно становилось легче. Сначала легче, а потом с какой-то новой волной накатывало чувство полнейшего идиотизма. Пиво он пил очень медленно, зато курил каждые десять минут. Мимо пробежали дети, потом две девушки с собаками. Он не хотел никого видеть, он хотел остаться один. Мысли напоминали какой-то пазл. Но этот пазл был в разобранном состоянии, и собрать его в одну картинку не представлялось возможным, как бы он ни старался. Он мечтал о собственном острове. Там не было бы никого и ничего. Только камни, холодное северное море вокруг, немногочисленная трава и птицы. Его остров был бы таким же пустынным, как птичий остров посреди Атлантики в Норвегии. Он бы бродил по берегу, ежась от ледяных соленых капель, которые заставляют кожу краснеть и грубеть. Но это чувство очень приятное. Какими же приятными могут быть брызги северного моря в лицо.

Он подумал о слепых и о глухих. Что выбрал бы он, если бы вдруг ему предоставили такой выбор? Безусловно, оставить слух. Он мог бы смириться со слепотой, но смириться с отсутствием музыки и других звуков он бы не смог. Подумал о слепоглухонемых, ведь есть и такие. Попытался представить, каково это, жить только тактильными ощущениями? Один из них однажды сказал: «Если начнется третья мировая, я просто не замечу». Это было страшно. Страшно не потому, что ты ничего не видишь и не слышишь, а потому, что у тебя нет ничего, кроме самого себя, кроме пугающей бездны под названием Я. Однажды он был в камере сенсорной депривации. Небольшая ванна, с очень соленой водой, температура которой соответствует человеческой. Это создает ощущение невесомости. Туда не проникают свет и звуки. Совсем. Ты висишь в этом пространстве и даже не можешь понять, открыты у тебя сейчас глаза или нет. Это небольшой шанс почувствовать себя слепоглухонемым, когда твой мозг предоставлен сам себе. Но даже тогда он понимал, что все это временно. Может быть, поэтому такое присутствие себя в себе не пугало. Но жить так постоянно… Выдержал бы он?

Он просидел на берегу Финского залива четыре часа. С бутылкой пива, двумя пачками сигарет и тараканами в голове. Захотелось есть. Надо было поесть, он опять не мог вспомнить, когда последний раз нормально ел. Поехал в центр, зашел в какое-то подвальное кафе. Приглушенный свет, удобные диваны, отсутствие людей. То что надо. Выбрал из меню рыбу и заказал пива. С пивом было покончено очень быстро, а вот запихнуть в себя всю еду он так и не смог.

Вернулся в гостиницу, завтра до 12:00 ему надо выехать, а самолет только в восемь утра. Было абсолютно непонятно, чем занять себя на всю ночь и где ее провести. Не мог же он почти сутки шататься по городу. Или мог?

Вечером он будет ждать ее возле работы. Он точно знал, что она там появится. Все-таки в соцсетях есть что-то полезное. Пришел пораньше. Увидел ее, она попыталась ускользнуть, он не дал ей, крепко обняв.

– Ты меня преследуешь?

– Нет.

– Что тебе надо?

– Поговорить.

– У меня встреча, меня ждут.

Она отошла и стала кому-то названивать. Он вновь почувствовал себя жутким идиотом, но отступать было некуда, да и не хотелось. Нет, он не уйдет, пока она все не объяснит или хотя бы не пошлет его куда подальше.

Сколько страха в ее глазах, он никогда не видел такого жуткого страха в человеческих глазах. Казалось, что она упадет в обморок. Она не знала, куда деваться. Спрятаться за статусы или исчезнуть в офлайн уже не получится. Она ничего не могла сделать, а он просто смотрел. Смотрел в эти глаза, полные ужаса. Этот ужас, этот страх и были ее подлинным существом. Больше там не было ничего. Этот страх был бесконечен, как черная дыра, он поглотил ее всю. Он не давал ей жить, он не давал ей дышать, он не давал ей чувствовать. Он давал ей лишь возможность питаться чувствами других, дергая за нужные ниточки, вызывая эмоции.

Она встретилась с двумя подругами, они сели в кафе. Он сел рядом. Его никто не прогонял, но каким же ничтожеством он себя чувствовал. Мило щебетали о том, о сем. Она боязливо поддакивала. Он в основном молчал, хотя чувствовал, что она ждет от него поддержки разговора. Без проблем, это никогда не было для него проблемой. Но сейчас он выбрал молчаливое потягивание пива. Этот ее страх и жуткая неуверенность, он ощущал их почти физически. Самое дурацкое в этой ситуации было то, что ее страх и неуверенность оказались жутко заразными. Он подхватил этот вирус, который разросся внутри какой-то невероятной дрожью, абсолютно не свойственной ему. Скорее бы на самолет, но он в восемь утра, а на часах нет еще и двух.

Вскоре они стали расходиться. Она отправилась по направлению к дому, он не отступал. Ведь наедине она наверняка повела бы себя более искренне или согласилась бы поговорить. Зашли к ней. Она села за компьютер, на экране страница социальной сети. Он сел на подоконник и продолжал попивать пиво. Предложил посмотреть фильм. Она отказалась. Спросил, чем же займемся? В ответ молчание. Ситуация хуже некуда. Он достал из рюкзака книгу с цитатами. Зачитал ей одну из них. В ответ – молчание. Ну и дерьмо. Почему-то такой исход в своей голове он не прокрутил. Спросил точный адрес. Она назвала. Позвонил в такси и вызвал машину на пять утра. Хотелось поскорее уехать. Зря он сюда притащился, совершенно зря. Прошел примерно час. Он встал, сказал, что пойдет гулять. Она кивнула. Он вышел. Шлялся по пустому ночному Питеру с бутылкой пива. Эти подворотни были словно из фильмов про постапокалипсис. Ни одной живой души, ни одного открытого заведения, а ведь он где-то в центре.

Пять утра. Он вернулся к ее дому, чтобы сесть в такси и уехать в аэропорт. Домчались моментально, как потратить оставшееся до взлета время, он не знал. Сел на бордюр рядом с входом. Начинался рассвет. Как же это было красиво. Как же безумно красиво смотрятся серебристые самолеты на фоне этих утренних красок. Включил в плеере Цоя «Пачка сигарет», закурил. Зашел в аэропорт, купил в автомате кофе и вернулся на бордюр. Прошло еще немного времени. Сразу с самолета ему предстоит ехать на работу, он столько времени не спал, как он справится? Сел в самолет. Его место у иллюминатора. Он всегда старался выбрать место у окна, желательно в середине, чтобы были видны крылья. Он любил летать. Он мог прилететь к черту на кулички только для того, чтобы выпить чашку кофе и полететь обратно. Сейчас рядом с ним сидела чета японцев. Он почему-то точно знал, что они из Японии, хотя никогда не отличал азиатские национальности. Взлет, самолет сначала бешено свистит, дрожит, потом вдруг эта трясучка исчезает, и начинается новый этап аттракциона. Прекрасный рассвет, прекрасные облака, внизу очертания Питера. Над Питером утренний туман, он еле различим.

– Вы будете завтракать?

Господи, да ведь он же уснул. Наконец-то он уснул, он так давно об этом мечтал! Так какого же черта его разбудили?! Неужели стюардесса действительно верит, что делает благо, будоража спящего пассажира?! И ради чего?! Ради сморщенного круассана?!

Он попросил кофе. Теперь он четко чувствовал последствия бессонных ночей. Сердце билось, в голове шумело. Чашка кофе помогла, но сможет ли он еще раз заснуть? Нет, время до посадки так и прошло в мечтах опять вырубиться. Ну ничего, у него еще полчаса в аэроэкспрессе.